***
В кабинет вопреки ожиданиям Лелуша зашла не его дочь, а жена: высокая красивая, изящная блондинка лет тридцати с хищными зелёными глазами, в которых единственное, что мог разглядеть ви Британия, это была подлость. — Я ждал Юфимию… У тебя что-то случилось? — без особого интереса спросил император. — Неужели что-то должно случиться, чтобы я решила повидать своего любимого мужа? — улыбнулась женщина. — А, так тебе что-то от меня нужно, — вздохнул ви Британия и зло посмотрел на жену. — Чего ты хочешь? — За что ты меня так ненавидишь? — не понимала блондинка. — Если бы я тебя ненавидел, ты бы тут не стояла. — Ты меня совсем не любишь, — вздохнула зеленоглазая, кажется, в глазах даже показались слёзы. Лелуш в ответ фыркнул и закатил глаза. — Ты же знаешь, на меня это не действует. С чего бы я должен любить тебя, с чего я должен вообще любить хоть кого-то? — раздражался Кровавый император. — Свою дочь ты точно любишь, раз так ждёшь её. — Дочь у меня одна, а жена ты у меня вторая, — равнодушно произнёс брюнет, и, взяв документы, стал читать те. — Элизабет, что тебе нужно от меня? — Наш сын — Виктор, — ви Британия поморщился на этих словах, — уже достаточно взрослый, чтобы отправиться в одну из наших колоний и учиться управлять страной. — Я сам решу, куда и когда пристроить сына, — последнее слово он произнёс не самым доброжелательным тоном. — За что ты Виктора-то ненавидишь?! — разозлилась женщина. — Прекрати, уже осточертело слушать этот бред. Ты просто не знаешь, что случается с теми, кого я ненавижу. — Знаю. Весь мир прекрасно знает, — нахмурилась блондинка и развернулась. — Успокойся, — он встал и подошёл к женщине, приобняв ту. — Я посмотрю, куда можно отправить Виктора, — взгляд Лелуша вновь упал на пустое место над камином. — Хорошо. Зеленоглазая повернулась и посмотрела в аметистовые глаза мужчины. В его глазах можно было увидеть, как выглядит ад: жуткий холод сменялся адским пламенем, пламя — холодом, и так столько времени, сколько она была рядом с императором. Он сладко улыбался, но она знала, что за этой улыбкой прячется звериный оскал; глаза его сверкали, любой бы принял это за радость, но только не она. — Я рад, что моя жена такая умница, — протянул он своим бархатным голосом, в котором слышалась угроза с едва различимыми капельками яда. Он притронулся губами к её лбу. «Сердце не бьётся, — впервые заметила женщина. — А может просто тихо? Да нет, чушь какая-то, не может сердце не биться…» Мужчина посмотрел в зеркало и увидел самого себя. Глаза, сейчас они горели проклятой силой, его оружием, которое послужило тому, что он получил проклятие, которое каждый принимает за дар, которым каждый хочет обладать и в которое никто не верит. Бессмертия не существует, но только не для него. Это не фантастика для правителя всего мира, это жестокая реальность, жестокая для него. В комнату постучались — и снова вошёл тот же стражник. Ви Британия отстранился. Глаза вновь стали привычного цвета аметиста. — Её Высочество, принцесса Юфимия прибыла. — Впустите, — спокойно проговорил Лелуш, теперь это уж точно была Юфи.***
Кловис постучался в пятый по счёту дом, для виду, разумеется, он прекрасно знал, что в предыдущих четырёх не было террористов. Дверь открылась. — Добрый день, капитан Бернард Шоу, — блондин с голубыми глазами показал какое-то удостоверение. Женщина, стоявшая в дверном проёме, шокировано смотрела на двух офицеров. — Н-но мы… — испуганно начала она. — Стандартная проверка, нужно просто заполнить бумаги. Вам не о чем волноваться, если нечего скрывать, а я уверен, что такая прекрасная дама может скрывать только своих поклонников от ревнивого мужа. Молчавший Кловис всегда знал, что если дать Тоду свободу, то его может нести так, как не несло никого. Кажется, уже начало… — Можно мы войдём? — продолжал улыбаться блондин — А? Д-да, конечно, — женщина лет тридцати