Люди, сломанные идеями

До экзаменов оставалось полторы недели. Обито освежил в памяти сценарий экспертизы на дееспособность, повторил кое-какой материал по школьной программе и снова погрузился в ожидание. Дни после вылазки в город были не такими монотонными, как предыдущие месяцы, потому что на них пришёлся приступ Кимимаро. Боли, мучавшие напарника Учихи и до периода обострения, в последние недели стали настолько невыносимыми, что тому пришлось просить помощи у коллеги. Кагуе было тяжело даже дышать, поэтому на то время, что потребовалось медикам для подбора действенного обезболивающего, которое не вступало бы в конфликт с основными лекарствами, сдерживающими рак, Обито пришлось стать сиделкой. Не смотря на принятое решение, активные действия пришлось отложить. Чтобы хоть как-то облегчить полубессознательную от лекарств жизнь коллеги, Учиха решил почитать тому вслух одну из книг, которые лежали на журнальном столике в комнате Кимимаро. Судя по тому, что закладка лежала только в ней, до приступа тот читал именно её. «Путешествие в Икстлан» было достаточно своеобразным романом, но главное, что его чтение действительно помогало. Связано ли это было с манерой чтения Обито или непосредственно с содержанием написанного Кастанедой, но больной действительно чувствовал себя лучше и был спокойнее, когда по комнате разносился спокойный голос его коллеги, погружавший слушателя вместе с Карлосом в мир магии Нового Света. Чтение продвигалось медленно, потому что Кимимаро часто засыпал или забывался. Некоторые главы Обито приходилось перечитывать по три раза, но он об этом не сильно переживал. Куда важнее было самочувствие его «телохранителя». Об этом никто не говорил прямо, но все понимали, что приступ может закончиться летальным исходом, при чём, вероятно, в ближайшее время. — Учиха, как думаешь, смогу я встать на ноги к твоему экзамену на дееспособность? — еле слышно проговорил больной, прерывая Обито, который только-только смог дойти до места, которое ещё не читал. — Если будешь болтать днями напролёт, Кагуя, то не думаю, что ты вообще встанешь, — послышалось в ответ. — И не стыдно тебе деморализовывать больного? — вяло улыбнулся Кимимаро. — Ты должен был сказать, что конечно же встану. — И что, если не встанешь, я тебя сам на руках понесу, да? — добавил Обито. — Не думаю, что твой блондинчик будет от этого в восторге. — А ты, значит, будешь? — Кому какое дело, что я думаю. Ты только представь, что о тебе напишут в газетах! «Наследник промышленной империи заботится о немощных. Человек без прошлого с большим сердцем. Спаситель воплоти?» — Кагуя, не на то ты жизнь потратил. Как много в твоём лице потеряла жёлтая пресса! — А в твоём лице — генофонд нации. Кто займётся возрождением клана, а, Учиха? — Знаешь, я думаю, что с меня хватит того, что мне предстоит заняться возрождением прежних позиций компании на рынке и возрождением этой прогнившей страны. — Производством наследников, получается, должен заняться Саске-кун? — Выходит, что так, — вздохнул Обито. — Нелегкое бремя мы взвалили на мальчика, да? — Не тяжелее твоего, — проговорил Кимимаро и зашёлся в приступе кашля. — Такими темпами мне действительно придётся тебя нести, — грустно усмехнулся Учиха. Он подошёл к тумбочке с лекарствами, чтобы, согласно инструкции врачей, приготовить свежую порцию «целебного эликсира» для выкашливающего свои лёгкие коллеги. — Вот до чего твои шуточки доводят, — сорванным голосом просипел Кагуя, отдышавшись. — Ты просто ужасен, Учиха. — Есть с кого брать пример, Кагуя, — разбавляя смесь порошков водой, отозвался Обито. — Что-то ты долго. Решил добавить мышьяку, чтоб я долго не мучился? — А тебе бы так этого хотелось? — Учиха, наконец, закончив размешивать пойло и бросив в него трубочку, отнёс больному, придерживая стакан, пока тот с мученическим выражением на лице пил своё лекарство. — Спасибо, — проговорил Кимимаро. Он чувствовал, что его вот-вот снова окутает