»…И вот я теперь проклят, обречён ходить по этой земле вечно. Я мог бы давно кому-то передать это проклятие, но я до сих пор этого не сделал. Сначала я убеждал себя, что нельзя быть настолько самонадеянным и пускать всё на авось, что я несу ответственность за этот новый, счастливый мир, ведь это моя жертва на «Реквиеме…» породила его, но… Теперь мне кажется, что сила, имя которой гиас, подчинила не только моих «жертв», но и меня самого заковала в кандалы. Пожалуй, сейчас меня обвивают крепкие путы власти, что я ощущаю над каждым в этом мире, и эти путы шипами впиваются в меня, в мою душу, напоминая об обидах былого — и вот я уже и сам желаю убить мою сестру, ведь она предала меня, брата, который о ней заботился. Моё собственное творение — Орден Чёрных Рыцарей — забыло о своём творце и так же неблагодарно бросило его одного. Я оказался сильнее. Отцу я уже отомстил. Подходит время, чтобы отомстить всем, кто этого заслуживает. Я не пощажу даже своего лучшего друга, который надел мой старый облик, я убью его и оставлю только верного себе рыцаря. Он и сам не поймёт, как умрёт. Но, знаете, мне кажется, что эти раны наносят и другие шипы, я так ещё никогда не хотел обладать чем-то, кем-то. Вы это будете читать, когда будет слишком поздно, потому что мы редко понимаем, что вот он, момент истины, когда всё решается, мы понимаем всё слишком поздно, когда уже ничего не изменить. Но не надо себя винить, у каждого своя судьба, когда-то мне сказали, что судьба написана в наших именах, я бы никогда не подумал, что это может быть правдой. Но вот ко мне пришла смерть — и я погиб, но мне понравилось, знаете, это такое странное чувство, умирать. Я почувствовал себя не просто нужным кому-то, я почувствовал себя необходимым всему миру, я почувствовал себя спасителем, мессией. И я, должно быть, обманываюсь, я, наверное, принесу только горе и смерть, но все мы любим строить иллюзии и обманываться — и мы счастливы в этой лжи. Что же, думаю, я тоже могу себе позволить быть счастливым. Тем более, если я встретил смерть и ожил, значит, мне суждено стать тем, кем меня все видят — Кровавым императором. Нам пора прощаться, Вы, скорее всего, пойдёте и напьётесь, а я пойду покорять себе людские сердца, и не важно как: с помощью слов, обмана или гиаса. Кровавого императора не волнуют средства, только цель. Прощайте. Больше мы не увидимся.
Искренне Ваш Кадис Эстрама ди Рейзел»
Следующее воспоминание атаковало его разум. *** — Почему мне никто её не вернёт?! На этих словах глаза Лелуша вспыхнули пламенем проклятой силы, таким же, которое горело в правом глазе Миллера. Но не было гнева в этом огне, только боль, какая-то немая мольба о помощи. — Это моё наказание? За то, что ещё когда стал Зеро, я решил, что могу решать жизни других? Вот я всесильный: я бессмертен, в моих глазах самое опасное оружие, против меня даже боги бы не пошли, но я… не могу вернуть одного единственного человека. Знаете, как люди сходят с ума? — Нет, — тихо ответил Сато. — Они оказываются одни. Им не с кем разделить горе, счастье, они одни со своими чувствами, они стараются их не показывать — им страшно это делать, вдруг это кто-то использует? А чувства и эмоции копятся в душе, смешиваются, порождая разные желания, которые противоречат друг другу… вот так и мечется бедный человек, умирая в своём безграничном одиночестве, о котором он пытается позабыть с помощью иллюзий, разрушая жизни других. И я безумен. Стоит мне выйти из этого класса, как меня вновь поглотит это безумие. Знаете, почему оно меня здесь не может достать? Это всё воспоминания. Они меня держат. Рассвет будет скоро? — Ещё нет. — Значит, ночь будет долгая и кошмарная. Как печально… Кто же явится мне в кошмарах на этот раз? — Я надеюсь, что ни один из живущих. — Ко мне точно не придёт Кровавый