***
Громкий выстрел — и площадь, наполненная людьми, замолкает, замирает. Ни единого вздоха, движения, словно само время замерло. С секунду никто не понимает, что происходит, что уже произошло. Не понимает и Лелуш, пока не видит, как Эмили, резко ставшая перед Гэбриэлем, пошатывается, а на её спине проявляется кровавый след, который пачкает красивый фиалковый пиджак. Стреляли в его семью, в его сына. И попали в Эми… Уже через мгновенье он хватает падающую на землю императрицу, свою любимую. Она смотрит на него со смесью испуга, сожаления и любви. — Видимо, — хрипит она — и кровь тонкой струей течет из её рта, из её глаз текут слёзы, — мне было суждено умереть. — Нет, — шепчет он. Лелуш не верит. Эмили столько раз попадала в, казалось бы, безвыходные ситуации, где она непременно должна была умереть, но каждый раз выживала. Она не может умереть, НЕ МОЖЕТ! Не может же всё закончится так глупо! Впрочем, как и началось… Все вокруг начинают шуметь, что-то кричит Куруруги, слышен чей-то мужской крик. И все эти звуки сливаются в один сплошной гомон, который внезапно превращается для Лелуша в тишину. Эмили вдруг кажется ему такой хрупкой в руках. Да, этот хрупкий человек непременно бы умер, хрусталь слишком легко разбить. Взгляд синих ярких и глаз стекленеет, а грустная улыбка медленно исчезает с её лица. — Эмили? — не понимает мужчина и осторожно касается окровавленной рукой её щеки. — Эмили! Смотри на меня! Ну же! — он слегка трясёт её. — Не бросай меня, — уже тихо говорит мужчина, — не бросай… пожалуйста, хотя бы ты… — он захлёбывается своей болью. Непозволительно себя так вести для Кровавого императора, но он в конце концов тоже человек, пусть с кодом и безграничной властью… Да куда там безграничной властью? Есть ли у него вообще хоть какая-то власть, если он не может спасти одного единственного человека? Его хватает сзади кто-то и пытается оттащить от Эмили. — Хватит, Лелуш, её нет, — слышит он голос Куруруги. Эти слова не были подобны раскату грома, скорее абсолютной тишине, ещё тише, чем до этого, это конец всего, начало конца. Весь мир в одночасье рассыпается на маленькие осколки, всё меркнет. Он теперь ничего не видит, не слышит, не чувствует, точно мертвец. И всё же он, словно утопающий, держит на руках Эмили, словно он была соломинкой, способной его спасти. Он не отпустит её. Он всегда будет держать её образ в своих мыслях, во снах он будет нырять в своё прошлое, а наутро Готтвальд будет вытаскивать его из опьянения этого дрянного наркотика — счастливого прошлого. — Лелуш, — уже шипит Сузаку, — надо уходить. И словно нет толпы, шокировано смотрящей на него. Ви Британия переводит взгляд в сторону и видит, как солдаты ведут куда-то какого-то мужчину с блондинистыми волосами. «Соколовский. Это был он…» Кровавого императора начинает трясти. Разум окончательно уходит куда-то на второй план, уступая место чистым, ничем не прикрытым эмоциям — гневу и боли, которая только раздувает пожар в его груди. Глаза брюнета зажигаются проклятой силой, красивое и правильное лицо превращается в гримасу ненависти. Сейчас, в свежей ярко-алой крови, он действительно выглядит, как Дьявол, без преувеличений. Как же он ненавидел этого русского! Весь мир! Весь этот проклятый мир с самого рождения Лелуша желал ему только зла, испытывал к нему неприкрытую ненависть, и это он чудовище? Да они создали это самое чудовище! — Отпусти меня, Сузаку, — хрипит Лелуш. — Нет. Не отпущу, даже не надейся. И ви Британия уже собирается ударить рыцаря под бок, но тот перехватывает руку императора. Так они и стоят: Сузаку держит Лелуша, сам брюнет же держит тело Эмили, едва ли не положив голову на плечо Нулевого рыцаря. И человек с глазами демона был бы рад плакать, вот только Кровавый император не умел. Каждый раз Лелушу приходилось воевать, бороться за своё счастье и каждый раз, едва только всё станет на свои места, только он почувствует себя счастливым, судьба забирала у него его счастье. Похоже, это было его личным проклятием. Брюнет вдохнул воздух — в голову ударил запах крови, железа, напомнив, что этот заветный запах мёда он больше никогда не услышит. И между тем не смотря на то, что жизнь ви Британии окончилась и началось существование, которое должно было прекратиться в ближайшие два десятилетия, весь мир продолжал двигаться, всё так же слепило солнце на отвратительном, слишком ярком, синем небе. Как её глаза.***
