Любой ценой (Рождественское предсказание 2)

Шеф вошёл в кабинет Мэдлин и вальяжно расположился посередине комнаты, засунув руки в карманы. — Что они решили? — спросил он, окидывая женщину беглым взглядом. — Аборт. Мэдлин поджала губы и опустила глаза на сложенные перед собой ладони. Она знала, что Полу было на самом деле наплевать на исход. Его интересовало только решение проблемы как таковой, простановка галочки напротив пункта «своевольные подчинённые» — и переход к следующей задаче. Старший стратег уже не раз пожалела, что переспала с руководителем в канун Нового Года. Позволила себе в очередной раз обмануться, хотя давно уже поставила крест на их прошлом и будущем. Пол пожал плечами и улыбнулся левой стороной рта. — Отлично. Мы продолжим с кем-нибудь другим. От Майкла и Никиты всё равно было бы больше проблем, чем пользы. Мэдлин вскинула бровь и скрестила руки на груди. — Не исключено, что они блефуют. Во взгляде Пола заискрились молнии. — С кем из них ты разговаривала? — С Никитой. Она пустила слезу… Но ты прекрасно знаешь, как она умеет врать. Брови руководителя сошлись почти в одну линию. — Отправь Майкла в Боливию и лично проследи за операцией Никиты. Мэдлин кивнула и про себя чертыхнулась: от стандартных советов шефа не было никакого толка. Майкл знал все протоколы и алгоритмы наизусть, а вот компьютеру никогда не удавалось предугадать следующий шаг старшего оперативника. Сейчас машина предсказывала, что влюблённые должны предпринять попытку побега, но Майкл ни разу не заходил к Никите после миссии и, более того, уехал домой к Елене. — Я всё проконтролирую, — Мэдлин стрельнула в Пола дежурной улыбкой. Под столом её нога тряслась в нервном ритме, но она знала, что мужчина ничего не заметит. Как и всегда, он был поглощён только собой: эксперименты в Инкубаторе, которые Мэдлин держала в тайне последние пять лет, неожиданно позитивно повлияли на карьеру Пола. Джордж выделил дополнительный бюджет на разработки и теперь частенько вызывал шефа на личные встречи в дорогих ресторанах и частных самолётах. — Кристофер сегодня приготовит телятину… — губы шефа растянулись в двусмысленной ухмылке. В глазах искрился не вопрос, а настоятельная рекомендация. Мэдлин ответила ему ещё одной дежурной улыбкой и повернулась к компьютеру. — Я ещё не закончила профайл по Боливии. Может быть, в другой раз. Ухмылка Пола приобрела холодный, почти мстительный окрас. — Сообщи мне о статусе. Утром. Мэдлин кивнула и открыла план операции, который уже одобрила два часа назад. Она знала и без прозрачных намёков шефа, что он пригласит в Башню какую-нибудь молодую пигалицу из отдела аналитики и не заметит большой разницы. Все эти игры ей уже порядком надоели, и сейчас хотелось только одного — чтобы руководитель побыстрей ушёл. Пол вальяжно проследовал к двери и бросил с порога долгий взгляд, как будто давая Мэдлин последний шанс, чтобы передумать. Она проигнорировала наживку и продолжила смотреть в экран. Когда кабинет опустел, старший стратег открыла медицинский файл Никиты. Аборт был запланирован на утро, а исполнителем значился доктор Майлз. Он был молод и труслив — самая подходящая цель для возможных манипуляций Майкла. Мэдлин нажала на кнопку интеркома и набрала номер медотсека. — Направьте ко мне доктора Тёрнера, — проговорила она. Если Майлз окажется слаб характером, второй врач уж точно доведёт дело до конца. *** Майкл лежал неподвижно, прислушиваясь к дыханию Елены. За ужином он добавил ей в вино лёгкую дозу снотворного и теперь ждал, когда жена провалится в глубокий сон. Обычно она засыпала без задних ног после нескольких оргазмов, но сегодня мужчина не смог бы заняться с ней любовью даже под дулом пистолета. Кровь билась в его висках тревожным гонгом, и Елена, чувствующая все его настроения на каком-то подсознательном уровне, долго ворочалась и боролась с одеялом, то заворачиваясь в него с головой, то полностью сбрасывая в ноги. На часах был третий час ночи, когда она наконец-то утихла и задышала ровно и глубоко. Майкл пролежал ещё несколько минут, всматриваясь в причудливые тени на потолке, и бесшумно выскользнул из кровати. Босиком он прошёл к двери, пристально наблюдая за свернувшейся калачиком женой, и ступил в знакомую полутьму коридора. Комната Адама была приоткрыта на пару сантиметров, и мягкий жёлтый свет рвался оттуда геометрическим лучом, прорезая стену и пол. С младенчества мальчик спал беспокойно и чутко, просыпаясь от каждого скрипа и часто — со слезами на глазах. Майкл