император. О нет, только не он… Он не является ночью. Он всегда здесь, — Лелуш указал на место, где у людей находится сердце. — Он как на зло увильнёт из этого кошмара, переживёт эту ночь… А мы все будем измучены жуткими кошмарами. *** Между ними стоял Гэбриэль, не давая ни одному из них посмотреть в глаза. Сато пошатнулся — и принц схватил его, усадив на стул. Учитель шокировано смотрел вперёд себя. Ещё никогда вспоминания не были настолько чёткими, он же и не помнил в точности тех слов в тетради, но вот они слишком чётко, абсолютно каждое всплыли в его памяти, словно просто лежали в ящике, ожидая своего часа. — Учитель, Вам плохо? Воды? — Не надо, — Сато схватился за голову и сжал волосы от боли, мозг словно плавился. Гэбриэль осторожно посмотрел на лицо Миллера, избегая глаза и указал на тот. Вот Грегори потушил силу в глазу, но принц почему-то настороженно смотрел на него и помотал головой. Миллер посмотрел на окно, и в слабом его отражении мог чётко разглядеть пламя силы, пламя, которое он не мог потушить, как не старался. Гиас не слушался его. Грегори вылетел из кабинета, морщась на правый глаз, лёд которого сменил настоящий пожар, и не смотря в глаза никому. Он остановился возле окна, посмотрел в своё смутное отражение, даже так отчётливо была видна сила в его глазу. Рыцарь достал телефон, нашёл номер своего адъютанта. — Альберт, мне нужны цветные светло-голубые линзы. С другой стороны провода молчали, Альберт, пытался понять, на кой чёрт нужны линзы, но бросил эту затею. — Хорошо. — Как можно скорее. — Ближайший час они будут у Вас, сэр Миллер. Осталось только где-то провести этот час. *** Шла большая перемена, длившаяся сорок минут. — Кловис. — Что? — принц недовольно уставился на подошедшую японку. — Ну прости меня, — Аика уселась рядом с парнем, который сидел с каменным лицом. — За что? Я не виню тебя. Я прекрасно знаю, что о нас думают люди: избалованные маленькие твари, порождения дьявола… — он горько улыбнулся. — Я так не думаю. — Но думала? — Да, — честно ответила Фукудзава. — Но потом я поняла, что… не всегда обёртка конфеты соответствует её содержимому и отзывам о ней. — Ладно, — он пожал плечами и уставился в окно Неужели его брат теперь ему враг? Гэбриэль решил начать гонку за престол? Так ведь первый принц никогда не стремился к трону… ему врали всю жизнь? Ещё и этот интерес к персоне Тода… Интуиция принца буквально орала о том, что у Четвёртого рыцаря есть гиас. Кловис постучал пальцами по парте, Аика по взгляду поняла, что принцу не до неё. Девушка посмотрела на Третьего рыцаря, который пристроился в углу комнаты и точно так же безучастным взглядом пялился на стену. Тут в кабинет зашли Гэбриэль и Миллер. Тод тут же кинул на Четвёртого рыцаря если не злобный, то цепкий взгляд, на лице брюнета появилась ядовитая улыбка. А вот Миллер смотрел злобно. Аике показалось, что эти двое сейчас глотки друг другу перегрызут, но, похоже, недоброжелательные взгляды — это максимум на сегодня. Ей даже спрашивать у Кловиса не хотелось, что случилось с обычно холодными рыцарями Круга, себе дороже… — Аика, — отвлёк от раздумий голос второго принца, — помоги, пожалуйста, — он открыл тетрадь по экономике, — что от меня хотят? — Кловис тыкнул на задание. Девушка вздохнула и принялась объяснять. Хоть что-то не меняется. Миллер стоял в соседнем к Элайдже углу. Начался урок экономики — и Грегори ничего не оставалось, кроме как снова предаваться воспоминаниям. *** Огромная площадь, куча народу. Они в Китае. Первый визит девяносто девятого императора в завоёванные земли. Лелуш прибыл со своей беременной женой, вернее пока что о беременности знало от силы человек семь. Лелуш читает какую-то речь, Миллер никогда не слушал речей девяносто девятого императора, вернее слушал только один раз, а