впустила в дом офицеров. В доме находилась ещё дочь женщины. — Как у Вас здесь красиво! — восхитился старший по званию офицер. — Всегда предпочитал домашний уют роскошным дворцам, особенно тому, что в Авалоне, — он сощурился и посмотрел на женщину. — Доводилось один раз побывать там, — объяснил мужчина. — Чаю? — напряжённо спросила хозяйка дома. — Не откажемся. — Анна, сделай гостям чаю, — женщина посмотрела на молодую девушку, та сразу же кинулась исполнять наказ матери. Домашний старый телефон внезапно зазвонил слишком громко в той напряжённой тишине, что царила в доме. — Ответьте на звонок, вдруг, что-то важное, — развёл руками старший офицер, уже сидевший за столом. — Должно быть, Фишеры… — пробормотала женщина и подбежала к телефону. — Вы видели… Его Величество? — прошептала девушка, боясь посмотреть на блондинов, наливая при этом чай. — Не единожды, — как-то странно протянул голубоглазый. Девушка испуганно посмотрела на мать, которая говорила по телефону. Говоривший до этого с матерью девушки офицер схватил ту за запястье. — Где вы прячете террористов? — тихо напрямую спросил Тод, хоть девушка и не знала, кто перед ней. — Я… — она замялась. — Они угрожают вашей семье? — снова спросил Элайджа. — Вам нечего бояться, просто скажите правду, — тепло улыбнулся он. Собеседница испуганно смотрела на мужчину, затем перевела испуганный взгляд на другого офицера, который равнодушным, даже скучающим взглядом смотрел на неё. Эта улыбка старшего офицера вызвала чувство безопасности и доверия, а потому… Она перевели взгляд на пол. — Подвал — слишком скучно, значит, подпол? — услышала немка уже какой-то другой голос. Девушка перевела взгляд снова на офицера. Мужчина лет тридцати пяти словно стал полной противоположностью: белый парадный мундир рыцаря Круглого стола, чёрные, как смоль, волосы, азартный блеск зелёных глаз, словно горящих каким-то неведомым огнём, тонкие губы, искажённые в презрительной улыбке, ярко очерченные скулы, аура жестокости, полная противоположность тому чувству безопасности, которое до этого излучал мужчина. — Вы? — судорожно выдохнула девушка. Судорожный вопрос «как?» бился в голове Анны. Нельзя было не узнать Черную смерть. Она осторожно перевела взгляд на другого офицера. Один из принцев Священной Британской империи, Кловис, она знала, что именно он был послан в Европу к Третьему рыцарю. Холодный взгляд аметистовых глаз, в точности повторяющий взгляд своего отца, пробирал до мозга костей. Тод кивнул кому-то, кто был сзади Анны, и указал на пол, в то место, куда недавно смотрела девушка. Немка обернулась. Пятеро солдат спокойно встали в круг, опустили автоматы и дали череду выстрелов. Анна зажмурилась и отвернулась, закрывая уши, чтобы не слышать крики. Кловис, всё это время молчавший, спокойно наблюдал на то, как деревянный пол разлетается в щепки, слушал крики немцев, что не пожелали подчиняться Британии и захотели вернуть былое величие Пруссии. — Как глупо… — вздохнул принц, и развернувшись, пошёл прочь из дома, не обращая внимания на шокированную хозяйку дома. Элайджа пошёл следом за ви Британией. — Девушку и её мать арестовать, — холодно бросил рыцарь солдатам на выходе. — Британский престол не даёт второго шанса.***
— Если мы это сделаем, то народ… — спокойно говорил мужчина-шатен лет сорока с тёмными зелёными глазами, разрез глаз был широким, лицо вытянутое, губы не тонкие, но и не пухлые, — опять заснул? — в подтверждение этого первый принц Священной Британской империи продолжал размеренно сопеть. — Весь в отца, — вздохнул Нулевой рыцарь — Куруруги Сузаку. Шатен встал с кресла, подошёл к небольшому шкафчику, достал оттуда плед и собирался уже укрыть Гэбриэля, спавшего на чёрном диване, как тот неожиданно закричал и подорвался с дивана: — Мама! — Тише, — Нулевой рыцарь сел рядом с ви Британией и приобнял того. — Опять этот сон? — спросил