бесшумно приблизился к дверному проёму и застыл на несколько секунд, всматриваясь в родное, маленькое существо. Ребёнок раскинулся на подушках в синей пижаме со звёздами, и его веки легонько подрагивали в погоне за сновидением. От мысли о том, что кто-то может причинить боль этому беззащитному, крохотному тельцу, руки мужчины сами по себе сжались в кулаки, и ногти вспороли мягкую кожу ладоней. Адам находился в опасности с самого рождения: похитить мальчика не составило бы большого труда — так же, как Майклу не составило труда отыскать Алиссу. Мужчина сжал зубы и приказал себе не думать об этом. Тихо спустился вниз, переоделся и достал припрятанный контейнер, обёрнутый фольгой. Перед глазами снова и снова всплывала одна и та же сцена: девочка отлетает к стене, её губа лопается кровью, и взгляд наливается свинцовым презрением. Да, другого выхода не было. Но он заслужил. Дверь в гараж поднялась почти без звука, и Майкл аккуратно вывез мотоцикл, от которого Елена каждые несколько месяцев пыталась избавиться. Она беспокоилась, что Адаму взбредёт в голову прокатиться на нём, и — как и любая мать — дорисовывала в воображении ужасные последствия. Она в принципе не понимала, зачем её мужу эта машина для самоубийств, а он, конечно же, не мог ей признаться, что ускользает из дома по ночам и превращается в безжалостное орудие смерти. Вся его жизнь была ложью и бессмысленной игрой, но дети не должны отвечать за ошибки родителей. Он даст Адаму будущее, он найдёт способ. Адаму — и его маленькой сестре или брату… Пройдя около мили пешком, Майкл надел шлем и завёл мотоцикл. Чёрная лента дороги, блестящая после дождя, ложилась под колёса податливо и мягко, и ровный гул мотора ещё больше убаюкивал бдительность. Мужчина уже не мог противиться воспоминаниям — они хватали его за руки, трепали за плечи и летели в лицо вместе с прохладным ночным ветром. «Иди к чёрту, Майкл! Я и без тебя справлюсь!» Горячее дыхание Никиты и смертельная обида в глазах. Мягкость её живота и каменное напряжение в мышцах. Её гортанный крик и сладостная дрожь — под белой простынёй, под пристальными взглядами всех камер наблюдения, и всё же принадлежащая только ему одному. Запах круассанов, её дрожащие губы, боязливо раскрывающиеся под его неожиданным, ослепляющим порывом… Даже в мечтах он никогда не позволял себе надежду, что они с Никитой смогут создать семью и иметь детей. Само понятие домашнего очага превратилось для него в фарс, а память о собственных родителях казалась вымыслом, искусственно впрыснутым в мозг инженерами Отдела. Елена была ласковой и щедрой женщиной, и он по-своему привязался к ней — как к младшей сестре или кузине. Но с ней ему всегда приходилось носить маску, она не знала и сотой доли того, что творилось у него внутри, через что ему приходилось проходить каждый божий день. Ни одна женщина не смогла бы полюбить его червивое нутро, и только Никита — по ведомым только ей причинам — всё глубже залезала ему под кожу. Она видела только ту часть его, которую он сам презирал, и всё же тянулась к нему, как мотылёк к огню. Сам тот факт, что они зачали ребёнка, до сих пор не укладывался в его голове. Несколько лет назад, когда Елена впервые сообщила ему о беременности, он неделями вынашивал планы выкидыша. Он знал, что в один прекрасный день его сына используют против него самого, и лучше было убить его в зародыше, чем обрекать на страдания. В конечном итоге, о положении Елены проведала Мэдлин — и провела с оперативником жёсткую «мотивационную беседу», пригрозив понизить статус Симоны до «расхода». Майкл сдался, убеждая себя, что ребёнок станет для него не важнее, чем сама Елена, — максимум, привычкой. Но когда он впервые увидел его в роддоме, когда маленькие сморщенные пальчики впервые схватили его за руку, он понял, что случилось совершенно обратное. Судьба послала ему шанс оправдать своё бесцельное, греховное существование. Если он сможет дать Адаму жизнь и свободу, напитать его душу безусловной любовью, то все преступления, совершённые в Отделе, —не сотрутся, нет — но приобретут хоть какой-то противовес. Никита, должно быть, чувствовала то же самое — уже сейчас, когда их ребёнок был размером с горошину. Он отдал бы всё, чтобы спасти её саму, и в то же время понимал её решение, как никто другой. В конце концов, это было и его дитя, появившееся вопреки всему, как и его чувства к этой своевольной девушке. Майкл остановил мотоцикл у заброшенного склада на окраине города и припарковался в тени. Дверь в подвал