потом решил, что хватит с него — Кровавый император знал, как одними речами и манерой говорить подчинить себе толпу, а Грегори пока хотелось сохранить свой рассудок и не поддаваться словам. Рыцаря отвлёк от созерцания небоскрёба звук выстрела. На пол заваливался охранник в чёрном костюме. Тело с глухим стуком упало, пуля попала в голову. Миллер на чистых рефлексах подлетел к Эмили, которую он теперь охраняет, и закрыл её собой. — Уводи Эмили, — спокойно, даже хладнокровно приказал Кровавый император, наблюдая, как солдаты уже скручивают стрелявшего. Грегори подхватил императрицу на руки и побежал к своему найтмеру. — Не бойтесь, Ваше Величество, всё в порядке, — Миллер улыбнулся Эмили и посадил ту в найтмер — в кабине было место за креслом пилота, а сам сел в кресло, завёл двигатель, и вот найтмер уже парит в воздухе. — Что там происходит? — наконец-то подала голос русоволосая. — Вы хорошо себя чувствуете? — Грегори проигнорировал вопрос. — Если Вы сейчас же не ответите на вопрос, пеняйте на себя. — Будете угрожать мужем? Эмили фыркнула. — Вы очень сильно ошибаетесь, думая, что я ни на что не способна без Лелуша. Я найду себе другого рыцаря… который будет отвечать на мои вопросы. Грегори вздохнул. — Всё в порядке, Его Величество жив, Куруруги Сузаку и Элайджа Тод тоже… — А люди? — Какие люди? — не понял Миллер. — К которым мы прилетели! — прошипела бывшая Рузенкрейц. Миллер опешил. «Её волнуют эти… нумерованные?» Он посмотрел снова на экран найтмера. Император кивнул Нулевому рыцарю, Куруруги залез в найтмер, попутно отдавая приказ солдатам. И спустя мгновение на земле будто разверзся ад — чёрные найтмеры Британии без разбора где террористы, а где мирные жители стреляли во всех. Люди пытались бежать, но безуспешно, мёртвых окровавленных тел становилось всё больше, люди, должно быть, кричали, но в найтмере стояла тишина, только дыхание Миллера было слышно. А император просто наблюдал за тем, как растёт гора трупов на главной площади Шанхая, Лелуш заложил руки за спину, и, как смог разглядеть рыцарь, на лице у Дьявола-императора застыло безразличие. — О боже… — прошептала императрица и часто задышала. Миллер повернулся к Эмили. — Ваше Величество! — Грегори схватил русоволосую, которую трясло, и усадил к себе на колени. — Не смотрите, — он выключил монитор. — Он просто смотрит, как их убивают… как скот, — девушка заплакала. Грегори не знал, достанется ли ему потом за то, что он переходит границы, но он прижал Эмили к себе, гладя по волосам. «Блять, ей же волноваться нельзя.» — Это террористы, они сами выбрали такой путь. — Это мирные жители! — она посмотрела в его разные глаза. — Они скрывали террористов. — Они могли не знать! — Они Вас чуть не убили! — закричал уже Миллер. — Если бы мою жену попытлись убить, то я поступил бы так же. А учитывая то, что Вы носите ещё и детей императора, наследников британского престола, на минуточку, то… — Грегори замолчал, — он поступил справедливо. Эмили замотала головой. — Он император Священной Британской империи, а значит, поступил справедливо. — Вы каждую жестокость будете оправдывать титулом и справедливостью? — Да, — отрезал Миллер. — Пусть лучше сейчас умрут сотни, чем потом будут гибнуть миллионы из-за нежелания подчиняться Британии. Мы приехали сюда, чтобы объявить о мире, а в нас стреляют. Пусть получат то, что приготовили нам. — Почему он иногда такое чудовище?.. — всхлипнула императрица. — Потому что иначе его будут считать слабым. Они все были вынуждены выгонять наружу своих демонов и показывать свою жестокость, иначе бы их просто растоптали. *** — Террористы в Китае поубавили свой пыл по прибытию Куруруги в Шанхай, — Винзенс уставился в документ, который ему протянул император. — Виктор сблизлся с Первым рыцарем? — хмыкнул глава Тайной