***
Приятная судорога — и он с силой, до хруста костей, сжимает так же дрожащую девушку в объятиях, после чего валится рядом и долго смотрит на неё. Юфимия, кажется, уже перестала соображать, что вообще происходит, и как-то бездумно смотрела в потолок. Император притянул её к себе, положил её голову на грудь и зарылся рукой в её волосы. Мысль о том, что же он всё-таки творит, билась с желанием послать всё к чёрту, в том числе и план. И должно быть, теперь второе было бы более логичным, но об этом он подумает утром. Может быть, ещё что-то в голову придёт? — Юфи… — прошептал он. Она уже мирно сопела, обнимая его. И он не решился нарушить эту безмятежность.***
Четвёртый рыцарь глубоко выдохнул и зажмурился от боли, всё же длительное пребывание в сознаниях людей давало о себе знать острой головной болью, которая накатывала пульсирующими волнами. «Ничего страшного. За всё должна быть плата». Он посмотрел на уже ненавистную чёрную стену с символом. — Сэр Миллер, может, стоить прекратить? — пробормотал адъютант, который поражался тому фанатизму, который пробудился в его командире. — Нет, я ещё ничего не нашёл, — начал злиться Грегори. — Отдохните хотя бы, у нас здесь ещё месяц впереди, за это время ещё найдём… что-то, — адъютант приподнял брови и тяжело вздохнул. Альберт искренне считал, что они страдают какой-то херней, потому что рыцарь пытался найти непонятно что, ещё и эта сила… В общем, не нравилось шатену то, что происходило. — Я не могу попасть в нужное мне сознание… — пробормотал Миллер. — Чьё? — Нашего венценосного. Я хочу понять, чего он хочет. Но я не могу найти не то что его, даже кого-то из тех, кто сейчас во дворце. Просто случайные сознания. Как мне из семи миллиардов найти именно ЕГО? — возмущался Грегори. — Надо было чётче своё желание сформулировать… — да, знания он получил, только не те. — Надо что-то придумать… — Пойдёмте, потом ещё сюда придём. Они вышли из пещеры. — Что он здесь делает? — пробормотал Миллер, когда увидел, как навстречу ему шёл Второй рыцарь. «Это Лелуш его послал? Ну, тут без вариантов…» Он хочет убить его. Да, по тому мрачному и уверенному виду казалось, что именно так и было. — Вирджиль? — напрягся обладатель разных глаз. — Здравствуй, Грегори, — кивнул Веллингтон. — Я буквально ненадолго. — Это Его Величество тебя отправил? — Разумеется. Думаешь, я бы сунулся сюда по доброй воле? — хмыкнул Второй рыцарь. — Он послал меня, чтобы посмотреть, как продвигается выполнение задания, — Веллингтон заглянул за спину Миллера. — Хм, — он растянул свои губы в улыбке, — интересно, почему приказ всё ещё не выполнен… — К чему спешить? Ещё месяц впереди, а я ещё видами не насладился, — пожал плечами Грегори. — Как бы не сложилось впечатление того, что ты не собираешься исполнять приказ Его Величества. Миллер приподнял бровь. — Вирджиль, — улыбнулся старший, — не стоит сомневаться в моей преданности. — Его Величество прислал меня, чтобы сообщить, что как только ты исполнишь своё нынешнее задание, тебя ждёт неделя-две в Прусии — террористы расслыбились, узнав о ранении Тода. — Тод ранен? — Да. Причём довольно серьёзно, но не суть. Чем быстрее покончишь с делами здесь, тем быстрее приступишь к Пруссии, а если и там выполнишь быстро своё задание, то раньше вернёшься в столицу, — Второй рыцарь улыбнулся и, прищурившись, осмотрел местность. — Хотя тут и вправду красиво. В общем, у тебя, Грегори, есть шанс попасть на день рождения принцессы, так что… «Замечательно, Лелуш, похоже, прознал о том, что я тут делаю. Значит, ему и впрямь есть, что скрывать. И что делать? Если сейчас откажусь, то будет выглядеть странно, я всегда стремился быть рядом с Юфимией, если не откажусь, то как дальше искать?» — размышлял Грегори. — Я тут погуляю, пора было уже давно проветриться, — протянул Веллингтон. Вирджиль развернулся и стал уходить. «Хм, а что если попробовать так?» — пришла к Миллеру идея. Правый глаз Четвёртого рыцаря заалел, и уже в следующую секунду он оказался в кабинете императора. — Если будет и дальше усердствовать, то… — Лелуш не договорил. — Уничтожить. — Да, Вирджиль, я не знаю, чего от него ждать. Секунда — и Миллер вновь смотрит на мир своими глазами. Веллингтон остановился и схватился за голову, после чего что-то пробормотал и быстро ушёл. — Тогда это всё меняет, — Миллер пошёл следом.***