— Как только поймёшь, Тумви дадут тебе силу, — проговорил жрец. Ему нужна сила, но другая, более опасная, чем у этого дикаря. Ему нужно знание. Чем больше ты знаешь о своём противнике, тем выше твои шансы на победу. Сейчас условно его противник — сам император и, похоже, Третий рыцарь, победа — разобраться, что это за врата и чего так боится Лелуш. В одиночку этого не сделать. А значит, придётся объединятся с кем-то и добывать информацию. — Как ты получил свою силу? — спросил Миллер, продолжая хмуриться. Если он получит от этих Тумви что-то полезное, то будет неплохо, если нет, то он хотя бы поймёт, что это такое и как работает. Грегори увидел, как жрец украдкой посмотрел на какой-то высокий пьедестал. Четвёртый рыцарь медленно подошёл к пьедесталу и положил на него руку, тот слегка засветился алым. — Напоминает панель управления найтмером… — пробормотал блондин. Рыцарь посмотрел вперёд себя, на солнце, которое слепило, но внезапно светило стало тухнуть и уже издавало холодный свет. На солнце стал прорисовываться такой же алый знак, какой был и на вратах. «Ну, и что дальше делать?» Внезапно небо исчезло — и он увидел знакомые коридоры дворца, залитые кровью, это какой-то слишком знакомый Миллеру человек убил нескольких гвардейцев, походка человека была той же, какую имел Элайджа Тод. Он явно целенаправленно шёл куда-то. — Стоять! — выкрикнули гвардейцы. Элайджа направил на них пистолет и выстрелил. «Почему он не отошли? Они же видели, что он будет стрелять в них? Не могли не видеть… Нет, Элайджа, ты же не мог предать Его Величество, ты же никогда его не предашь!» — Миллер совсем не понимал, что происходит. Наконец «Чёрная смерть» подошёл к резным дубовым дверям кабинета императора Британии и открыл те. В кабинете, заложив руки за спину, стоял сам Лелуш и как-то равнодушно смотрел на вошедшего. — Ты прав, Элайджа, — усмехнулся болезненно ви Британия, — действительно пора. И видение окончилось. Грегори, как ошпаренный, отдёрнул руку от пьедестала. — Что это было?.. — пробормотал себе под нос Миллер. Глаза сейчас были едины в выражении чувств — смятение. Внезапно появился сам Кровавый император рядом с Грегори, зло посмотрел на него, а уже в следующую секунду Миллер лежал на полу возле тех самых врат, которые вели в этот странный мир.***
— Вижу, ты сегодня чувствуешь себя лучше, если присоединилась к нам, — заметил Лелуш, отрезая себе кусочек стейка и, прищурившись и улыбнувшись, смотря на дочь, которая сидела по левую руку от него. — Да, температуры нет, но горло болит, — проговорила Юфимия охрипшим голосом. — Наукой будет. Хотя, ты, похоже, никогда не научишься, — нахмурился император и посмотрел на сыновей, которые, казалось вообще не замечали сестру. — Вы что поссорились? Опять? Братья, сидевшие по ту же стороны, что и принцесса, молчали и картинно отвели взгляд от сестры, на что Юфи лишь изогнула бровь. — Я не на том языке спрашиваю? — надавил на принцев брюнет. — Она не была рада нас видеть, прогнала, стоило нам только зайти к ней, — пробурчал второй принц. — Я плохо себя чувствовала, а вы мне мораль начали читать сразу же, — прошипела принцесса. — Кто вы вообще такие, чтобы меня наставлять? — Мы твои старшие братья! — разозлился Кловис. — И что с того? — она посмотрела на них исподлобья. Лелуш вздохнул и закатил глаза, но никто этого не заметил. — Да что меня все отчитать хотят?! — вскричала девушка и закашляла, она подорвалась с места, чтобы уйти, но император схватил её за кисть. — Я не разрешал уходить, — тихо произнёс мужчина. — Сядь на место. Принцесса зло посмотрела на отца, но выполнила его приказ. Принцы заулыбались, и Лелуш перевёл на них свой тяжелый взгляд, всё так же держа дочь за руку. — Ни один из вас не встанет из-за стола, пока не помиритесь. И только попробуйте меня ослушаться, — он сверкнул своими холодными аметистовыми глазами, в то время как слегка, еле заметно провёл рукой по кисти Юфимии, коснувшись запястья. «Такая гладка и мягка кожа», — заметил он. — О, Элизабет, ты как раз вовремя, мы только начали, — брюнет сладко улыбнулся, поднялся и отодвинул стул по праву сторону. — Присаживайся. — Доброе утро, — улыбнулась императрица, пытаясь скрыть своё недоумение от присутствующих, что в общем-то вышло. — Доброе, — буркнули братья, а вот Юфимия молчала. — Юфимия… — начал злится Лелуш и снова взял девушку запястье. — Всё в порядке, Ваше Величество, — блондинка улыбнулась и накрыла его ладонь своею. Императору стоило больших усилий не стряхнуть ту и не подать виду того, что он этого хочет. И всё же, он с силой сжал кончики её пальцев, он знал, что ей больно, но не отпускал и с каждым мгновением сжимал всё сильнее. — А где Виктор? — непринужденно спросил ви Британия. — Он сейчас будет, — сквозь ровный голос было слышно, как Элизабет больно. Она всё же поморщилась. — Что такое? — Лелуш разжал пальцы. — Тебе плохо? — спросил он, причём по его тону не было понятно до конца, наиграно ли это или просто так вышло. — Плохо спала, — ответила императрица. — Вот как… — вздохнул мужчина и поправил локон золотых волос. Вторая рука Лелуша всё так же покоилась на запястье дочери, так что он мог почувствовать, как участился пульс Юфимии, когда он прикоснулся к волосам Элизабет. Это мягко говоря насторожило. Он краем глаза взглянул на дочь: та буквально источала ауру злобы и ненависти. Девушка приковала свой взгляд к руке Лелуша, которая держала волосы императрицы. Кровавый император убрал обе руки и взял в них столовые приборы. — А вот и Виктор, — ровно проговорил он. — Доброе утро. — Доброе утро, отец, — третий принц слегка склонил