канцелярии. — Неожиданно, что это Джеремия, ему самому не нравилась Элизабет, а тут… хотя Виктор просто бедный мальчик… — Бедный мальчик, которого ты на пытки отправишь, если найдёшь в этом выгоду, — усмехнулся Лелуш. — Виктору нужна поддержка, я рад, что Джеремия решил её оказать. — Неожиданно, — Стаффорд присел в кресло и посмотрел в глаза Лелушу. — Он мой сын, Винзенс. — Вы никогда не оказывали ему какой-то любви. — У него была мать. Её было достаточно. — Вы же понимаете, что ему не жить, — блондин принялся рассматривать идеальный маникюр. — С чего это? Я никогда не замечал за ним жадности до власти. — Я замечал её за дворянами. Он мальчик маленький, им можно управлять, как марионеткой, а верного рыцаря у него нет. Дворяне захотят видеть его на троне и убьют тех, кто перед ним в праве на трон, всех убьют, — Стаффорд поджал губы. — Скольких Вы хотите ещё потерять? Ваше Величество, мы не сможем устранить всех, потому что потом найдутся такие же… Гэбриэль или Кловис, когда один из них станет императором… это же будет фирменный ад. Не столь сложно получить власть, сколько её удержать. Молодому императору нужно будет разобраться с делами и при этом не сдохнуть в первые дни. Или я опять что-то не понял, и Вы решили жить вечно? Будете смотреть на их смерти? Лелуш покрутил ручку в руке, его губы сжались одну тонкую линию. — Вы молчите потому что сами не знаете… Вы выдержите вечность? — Стаффорд изогнул бровь. — А если всё снова повторится, если мы не успеем? Вы выдержите одиночество? — Нет ничего более прекрасного, чем одиночество, — фыркнул Лелуш. — Одинокие люди сильны. — Они слабы. Как алмаз. Бьёшь-бьёшь — и вроде ничего, но стоит только ударить в определённое место… и как расколется… — Винзенс замолчал. Лелуш был готов предаться раздмумиям, как его вернули в реальность, да не просто вернули, но окатили холодной водой. — Лелуш, ты выдержишь это? — Стаффорд упрямо смотрел в глаза монарха. Он назвал его по имени, на «ты» впервые. Больше нет той иллюзии разного положения, теперь они равны. — Винзенс, скажи, — прошептал ви Британия, — ты меня понимаешь? — Смотря кто спрашивает. Я понимаю вас по отдельности, но не вместе. Вместе вы безумны, — Стаффорд посмотрел на расстроенного собеседника. — Выбери, что отвергнуть. Вместе вы не выживете, погубите друг друга… и остальных. Ви Британия встал с кресла. — Я хочу пройтись. — На улице холодно и метель. — Да хотя бы по дворцу. Они шли молча, пока один из них не заговорил. — И всё, же Винзенс, ты меня понимаешь… Оба, сложив руки в замок, стояли перед троном, золотой табуреткой, как её иногда называл Лелуш. Император смотрел на него, будто разглядывал. Свет играл на позолоченных частях трона самой могущественной империи мира, и эта игра света завораживала. «И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.» Вот она эта бездна. Он смотрел на трон, и тот, казалось, пробирался в разум, власть тонким лезвием вскрывала черепную коробку, чтобы незаметной змеёй юркнуть в сознание человека, а затем кусать того, впрыскивая в мозг свой яд. Лелуш ви Британия сделал шаг к трону, но его за руку схватил Стаффорд и дёрнул на себя. — Не забывай, кто ты на самом деле, а кто временно, — Винзенс отпустил руку нахмурившегося императора и ушёл, оставив того в раздумьях. Лелуш смотрел вслед этому циничному человеку, который однажды сказал ему: «Если Рай и Ад существуют, то Христос ждёт своего вердикта две тысячи лет.» Ви Британия и сейчас не был уверен, что конкретно значили те слова, просто очередное циничное высказывание или что-то иное? Лелушу казалось, что он ой как не скоро поймёт это. Но Стаффорд никогда не говорил что-то просто так. Ви Британия восхищался этим человеком, который поражал его смесью цинизма и человеческих чувств в своей душе. Почти как он… Почти. *** На улице