пелена сна. — Не стоит. Вдруг там действительно был яд, и ты больше не проснёшься, — убирая стакан на поднос с грязной посудой, сказал в ответ Обито. — Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — сонным голосом проговорил его коллега, закрывая глаза. Через пару минут он уже спал беспокойным сном. Всё-таки разговаривать ему пока было рано, но то, что он хотя бы пытался, было определённо хорошим знаком. Поправив сползшее одеяло, Обито забрал поднос и направился на кухню, чтобы поставить посуду в посудомоечную машину. *** — Приёмная директора канала «Столица сегодня». Добрый день. Чем могу Вам помочь? — Добрый день. Моему представителю от вашей дирекции поступал запрос на съёмку репортажа о том, как я сдаю выпускные экзамены. Подскажите, пожалуйста, с кем я могу поговорить по вопросу организации съёмок? — Выпускные экзамены? … Подскажите, а как Ваше имя? — Обито, Учиха Обито. Так к кому мне можно обратиться? *** До экзаменов оставалась всего неделя. Через неделю после них Дейдару обещали выпустить из клиники. Деньги, которые он теперь зарабатывал, выставляя на виртуальны аукцион свою мазню, не только помогали реабилитации других жертв взрыва, не имевших влиятельных спонсоров, но и позволяли юному гению откладывать средства для обустройства будущей самостоятельной жизни. Конечно, дешёвая популярность, которую обеспечило юноше участие в реалити, скоро должна была иссякнуть, но ещё как минимум полгода он вполне мог продержаться за счёт активности в социальных сетях и благодаря планам продюсеров рейтингового шоу снять пару эпизодов продолжения, чтобы выжать из раскрученных страдальцев всё, что только было возможно. В отношении более долгосрочных планов всё также было небезнадежно. Став лицом компании по сбору средств в поддержку жертв теракта, Дейдара привлёк внимание общественных организаций, которые теперь без устали высылали старшекласснику предложения о работе. Его даже пригласили на ежегодный торжественный приём для членов благотворительных организаций, проводимый министерством соц. развития. Мероприятие должно было состояться как раз через пару недель после экзаменов, поэтому юноша решил сходить на него, чтобы лично встретиться с потенциальными работодателями и выбрать, к которому из фондов примкнуть. Пусть общественная деятельность — совсем не то, чем ему хотелось заниматься, но стабильный заработок и предполагавшийся представительский характер его будущей должности на данном жизненном этапе были просто необходимы, поэтому, скрепя сердце, Дейдара продолжал свой путь, отвечая о решении всем претендентам на его трудоустройство. Осталось только продержаться две недели до выписки, и тогда мысли о том, что материал для произведений Искусства можно найти в фармакологическом отделении, которое не так уж и серьёзно охраняется, уйдут. Но, что куда более важно, уйдут не менее навязчивые мысли о напарнике. Страдать о людях не выйдет, когда занят Искусством. С Ним люди вообще перестают быть нужными. Думая об этом, Дейдара пытался воссоздать искрящийся бенгальский огонь в пластике. Работа еле двигалась из-за периодически не слушающихся рук, которые пока были ещё слишком слабы, чтобы без дрожи выполнять необходимые команды мозга. Борясь с желанием всё бросить, юноша продолжал работу, периодически давая конечностям отдых. Подобный метод сильно злил пиротехнику всегда не доставало терпения, но сейчас без него было просто не обойтись. Нужно было продолжать, потому что только работая можно было укрепить мышцы. Поэтому Дейдара не сдавался, тренируя как ослабшие кисти, так и терпение. Кисти крепли очень медленно, поэтому и терпение начинало сдавать позиции. Чтобы от досады не разломать то, что сделал за этот день, Дейдара отошёл от обеденного стола, за которым обычно работал, и сел на подоконник, решив понаблюдать за внутренним двором и прогуливающимися больными. Их неспешное перемещение успокаивало и давало надежду на то, что скоро и он сможет