— Вы слишком медлительны, Ваше Высочество, — в голосе Нулевого рыцаря послышалась насмешка. — Вы сражаетесь на самом передовом найтмере семнадцатого поколения, неудивительно! — начал злиться Виктор. — И что с того? Врагам Вы тоже самое говорить будете? Ну же! — Куруруги дёрнул рычаг — и его найтмер, Эниос, резко двинулся в сторону. — Запомните хорошенько, принц, — выплюнул Нулевой рыцарь, — никто и никогда из ваших врагов не будет у Вас ничего спрашивать, Вас уничтожат, смешают с грязью, если будете слабы. И теперь запомните ещё одно, — он ударил найтмер Виктора в бок, — слабые не живут долго, особенно, если ты принц. Куруруги нанёс ещё серию ударов — и найтмер третьего принца был повержен. Вскоре Нулевой рыцарь вылез из кабины пилота и пошёл прочь с полигона. — Постойте! — послышался голос принца. Шатен обернулся и увидел, как к нему подбегает Виктор. — Вы не готовы, принц, от слова совсем. Потренируйтесь пока с кем-нибудь другим, я Вас и на своём старом Эзусе за пару минут могу уничтожить. Пока что нам не о чем с Вами разговаривать. — Я не прошу сделать из меня такого же аса! — Тогда зачем Вы захотели тренироваться со мной? Если не собираетесь становиться асом, то к чему наши тренировки? Вы просто обуза сейчас для меня, решите уже, чего хотите. Принц поражённый смотрел на рыцаря, и внезапно его лицо исказилось гневом. — Я член императорской семьи, — прошипел он. — Щенок, — Куруруги подошёл вплотную к парню, наклонился и навис над ви Британией. — Все твои заслуги состоят только в том, что тебе повезло родиться сыном императора Священной Британской империи, ты никто без своего титула. А для меня и с титулом. Я сегодня потратил на тебя весь свой день впустую, не из-за твоей просьбы, а из-за приказа Его Величества. Какое разочарование, — Сузаку скривился и прошёл мимо блондина. — Смеете говорить такое мне? — прорычал блондин. — Смею. Твой отец всегда меня слушает, думаешь, ты лучше него? — Я просто хочу, чтобы мной гордились, быть как мой отец, многого я хочу? — тихо пробормотал Виктор. — Никто и никогда не гордился Вашим отцом, — снова перешёл на формальности шатен. — Вашего отца ненавидели собственные родители, половина мира боялась, половина восхищалась, и было лишь несколько людей, которые его любили, но никто им не гордился. — Я им горжусь. Я горд тем, что у меня такой отец, — он уверенно смотрел в зелёные глаза мужчины. — И я сам хочу быть таким же. — Вы выбираете себе ужасную участь. Но если так хотите, то придётся терпеть всё и… — Куруруги усмехнулся. — Ну, это у Вас уже есть. — Я Вас настолько раздражаю? Сузаку тихо рассмеялся. — Не зазнавайтесь, принц, — проговорил рыцарь и ушёл. Виктор растеряно смотрел на спину лучшего рыцаря империи.***
— Анастасия! — крикнул Гэбриэль и побежал навстречу к розоволосой девушке, которой было шестнадцать лет. Такие вот пробежки не были допустимы для первого принца империи, но парню было как-то плевать. Он схватил девушку в охапку и сжал в объятиях. — Здравствуй, Гэбриэль, — вздохнула она. — Соскучилась? — Я умоляла отца не брать меня с собой. — Неужели ты меня совсем не любишь? — в голосе послышалась обида. Розоволосая только закатила глаза и слегка обняла принца, тот разомлел, и казалось, что если бы у него был хвост, то он бил бы им об пол, как радостный пёс. — Ладно, я скучала. Но ты звонил мне каждый день. — А сэр Джеремия здесь по очередному поручению? Ну да, зачем ему ещё тут быть… — он нахмурился. — Тебя что-то гложет. — Ерунда, — принц улыбнулся и ещё сильнее сжал Готтвальд в своих объятиях. — Ты не хочешь быть честным, но сам требуешь честности от других. — Я… — он отстранился. — Я просто пытаюсь кое-что понять. Всё думаю, но рядом никого, кто мог бы мне помочь. Правду говорят: от многих знаний многие печали. — Тебе надо отвлечься на что-то другое, хотя бы на пару дней. — Я не могу, — принц развернулся. — Это важно. — Насколько важно? На что ты готов пойти ради этого? Гэбриэль подошёл к огромному окну в коридоре и посмотрел в него. Виднелась часть сада и крыло, где жила семья императора Британии. Взгляд его наткнулся на одно из окон покоев сестры… И точно так же из того окна, таким же хмурым и задумчивым взглядом, прямо ему в глаза смотрел Лелуш. — Я пойду на всё. «Что он там делает?» — пронеслось в голове у первого принца.***