Сузаку, смотря на профиль растерянного и грустного лица блондина. — Да. Опять кровь, мама на руках у отца, я хочу к ней, тянусь… — он судорожно вздохнул, — но меня кто-то хватает и уносит. — Это я тебя унёс, — спокойно прокомментировал рыцарь слова принца. — Ты? Почему ты не говорил мне? — А надо было? — Сузаку изогнул левую бровь и заглянул в печальные аметистовые глаза парня. Нулевой рыцарь встал с дивана и подошёл к окну, начав наблюдать за ночным Токио. — Смерть твоей матери, Гэбриэль, стала точкой отсчёта, она повлекла за собой всё то, что уже произошло и что ещё не успело произойти, но произойдёт. — Да, я знаю о том, что творилось в Британии, что делали с теми, кто хоть как-то был причастен… — Поверь, лучше уж так, чем если бы твой отец проявил равнодушие к смерти Эмили. Когда-то так сделал император Чарльз, знаешь, что было потом? — Знаю. Мой отец отомстил и взошёл на престол. — Мстить он умеет лучше, чем что-либо, хотя нет, убивать всё же лучше, — усмехнулся Нулевой рыцарь. — Ты знаешь о Британии, а что ты знаешь обо всём мире? Принц непонимающе смотрел на рыцаря. — Эмили ви Британия была единственным фактором, который сдерживал Кровавого императора, — принц поморщился на этих словах Куруруги, — тебе могут не нравится мои слова, Гэбриэль, но это так, твой отец всегда им был. Из-за желания Эмили установился хрупкий, но всё же мир, а когда она умерла… убийцей был русский, её бывший друг, одноклассник, судьба иронична, да? — без тени насмешки задал вопрос Сузаку, хотя звучало это больше, как утверждение. — Я, словно это было вчера, помню, как Лелуш приказал мне уничтожить Российскую империю, сжечь там всё дотла. — И ты… — Я его отговаривал, отговаривал, как мог, но он не согласился со мной, что бы я ему не предлагал. С тех пор всё побережье Охотского, Берингово и Чукотского морей — пустырь, где никто не живёт и вряд ли сможет, сомневаюсь, что кто-то захочет жить на пепле. — Но на этом Россия на заканчивается… — Да, не заканчивается. Лелуш приказал мне остановиться, не знаю, кто его там переубедил или что, — Куруруги сжал свои ладони, — но он передумал. — Это похоже на какое-то безумие. Я думал, что война с Россией была из-за других причин. — Я тебя умоляю, всё, что написано в учебниках, всё это — ложь. Это понятно любому, кто хоть как-то знал Лелуша и его отношение к твоей матери. Гэбриэль нахмурился и долго молчал, после чего внезапно спросил: — Я никогда не спрашивал об одной вещи — не у кого было. Отец вряд ли будет рад, если я заговорю об этом, но почему этот Соколовский убил маму? Зеленоглазый повернулся, сжал губы и вздохнул, напряжённо рассматривая столешницу. — Он хотел убить не её. Он хотел убить тебя, — спокойно проговорил рыцарь. — Он любил её, не смог бы убить, впрочем, убив тебя, он бы сделал ей слишком больно, только, похоже, он этого не понимал. После того, как я снял с себя маску Зеро, моё место занял отец Соколовского. Когда Лелуш посчитал, что этот новый Зеро ему уже не подходит, Павел Соколовский был убит. Сергей знал от Лелуша о том, что его отец — Зеро, он заметил различия между Зеро и понял, что это был уже не его отец. Между тем Павел всё никак не объявлялся — и Соколовский понял, что от отца попросту избавились. А кто был первый в списке возможных убийц? Правильно, Кровавый император, который прямым текстом сказал, что с грязью смешает Зеро, потому что тот пошёл против него. — Почему он решил стрелять в меня, а не в отца? — Я не знаю, — вздохнул шатен и сел рядом с принцем. — Может быть, знал, что не сможет убить того, может быть, чтобы специально сделать Лелушу как можно больнее, лишить его того, что лишил твой отец, семьи. Может быть, это был банальный промах… — Ты лжешь, — констатировал факт принц. Куруруги закрыл глаза и вздохнул. — Лелуш хорошо научил тебя различать ложь. Но его ложь различить не в силах никто, впрочем, его и обмануть нельзя. — Почему ты не хочешь говорить мне правду? Сузаку молчал, молчал долго. — Его Величество, должно быть, убьёт меня за это, но я тебе скажу… — он вздохнул, решаясь сказать, — настоящий убийца всё ещё жив. — Что?! — взревел Гэбриэль.***