стоял светлый хороший день. Мягко светило солнце, лаская своими тёплыми лучами холодную кожу замёрзших людей. — Я хотел поблагодарить Вас, сэр Готтвальд, — третий принц и четвёртый наследник на престол смотрел на Первого рыцаря, на лице которого застыло нечитаемое выражение. — Всё никак не мог с Вами поговорить, Вы уехали, — Виктор нервно сжимал коричневые кожаные перчатки. — За что? — Сэр Куруруги… он же убил бы меня тогда, на тренировке, убил бы, — кивнул себе принц. — Он смотрел так, словно уже давно это задумал, словно ему ничего бы не было за это… — Нулевому рыцарю многое сходит рук, как, впрочем, и другим рыцарям. — Его Величество хотел меня убить, — горько усмехнулся ви Британия. — Он передумал, кажется… Тринадцать лет, одиннадцать из которых он прожил сознательную жизнь и всё ждал, когда отец проявит и к нему тёплые чувства. Кажется, дождался… Лишь бы это был не обман! — Вы спасли мне жизнь тогда. Его Величество меня никогда не жаловал, а сейчас… — принц развёл руками, — даже не знаю. — Его Величество не любил Вашу мать. Он женился на ней по расчёту, чтобы восстановить дипломатические отношения с Россией, вернее чтобы просто показать видимость этого и спрятать свою боль, — хмыкнул Готтвальд. — Боль от смерти Эмили ви Британии? — Да. Монарх должен быть женатым, по статусу положено, когда умерла Эмили, каждый считал своим долгом подсунуть Лелушу какую-нибудь девчонку, каждый раз причиняя ему боль. Он в отличие от Чарльза, который держал целый гарем, любил свою единственную жену, он мир чуть не сжёг из-за этой любви, из-за боли от любви, — Джеремия присел на скамью. — Он не мог полюбить никого, кроме Эмили. После второй свадьбы он уехал один в загородное поместье, вернее сбежал. Когда я приехал к нему, то Лелуш сказал, что он предал Эмили. — Зачем Вы рассказываете мне такие вещи? — Я не хочу, чтобы Вы были злы на отца. Когда умерла Элизабет, то, мне кажется, с Лелуша будто груз спал, возможно, он перестал чувствовать себя предателем. Я думаю, что он радовался не столько смерти Вашей матери, сколько освобождению… — Я не злюсь, уже не злюсь… — Виктор мечтательно улыбнулся. — Как думаете, у меня есть шансы стать Великим канцлером? — Подсиживаете Валентайна? — Собираюсь, — засмеялся Виктор. — Хотя, — вхдохнул он, — скорее всего им будет Кловис… — Да… Кловиса бы на место Винзенса, он бы неплохо вписался, — хмыкнул Готтвальд. — Посмотрим, Его Величество никому не показывал завещание, да и планами на оставшихся наследников не делился. Готтвальду позвонили, он ответил, лицо его вытянулось в изумлении. — Что? Почему?.. Проездом? — Джеремия поджал губы. — Хорошо, раз сказал не встречать, значит, не будем, — он отключил телефон. — Его Величество и Нулевой рыцарь в Токио. Виктор неоднозначно посмотрел на рыцаря и вздохнул. *** Миллер был в замешательстве. Если раньше ему казалось, что под конец жизни Эмили, Лелуш не любил ту (он хорошо помнил поведение Лелуша на похоронах — холодное, даже наплевательское, даже года не прошло, как он снова женился), но теперь… Лелуш сказал, что он бессмертен… звучит, как бред, но и собственная сила Миллера, что заключена в его глазе, кажется бредом, более того, в глазах Лелуша тот же символ, тот же цвет. Может, он зря всё это затеял? Может, император не хотел, чтобы об этой опасной силе и бессмертии кто-то узнал, если он считает это проклятием? Но Гэбриэль сказал, что убийца Эмили жив. Может, это связано с гиасом? В кабинет зашёл… Куруруги Сузаку. Гробовая тишина воцарилась в кабинете. — Ваши Высочества, — рыцарь склонил голову, переводя взгляд с одного представителя монаршей семьи на другого, — Его Величество хочет с Вами поговорить, а вам, сэр Тод и сэр Миллер, настоятельно рекомендует остаться в кабинете. Принцы тут же подорвались, а Юфимия плавно встала из-за