— Я хочу исполнить Вашу волю, а не план. «А если бы я изменил решение и приказал нечто совершенно иное, ты бы выполнил, Элайджа?» — подумал Лелуш, вспомнив слова Третьего рыцаря. Император Священной Британской империи мог подолгу стоять, не дышать, думать о чём-то, словно статуя, словно он никогда и не был человеком. И никто не знал, что в это время творилось у него в голове. Это был калейдоскоп воспоминаний, какофония мыслей, хаос из сотен идей, и только самому Богу (если бы он был) было известно, как ви Британия выбирается из такого состояния. Это происходило словно по щелчку пальцев: раз — и он весь поглощён идеями, мечтами, мыслями; два — и вот он уже снова в этом мире. В этот раз вторым щелчком стало внезапное появление Гэбриэля. И наверное в этот раз этот внезапный щелчок спас многих. Кто сказал, что Кровавому императору не приходят в голову кошмарные и даже безумные идеи? И наверное, если бы не это появление принца, то Тоду пришлось бы либо ещё раз оправдать своё имя, либо сделать то, что никак не вязалось с представлением об Элайдже, — предать. Лелуш развернулся и отошёл от окна, поправив шторы. — Доброе утро, — тихо и ровно произнёс правитель, как только услышал шорох со стороны кровати. Он повернулся, девушка лежала к нему спиной и не отвечала. — Я же знаю, ты не спишь. Тишина в ответ и тяжёлый вздох со стороны мужчины. Лелуш подошёл к кровати, сел на неё, наклонился к девушке, и поцеловав в щёку, прошептал: — Доброе утро. — Доброе, — наконец-то соизволила ответить Юфимия. — Ты невероятно требовательна, тебе не говорили? Она фыркнула в ответ и посмотрела в его холодные аметистовые глаза. Взгляд был абсолютно нечитаемым, он сощурился, и внезапно в глазах словно появился дьявольский огонёк, император улыбнулся. — Чего ты хочешь, Юфи? — он наклонил голову. Брюнетка смотрела на него растеряно, явно не понимая смысла слов. Мужчина наклонился к ней ещё ближе и снова спросил: — Так чего ты хочешь? — он рукой зарылся в её волосы. Мозг девушки судорожно соображал и перебирал варианты того, что можно и нужно сказать в этой ситуации, но ответ никак не находился, вернее находился, но она не хотела так отвечать, а потому она просто ответила что-то невпопад: — Я хочу кушать. Такой ответ огорошил императора, который в последний раз так хлопал глазами, когда его девятнадцать лет назад Эмили убила ответом и вместо признания в любви сказала, что хочет кушать. Улыбка сама появилась на его лице, он отвернулся и стал буравить взглядом стену. — Ты, что, обиделся? — не поняла резкой смены настроения Лелуша девушка. — Второй раз я мне предпочитают еду… — его губы сжались, он уже не улыбался. — Боже, меня вообще хоть кто-то любит в этой жизни больше, чем еду? Юфимия подлезла к нему сзади и обняла. — Не подлизывайся. — Сколько времени? — она ещё сильнее прижалась к нему, на что мужчина тяжело выдохнул. — Час дня, — он обернулся и посмотрел на обнажённую брюнетку. — Так что собирайся и иди выбирать платье. — Я ведь уже выбрала. Тебе вроде очень даже понравилось… — она приподняла свои бровки и отвела взгляд. — Кошмар, — пробормотал император и встал с кровати. — Ладно, белое, так белое. Во любом случае, иди собирайся, насколько я знаю, у тебя через сорок минут тренировка с Джеремией. — Сколько? — вскричала она. — Я не успею! — с этим визгом она побежала в ванную. Лелуш улыбнулся и нажал на звоночек, вызывающий прислугу, которая, разумеется, уже давно находится под его гиассом. Как же всё-таки удобно иметь такое оружие над человеческим разумом: одно слово — и человека больше нет. И никто ничего не знает… Ещё ему предстоит встреча с одной чересчур прожорливой особой…***