*** — Элизабет, оставь нас с дочерью наедине, — спокойно, даже без обычной холодности произнёс император. Женщина кивнула и прошла к двери. Когда она проходила рядом с Юфимией, то можно было буквально ощутить, даже пощупать то напряжение, которое воцарилось в комнате. Лелуш словно увидел те волны негодования и злости, которые исходили от его дочери, но вот от самой императрицы этого не было. Он выдохнул спокойно, когда императрица наконец-то скрылась за дверьми. — Цела? — как-то почти безразлично спросил ви Британия, пристально осматривая девушку в светло-розовом коротком классическом платье. — Да, — коротко, тихо и виновато ответила принцесса, отводя взгляд. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Лелуш сощурился и упрекающе посмотрел на дочь. — Прости, — голос был слишком тихим, она словно внезапно осипла. — И всё? Эм… — он запнулся и поморщился, как от зубной боли, — Юфимия, почему ты отклонилась от курса? Брюнетка молчала, а что ей было ответить? Что она просто захотела заскочить в магазин и что в этот момент напали террористы? Это было бы глупым оправданием, хоть это и вправду было так. Но она продолжала молчать. — Ты не собираешься отвечать на мой вопрос? — он подошёл к ней и посмотрел на неё верху вниз своими сейчас такими тёмными, холодными, жёсткими глазами цвета аметиста, такими пугающими, они выглядели, как холодные колючки, которые царапают её собственные глаза и даже душу. Она помотала головой и беззвучно затряслась. Мужчина взял её лицо в ладони и поднял то, смотря в её синие глаза. Юфимия заметила, что его собственное лицо внезапно стало каким-то растерянным, ладони затряслись, а губы словно что-то беззвучно прошептали, что-то короткое и, несомненно, важное. Он прижал её к себе, не выдержав. Он щекой прижался к её макушке, одной рукой продолжая держать голову, другой же обнимал за плечи, постепенно опускаясь ниже. — А если бы я тебя потерял? — услышала шёпот отца принцесса, он был каким-то слишком испуганным. — Что бы я делал, Юфи? Она посмотрела своими испуганными глазами в его, они были такими же, как и её, только было видно что-то ещё, смутно напоминающее безумие. Девушка расплакалась и ещё сильнее прижалась к мужчине. — П-прости, — пытаясь совладать с истерикой, произнесла принцесса. Они стояли так молча несколько минут, каждый думая о своём. — Испугалась? — спросил ви Британия. Она закивала, продолжая всхлипывать. — Ну, прекрати, — он улыбнулся. — Всё же хорошо, — мужчина погладил её по макушке. Брюнетка, кажется, и вправду стала успокаиваться. — Тушь размазалась? — она печально посмотрела на отца. — Чуть-чуть, — он улыбнулся и провёл по щеке девушки, та отвернулась. — Сейчас ещё сильнее размажешь, — проворчала принцесса. Лелуш тихо засмеялся. Девушка выбралась из его объятий, подошла к столу и, взяв салфетку и подойдя к зеркалу, стала вытирать косметику.***
Гэбриэль шокировано смотрел на рыцаря. — Ни слова сестре, брату и уж тем более, ни слова отцу, — пригрозил указательным пальцем Сузаку. — Почему убийца жив? — прошипел принц и подорвался с дивана, подлетая к зеленоглазому. — Почему?! — он схватил Куруруги за грудки. Сузаку залепил блондину пощечину, от чего тот отшатнулся — Ты первый принц Священной Британской империи, держи себя в руках, — разозлился Нулевой рыцарь, он поправил воротник белой рубашки. — В руках?! Сволочь, убившая мою мать, жива! Почему отец не убил… — парень растерялся. — Потому что приходится руководствоваться мозгами и холодным расчётом. — Он приказал тебе стереть с лица земли Россию, какой это холодный расчёт? — выплюнул Гэбриэль. — Это выглядит