парты. Трое выглядели напряжёнными. Ни о каком приезде отца их не предупреждали, но если Куруруги здесь, то и Лелуш тоже, сомнений нет, он прямо за этой дверью строго смотрит, хмурится и поджимает губы. — С Вами, принцесса, император поговорит отдельно, — остановил девушку Нулевой рыцарь. — Сядьте. Удивительным образом Куруруги умудрялся не перешагнуть черту, общаться формально и при этом приказывать царским особам. Второй после императора человек в мире, что ещё сказать? Куруруги вышел следом за принцами. Лелуш стоял слева от двери, один. Он напряжённо смотрел на детей, но вскоре взгляд его смягчился и он, разведя руки, произнёс: — Даже не обнимемся? Кловис чуть ли не побежал к отцу навстречу. Гэбриэль был более сдержан в выражении своих чувств, он просто натянул вежливую улыбку, которую император, разумеется, заметил. — Вы решили посетить нас, Ваше Величество? — первый принц смотрел недоверчиво. — Да, мы с Сузаку рядом пролетали, я подумал, а почему бы и не заглянуть к семье? С тех пор, как вы уехали, во дворце так пусто… — он вздохнул. — И что это за обращение, мы же не на официальном приёме! — император замолчал. — Ну ещё я подумал, что посмотреть лично, насколько тяжко вам тут приходится, неплохая идея. Кловис, ты что, плачешь? — не понял Лелуш. — Эта экономика… — принц вздохнул, Лелуш обнял во второй раз сына. — Забери меня отсюда, я больше не могу! Эти числа и формулы — это кошмар! — У тебя же неплохо получается в последнее время, — хмыкнул Гэбриэль. — И чего ты так сопли распустил? — А что, нельзя? — Кловис выглядел злым, он обнимал отца, будто защищал того, и с ненавистью смотрел на брата. Куруруги понял. Гэбриэль начал копать что-то на Лелуша, Кловис наверняка об этом как-то узнал и теперь уверен, что первый принц намерен причинить вред Лелушу, вот и смотрит так на брата, при этом буквально прилипнув к отцу. «И всё же, Кловис, ты идеальный сын», — хмыкнул Нулевой рыцарь про себя. — Я хотел поговорить с вами о будущем, — начал Лелуш, он поманил к себе Гэбриэля и, приложив ладони к спинам детей, повёл по пустому коридору. — Вы же мальчики у меня взрослые… — он вздохнул, — пора бы вам уже не только учиться, но и принимать участие в делах государства. Гэбриэль, — первый принц напрягся, — я бы хотел, чтобы ты помогал Великому канцлеру, разумеется, он будет тебя контролировать, но как и любой человек может не заметить «косяков», поэтому помни, что теперь это не просто задачи на бумаге, а жизни миллиардов людей. Гэбриэль кивнул, а вот Кловис заскрипел зубами. Второй принц всегда хотел быть императором в отличие от Гэбриэля, они были как искажённое отражение друг друга: спокойный и бешеный, не гонящийся за властью и мечтающий о троне, полуденное солнце и тень в ночи. Конечно, отец выберет первого принца. Даже эти нумерации били по самолюбию Кловису, да ведь он рождён, чтобы стать императором! Элайджа сказал, что так и будет, но вот император назначает в качестве помощника к Великому канцлеру (раньше эта должность называлась премьер-министр) Гэбриэля… А его брат ещё задумал что-то против отца. Если он хочет убить Лелуша, то Кловис лично придушит Гэбриэля, наплевав на все братские чувства. Слишком много Лелуш им дал, слишком благодарен за это был Кловис. — Кловис, ты не рад за брата? — Рад, — фыркнул принц и отвёл взгляд. Конечно нет, отец ещё спрашивает! — Ты тоже будешь трудиться на благо Родины, Кловис, — Лелуш предвкушающе улыбнулся. — Я подумал, что можно оставить тебя на попечение Винзенса и его протеже — Джеймсу Дрейку, — император улыбнулся, глядя на совсем потемневшее лицо Кловиса. Конечно, что ему, второму принцу, остаётся? Пока его брат, которому только повезло родиться на две минуты раньше, будет крутиться вокруг Великого канцлера, сияя в лучах славы и планомерно идя к трону, он