подолгу прогуливаться, не подвергая опасности недавно восстановленный позвоночник и едва зажившие от разрывов внутренние органы. С высоты своей палаты юноша пытался разглядеть лица людей, но его зрение было на это не способно. Девятый этаж, всё-таки. И потом, того лица, которое он хотел видеть, всё равно уже не было. Дейдара не был дураком, пусть и редко задумывался о чём-то, что не касалось его Искусства. Он смог сложить два и два. Очнувшись в больнице накачанный обезболивающим, он, как и любой, захотел узнать, что случилось, и среди однообразных статей о чудовищном теракте в здании музея изобразительных искусств юноша смог заметить заметку о теракте, который предотвратить удалось. Имена не назывались, но они ничего бы не дали. Сообщение об успешной операции антитеррористического отдела смогли расставить многие вещи на свои места. И грим, и внезапное участие в олимпиадах, и подозрения о возрасте напарника. Это казалось бредом, но не в той степени, чтобы не быть правдой. Из нагрудного кармана рубашки Дейдара достал очки, те самые, в оранжевой оправе, протёр стёкла краем занавески. Практически единственное подтверждение того, что Тоби вообще существовал, и что где-то сейчас их бывший хозяин живёт новой жизнью, иногда вспоминая о прошлой. Сколько оправ сменил этот человек, сколько масок и сколько жизней прожил? В сердцах скольких людей оставил след? Ненависть или рваные раны тоски? Было ли ему в действительности дело до этих самых людей? Кто он, чёрт побери, на самом деле? Очки не могли ответить. Взгляд Дейдары упал на телефон. Звонить Тоби смысла не было. Но время от времени он всё равно набирал его номер, слушая, как механический голос информирует о том, что «аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Так и сейчас холодными руками он снова нажал «вызов» и, закрыв глаза, слушал сообщение автоинформатора сети снова и снова. Дейдара понимал, что поступает глупо, был уверен, что никто не ответит. Но ведь существовала тысячная доля процента вероятности того, что попытка связаться с напарником обернётся успехом, поэтому юноша хотел точно знать, что не упустил её. На самом деле он даже не знал, что сказал бы, ответь Тоби на его звонок. В первый раз Дейдара попытался дозвониться спустя два месяца после злополучного взрыва, когда ему только-только сняли гипс с кистей рук. Он позвонил бы раньше, если бы не переломы. Конечно, сиделка была рядом практически круглые сутки, но впутывать лишних людей в личные дела юноша не собирался. Поэтому ждал, когда сам будет в состоянии если не удержать в руках смартфон, то хотя бы выбрать на дисплее нужную опцию. Тогда надежда была сильнее, а голос здравого смысла чуть глуше. Тоби больше не было, и с этим надо было просто смириться. Если бы он продолжал существовать, то непременно позвонил бы сам. И не только позвонил бы. Человек, который носил это имя, сейчас, должно быть, пользовался уже другой маской. Но, кем бы он ни был, он обещал, что вернётся. И Дейдара не мог не верить. Потому что никто прежде не подходил к нему настолько близко, и никто не обещал вернуться. И никто не обманывал. Чтобы быть обманутым, нужно доверять обманщику, а пиротехник до недавнего времени никому не доверял в нужной мере. Тоби не стал бы обещать вернуться, если бы не собирался это сделать. Какой смысл был в обмане? Извращённое удовольствие от осознания того, что заставил страдать того, кто тебе поверил? При всём желании Дейдара не мог разглядеть в напарнике предателя. С другой стороны, он прекрасно понимал, что был знаком лишь с маской, а человек, скрывавшийся за ней, успел лишь на пару мгновений её опустить. И, всё же, Дейдара не хотел верить в обман. Он не хотел признавать, что ошибся, изменив правилу никого к себе не подпускать. Вздохнув, он положил телефон и снова сел за рабочий стол. Творчество помогало отвлечься от неприятных мыслей. Ждать, когда Тоби соизволит вернуться, было куда более невыносимо, чем пытаться