Лиловая вспышка фреи озарила ночное пространство. Действие фреи почти беззвучно, но разрушительнее чего-либо и оттого это выглядит действительно жутко. Смерти совсем не обязательно сопровождаться звуком падающих тел, стрельбы, выстрелов и скольжения металла по плоти. Она может сопровождаться дуновением ветра. Впрочем, кому там было умирать? Это было обычное разрушение. Фрея была тем самым орудием, которое позволяло Кровавому императору держать весь мир в ежовых руковицах, хотя, разумеется, была ещё лучшая и самая многочисленная армия мира. Оказывается, пока он с этими чернокожими болтал, Элайджа уже успел попасть в плен (что было вообще нонсенсом), чуть не умереть, выбраться из плена (вернее его вытащили) и даже пережить встречу со своим шумным и порой слишком истеричным отцом, по мнению Миллера. — Как в столице? — разорвал напряжённую тишину в комнате Грегори. — Уверяю, за пару дней твоего отсутствия там изменилось аж ничего, — Второй рыцарь отпил чай и слегка поморщился. — А сопровождать меня — это тоже твоя обязанность? — Нет, мне просто скучно. — С семьёй бы время провёл. — Я от них хочу отдохнуть. Дети меня в скором времени с ума сведут. — Понарожали, — стал кривляться Грегори. Веллингтон засмеялся. — Ну да, ну да, тебе не понять. Холостяк. — Зато меня с ума не сводят. — Да, а как же принцесса? — протянул голубоглазый. — Благодаря ей я окончательно понял, что это не для меня, — фыркнул Грегори. — Ну-ну. Что за хрень у тебя тут вместо чая? — скривился Вирджиль. Миллер засмеялся: — Я специально для тебя приказал сделать, великий ценитель. — Ты это тоже пил. — Дорогой мой, после того, как принцесса не хотела есть творог, и соглашалась его есть только при условии, что это съем я… Меня уже ничего не пугает. — Ой да брось, это же не так плохо на вкус. Миллер смотрел убийственным взглядом. — Я ненавижу творог. Хорошо, что в какой-то момент Юфимия просто его полюбила. — Боже, какие жертвы… — Очень смешно. — Ну ты же сам хотел защищать принцессу после смерти императрицы. Даже убил одного из рыцарей, потому что Его Величество приказал защищать Юфимию ему. Миллер задумчиво смотрел в глаза собеседника. — Он был ублюдком, недостойным находиться рядом с принцессой. — Будто ты достоин, — наклонился к нему Второй рыцарь. — Разве ты не был таким? — он встал. — Разве ты не упивался смертью и мучениями других, а? Британский кровопийца, — Веллингтон стоял уже позади кресла Грегори, наклонился к собеседнику, — хорошее прозвище тебе досталось, только сейчас ты его ни капли не оправдываешь. Поэтому ты и едешь в Пруссию. Я подумал, что тебе было бы не плохо вспомнить старые деньки, — он хихикнул. Грегори ошалел. — Так это не приказ императора?! — взревел он и подскочил. — Нет. Но я думаю, он не будет против. Он сказал занять тебя чем-нибудь. — Ты сорвал меня с задания, из-за тебя я… — Да ну, не будь скучным. В столице совсем никаких развлечений, я подумал, что с тобой будет весело, не разочаровывай меня. Только представь, — он с силой сжал мягкую чёрную кожу кресла, — пожарища, которые мы с тобой устраивали когда-то, мольбы о пощаде, эти лица, перекошенные в ужасе, липкий страх… — он закрыл глаза и шумной втянул воздух, словно входя в раж, — что может быть лучше? — рыцарь открыл свои безумные голубые глаза. Миллер хмыкнул и закатил глаза. — Эти террористы слишком разошлись после ранения Тода, надо поставить их на место. У меня уже есть некоторые данные о городках, где они могут прятаться. — Будешь искать их? — спросил Грегори. — Зачем? Убьём всех и сожжём, — блондин пожал плечами и продолжал улыбаться. Четвёртый рыцарь, похоже, не разделял радости Веллингтона. — Ой, да брось. Говорят, немки очень даже ничего, когда ты там в последний раз так развлекался, Грегори? Миллер скривился и взглядом, полным презрения смотрел на весёлого блондина. — У меня сейчас жуткое желание сбросить тебя нахрен с флагмана, Вирджиль. Не доводи до греха, не хочу идти против Британии, — обладатель разных глаз, которые словно делили его душу надвое, развернулся и пошёл к выходу. — И куда ты? — Оповещу Его Величество о твоей выходке и какого чёрта я уже не в Африке. Дверь закрылась — и Миллер исчез. Веллингтон уселся на диван, достал меч из ножен и посмотрел на сверкающее острое лезвие, в котором отразилось его лицо. — Занять его чем-нибудь? И чем? Легко сказать, Ваше Величество…***