будет томиться в тени, занимаясь самой сложной работой в мире. Может быть, это не так уж и плохо? «Если я буду у Винзенса, то… это открывает множество возможностей, больше, чем есть у Великого канцлера и… даже императора, если это, конечно, не Лелуш ви Британия, Винзенс его боится. А так, можно сидеть на троне незаметно и тихо и спокойно править миром, пока Гэбриэль будет дефилировать в белом, я буду стоять в чёрном и управлять всем. А что, не так уж и плохо!» Кловис злобно усмехнулся. Посмотрим, может, Гэбриэль и не доживёт до своей коронации… если, конечно, он задумал что-то против Лелуша. Ради власти Кловис бы никогда не убил брата, но за отца… — Я смотрю, твоё настроение пошло в гору, — рассмеялся брюнет. Лелуш уже понял, что мальчик оценил все преимущества своего положения. Он даёт Кловису в перспективе настоящую безграничную власть, ибо даже император скован правилами игры, а глава Тайной канцелярии эти правила устанавливает — пропаганда и разведка, вот профиль этого человека. И если получится, то вместо Джеймса Винзенс захочет видеть Кловиса, может быть, Кловис будет после Джеймса, а может быть так, что этого Дрейка не будет вовсе. Кровавый император заулыбался. Как он замечательно придумал! На мгновение Лелуш задумался. Может, ну его, эту затею? Он же так долго ждал… и как оказалось, пришёл к краю пропасти, и мало того, что пришёл, он ещё и спрыгнул в бездну. Часть его твердила о необходимости одуматься, другая о том, что он делает всё верно. И чему верить? Обоим? «Мы всю жизнь ищем истину, а её нет…» — И ещё одно, — в глазах императора загорелся какой-то недобрый огонёк. — Что вы думаете по поводу свадьбы? Вам скоро будет восемнадцать. Насколько я знаю, у тебя, Гэбриэль, есть кандидатура в виде юной мисс Готтвальд… что ж, неплохо, я не против. Ну, а ты, Кловис? — Я… — принц стушевался. А что ему говорить? Он же даже не задумывался по этому поводу, да он же даже не влюблялся! Хотя любовь, конечно, это дело десятое в таком деле. — Я думал, что ты уже нашёл мне кандидатуру. — Есть парочка, но я пока ещё выбираю, — хмыкнул Лелуш, Кловис как-то печально вздохнул. — Вас устраивает? — Лелуш захлопал глазами. Конечно их устраивает, разве они могут сказать слово против решения самого императора? — Разумеется, — в унисон ответили браться. — У вас сейчас экономика? — Да. — Ну тогда постойте здесь, поспасаю вас что ли? — он рассмеялся. — Никогда не любил экономику. — Не стоит, — отмахнулся Кловис? — Кловис, ты ли это? — император с удивлением посмотрел на сына. — Я решил, что мне всё равно нужно будет в этом разбираться. Тем более, школьная программа и то, чему учил меня ты, это разные вещи. Лелуш посмотрел на Гэбриэля, тот только пожал плечами. — Ну хорошо, идите, сестру позовите. Принцы ушли. — Может ну этих аристократок, женим Кловиса на простолюдинке, покажем, так сказать, близость к народу? — подошёл к Лелушу Куруруги, который до этого без инетереса рассматривал академию. — Я вот слышал, что Кловис всё время крутится вокруг одной японки, — он пожал плечами. — Хотя, конечно, императорскую породу портить не хочется… Лелуш угукнул. — Если он её полюбит, то пусть женится. Ну, а так… ни за что. Наша династия существует на протяжении тысячи лет и все мы — чистокровные британцы, и просто так, без особой нужды портить кровь… — Да, сейчас мы рассуждаем, как британцы двадцать лет назад, — рассмеялся Куруруги. Лелуш пожал плечами. — Папа? — Юфимия вышла из кабинета. — Юфи, солнце моё, — Лелуш почти что побежал навстречу к принцессе и сжал в своих крепких объятиях. — Я пойду погуляю, — рыцарь ушёл. — Тебя никто не обижает, не пристаёт? — Лелуш требовательно посмотрел на принцессу. — Нет. Грегори меня стережёт. Выглядела Юфимия сейчас как-то замучано, убито. Лелуш заглянул в её синие глаза и утонул