так, словно он сам убил её. Куруруги молчал, после чего произнёс: — Зря так думаешь. Порой жизнь одной фигуры ценнее, чем жизнь миллионов, слишком полезна эта фигура. Такую фигуру приходится оставлять в живых, наплевав на собственные эмоции и желания. — Это поэтому отец приказал тебе остановиться, убийцей оказался другой?! Но как? Сузаку снова долго молчал, после чего развернулся и снова подошёл к окну. — Скоро у твоей сестры день рождения… — начал зеленоглазый. — Сейчас не о ней речь! — Какой подарок ты ей выбрал? — как ни в чём ни бывало продолжил рыцарь. Гэбриэль понял, что большего ему не добиться от Куруруги, Сузаку и так сказал слишком много. «Это выглядит так, словно он сам убил её», — звучало в голове у Нулевого рыцаря, который прикрыл глаза.***
По красивому, шикарному, красному ковру, постеленному на полу коридора дворца, шёл Первый рыцарь: высокий, мускулистый мужчина с всё такими же, как девятнадцать лет назад, бирюзовыми волосами, зачёсанными направо, ему можно было дать лет сорок, а деле ему было почти пятьдесят, лишь пара морщин появились на его лице. Одет рыцарь был в обычный белоснежный костюм-тройку, который, похоже, и не собирался выходить из моды. Джеремия подбросил монетку, и свет, пробивавшийся в коридоры через огромные окна, блеснул на ней, а та отразила его — и блеснула уже золотая маска на левой половине лица рыцаря. Он поймал монетку и остановился возле дубовой массивной двери, ведшей в очередные роскошные покои, которых во дворце было столько, что обойти за день нельзя было. Мужчина посмотрел на дверь, сощурился своим единственным оранжевым глазом, затем посмотрел на монетку. Он усмехнулся. Каждый раз он проходит мимо этой двери и каждый раз бросает здесь монетку. Всегда выпадает решка, как бы говоря: не время трёхглавому орлу расправлять свои крылья, не время цепному псу вгрызться в шею жертвы, хоть тот уже давно скалился. И так продолжается уже много лет, неприлично много. В коридоре показалась женщина-блондинка. — Ваше Величество, — рыцарь склонил голову и исподлобья посмотрел сощуренным глазом на императрицу. — Сэр Готтвальд, — лицо женщины ничего не выражало, хотя нет, напускное равнодушие всё же было. Джеремия знал, что зеленоглазая боится, боится его, того, что он скажет. — Как семья? — спросила Элизабет. — Ваша? — изогнул бровь, не скрытую маской, Готтвальд. — Моя семья здесь, — она взглядом показала на дворец, хотя было видно, что это не так. — Моя семья прекрасно поживает, — улыбнулся Джеремия своими тонкими губами. — Прошу прощения, мне ждёт Его Величество, а Вы знаете, как он не любит ждать, — мужчина прошёл мимо женщины. — Впрочем… — он остановился рядом с ней. Сердце Элизабет, кажется, остановилось, внезапно стало так тихо. Первый рыцарь достал из кармана золотой кулон в виде латинской буквы «R», он был слегка испачкан в чём-то красном. У женщины подкосились ноги, Джеремия словил ту. Готтвальд не издевался, это просто был Готтвальд. — Он попросил передать Вам, что любит Вас, — спокойно проговорил Первый рыцарь и вложил в ладонь императрицы кулон. — Берегите его. Память — это всё, что у нас остаётся в конечном итоге, — мужчина отстранился от зеленоглазой, которая уже могла самостоятельно стоять на ногах, и круто развернувшись, как он это обычно делал, ушёл быстрым шагом прочь.***
