Колдун

*** Воскресное утро в трапезной проходило красиво и беспечно. Столы за долгое время были убраны аккуратно, а сенным девкам приказали украсить широкие подоконники ивовыми ветками и свечами. Таинственно прекрасен был терем внутри: казалось, что в утреннюю мглу проникают тёплые лучи солнца. Отовсюду веяло тишиной и спокойствием. Но вот слуги распахнули парадные двери и в доселе необитаемую обитель в тёплых меховых одеждах вошёл царь Иван Васильевич Грозный. Был он статен, но угрюм и печален: свежее убранство казалось не побеспокоило его обыкновенную задумчивость. В руке он держал посох, на который не без труда опирался, да и весь его вид, несмотря на его мягкое спокойствие, напоминал сброшенный в воду ценный груз, медленно идущий ко дну. Однако обсуждение мелких насущных дел он предвкушал с удовольствием: со своими приближёнными он советовался нечасто, в дела особого характера обязательно вмешивался бояре и земские. Но тем утром царя они не посмели бы побеспокоить. За владыкой в сени зашли оба его любимцев: Князь Вяземский и Малюта Скуратов. Их было всего трое и трапезная была полностью предоставлена в их распоряжение. Не было среди них в этот день ни Алексея Басманова, ни Васьки Грязного, ни сына Алексея, Фёдора. Басманов старший не успел ещё вернуться в Слободу из своего последнего татарского похода. Разбив их без того поредевшее войско, он оповестил царя об одержанной победе и о том, что спешит теперь к его царской милости, чтобы быть и дальше в его распоряжении. Грязного, неугомонного и вечно хмельного опричника, царь отправил с посланием в Троицко-Сергееву Лавру. Батюшке Авдотию еще не ведомо было, зачем. А Федьке Басманову месяц назад царь приказал с глаз долой ехать в вотчину свою и оттуда не являться, пока тот сам его не призовёт. Было тому причиной недавнее поражение русских войск в выступлении против крымских татар, нападавших неожиданно и быстро. Фёдора, чей воинский дух доселе не подводил государя, отправил Иоанн дабы отразить нападение и отогнать татар подальше от окраинных городов и деревень, находившихся в ту пору под угрозой. Но войска русские были разбиты нечестивцами, а младший Басманов с несколькими приближёнными дворянами-опричниками были найдены раненными в беспамятстве на бранном поле и тут же доставлены в Слободу. Царь Иван, возлагавший большие надежды на победу рассердился сильно и в сердцах приказал раненому Фёдору убираться восвояси. Доселе об этом он не жалел, так как урон, нанесённый татарами был велик и не было сильнее войска, которое можно было отправить порезать приходящих басурманов. Царь опустился на расписанный дубовый стан - место, уготовленное великому московскому владыке для трапез и забав. С него в дни ненастья он величественно оглядывал преданных опричников, которые в минуты радости с облегчением ловили его беспечный взгляд. По обе стороны сели и Вяземский с Малютой. Внесли поднос с кувшином и тремя чарками, начался разговор. - Батюшка государь. - Вяземский легким движением руки дерзко откинул рыжие кудри со лба, развеяв ими одухотворяющую тишину - как разобрались мы тогда с Квазякивцами, так они, нечестивы, бунт затеяли! Вчера двое моих холопьев оттуда не возвратились, так что же? Оголтелые их побили и к дубу привязали! Благо что не убили, а то бы сам снес им головы - Вяземский тяжко вздохнул - наказать их надобно за подобное.. Царь нахмурил брови. - Да будет так, как ты сказал, Афонька.. не доставляет мне радость кровь мирскую проливать - да приходится, ежели бог велит. Довольный Вяземский коротко поклонился. Мрачный и задумчивый Малюта, лицо которого казалось застывшим в полумраке слабо освещенного терема, опустил глаза. - Меня одно радует - с чуть заметной оживленностью продолжил царь - что Алёшка то крымчан порезал! А вы, вы на что горазды? Царь грозно взглянул на Вяземского и на Малюту, но у последнего уже созрело слово для ответа. - Надежда государь - спокойно и уверенно начал Малюта - позволь и мне испытать воинскую славу. Я возглавлю войску твоё и поведу на север, куда хан уж добирается. Царь молча посмотрел на него. Скуратов продолжил. - А что Федьку разбили, то не мудрено. Войско то мелкое было, да и татар равно напугали.. Скуратов вдруг осекся. Он и не знал зачем упомянул о Федоре и начал бояться, кабы сказанное не показалось царю с его стороны похвалой этого жалкого подвига. Забывая о том, что Басманов когда-то был рядом, он меньше всего желал его скорого возвращения и боялся случайно воззвать к царской милости, перечеркнув все старания отвратить Ивана от Фёдора. Благо Иоанн о нем не упомянал с тех пор, а Малюта, взглянув на него украдкой, не заметил и вовсе перемен во взгляде царя. Он казалось задумался, прислушиваясь к своим грозным помыслам над татарами. Однако Иван внезапно оживился. - Добро тебе, Малюта! Ведь победы ты держал былые. Веди наши войска на север, там басурманов полным полно - и чтобы паче не вернулись к нам! Глаза Малюта сверкнули от удовольствия. Он много раз сражался в битвах, да только не было в нем того духу, какого, например, в обоих Басмановых. К ним родовая взывала на подвиги и победы. А Скуратову был уготовлен удел мирской - людей пытками изводить. Вдруг двери распахнулись, в широком тёплом кафтане с усталым, но радостным видом в переднюю вошёл Алексей Басманов.