— Да? — ответил Лелуш на телефонный звонок. — А… ну ладно, если так, то езжай… Да ничего, я всё равно планировал тебе кругосветное путешествие за месяц устроить, мир посмотришь… Всегда есть что посмотреть и чему удивиться. Я надеюсь, ты не повторишь судьбу Тода, — он сбросил трубку. Следующие минуты он сидел в тишине и увлечённо читал строчки документа, делая заметки у себя в голове, как вдруг… — Как он посмел?! — влетела разъярённая блондинка в кабинет Лелуша. Ви Британия отвлёкся от чтения документов и уставшим взглядом стал сверлить жену. «Ещё и эта сейчас будет на мозги капать. Может, запретить ей входить в мой кабинет?» — пришла в голову к Лелуша идея, которая сейчас показалась ему просто гениальной. — Выйди и постучись, — льду в голосе императора можно было позавидовать. Элизабет возмущённо смотрела на мужа и, как рыба, открывала рот, после чего развернулась и вышла из кабинета. В следующее мгновение в кабинет зашёл стражник и доложил о прибытии императрицы. — Пусть войдёт, — бросил Лелуш — и вот зеленоглазая снова в его кабинете. Кровавый император отложил бумаги, улыбнулся и добродушно посмотрел на женщину, если он вообще мог так смотреть. — Что-то случилось? — Твой рыцарь случился! Этот Куруруги совсем зазнался, как он смеет говорить так с принцем? Ви Британия положил ногу на ногу и увлечённо слушал разъярённое повествование императрицы. — А ты что там делала? — в конце спросил Лелуш. — Я… просто поехала. Мне нельзя с сыном съездить, что ли? — Можно. Но Сузаку правильно сделал. — Что?! Твоего сына унизили, а ты!.. — она была готова задохнуться от ярости, что веселило Кровавого императора. — Пусть учится добиваться чего-то не за счёт титула и поймёт уже, наконец, что рядом не всегда будет тот, кто его защитит. Вот увидишь, они ещё подружатся. Наш Нулевой рыцарь — обаятельнейший человек, — пожал плечами он. — Вот уедет в Японию вместе с ним, а как приедет, ты Виктора не узнаешь. У каждого человека должен быть тот, кто не побоялся бы сказать ему, что тот ошибается и вообще идиот. И тебе придётся смириться с тем, что рядом с Виктором будет Куруруги, Элизабет. А если думаешь, что только к Виктору так относятся, то можешь прямо сейчас снова поехать на полигон — там Юфимия тренируется. Женщина развернулась и просто вышла из кабинета. И на смену ей пришла другая. — А, С.С., здравствуй. Как поживаешь? Бессмертная изогнула бровь, но ответила: — Сносно. Ты какой-то чересчур радостный… — Порой, моя дорогая, так мало для счастья надо, — он широко улыбнулся. — А ты чего пожаловала в мою скромную обитель? — Никогда бы не подумала, что твой дворец можно назвать СКРОМНОЙ обителью. Я пришла от скуки. Ты интересный собеседник, Лелуш. — Ты многое потеряешь, да? — Может быть, — хмыкнула она. — Ты уже решил, когда? — Весной, сразу после совершеннолетия Гэбриэля и Кловиса. Не хочу, чтобы были ещё какие-то регенты… — он поморщился. — Неужели ты не передумал? Он не знал, что ответить. Сказать, что едва ли не в последний момент поддался соблазну и теперь ему не так уж и хочется покидать эту бренную землю? Или что он не решил ещё до конца? Или солгать? — Всё по плану. — Жаль. Я буду скучать.***
Их флагман приземлился на площадке в императорских владениях Мюнхена. — Сэр Миллер! Сэр Веллингтон! — крикнул подтянутый мужчина. — Мы, признаться, вас не ждали… — Конечно не ждали, Вильгельм, — мрачно произнёс Четвёртый рыцарь. — Мы здесь, чтобы продолжить миссию сэра Тода. — Террористы совсем разошлись… — опечалено проговорил толстячок. — Разумеется, Чёрная смерть не здесь, как и его отряд, чего бояться? — фыркнул Миллер. Веллингтон просто стоял в сторонке и улыбался.***
С чего бы мне, — сказал тот лорд, — Склоняться пред тобой? На стяге твоем такой же кот, Лишь только цвет другой. Хоть алый лев, хоть лев златой, — Важней длина когтей. Не верю я, что коготь твой Острее и прочней. Так он сказал, так он сказал, Из Кастамере лорд. С тех пор лишь дождь в пустынный зал По лорду слёзы льёт. («Рейны из Кастамере», «Игра престолов»)