в этом бушующем океане. «Эмили… Эмили…» — только и думал он. Ви Британия усилием воли заставил себя отвернуться и отойти. Да ведь он уже всё решил! Но… он же так думал ещё несколько месяцев назад, и это не помешало ему поменять решения… Господи, да пусть ему кто-то скажет, что делать! Как же он ненавидел выбор! — Пойдём прогуляемся. — Я куртку в кабинете оставила. Лелуш вздохнул и снял с себя серое пальто, накинул то на дочь. — Как тебе в Токио? — они медленно шли по коридорам первого и второго этажа к лестнице. — Большой город, людно очень в центре. Я думала, что в Авалоне кошмар, но тут… особенно в час пик или ночью… люди будто из неоткуда появляются, — в голосе Юфимии не было радости, скорее какая-то безнадёжность. — Да, Сузаку решил, что раз он не в столице, то столица будет окружать его, — усмехнулся Лелуш. Они были уже на первом этаже и выходили из академии. Под ногами захрустел снег. Лелуш сразу кинул взгляд на ноги Юфимии. «В сапогах, хорошо. А то любит болеть», — недовольно проворчал брюнет про себя. — Не холодно? — Нет. Они зашли в зелёный лабиринт, сейчас он был белым. Этот сад был, ещё когда он учился в академии, Милли Эшфорд, внучка основателя академии, закомандовала. Зачем? Да кто ж его знает… Лелуш бы деньги на что-нибудь иное потратил, а не на идиотские цветы и кусты. Он уже давно перестал любить растения и находить в них прекрасное, как и во всём мире, впрочем. Настоящего счастья ему ничего не могло принести. Лелуш посмотрел на Юфимию, снова заглянул ей в глаза и не сдержался, поддался сладкой иллюзии, увидел ту, о которой мечтал четырнадцать лет. Он поцеловал девушку. Юфимия никак не отреагировала: не ответила, но и не отстранилась. — Ты не рада меня видеть? — император требовательно и предупреждающе посмотрел на принцессу. — Я не знаю, — честно ответила девушка. — Я просто не знаю, — она отошла, из глаз полились слёзы. Господи, что она за дура?! Она ведь любила Грегори, а стоило тому уехать, как она предала его… Лелуша она не любила, вернее любила как отца, но и только, она просто хотела помочь ему, думала, что сделает лучше, что так он перестанет страдать по Эмили, но… только хуже. Она теперь никогда не сможет быть со своим рыцарем, Грегори ей не простит, а отец не отпустит. Лелуш с конца ноября всё больше и больше кажется ей каким-то чудовищем. Она восхищалась императором, конечно, ей хотелось провести жизнь с таким сильным и по-настоящему могущественным человеком, который может защитить от всего, но в какой-то момент она забыла, что этот человек — её отец… что есть ещё один такой же, её верный рыцарь. Рядом с этим чудовищем, которого величают Кровавым императором, случалось какое-то непонятное помутнение рассудка, она и так уже натворила делов, взять хотя бы смерть Элизабет… «Идиотка», — заключила про себя принцесса. Какая же дура! И ничего уже теперь не вернуть обратно… — Юфи, — мужчина прижал дочь к себе, — солнце моё, перестань, что случилось? Девушка помотала головой и вырвалась из объятий Кровавого императора. — Всё в порядке, Ваше Величество, — она перешла на формальный тон, и это не понравилось Лелушу. Юфимия делала так, когда не хотела, чтобы к ней кто-то лез и вообще говорить не хотела ни с кем. Точно так же делала и Эмили. Эмили… Император замотал головой. — Раз всё в порядке, то иди на урок, — холодно произнёс Лелуш. — Да, Ваше Величество. Разговора не вышло. Юфимия развернулась и заметила как мелькнули длинные рыжие волосы. Такие волосы она видела только у одного человека в академии и этого человека сегодня в классе не было. А значит, их могли не только подслушивать, но и… подсмотреть. А учитывая то, что её родной отец весьма однозначно целовал её взасос, то… — Кэтрин Бетфорд, — прошептала принцесса. Что-то, а семейные тайны она сохранит любой ценой. Любой!