голову. Парень унаследовал во внешности всё от матери: волосы такого же пшеничного цвета, такие же зелёные глаза, острый подбородок, тонкий нос и другие правильные черты лица, свойственные для аристократов. Ели все в полной тишине, трое обиженных не смотрели друг на друга, Элизабет размышляла о чём-то своём, её сын просто ковырялся в тарелке. Лелуш, подперев голову кулаком, задумчиво смотрел то на императрицу, то на третьего принца. В крохотных обрывках его души внезапно появилось такое редкое для Кровавого императора чувство — смятение. Он не был уверен в том, что делает, снова перебирал все «за» и «против», думая, верное ли решение он принял. Он вздохнул и начал: — Раз теперь все в сборе, я объявлю вам кое-что, — на этих слова абсолютно все заинтересованно посмотрели на него. — Во-первых, вы трое, — он посмотрел на принцев-близнецов и принцессу, — сразу после Рождества отправляетесь в Японию для обучения в академии Эшфорд. Виктор, ты тоже едешь в Токио, но для того, чтобы учиться управлять государством с сэром Куруруги. Элизабет впервые стало страшно. «Куруруги, он ведь… Он убьёт Виктора, — пришло осознание. — Подлец». Она не сможет защитить сына в Японии, только не тогда, когда рядом Нулевой рыцарь, который исполняет любой приказ Лелуша и понимает любую мысль брюнета лишь по движению глаз. Куруруги Сузаку был страшным человеком, по мнению Элизабет, едва ли не страшнее самого Кровавого императора: она никогда не видела на его лице ничего кроме каменного выражения, абсолютной готовности убить любого, четкости в движениях; ничего лишнего: ни слов, ни действий, ни эмоций. Прекрасный исполнитель, идеальная машина для убийств. И что хуже всего, выше него только сам Лелуш, который никогда не останавливал Сузаку, сколько бы не помнила себя блондинка. — Возможно, стоило бы отослать принцев и принцессу в более безопасное место? Эти японцы слишком… любят портить жизнь нашей империи и семье, — она с надеждой посмотрела на мужа. «Пожалуйста… в чём он виноват?!» — кричала она внутри своего сознания. — Не волнуйся, моя дорогая. Нулевой рыцарь прекрасно обеспечит защиту наших наследников. А если учитывать то, что там будут сэр Миллер и сэр Тод… Элизабет побледнела, перед глазами поплыло. — Мама, что-то случилось? — услышала зеленоглазая обеспокоенный голос сына. Лелуш смотрел серьёзно и жёстко, при этом держа на себе высокомерную улыбку — самое любимое лицо Кровавого императора. — Я думаю, тебе стоит пойти и поспать, Элизабет, — его губы растянулись ещё шире, а глаза, казалось поменяли свой цвет на пару оттенков. И всё же она поднялась и пошатнулась — голова закружилась. Её схватил резко подорвавшийся Лелуш. — Что же, продолжайте без нас, — он посмотрел на детей, — приятного аппетита, — после этих слов он взял императрицу на руки и ушёл.***
Куруруги Сузаку в костюме Нулевого рыцаря шёл по величественным, но таким безжизненным коридорам дворца. На встречу шёл император с императрицей на руках. Такое положение дел должно было бы удивить зеленоглазого и отчасти позабавить, но почему-то на него нахлынула волна не самых приятных воспоминания. Точно так же по этим коридорам четырнадцать лет назад он нёс Эмили.***
И без того красные дорожки дворца пачкались от крови, которая всё не останавливалась и всё так же текла из раны покойной императрицы. Лелуш нёс её на руках, весь перепачканный в крови, с потерянным выражение лица, совершенно неживым взглядом. Он шёл тяжело, точно готовый повалиться на землю в любую секунду, и лишь неведомая сила не позволяла ему это сделать. Он не обращал внимания на слуг, на стражу, хоть все они смотрели на него со смесью шока и сожаления. Они зашли в комнату, теперь уже только Лелуша. Брюнет аккуратно положил тело супруги на кровать и рухнул на колени, положив голову на её бок, после чего затрясся. Сузаку знал, что Лелуш, именно Лелуш, сейчас плачет, не в силах прекратить это. Вскоре он услышал тихие всхлипывания, после чего те становились всё громче, вскоре перейдя в настоящий звериный рёв. Должно быть, этот крик раненого зверя слышал весь дворец, но ви Британию это не волновало ни сейчас, ни в последствии. — НЕНАВИЖУ! — впервые с того момента, как они ушли с площади, брюнет сказал хоть что-то. Кровать треснула в том месте, где была рука императора. Даже удивительно, что Сузаку удалось сдержать его на площади. Куруруги знал, что в таких моментах люди обычно утешают друг друга, только вряд ли Лелуш нуждался в подобном. О нет, кто угодно, но только не Лелуш ви Британия. Если тебя утешают, то ты, скорее всего, слаб, а Кровавый император терпеть не мог, когда его считают слабым. Лелуш подобное тоже не любил. И он не потерпит этого особенно сейчас. — Сузаку, — прохрипел человек, чьи глаза снова были как у демона. Лучший друг шатена посмотрел на него так странно: болезненно с ненавистью, и этой проклятой, чертовой силой в глазах, которая разрушала всё, что было вокруг неё, окуная в безумие. — Сузаку! Уничтожь их всех! Слышишь меня?! — брюнет кричал, кричал