Первый принц Священной Британской империи шёл по огромным, но оттого не менее давящим и безжизненным, роскошным коридорам императорского дворца в Авалоне. Он сворачивал в коридоры, но ничего не менялось: тот же ковёр, те же обои, свет, та же раздражающая, слепящая роскошь и… и безжизненные, бездушные взгляды стражников, словно куклы. «Почему они все такие неживые?» Все точно как один, словно статуи, идеальная осанка, выправка, всё слишком идеально, оттого и безобразно. Гэбриэль ускорил шаг, всё слилось в какую-то кашу и внезапно… Дверь. Огромная дубовая, резная дверь, ведущая в тронный зал. Позолота на ручках призывно блестела, отражая золотистый свет таких же позолоченных люстр. Везде золото, везде эта пошлость. Он коснулся позолоты — и руку словно обожгло, но он почему-то не отдёрнул ту, лишь сильнее сжал и распахнул двери. Кровь, повсюду кровь. Вот он уже стоит по колено в ней, а та алой рекой заполоняет бесконечные коридоры дворца, готовая вырваться наружу. Белоснежные гобелены с изображением солнца и трёхглавого орла тоже навеки испачканы в крови. Испачканы и белоснежные одежды его братьев и сестры, мачехи — те мёртвые лежат на ступеньках, что вели к трону. Гэбриэлю стало плохо, в глазах поплыло, он медленно перевёл взгляд на трон. На нём сидел его отец, нет, Кровавый император. Лелуш ви Британия был облачён в белоснежные одежды, что он носил более двадцати лет назад и которые также испачканы. Сидел он вальяжно, надменно улыбаясь, чувствуя своё абсолютное превосходство. В одной руке он держал клинок, который когда-то ранил того и который сейчас концом лезвия упирался в пол. Левая же его рука с силой вцепилась в русые волосы и держала отрубленную голову. Его мать, это она, ОНА! Блондин рухнул на колени, руками опираясь об пол. Теперь и его руки по локоть в крови, которой становится всё больше. — Мама! — кричит он. — Мама! — Ваше Высочество! — слышит он чей-то мужской голос. Он снова в своей комнате, перед ним стоит несколько вооруженных стражников, а сам он ничего не понимает. — Ваше Высочество, всё в порядке? — спрашивает один из мужчин, придирчиво оглядывая комнату на наличие опасности. — Д-да, — он дёргано кивает. — Выйдите, — принц тяжело дышит. Он улёгся обратно, но в комнату вошли. — Ничего себе, твой крик слышно едва ли не на весь дворец… — хмыкнул вошедший. По голосу он узнал отца. — Плохой сон? — Да. — Мне тоже снятся, всегда. Ненавижу спать, — брюнет уселся на стул и внимательно смотрел на сына. Они молчали, не решаясь и дальше разрывать тишину, и всё же один из них заговорил: — Что тебе снится? — пробормотал принц. Лелуш молчал, но всё же спустя какое-то время ответил: — Смерть. Я вижу кровь, слышу её запах… — ему было сложно говорить такое, — слышу крики, вижу перепуганные глаза, полные неверия… — он вздрогнул, — я вижу, как жизнь медленно уходит из красивого тела, я чувствую, как это тело холодеет в моих руках… И я понимаю: я умираю сам, — он замолчал. — И всегда это яркое небо, этот проклятый синий цвет, — пробормотал со злобой и отвращением ви Британия. Этот прекрасный, невероятный и самый дорогой цвет… — Ты её любил? — Гэбриэль уселся на кровати. — Да. Не нужны были имена. Всё слишком очевидно для них. — Как сильно? — До безумия. Это было правдой. Безумие любви Кровавого императора прочувствовала на себе верхушка Британии, сожжённый Дальний Восток и часть Сибири были фирменной росписью жестокого и убитого горем тирана. Все демоны Кровавого императора в полной мере проявились после её смерти…***
Для семьи душевнобольного, а также для общества, его болезнь — проблема; для самого больного — решение. (Томас Шаш)