заставить правильно работать слабые руки, постоянно сбивающиеся на дрожь. *** Добрый вечер, уважаемые телезрители! Как и всегда в воскресный вечер с вами выпуск передачи «Специальный репортаж» и её бессменный ведущий. Сегодня все говорят о выпускных экзаменах. Перестройка системы образования каждый год преподносит выпускникам новые сюрпризы, с которыми ребята справляются с переменным успехом. Но как быть, если в добавок ко всему вы оказались в сложной жизненной ситуации? Закон для всех один, и экзамены обязательны для всех, вне зависимости от состояния здоровья и сложившихся обстоятельств. В нашем репортаже мы расскажем, как справляются с испытаниями выпускники с самыми непростыми судьбами. «Выпускные экзамены. Быть готовым ко всему». (Надпись внизу экрана: Тсукири-но-Дейдара, 18 лет, выпускник Частной школы Х) — На самом деле я рад, что скоро экзамены. Потому что сдавать их я должен в своей школе, и меня, наконец, выпустят из больницы. Когда неделями сидишь в одном помещении, потихоньку начинаешь сходить с ума (юноша сидит на стуле в своей палате и улыбается, специально для встречи, по просьбе продюсеров на нём школьная форма, на другом стуле рядом с ним ведущий передачи, задаёт вопросы и сочувственно качает головой). — А ты не боишься, что можешь не справиться? Такой длительный срок вдали от учебного процесса должен отразиться на знаниях. — Бояться — вот ещё. Я полностью готов. В школе намного больше вещей, которые отвлекают от учебы, чем здесь, поэтому можно заниматься в своем темпе. — То есть, не смотря на состояние здоровья, ты готовился к экзаменам? — Конечно. Искусство требует постоянного развития. Или учиться, или забыть о нем. Разумеется, для меня второй вариант недопустим. — Неплохая мотивация (кивает с умным видом). Остальным бы школьникам твою рассудительность. — И не только школьникам, хм. (Снова кивки). — Дейдара-кун, скажи, экзамены по каким предметам ты будешь сдавать? — Национальный язык, математику, химию и физику. — Достаточно интересный выбор для художника. — Вовсе нет. Естественные и точные науки — именно то, чего требует настоящее искусство, а не та мазня, которой я в последнее время занимаюсь. Искусство — это мгновение, яркая вспышка, а не скучный рисунок на стене. — Значит, ты не планируешь поступать в художественный вуз? — Нет, но всё может поменяться. Мир непредсказуем. — В любом случае, будем надеяться, что у тебя всё получится. Что ты можешь пожелать всем сдающим выпускные экзамены? — Экзамены — это только средство. Не забывайте об этом, хм. Перерыв на рекламу-1. — Юный и дерзкий. Теперь я понимаю, почему его так любят девочки-подростки. — Ты то же самое говорил, когда в первый раз увидел его в «ПОСЛЕ». Отвык за пару месяцев? — Конечно. Когда денно и нощно лицезреешь лишь Ваш угрюмый лик, Учиха-сама, и по три раза на дню общаешься по телефону с врачами, запрещающими дышать и моргать чаще, чем это прописано в твоей карте, поневоле забудешь, что в мире есть свет, тепло и мальчики, которые не боятся экзаменов. Только не говори мне, что ты не был ослеплен его философскими размышлениями. — Кагуя, ты никогда не задумывался, почему частью моего прикрытия в школе были солнечные очки? То-то же. — Не те ли это самые очки, которые лежали позади мальчика на тумбочке? — Скажи, пожалуйста, как ты умудрился очки разглядеть? Фон же был размыт из-за фокуса. — Значит, те самые. — Мог бы и не спрашивать. — Мог бы… Смотри, как быстро реклама закончилась! А всё благодаря нашей высокоинтеллектуальной беседе. — Просто блок был коротким. — Обожаю, когда ты делаешь вид, что не в настроении. — Я делаю вид, что нервничаю, потому что сейчас покажут меня, бедного и несчастного тридцатилетнего мальчика. — Салфетку не предложишь? — Лучше сразу ведро принесу… Куда меньше, чем общаться с репортерами на камеру, Дейдара любил смотреть передачи с его участием, но неизменно просматривал весь материал на ТВ, к которому имел отношение (к примеру, мало