так, как Куруруги уже давно не слышал, казалось, это было уже целую жизнь назад. — Кого?.. — не понимает зеленоглазый. Кровавый император подрывается и в следующее мгновение уже держит рыцаря за грудки. — Я приказываю тебе сжечь эту чёртову страну, чтобы там ничего не росло, никто не жил, я хочу, чтобы ты убил всех, кто живёт в Россси, чтобы ты затопил их страну в крови… — прошептал Лелуш. С несколько секунд Куруруги осознаёт сказанное. — Лелуш, это же… — Я приказываю! Сузаку впервые за свою жизнь смотрит с таким страхом в эти безумные глаза Кровавого императора. «Неужели шесть лет назад я был таким же?» — проносится в голове у рыцаря. — Ты это сделаешь! — шипит брюнет. Сделает. Конечно сделает. Он ведь дал слово. Кто он такой, чтобы противиться воле императора? Нулевой рыцарь в конце концов всего лишь меч, а задача меча — убивать. Он понимает Лелуша. Он не может отказать ему в подобном.***
Теперь плачет не Лелуш, а императрица, она буквально заливается слезами, как только замечает Сузаку. Элизабет с силой сжимает пиджак ви Британии, который с мрачным выражение лица идёт по коридору. — Сузаку? Куда это ты так вырядился? — спрашивает император и, кажется, совсем не замечает истерику женщины. Кровавый император глух к мольбам, он не видит слёз, потому что в своё время его слёз и просьб никто не увидел и не услышал. — Дела. Нужно на пару часов отлучиться из столицы, — Нулевой рыцарь тоже не обращал внимания на императрицу, и кажется, только из вежливости он всё же просил: — Что-то случилось? Ну конечно случилось, он это прекрасно видит. Лелуш молчит и проходит мимо. У Нулевого рыцаря есть одна привилегия: в отличие от остальных он может задать ЛЮБОЙ вопрос, вот только императору совсем не обязательно на него отвечать. Сузаку не обиделся, ему не было интересно, от чего там рыдает эта женщина, он наоборот был даже рад, что ему не забивают голову этим. Возможно, причина была значимой и Куруруги стоило бы действительно обеспокоиться, да вот только не хотелось от слова совсем, весьма легкомысленно, должно быть. Но пусть со своей женой разбирается сам Лелуш. В конце концов, раз ви Британия не сказал, значит, это и впрямь пустяк. Ему надо протестировать новое улучшение для его найтмера, совсем не обязательно делать это в парадном мундире, но Сузаку нравилась эта чёрная униформа Нулевого рыцаря. — Ну, все великие свершения только после завтрака, — улыбнулся зеленоглазый себе в зеркало и пошёл в обеденный зал.***
Иногда у них лёгкий был испуг От прикосновений к нежной шее крепких рук. (Король и Шут — «Воспоминания о былой любви»)
Лелуш уже закатил глаза, когда Элизабет схватила его за грудь и не желала отпускать, бормоча что-то несвязное. Конечно, он знал, почему она воет, как белуга. Ему как императору Британии положено знать всё и даже больше, более того, ему положено порой позволять кому-то узнать что-то… Ви Британия расплылся в самой своей отвратительной и подлой улыбке, которую только могло создать его, казалось, безупречное лицо. О, лицо Кровавого императора было в чём-то подобно лицу любимца Бога — Люциферу: оно было так же не просто ангельски, а божественно прекрасно, но лишь до тех пор, пока не узнаешь, что это лишь маска, а за ней кроется настоящая личина Дьявола. И в алых глазах проявлялся настоящий жуткий, неестественный и даже извращённый лик почти отмерших, прогнивших ошмётков его души. — Элизабет, — начал он совершенно безразлично, — почему ты плачешь? Она смотрит на него несчастными глазами. Как только блондинка замечает эту отвратительную, снисходительную улыбку на лице мужа, гнев накрывает с небывалой силой, её трясёт. Хочется, растерзать Кровавого императора, разодрать его лицо, стереть эту улыбку, чтобы он больше никогда не посмел так смотреть, убить его, чтобы он не убил их. Лелуш и так забрал у неё слишком много: часть её страны в развалинах, Россия — фактически марионетка Британии, её старший брат непременно умер из-за Лелуша, что ещё Первому рыцарю делать в Санкт-Петербурге? Она сама здесь как в клетке живёт в страхе за сына и родню. Кровавый император испортил ей всю жизнь, чем она такое заслужила? А теперь он ещё хочет убить её и Виктора! Нет уж! — Ненавижу! — кричит бывшая великая княжна и пытается исполнить внезапное желание, но ее прижимают к кровати и, хватая за шею, начинают вдавливать в кровать и душить. Ви Британия смотрит жёстко, улыбка уже успела исчезнуть, взгляд императора затуманивается, лицо кривится от презрения. И внезапно Лелуш снова улыбается, уже от удовольствия. Как же он хотел сейчас просто свернуть ей шею. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, Элизабет всё-таки получила его послание, пусть и думает, что это реальный план. — Не смей поднимать на меня руку, — спокойно говорит Лелуш, ещё сильнее сжимая шею женщины, от чего та кряхтит. Она царапает ему кисти рук — и из ран начинает тонкими струйками течь кровь, которая капает на белоснежные простыни и пачкает те, а раны затягиваются, и она снова раздирает кожу. Перед глазами начало плыть, а Лелуш и не собирался отпускать шею. «Неужели, это конец?» — промелькнула ужасная мысль в голове у Элизабет. И всё же Кровавый император ослабляет хватку. Женщина судорожно дышит, пытаясь прийти в себя. — Что, передумал? — усмехается она и смотрит на него с нескрываемым презрением. — Я приводил тебя в чувства как только мог. Увы, по-другому не умею, — он встал с кровати. — А теперь объясни мне, с чего ты вдруг начала выть и кинулась меня бить? — Я… ты… — она растерялась. Что ей сказать? Ответ не приходил в голову. Лелуш продолжал холодно смотреть на императрицу. Только сейчас она заметила, что они находятся в его покоях. Она редко бывала здесь, пару раз. Элизабет жила в другой комнате, которую иногда посещал император. Брюнет присел рядом с ней. Он повернул её лицо к себе и прошептал в губы: — Как придумаешь, скажешь. Император поцеловал её. Рука, держащая её за подбородок, легла на талию. — Впрочем, вряд ли это будет актуально, — проурчал он. Подлый, бесчестный ублюдок, потерявший остатки совести где-то на моменте зачатия.***
— Сэр Миллер! — вскричал знакомый для Грегори голос его адъютанта. Четвёртый рыцарь резко повернул голову в сторону звука. Альберт в одно мгновение оказался рядом с блондином и присел рядом, протянув руку рыцарю. Миллер принял руку, поднялся и пошатнулся. Адъютант придержал Грегори. — Что такого он хочет скрыть?.. — пробормотал блондин. — А? — не понял Альберт. — Куда Вы пропали? — Пропал? — Да, Вы исчезли, словно… — Лоусон замялся, — рассыпались… — пробормотал он и обеспокоенно посмотрел на Миллера. Грегори посмотрел в сторону и поджал губы. — Если не хотите говорить, то не надо. — Пойдём, пройдёмся. — А где этот? — недоумевал Альберт. — Жрец? — Грегори оглянулся назад, но того не было. «Куда он пропал?» Миллер опять подошёл к вратам, коснулся тех и… ничего. Словно пощупал обычную стену. «Так, давай думай, — приказал рыцарь сам себе. — Эти врата — проход в то странное место. Ты видел там императора, причем, тот сначала исчез, потом появился, недовольно на тебя посмотрел, и вот ты вернулся обратно. Значит ли это, что это он тебя «выкинул»? Жрец остался там, значит… Если это был и впрямь Лелуш ви Британия, то можно ли убить в том месте? — он нахмурился. — Если твоё тело исчезает, когда попадаешь в то место, то вполне возможно… Он мог убить жреца. А почему не убил тебя? Правильно, ты ещё ему нужен будешь», — Грегори скривился. Дела хуже некуда, единственный человек, который хоть что-то знал об этом мире, силе, что дают эти Тумви, или как их там, попросту мог умереть. И разумеется, если это так, то аборигены вряд ли будут помогать рыцарю. Ну и пусть, Миллеру нужен был только жрец, на остальных плевать, но если жрец мёртв, то придётся искать по-другому. Грегори усмехнулся: — А как ты сюда попал? Тебя ведь не пускали. — Я был настойчив. — Вот как. Если жреца здесь нет, то понимать они нас не могут, верно? Что ж, действуем согласно приказу. — Если нас отсюда выпустят… — пробормотал адъютант. — Ну, ты ведь им сказал, что случится, если я не вернусь, к тому же, — Миллер улыбнулся и, казалось, из ниоткуда достал пистолет, — разве я позволю каким-то дикарям командовать мною? — он сощурился. — Но к чему напрягаться, нужно связаться со штабом… — блондин нажал на маленькую кнопку на наушнике. — Сэр Миллер? — спросили на другом конце. — Исполнять приказ императора, уничтожьте этих уродцев. Но пещеру пока не трогать, — Миллер повернулся и посмотрел на врата. — Меня всё же беспокоит одно. Зачем он послал меня? Да ещё и дал на это месяц? Он хочет, чтобы я что-то нашёл ему или о чём-то узнал? — пробормотал рыцарь и увидел, как буквально перед ним материализовалось мёртвое тело жреца. — И он одновременно мешает, — цокнул Грегори. — Это так странно… Чего же ты хочешь, Кровавый император? — он посмотрел куда-то вверх и почему-то был уверен, что этот вопрос непременно дойдёт до Лелуша.***
Девяносто девятый император мерно попивал горячий кофе из маленькой фарфоровой чашечки, листая новости на планшете. — Мне всё равно эта идея не нравится, — уже десятый раз повторила Элизабет, ходя из стороны в сторону. — Как?!.. — она замотала головой. — У меня даже слов нет! Лелуш закрыл глаза и улыбнулся. — Япония… Как можно после всех тех проблем, которые она нам создала, отсылать туда всех наследников. Это кошмар! И я говорю не только про Виктора, но и про остальных! — Элизабет, потише, я не могу сконцентрироваться, читаю предложение из-за тебя уже десятый раз, а смысла понять не могу, — Лелуша Элизабет вообще-то поражала — она и вправду любила своих приёмных детей… даже как-то противно от той идеи… но империю она ненавидела, а угроза империи — угроза его детям. — Лелуш! — Что? — он посмотрел на неё и поднял бровь. — Нормальная идея. Я отправляю их туда не одних ведь. Грегори и Элайджа будут в академии. Сузаку будет обеспечивать безопасность всех наследников. Что может пойти не так? — После таких слов всё идёт не так. — Ах ты Фома