была закрыта на стальной засов и закреплена тяжёлым амбарным замком. Он открыл его и медленно пошёл по ступеням вниз, освещая путь фонарём. Девчонка напала на него сзади, выпрыгнув из тёмного угла, словно мартышка, и повиснув на спине. Она вцепилась пальцами ему в волосы и вгрызлась зубами в ухо, издавая безумный, полуживотный крик. Майкл без труда сбросил её на землю — и поморщился, когда она отлетела к стене и ударилась головой. В Отделе не учили бороться с одиннадцатилетними детьми, и, как он ни старался рассчитать удары, они всё равно выходили слишком сильными. — Пожалуйста, не сопротивляйся, — произнёс оперативник, окидывая девочку взглядом. — Завтра ты выйдешь отсюда. Алисса подняла на него юркие карие глаза, горящие бунтарским огнём. Внешне она напоминала ему сестру, какой та была в детстве, — тот же аккуратный, чуть вздёрнутый нос, те же тонкие губы и точёные черты лица, те же непослушные каштановые кудри. В её поведении, однако, угадывалась не избалованная девочка, которой всё доставалось слишком легко, а раненое, озлобленное животное, привыкшее вырывать каждый кусок с боем. Примерно такой была Никита, когда впервые попала в Отдел, — и неудивительно, ведь Алисса тоже росла на улице. — Что тебе нужно от меня?! Кто ты такой?! — девочка шмыгнула носом и сжалась в комок, не спуская глаз со своего похитителя. Майкл снял фольгу с контейнера и пододвинул к ней. — Поешь немного. Алисса подозрительно раскрыла крышку, и маленькая комната наполнилась ароматами розмарина и чеснока. — Что это? — спросила она, с трудом заглушая урчание в животе. — Твой ужин. Девочка ещё несколько секунд наблюдала за Майклом, усевшимся на прикрытый покрывалом матрас, — единственную мебель в комнате — и принялась запихивать в рот куски жареного цыплёнка, хватая еду пальцами и без стеснения облизывая их. Оперативник легонько улыбнулся, снова вспоминая Никиту: несмотря на то, что Мэдлин научила девушку хорошим манерам, ела она с таким же диким аппетитом, словно не знала, когда в следующий раз доведётся набить живот. — Что теперь? Изнасилуешь меня? — Алисса отбросила в сторону пустой контейнер и вытерла рот рукавом толстовки. — Готова поспорить, он у тебя маленький и сморщенный, словно солёный огурец. Ни одна женщина не захотела бы с тобой, вот ты и крадёшь маленьких девочек, да? Майкл молча достал из внутреннего кармана мобильник и набрал номер. Через несколько секунд на другом конце провода раздался низкий мужской голос, отлично слышимый в маленькой пустой комнатушке: — Дай мне поговорить с ней. Оперативник включил громкую связь и протянул телефон Алиссе. Та наморщила лоб и боязливо ответила: — Алло?.. — Он бил тебя? — спросил голос. — Сделал тебе больно? Девочка провела языком по разбитой губе и помотала головой. — Н-нет… Кто это? Вы из полиции? — Мне жаль, что так получилось. Завтра он тебя отпустит. Послушай меня внимательно: ты должна пойти в полицию и заявить, что мистер Макферсон просил тебя раздеться перед ним. Тебя определят в новую семью, они хорошие люди, я обо всём позаботился. Ты будешь есть досыта и ходить в школу, у тебя будет своя комната и компьютер, ты заведёшь друзей. Об этом инциденте забудь, как о страшном сне, и никому не рассказывай. — Что? О чём вы вообще? Откуда вы знаете о Макферсонах? — Ты живёшь с ними шестой месяц, до этого было двенадцать других приёмных семей. Я знаю о тебе всё, Алисса. Я знаю, что ты хочешь убежать и жить одна, на улице, но поверь мне, Эбботы — действительно хорошие люди. Они позаботятся о тебе и дадут нормальную жизнь. Девочка презрительно хмыкнула, словно само понятие «нормальной жизни» казалось ей диким. — Да кто вы вообще такие?! Что вам всем от меня нужно?! — Алисса, я не могу объяснить. Будет лучше, если ты забудешь об этом. Просто поверь мне и не пытайся сопротивляться. Девочка выключила телефон и швырнула его о стену. — Псих! Что за дерьмо творится вообще?! Если кто-то из вас думает, что за меня заплатят выкуп, то даже не надейтесь! Никому нет до меня дела! Папочка Макферсон пропивает моё пособие в первый же день, и так было в каждой приёмной семье! Вам ничего не обломится, врубаешься или нет?! Алисса впилась в Майкла взглядом, ожидая ответа. Ему вдруг захотелось обнять её и хоть немного успокоить, но он знал, что это была плохая идея. — Прости, — коротко сказал он и вышел из комнаты. Всю дорогу назад ему в голову лезли кошмары, что с Еленой что-то случится, и после того, как Отдел схватит Вачека, Адама вот так же отдадут в приёмную семью.