Любой ценой (Рождественское предсказание 2)

Обратный полёт Майкл провёл в тяжёлых раздумьях. Никита дремала, завернувшись в плед, и синяк на её лице приобретал всё более зловещие оттенки. Это было далеко не самое страшное, что мог с ней сделать каратель, — хирурги в Отделе быстро поправят любые косметические недостатки, — но сам тот факт, что Мэдлин поручила захват психопату, говорил о том, что она не остановится ни перед чем. Очевидно, от Никиты ей теперь нужно было только одно, и, если в процессе заполучения «приза» придётся пожертвовать самой оперативницей, то так тому и быть. Ей могли сломать ноги или позвоночник, изуродовать лицо до неузнаваемости — так, что после родов она потеряла бы всякую ценность для Отдела. Приди Майкл на несколько секунд позже, Торренс мог бы уже совершить непоправимое… Мужчина вздохнул и, прижимая раненую руку к телу, поправил плед, сползший с колен Никиты. Даже во сне она инстинктивно потянулась к нему, чтобы продлить прикосновение, и Майкл не смог лишить её этой маленькой безобидной радости. Он пересел на кресло рядом с ней и мягко накрыл ладонь своей. Через несколько секунд её голова легла ему на плечо, словно это была самая естественная вещь на свете. Его сердце забилось сильнее, инстинктивно отвечая на родное тепло и запах. Он не мог потерять её. Только не её. Но его план трещал по швам, и Мэдлин, очевидно, больше не боялась его хилых угроз. Если нужно было сделать выбор между жизнью Никиты и жизнью ребёнка, он был готов пожертвовать вторым, но не первым. *** Чем ближе они были к Отделу, тем сердце Майкла опускалось всё ниже и глухо билось дурными предчувствиями где-то в желудке. Он не верил в интуицию — он знал, что, раз Мэдлин решилась на активные действия, их договорённость больше не имела силы. Но Никите нужна была медицинская помощь, и, возможно, раскрыв всё перед шефом, у него появилось бы хоть несколько часов, чтобы продумать следующий шаг. Фургон остановился и выпустил оперативников в знакомую тьму гаража, пахнущую резиной и машинным маслом. Майкл позволил Никите опереться на себя — при попытке встать на ногу её лицо искривилось от боли — и помог ей дохромать до лифта. С каждым шагом из её рта вырывались сдавленные стоны, а на лбу проступала тонкая испарина напряжения. Майкл покрепче прижал девушку к себе и прошептал — только чтобы ещё раз коснуться губами её виска: — Сейчас тебе помогут. Она кивнула и на секунду зарылась пальцами в его волосы, словно делала это тысячу раз. Майкл прикрыл глаза и едва сдержался, чтобы не впиться в её губы поцелуем. Кровь в его венах загудела электрическим током, но сейчас было не время и не место. Будет ли у них вообще когда-нибудь время и место?.. Он зря обнадёжил её месяц назад, когда испёк круассаны и позволил себе несколько минут слабости. У них не могло быть никаких отношений, пока его связывали брачные узы с Еленой. Никита не простила бы ему, когда узнала. Он бы и сам себе не простил. Сейчас важно было только одно — спасти её жизнь и, по возможности, жизнь ребёнка. Майкл нажал на кнопку вызова лифта и помог Никите перешагнуть через порог. — Сколько у нас времени? — спросила девушка, тяжело дыша. — Прежде чем они снова попытаются?.. — Не много. Может быть, пара дней. Он спрятал за ухо локон её выбившихся волос и задержался пальцами у основания шеи. — Я всё исправлю. Тебе нужен покой. Кабина лифта плавно затормозила, и они медленно вышли в коридор, держась друг за друга. За железной дверью их ждал шеф. — Мне не нужны ваши отговорки, почему вы провалили миссию, — сказал он, обводя оперативников грозным, всезнающим взглядом. — У вас есть два выхода: Инкубатор или аборт. Жду вашего решения до конца дня. Он развернулся на каблуках и медленно исчез в коридоре. Сердце Майкла упало вниз. *** Никита хромала по пустынному коридору, вздрагивая от звука собственных шагов. Её тело, прикрытое только больничной майкой и хлопковыми штанами, тряслось от холода и напряжения. Лодыжка глухо ныла, посылая разряды боли до самого колена, но врачи сказали, что обошлось без перелома, а значит, девушка могла отлучиться из палаты, чтобы «дополнить отчёт по заданию». Майкл уже ждал её в тени железной балки, подпирающей стену. При виде его силуэта — твёрдого, словно камень, и в то же время готового к кошачьему прыжку — сердце Никиты на секунду сбилось с ритма. Она сжала кулаки и глубоко вдохнула, убеждая себя, что сейчас важен был только ребёнок. Глаза оперативников сомкнулись в беззвучном объятии, и оба на мгновение перестали дышать. Майкл расстегнул пиджак и ловко накинул его на плечи девушки, не позволяя ей опомниться. Никита оказалась в облаке тепла, пахнущего кедром и мускусом, и почти забыла, зачем пришла. — Как ты? — Майкл провёл пальцем по её щеке. Девушка пожала плечами и чуть склонила голову, продлевая прикосновение. — Могло быть и хуже, — сказала она. — Как твоя рука? — В порядке. Никита скептически вскинула брови. Она слышала, как врачи убеждали мужчину остаться в медотсеке хотя бы до следующего утра, но он, проглотив обезболивающее и едва высидев перевязку, тут же исчез в неизвестном направлении. — Что мы будем делать, Майкл? Девушка тяжело вздохнула и поглубже зарылась в объятия пиджака. Старший оперативник на секунду отвёл взгляд — и вернулся к ней с каменным лицом. — У нас будет другая возможность, — тихо сказал он. Губы Никиты задрожали, и она отступила на шаг назад, мотая головой. — Что?.. Что ты имеешь в виду? — прошептала она, жадно хватая воздух. — Мы должны подумать о том, чтобы сохранить жизнь тебе. Ты молода, и сможешь… Никита отвесила ему пощёчину, не давая договорить, и помчала прочь. Пиджак слетел с её плеч и упал на пол, а по лицу текли горячие слёзы, но всё это было неважно по сравнению с гильотиной, которую Майкл только что опустил на их дитя. Через несколько секунд мужчина схватил её за локоть и резко прижал к стене своим весом. — Послушай меня, — сказал он, сжимая её плечи. — Любое сопротивление сейчас только поставит тебя под угрозу. У нас нет другого выхода. Девушка отвела лицо от его обжигающего дыхания и сжала зубы. — Иди к чёрту, Майкл! — процедила она. — Если не хочешь помогать, я и без тебя справлюсь! Никита попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал её к стене, впиваясь железной пряжкой в мякоть живота. — Что ты собираешься делать? В твоём состоянии тебя не выпустят даже из медотсека. — Я не позволю им убить моего ребёнка! — выкрикнула девушка и вонзила в Майкла холодный взгляд. Он ослабил хватку, услышал это «моего» — и опустил глаза. — Я надеялся, что до этого не дойдёт… — прошептал он. — Что? О чём ты? — Это самоубийство. Но если ты действительно хочешь этого… Никита сглотнула ком в горле и выслушала его план.