общего имеющие с его реальной и даже изображаемой жизнью репортажи в передачах, развлекающих своих зрителей «сенсационным» контентом о жизни знаменитостей). Глядя на себя по ту сторону экрана, он сам никак не мог поверить, что на экране не кто-то другой. Когда всё только начиналось, он дал себе слово, что не будет публично жалеть себя и ничем не покажет, что ему нужна жалость других. Легче всего было показать обратное, быть собой и не церемониться ни с кем. Каждый раз находясь под прицелом камеры, Дейдара мысленно повторял: «Всё хорошо. Всё замечательно. Ради Искусства. Всё хорошо». И это помогало. Помогало собраться, дистанцироваться от пустоты в сердце. Самое приятное, что, изображая самодостаточного, несмотря ни на что, человека, юноша не мог не чувствовать себя спокойнее. Образ не давал ему замкнуться в себе и погрязнуть в пучине жалости к себе и бессилия хоть как-то ускорить процесс реабилитации. Художник — не актёр, даже когда он пытается им стать, то переживает изображаемые эмоции в незначительной мере меньше, чем свои. Поэтому он верил себе на экране и верил, что свыкается с мыслями о том, что ему суждено быть одному. И если публичность была ему нужна, то привнесенные мысли только пугали. Дейдара не хотел быть версией себя из «ПОСЛЕ», тем, кем он был до знакомства с Тоби, потому что та жизнь была одномерной и замкнутой на себе и искусстве. Чувства к другому человеку давали возможность открывать новые горизонты творчества. Но сейчас они причиняли лишь страдания, поэтому, стиснув зубы, Дейдара смотрел на нахального выпускника школы, пытаясь определить, насколько естественно он вел себя перед камерой. Вроде, вышло неплохо. Не хуже обычного. Но для того, чтобы окончательно выкинуть эту передачу из головы, надо понять, насколько адекватным он выглядел на общем фоне, послушать, что скажут другие участники передачи. В конце концов, могли же они ради разнообразия сказать что-то умное… «Выпускные экзамены. Быть готовым ко всему». (Надпись внизу экрана: Учиха Обито, 29 лет) — Я опоздал с выпуском на одиннадцать лет. Поэтому непременно должен всё сдать отлично и с первого раза. А вообще, только представьте, как удивятся школьники, увидев, что вместе с ними экзамен будет сдавать взрослый дядя. Надеюсь, это поможет им забыть о стрессе и расслабиться. (ведущий и гость передачи сидят в кафе с приглушенным светом за небольшим столиком у стены, перед обоими чашки с кофе, наследник корпорации одет в лёгкий пуловер и брюки светлого цвета, он выглядит расслабленным, собеседник изображает заинтересованность и благожелательность). — А Вам это поможет? — Безусловно! Чем менее напряжены ребята, тем благоприятнее будет атмосфера для умственной активности. Общий настрой группы влияет на каждого её члена. — Вы увлекаетесь групповой психологией? — В некоторой мере. Это часть моей терапии. Чтобы заново адаптироваться в обществе, необходимо знать внутренние законы, по которым оно живёт. (улыбается) — У вас хороший психолог. — Психотерапевт. Он предпочитает, чтобы его так называли. — Прошу прощения. Пользуясь случаем, хочу выразить своё восхищение его профессионализмом. Мне сообщили, что экспертизу на дееспособность Вы прошли с блеском. — Ваш информатор прав. (склейка) — О домашнем обучении семьи Учиха прежде ходили легенды. Помогло ли оно Вам? — Я не буду раскрывать все семейные тайны, но скажу, что в прежние времена любой Учиха к совершеннолетию должен был иметь объём знаний и навыков, достаточный, чтобы взять на себя руководство минимум одним из семейных предприятий. — Значит, подготовка к экзаменам была не проблемой? — Моя единственная проблема была решена, когда я очнулся пару месяцев назад. А экзамены — одно из важных событий в жизни любого человека. Мне просто надо пройти через них в ускоренном темпе, чтобы наверстать упущенное. — Вы настроены достаточно оптимистично, Учиха-сан. — Жизнь прекрасна, я просто наслаждаюсь ей. Даже в экзаменах есть