неверующий… как мне тебя наказать за твоё неверие? — он улыбнулся и лукаво посмотрел не императрицу. — Отстань, — она отвернулась и услышала вздох, полный разочарования. — Успокойся, в моих же интересах сохранить жизни всей нашей большой и несомненно дружной семьи, — протянул он. — А иначе, каждый идиот будет считать, что ему подвластно убить члена императорской семьи. Это будет удар по моей репутации в первую очередь. — Второго такого удара не вынесешь, да? — выплюнула блондинка. Ви Британия подорвался с кресла и схватил женщину за горло, сильно сжав, лицо его было холодным, а в глазах был стальной блеск. Настроение Лелуша менялось за секунды. И если одна его часть — добрая и редко появляющаяся — симпатизировала Элизабет, но вот вторая (которую он в основном и показывал ей) — темная, горделивая, надменная, с ядом в каждом слове — вызывало отвращение и ненависть. У неё даже было такое чувство, что он специально показывает себя таким, чтобы не никто не помнил про светлую сторону, даже он сам, так ведь легче… Однако эти редкие проявления человечности были абсолютно перечёркнуты всем плохим и аморальным (если такое вообще можно употреблять к типичному представителю британского высшего общества, особенно к императору). — Ещё одно слово — и я действительно тебя убью, Элизабет. Это было не угрозой, а истиной. Зеленоглазая поняла это по тому, как ровно Лелуш это произнёс, так спокойно, словно констатировал факт. Брюнет отпустил женщину. — Что-то ещё? — Виктор хочет научиться управлять найтмером. — Как только Юфимия выздоровеет, то будут вместе тренироваться. Элизабет хмыкнула и скептически посмотрела на Лелуша. — Ну я же говорю, Фома неверующий. Не недооценивай Юфимию. Понятия не имею, как ты живёшь во дворце и не знаешь, что она весьма умело управляется с найтмером, прям как Корнелия когда-то… Должно быть, это от моей матери, всё же она была когда-то рыцарем Круга, — вздохнул император. — Это будет до Японии. — Ну, Виктор ведь будет рядом с Сузаку. Думаю, наш лучший рыцарь уделит мальчику пару часов в день. — Спасибо. — За что? Это моя обязанность как его отца, — Кровавый император нахмурившись посмотрел через плечо на жену. Внутри Элизабет всё дрогнуло то ли от страха, то ли от счастья, она не знала, пока не знала.***
— Альфред я не хочу умирать, — совсем поник Третий рыцарь. — Так, успокойтесь. Вы Третий рыцарь империи, Чёрная смерть, Вам в конце-то концов почти сорок лет! — уже злился адъютант. — Ага, а он мой отец. Это по-моему перечёркивает всё вышеперечисленное. — Элайджа! — улыслышали оба военных слишком знакомый крик. — Отче наш, Иже еси на небесех! — начал рыцарь, на что адъютант закатил глаза. В комнату ворвался бывший королевский лекарь и застал ту картину, которую, как он думал, никогда не застанет: его сын молился. Алестеир аж оторопел и забыл причину своей злости. Альфред поспешил удалиться. — Мальчик мой, ты уверовал? — не понял брюнет. — … аминь, — закончил Элайджа. — Здравствуй, папа. Алестеир быстро пришёл в себя, злость тут же вернулась. — ТЫ! Ты бестолковый, безответственный… Элайджа на пару минут выпал из мира и не слушал слова отца. — … тридцати семилетний ребёнок-придурок! — закончил Алестеир. — Ты хотя бы представляешь, как Линда извелась? — прошептал он. Третий рыцарь молчал. Вот сейчас было реально стыдно. — Прости… — он отвернулся и нахмурился. Бывший королевский лекарь присел рядом и погладил брюнета по голове. — Вот если бы ты там погиб, что мне, маме делать, а? — Не трогай мою голову. Мне уже тридцать семь лет, прекрати так делать. — И что? Я теперь не твой отец? Элайджа закатил глаза. — Зачем ты рассказал маме? — Я не рассказывал, она сама услышала. Боже, как она плакала… — прошептал Алестеир. Они сидели молча, пока Элайджа внезапно не спросил: — Ты доволен? — Что? — не понял старший. — Я рыцарь Круга, ты доволен? — он посмотрел своими выжигающими зелеными глазами в почти такие же глаза отца. — Ты ДОВОЛЕН? Алестеир разозлился и дал сыну пощёчину. — Не смей со мной так разговаривать. Тод-старший встал и ушёл. — Хорошо, что всё это скоро закончится… — пробормотал Элайджа. — И исчезнет Третий рыцарь… ОН не исчезнет, а значит рыцарь, Чёрная смерть, будет вечен.***
Юфимия вместе с братьями спряталась за углом и осторожно смотрела на роскошный трон, на котором восседал самый могущественный человек в мире, по крайней мере, из тех, кого она знала, её отец, вернее сейчас это был тот самый Кровавый император, перед именем которого трепетал каждый. И пусть для многих это всегда был один и тот же человек, но для Юфимии её отец не был тем кровавым тираном, которым так любили запугивать и имя которого было известно, казалось, любому, даже младенцу. Имя Лелуша ви Британии звучало в молитвах, проклятиях. Император воспевался в гимнах и порицался в тайне ото всех (хотя едва ли в тайне, если принцесса знает о таком, то и Лелуш — подавно). Кровавого императора боялись и ненавидели, его обожали и восхваляли, но едва ли хоть кто-то думал о её отце, кто-то