— Что наш друг? — спросил Лелуш у Первого рыцаря, который сейчас с интересом рассматривал принцессу, которая наводила марафет в другом конце комнаты. Ви Британия покосился на дочь и усмехнулся — Юфи напрочь отказалась выходить из кабинета в таком «неподобающем для принцессы виде», после чего затребовала, чтобы ей прямо в кабинет отца принесли всё необходимое, для наведения порядка, а император не возражал. — Покинул нас семь часов назад, — коротко ответил Готтвальд. — Значит, король мёртв, да здравствует король… — вздохнул ви Британия. — Жаль, я привык к Алексею. Я стал совсем забывать, что люди имеют свойство умирать. Лелуш, всё так же выглядевший, как и двадцать один год назад, на двадцать пять, вздохнул и присел на край стола, за которым сейчас сидела Юфимия и увлечённо приводила себя в порядок, ну или же делала вид, что приводит, а по-настоящему же попросту нахально подслушивала разговор монарха и Первого рыцаря. — Скоро СМИ объявят о смерти Алексея Романова. Ну ничего, думаю, его сын будет удобной заменой, — ви Британия расплылся в улыбке. — Николай под нашим контролем, террористы в Европе продолжают вымирать, самозванцы более не объявляются, все боятся фрей, наведённых на них. Мы подчинили себе весь мир, — в глазах Лелуша блеснул недобрый огонёк, он подошёл к окну и заложил руки за спину. Юфимии вдруг стало страшно. Она не знала этого человека. Это был не её отец, это был тот самый Кровавый император, которого боялись, жутко боялись все, до дрожжи в коленях. Принцесса тоже боялась и вжалась в кресло. Брюнет притронулся ладонью к стеклу и тихо произнёс: — Весь мир принадлежит мне, как это было когда-то, — он убрал руку, вздохнул и повернулся к Готтвальду. — Но, скажи, Джеремия, разве я счастлив? Почему ты меня не остановил девятнадцать лет назад? — ви Британия обвиняюще посмотрел на рыцаря. Нет, и всё же сейчас это был не Кровавый император. Это был человек. Первый рыцарь долго молчал, выдерживая на себе тяжёлый обвиняющий взгляд императора. — Потому что это было справедливо, — Готтвальд покосился на принцессу, которая сейчас даже забыла о наведении марафета и следила за обоими мужчинами. Юфимии увидела, как рыцарь открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но затем словно передумал. — Разве? — хмыкнул Лелуш. — Что такое справедливость? — усмехнулся он. — Что можно ею назвать? — Что Вы решите, что прикажете, то ею и будет, — спокойно и быстро, явно веря в сказанное, ответил Джеремия, словно уже давно нашёл ответ и только ждал момента, чтобы высказать его. Император вздохнул. Да, это было так. Это всегда было так. Император ВСЕГДА прав. Лелуш усмехнулся, когда он обвинил отца в несправедливости, его даже никто слушать не захотел, но Лелуш был прав, потому что он был императором уже тогда; всё, что с ним происходило, вело к одному, как бы ему не мешали. Все невзгоды, унижения, потери и предательства делали его гнев лишь сильнее, заковывали его в самую мощную броню, надели на него самую страшную маску, через которую лишь некоторые могли увидеть настоящее лицо, впрочем, вполне возможно, что и это лицо было очередной маской. Винить Готтвальда было попросту не в чем. Винить его в преданности, в верности? Глупо. Он сам во всём виноват, сам девятнадцать лет назад запретил его останавливать. А Джеремия, Джеремия просто хотел, чтобы его господин наконец-то взял то, что принадлежит ему не только по праву рождения, но и по праву сильного, Лелуш заслужил всё это за свои старания. Да чего греха таить, Готтвальд хотел забрать то, что принадлежало ему: титул Первого рыцаря, возможность быть по правую руку от императора, возможность решать судьбу своей Родины, всеобщее уважение, это всё так пьянило… Первый рыцарь признавал, что он был немного тщеславным, может быть, совсем не немного, да какая разница? — Миллер за дверью? — император посмотрел на человека в золотой маске, тот кивнул. — Пусть войдёт, свободен. Юфимия, выйди. Джеремия вышел сразу же. — Отец, прошу тебя… — начала принцесса. — Выйди, — спокойно повторил Лелуш. — Папа! — уже крикнула девушка. — Не зли меня. Выйди. Брюнетка развернулась и виновато посмотрела на вошедшего в кабинет Четвёртого рыцаря Круга. — Прости, — прошептала она, печально и виновато смотря на блондина. Миллер остался один на один с казавшимся сейчас таким холодным и равнодушным императором. Грегори знал, что это вполне могла быть маска, которую Лелуш может сбросить