свои приятные моменты. Готовясь, узнаёшь много нового. — Ходили слухи, что Вы планируете поступать в ВУЗ экономической направленности. Ваши планы не изменились? — Нет, всё по-прежнему. Я буду учиться в том же государственном университете, где училась большая часть генеральных Шаринган Корп., носивших фамилию Учиха. — Значит, сдавать Вы будете математику, национальный язык, экономику и физику? — Всё верно. А также химию и литературу. Снова стандартный набор. — Впечатляет. Что ж, желаю Вам удачи. (лёгкий поклон гостя передачи в знак благодарности) А что Вы можете пожелать старшеклассникам, которые будут сдавать экзамены в следующем году? — Постарайтесь поменьше себя накручивать, но особо не расслабляйтесь. Терпения, спокойствия и гармонии. Перерыв на рекламу — 2. — Работа гримера как всегда на уровне — ты само очарование. Ещё пара таких интервью, и все будут видеть в тебе полноценного человека, а жадные до денег любительницы бизнесменов проходу не будут давать. — Знаешь ты, как правильно поддержать. — Психологическая подготовка — часть обучающего курса любого агента. — Скажи что-нибудь, что я не знаю. — Земля имеет форму шара. — Кагуя, иди поспи. Ты уже не соображаешь, что несешь. Не обязательно насиловать себя просмотром эфира. Можешь посмотреть запись, как отдохнёшь. — Не хочешь, чтобы я мешал вашему ментальному свиданию? — Не хочу, чтобы ты окочурился раньше времени. — Плоско, Учиха. Неубедительно. — А кто сказал, что я сейчас играю? — Мы с тобой жизни без игры не знаем. Тебе не кажется, что годы службы размыли твою истинную личность. И теперь вместо черт характера — ровная поверхность, которая может отразить всё на свете? — И надежно скрывает всё, что ещё осталось от личности. — Точно-точно. — И почему ты так любишь разговоры об этом? — Мне интересно, что осталось от тебя. — Наблюдения не помогают? — Не сказал бы, но ты профессионал покруче меня. Может, мне только кажется. — Кимимаро, ты не думал о том, что я настолько запутался в себе, что не понимаю, с какой стороны зеркала нахожусь? — Думал. Но такую роскошь ты себе не позволишь, хотя хотел бы. — Вот. Ты же видишь всё, как есть. К чему этот разговор? — К смерти, Обито. Всё в этом мире ведёт к смерти. — Опять твой чёрный юмор. — Твоя тактика. Если я буду говорить об этом, то другим нечего будет добавить. — С репортёром сработало. — С тобой — тоже… А что, Дейдара-кун на самом деле ненавидит Учиха? — Правда. — Непросто тебе придётся. — Данзо-сама в меня верит. — Я тоже, Обито, я тоже… И снова Обито Учиха. Новости о нем периодически мелькали в анонсах телепрогамм, преимущественно желтых. Наследник клана избегал публичности, как мог, и Дейдара понимал его. Он ненавидел эту семью, ненавидел Итачи и его не менее надменного младшего брата. И Обито. Он должен был ненавидеть Обито априори. Но пока что для этого просто не было причин. А найти их Дейдара пытался. Юноша был глубоко убежден, что все Учиха — сволочи, уверен, что новоявленный глава клана уж точно не может быть меньшим мерзавцем, чем та парочка, с которой ему посчастливилось познакомиться в школе. Наверное, он просто тщательно скрывал свою истинную сущность, хотя это было совсем нетипично для представителей клана. В поисках аргументов, оправдывающих предвзятость ко всем членам одиозной семьи, Дейдара нашел старые интервью её лидеров. Чувство превосходства над остальными смертными нет-нет да пробивалось в словах каждого. Но времена изменились. Возможно, пиарщики решили, что пришло время поменять тактику, и именно поэтому Обито был так мил. Вежливость и учтивость наследника клана раздражали пиротехника куда больше, чем если бы тот презрительно смотрел на всех вокруг. Учиха просто не мог быть нормальным человеком. Это оксюморон. Нельзя дать себя обдурить. Но почему после всех новостей, всех сплетен и этого злосчастного интервью, глядя на улыбающегося владельца Шаринган корп., Дейдаре где-то глубоко в душе хотелось просто ему поверить?