кроме неё и братьев, хотя в последнем она уже не была уверена почему-то. И принцессе было отчего-то лестно осознавать, что она та единственная, кто знает о нём, как о человеке, а не бездушном правителе, посылавшем без раздумий на смерть любого. И даже где-то в глубине души она иногда думала о том, что именно она спасает Лелуша от окончательной гибели, это жутко нравилось Юфимии, хоть и заставляло краснеть. — Стоим тут, будто нам по пять лет, — прошипел Кловис. — Замолчи, — толкнула брата в бок брюнетка. — Давай послушаем. Эти делегаты тут не так часто бывают, — прошептала девушка. — А кто хоть приехал? — спросил уже Гэбриэль, отодвигая брата и заглядывая за угол. — Вроде кто-то из Китая, — пробормотала принцесса. — Всё тихо, а то я ничего не слышу. — Ваш род не оправдала МОЕГО доверия, — холодно, чётко и при этом достаточно громко произнёс девяносто девятый император. — Ваше Величество! — едва ли не завыл от безысходности наместник. — Прошу Вас, дайте нам шанс… «Как глупо давить на жалость Кровавого императора, её у него нет», — пронеслось в голове у Юфимии, да и не только у неё. Дети самого могущественного человека смогли увидеть, как лицо того скривилось в отвращении. Вряд ли оно было настоящим, скорее всего брюнет ничего не чувствовал, казалось, он давно разучился это делать и просто имитировал эмоции, имитировал человека. — Британский престол не даёт второго шанса. И Вы это знали, но всё же граждане Китайской колонии устроили теракт в центре Авалона, чуть не убили наследницу престола, — Лелуш слегка подался вперёд, руками держась за подлокотники, что сделало его фигуру ещё страшнее, делегат буквально сжался. — И ладно бы только это, но мне докладывают, что Китай поставляет в Пруссию по частям найтмеры, оружие. Для кого? Если не для моей армии, а если бы это было так, то я бы знал, значит, для террористов. Вы — пособник террористов, вся Ваша семья. И теперь просите о милости? — ви Британия растянулся в улыбке, а глаза его недобро сверкали. — Какая наглость, — улыбка резко пропала с лица, и смотрел Лелуш уже снова с отвращением. — Я… я всё сделаю… Кровавый император смотрел уже отстранённо и просто помотал головой. — Приведите семью нашего уважаемого господина Хунли, — приказал ви Британия. — Он что, и вправду убьёт их? — не понял Кловис. — Нет, император не упустит выгоды, а значит… — пробормотал первый принц. — Какой из этого китайца император? Вот из отца — да, а этот… — почему-то злилась девушка. Да, её раздражало то, что такое ничтожество так же носит титул императора, что отец обращается к нему на «Вы», пусть слышится некоторая издёвка, но всё же… Всё это бесило вспыльчивую принцессу. Как кто-то может даже пытаться быть похожим на её отца, сравниться с ним? Не смотря на все обиды, Лелуша Юфимия обожала. Перед Лелушем ви Британией не стыдно было рухнуть на колени, более того, в большинстве случаев так и нужно было делать. Его любят, обожают, боготворят, ненавидят и боятся, но абсолютно все уважают. В зал вошло несколько человек: женщина, двое девочек и мальчишка примерно одного возраста — лет семи. Шли они в сопровождении личной гвардии императора — безмолвных стражей в чёрных костюмах, лицами полностью закрытыми чёрными визерами. Массивные двери тронного зала должны были со стуком захлопнуться, однако этому было не суждено случиться. Они вновь распахнулись и на красный, несомненно дорогой ковёр наступила нога в чёрных сапогах. — Ну, двери передо мной вот так ещё никто не закрывал… — усмехнулся Британский экзекутор. — Сэр Куруруги, Вы всё же решили почтить нас своим присутствием, — тихо и вкрадчиво протянул Кровавый император. Шатен, проходя мимо семейства китайского наместника, положив левую руку на рукоять клинка, как бы показывая, что он готов в любой момент выхватить свой клинок и исполнить свой долг верного меча императора. Наряд Куруруги был совсем не похож на церемониальные костюмы других рыцарей круга: другой фасон, пошив, цвет, символика, похож был на парадный мундир Кровавого императора. Он скорее уже не рыцарь, он меч, продолжение самого императора. Любой приказ, стоит Лелушу ви Британии только посмотреть, как верный Нулевой рыцарь поймёт и непременно исполнит приказ, другого и быть не может. Юфимии часто приходило в голову, что в этом чёрно-алом наряде лучше бы смотрелся Элайджа Тод, а Сузаку больше идёт белый… словно они не на своих местах… «Надо будет проведать Элайджу… из вежливости», — принцесса любила в голове придумывать оправдания тем действиям, которые ещё даже не произошли. Ей почему-то казалось, что все действия она должна совершать потому, что непременно нужно так делать, а не потому что хочется, оправдания для своих желаний стали её постоянным спутником. Нулевой рыцарь встал по правую руку императора и заложил руки за спину. — У Вас прекрасная семья. Её гибель будет большой потерей. Постарайтесь не разочаровать меня. Всё же я делаю то, что не делал никогда, я даю Вам возможность искупить вину. Вы сообщите местонахождение всех