в любой момент. — Это были «Воины Поднебесной»? — спокойно задал вопрос ви Британия. — Да. — Эти китайские террористы доставляют слишком много проблем. Где только MI5 носит? — раздражался император. — Альберту придётся очень хорошо постараться, чтобы объяснить мне, почему на мою дочь террористы всё-таки смогли напасть, — холодно проговорил Лелуш. — Ну, а ты, Грегори? Лелуш понимал, что в общем-то Миллер виноватым-то и не был, но это не значило, что он не был обязан спросить с рыцаря. — Я допустил ошибку, слишком понадеялся на MI5. — Ошибку? — сощурился император. Четвёртый рыцарь знал, что Лелуш ви Британия не терпит ошибок, всех некомпетентных он убирает сразу же после первого промаха. Миллера не убирали только потому, что принцесса привязалась к нему и всё время просила за него, признаться честно, Грегори уже было стыдно за себя. — Если я сейчас избавлюсь от тебя, чем это будет? Ошибкой? — Это будет правосудием, справедливостью, Ваше Величество, — блондин продолжал смотреть Кровавому императору в глаза, не каждый мог так делать, не каждый мог выносить этот иногда жуткий взгляд Лелуша. Миллер знал, что это был последний раз, это был его последний промах, только чудо здесь может помочь. Ви Британия медленно подошёл, стук каблуков его начищенных до блеска чёрных, баснословно дорогих туфель казался раскатами грома. Лелуш был уже слишком близко и мог увидеть, как Грегори безмолвно двигает губами. — Он тебе не поможет, мой Четвёртый рыцарь, только не тебе, или ты забыл, кто ты такой? — брюнет насмешливо посмотрел в разные глаза Миллера. — Тебя нет для него, и его тоже нет. Грегори знал, что всё, сказанное Лелушем, правда. Если уж молиться, то Кровавому императору, но Миллер не будет. — Моя дочь снова просила за тебя, Грегори, — недовольно и раздражённо выплюнул ви Британия. — У неё скоро день рождения, не хочу её расстраивать, поэтому ты не умрёшь, не волнуйся, ты ещё не скоро обретёшь покой, если, конечно, не будешь этому всячески содействовать. Ты не будешь охранять Юфимию, более доверия к тебе нет. Миллер распахнул широко глаза. Он не знал, что было хуже: потерять доверие императора или же остаться без девчонки, которую он защищал с пяти лет, слишком сильно он привязался к принцессе за эти одиннадцать лет. — Прошу Вас, Ваше Величество! — воскликнул блондин, рухнув на колени и хватая за ладонь Кровавого императора. Лелуш улыбнулся. Разумеется, он не собирался этого делать: Миллер слишком привязан к его дочери, а значит, беспрекословно верен ей. Может быть, в плане стратегии и планирования Грегори не был особым искусником, но вот верности было не занимать, а это было именно то, что ви Британии и нужно. — Я сделаю что угодно! — услышал отвернувшийся от рыцаря брюнет и расплылся в улыбке. — Конечно сделаешь, — довольно произнёс Лелуш. Кровавый император повернулся к блондину и погладил того по голове, после чего его ладонь прошлась по виску, скуле и остановилась на щеке Грегори. Он присел рядом с Миллером на корточки. Его вторая рука, которую продолжал сжимать рыцарь, также оказалась на щеке блондина. Брюнет приблизился к лицу Миллера. — Ты всё сделаешь, — прошептал он блондину в губы. — Мой Четвёртый рыцарь, — одна его рука переместилась на затылок мужчины и сжала белоснежные волосы. Грегори рвано выдохнул и сжал одной рукой белую рубашку ви Британии, когда вторая ледяная рука императора, до этого покоившаяся на щеке, опустилась на плечо. Лелуш приблизился к уху рыцаря и тихо прошептал ему его задание на ближайший месяц. — Сделаю, Ваше Величество, не сомневайтесь, — он инстинктивно попытался отодвинуться от ладони брюнета, когда тот осторожно пальцами провел по позвоночнику, но лишь сильнее придвинулся к Лелушу. — Молодец, — протянул Кровавый император и посмотрел в его разные глаза своими резко потемневшими глазами цвета аметиста, в которых загорался огонёк.