Сколько он торчит в мире Си? Какая разница? Главное что здесь есть ОНА, тут хорошо, светло и тепло, здесь он счастлив. Это были воспоминания Лелуша, в которые он окунулся с головой и из которых не находил сил выбраться, раз за разом переживая самые лучшие моменты своей жизни после воскрешения и теряя связь с реальностью. Вот одно из этих воспоминаний. — Я не смогу танцевать с тобой на предстоящем балу, — пробормотала Эмили. — Ты так говоришь, словно это твоя вина… Просто спи. И девушка заснула, а он очутился в мире Си, поле чего вытащил Эмили из мира снов. Она была в обычной белой рубашке, но внезапно, словно по чьему-то велению, стояла уже в том самом карминовом платье, только без корсета. Лелуш же был в похожем наряде, что и в день, когда были убита Нанналли, только в другой цветовой гамме: чёрный, фиолетовый, алый. — Вот значит как? — она сощурилась и хитро улыбнулась. — А Вы, мисс Рузенкрейц, — он специально так её назвал, — думали, что от меня так легко сбежать? Я весьма настойчив… — он подхватил её и прижал к себе. Заиграла музыка. — Танго? — удивилась Эмили. — К чёрту вальс, — он сделал первый шаг, увлекая Рузенкрейц в бешеный темп. — И всё-таки Вы хитрец, Ваше Величество, — прошептала она. — Ну я же ещё в академии сказал, что беру, если хочу. Думаете, есть вещь, способная меня остановить? — калесита с его стороны. И вот он уже стоит сзади неё и притягивает к себе спиной. — Полагаю, что всё же есть… — Правильно, полагаете, — он прошептал ей на ухо и повернул к себе лицом. И мир вокруг словно вспыхнул. Платформа, на которой они танцевали, внезапно оказалась слишком маленькой, в следующую секунду они уже были на самом её краю. Эмили взглянула в низ, ожидая увидеть бездну, но нет… Взрывы найтмеров, кровь, смерть, вспышки фрей, пожарища — всё это царило на земле. В следующую секунду он дёрнул её от обрыва — и они продолжили танец. — Вас не должно это волновать, моя милая, — он улыбнулся, смотря в её глаза. — Вы выше того мира, мы с Вами выше, — ви Британия притянул её к себе. — И всё же, что меня может остановить? — То же, что и сподвигло на действия, — она сделал шаг в сторону. — Верно. — Вы не намерены останавливаться? — А Вы этого хотите? — его рука по-хозяйски прошлась по её талии. — Не знаю. — Ну тогда не думайте об этом и получайте удовольствие от танца, — Кровавый император улыбнулся и продолжил крутить её в бешеном темпе. — Почему Вы называете меня на «Вы»? — Мне так нравится, я привык уже так называть. — Я тоже, — она прижалась к его груди. — И всё же Вам придётся знатно пострадать на балу… — Я сбегу как только смогу и приду к Вам. — Бедные дамы, — усмехнулась Рузенкрейц. — Потерпят. Она снова посмотрела на обрыв, внизу пылал мир. — Такими темпами этот мир будет сожжён и залит кровью, — пробормотала Эмили. — Я же сказал, не беспокойтесь. Они всего лишь люди, словно муравьи, разве не похожи? — он снова подвёл их в танце к самому краю и посмотрел вниз. — Они будут умирать по одному нашему желанию… Стоит только щёлкнуть пальцами — и они закроют глаза навсегда. Такие слабые, жалкие. — Но я ведь тоже. — Я уготовил Вам другую судьбу, разве Вы не знаете? Какая нам с Вами будет разница? Мы будем вечны, — он безумным взглядом смотрел в её синие глаза. Он чувствовал, что пережив его воспоминания, поменялась и она сама. Нет, Эмили Рузенкрейц была, только её зло, если можно это так назвать, проявилось в ней в большей степени. Ну что ж, это не так уж и плохо? — А меня спросить не нужно было? Я не хочу убивать… Они остановились. Он взял её лицо в свои холодные ладони. — Всего одна смерть, добровольная смерть, и мы с Вами будем всегда вместе, — прошептал император. — А если мне придётся убивать других? Я же не знаю, какой гиас мне достанется… — Я не думаю, что Вам придётся. Гиасс соответствует желаниям человека. — И всё же… — Они всего лишь люди. Что эти жизни против мечты? — он шептал уже ей в губы. Она поцеловала его. Он всегда получает то, что хочет. И плевать, что придётся ради этого сделать. Даже если придётся использовать гиас. Ви Британия обнял её и внезапно ощущение тепла её тела пропало. Снова холод и он лежит на кровати. Один. Рядом сидит Джеремия с активированным механизмом антигиаса у себя в глазу. — Простите, господин, но пора это прекратить. Лелуш попытался провалиться мир Си снова, но активированный антигиасс не позволил. — Верни меня! Дай мне вернуться! — Нет. — Джеремия, это