отрядов террористов, которые только известны китайскому правительству, а так же прекратите всяческие связи с ними, но только тогда, когда я сам посчитаю это нужным. Китаец неверяще и с благоговейным трепетом смотрел на ви Британию. Он, казалось, был готов целовать туфли Лелуша. — Ваша семья останется здесь, во дворце в качестве залога качественного выполнения приказа. Зеленоглазый рыцарь хмыкнул и уже без интереса наблюдал за происходящим. — Отправляйтесь, я Вас больше не держу здесь. Сопроводите наших гостей в их комнаты, — Лелуш посмотрел на стражу. — Какая скука… — пробормотал Куруруги, когда в зале оказались только они одни. — А чего ты хотел? Чтобы я приказал тебе их убить? — ви Британия встал с трона. Глаза Сузаку потемнели и смотрели несколько безумно, а сам он улыбнулся, но внезапно словно пришёл в себя. — Кстати, — он посмотрел на брюнета и весело улыбнулся, — долго наши принцы и принцесса будут там в коридоре стоять? — Нас нашли… — недовольно произнёс Гэбриэль и вошёл в тронный зал. — Не найти вас было сложно, — пожал плечами Нулевой рыцарь. — Ну, конечно, ты же лучший рыцарь империи, — вздохнул первый принц. — Куда Юфи делась? — встрепенулся блондин. — Пошла в сторону больничного крыла, — спокойно и бесстрастно ответил Куруруги, наблюдая, как Лелуш пошёл следом.***
— Это меня не убьёт? — рыцарь скептически посмотрел на густую смесь розоватого цвета. Кареглазый мужчина-шатен лет тридцати пяти-сорока улыбнулся и пожал плечами. — Не должно, — его, похоже, это веселило. — Джереми, не пугай Элайджу, — усмехнулся Винзенс. — Пейте, сэр Тод, мы опробовали это на многих… подопытных. — Если я сдохну, то вернусь и убью вас всех, — Третий рыцарь схватил склянку и выпил. — Мы в этом не сомневаемся, Ваше имя говорит всё за Вас, — Стаффорд сверкнул своими почти серыми глазами. — На вкус, как железо. Что вы туда намешали? — скривился рыцарь. — Ведёшь себя, как маленький капризный ребёнок, — усмехнулся Джереми. — Ещё одно слово, Гамильтон, и я в очередной раз оправдаю своё имя. — Ты забыл одну вещь, мой милый, я не боюсь умереть, — улыбнулся шатен. — Зато это принесёт мне удовольствие. Стаффорд забрал из руки Третьего рыцаря склянку, которую брюнет уже был готов использовать в качестве оружия для убийства. Блондин задумчиво посмотрел на склянку. «На вкус, как железо», — пронеслось у Винзенса в голове. — Неудивительно… — пробормотал глава Тайной канцелярии.***
— Я же говорил… Всё именно так… — пробормотал молодой паренёк. — Он хотел, чтобы результат был иным? — хмыкнул шатен. — Ну, как видите, повода нет… — Он ищет себе не повод, а оправдание и не может найти, — блондин сжал губы. — Повод Кровавому императору не нужен, — ледяные глаза пробежались по строчкам бланка и стали отстранённо смотреть куда-то в сторону. — Меня убьют, да? Нет, Вы не думайте, я не очень переживаю по этому поводу, но хотелось бы сделать что-то интересное перед смертью… — Я с ним поговорю. Кареглазый поморщился. — Меня больше интересует его кровь, — паренёк присел на кресло. — А что в ней не так? — Она не засыхала долгое время, пару часов. Я изучал её… всё вроде в норме, но определённо что-то не так. Какое-то время клетки делились… Это похоже на… это похоже на бессмертие. По крайней мере, я так его представлял себе. Абсолютное бессмертие. — Джереми, ни слова больше. Ты и так сейчас слепец на самом краю пропасти, и ты собираешься сделать свой последний шаг. — Значит, я где-то близко со своими догадками, это многое объясняет: почему император выжил, почему он не изменился за эти семь лет… Можно было бы изучить этот момент и в будущем создать… ну не панацею, но что-то около того. — Я же сказал тебе, молчи. Так долго доходит? — Я сказал Вам, что не боюсь смерти. Смерть — это всего лишь часть жизни, неизбежный конец для любого, так что… Это просто главная цель жизни каждого.***
— Ну, в ближайшее время пойдёшь быстро на поправку. Думаю, недельки через две-три уже ходить сможешь. — Ты больной? У меня одна нога простреляна, другая — сломана, прострелян бок, одна рука простреляна, вторая, слава богу, вправлена. — Я здоров, а болен тут ты. И я говорю, что через две-три недели будешь вполне дееспособен. В комнату вошёл император Британии. — Выйдете все, — спокойно проговорил монарх — и все подчинились. — Смотрю, уже и на тебе эту гадость опробовали? — Что это? — Лекарство. — Джереми сказал мне, что я встану на ноги уже через две недели. — Вполне может быть. Оно, в конце концов, сделано на основе моей крови… — ЧТО?! — вскричал рыцарь. — А что? Неплохое быстродействующее лекарство выходит. Я правда до сих пор не понял, как именно это действует, но восстанавливаются люди раза в два-три быстрее. — Сколько я спал? — не понял Тод. — Почему я не знал? — Меньше надо в своей Прусии сидеть и за террористами гоняться. Я подумал, что надо бы тебя успокоить, жреца я убил. Элайджа убийственным взглядом посмотрел на Лелуша. — Лучше бы Миллера, ей-богу. — В ближайшее время к нам должна приехать наша прожорливая знакомая…