приказ! — Я не выполню этот приказ, — верный рыцарь впервые отказал своему господину, в глазах которого виднелись слёзы. Первый рыцарь подвинулся к Лелушу и обнял того. — Не Вы ли когда-то отвергли вчерашний день? Что же Вы творите? К чему всё это безумие? Полмира горит, а Вы и вовсе второй день подряд лежите здесь, заперевшись в своих воспоминаниях. — А зачем мне этот мир? Что бы ты делал, если бы умер твой смысл, Джеремия? И в глазах Готтвальда не было видно ответа. — У Вас остались дети, в них часть смысла. Разве Вас что-то может остановить? — Только то, что и сподвигло на действия. — Не правда. Когда Вы увидели живую мать, разве Вы остановились? — Нет, — он посмотрел на Готтвальда. Должно быть, он мог запечатать часть своих воспоминаний, чувств, как когда-то сделала С.С., но это значило бы, что он слабак, от любви отказываются только слабаки. Нет, вся его боль сделала из него того, кем он является сейчас, он вытерпит и станет ещё сильнее. Он всё вытерпит. Он всё может. Не было ещё такого, что он не смог преодолеть.***
Царила глубокая безлунная ночь. Звёзды спрятались за толстым слоем облаков. Миллер стоял на склоне какой-то горы вместе со Вторым рыцарем. Он наблюдал за тем, как горела одна из деревень, жители которой посмели укрывать террористов от правосудия. Слышались отдалённые крики. — Разве не прекрасно? — усмехнулся Веллингтон. Грегори посмотрел на Вирджиля и заметил, что тот небесно-голубой плащ Второго рыцаря, который он носил, отнюдь не подходил блондину. И этот белоснежный костюм тоже казался каким-то неподходящим. Где же эта чистота, которую они олицетворяли? Миллер усмехнулся, да, там в столице, рядом с принцессой, кажется, действительно умер тот Британский кровопийца. Где он пытается найти чистоту? В рыцаре Круга! Смешно даже… Четвёртый рыцарь посмотрел снова на пожарища и в алом огне увидел чистоту. И он улыбнулся, наслаждаясь. Со стороны не было разницы между ними: оба смотрят на смерть, приносят её и радуются. И всё же Веллингтон наслаждался страданиями, а Грегори — чистотой и правосудием. В конце концов, эти террористы могли причинить вред детям императрице, и не дай бог, они бы когда-то добрались до принцессы. Веллингтон посмотрел на блондина и увидел, как в глазах того появляется безумный огонёк. — Они всего лишь жалкие людишки, нечего по ним страдать, — протянул Вирджиль. — Пусть умирают из-за нас… Пара сотней жизней, не так уж и много, да? Миллер, который когда-то был в личном отряде Десятого рыцаря Лучиано Брэдли, прекрасно знал, что и таких, как они, кладут на алтарь, как они и выше… Так было и с его бывшим командиром, и даже с императором. Всегда найдётся тот, кто будет выше. Чарльза убил Лелуш, он оказался на ступень или даже на несколько выше. Но кто может быть выше Кровавого императора, который распоряжается жизнями всех людей на земле? Кто однажды положит его на алтарь?***
Так или иначе, но несколько дней пролетели чередом и наступил день рождение Юфимии. Кловис стоял в окружении молодых, очаровательных аристократок на приёме, девушки что-то весело и вдохновлённо щебетали ему. Все только и ждали появления императора и виновницы приёма. — Как думаете, кто на этот раз будет первым танцевать? — Полагаю, что как обычно: Его Величество со своей супругой, — улыбнулся второй принц. — Но ведь праздник в честь принцессы Юфимии, разве не она с кем-нибудь? — Может быть, и так… — пожал плечами блондин. «Ну наконец-то! — начал ликовать Кловис, когда увидел, как по ступенькам спускаются отец в чёрном смокинге и сестра в белом платье. — Белое? Странный выбор…» Юфимия под руку с императором прошла мимо Элизабет, гордо подняв голову. Ви Британия даже не обратил на жену никакого внимания. «Он не будет танцевать с Элизабет?» Что за вздор! Эта традиция была нерушима. Император всегда открывал любое светское мероприятие танцем с ней. Лелуш между тем поклонился партнёрше, Юфимия присела, затем их ладони сплелись, император властно прижал девушку к себе и так же властно повёл в танце, не разрывая с той зрительного контакта. — Что вообще происходит? — пробормотал Кловис.