Любой ценой (Рождественское предсказание 2)

Лори лежала на кровати и смотрела в потолок. Её руки обвивали мягкую выпуклость живота, а губы едва слышно шептали какие-то слова. Проведя три месяца в Инкубаторе, она готова была на стенку лезть от страха и одиночества. Кажется, за всё это время она сказала окружащим не больше десяти предложений: если охранник вдруг комментировал погоду или врач спрашивал о чём-то, кроме самочувствия, девушка хваталась за диалог, как за соломинку, и потом ещё долго проигрывала его в голове. Хотя она никогда не считала себя общительным человеком, три месяца в одиночной камере уверили её в обратном. Чтобы окончательно не сойти с ума, она завела привычку говорить с единственной живой душой, которая всегда была рядом, — с собственным ребёнком. Она рассказывала ему истории из своего прошлого, описывала самые незначительные подробности, вроде цвета скатерти на столе и складок на маминой руке, в надежде, что он каким-то чудом впитает всё это в себя и запомнит, пронесёт через всю жизнь, даже если она не сможет провести её с ним. Пару недель назад ей наконец-то сказали пол — мальчик — и эта новость запустила в ней самые странные мысли и чувства. Она внезапно поняла, что ни в своём прошлом, ни в настоящем не встречала достойных мужчин. Её отца таким точно нельзя было назвать, а остальных она побаивалась или старалась держаться от них в стороне, подсознательно ожидая, что они в любой момент могут заломить ей руку и бросить на кровать. В Отделе точно не было недостатка в таких типах, ведь большинство попали туда, совершив то или иное преступление. Иногда ей казалось — хотелось верить — что есть исключения: Биркофф выглядел достаточно безобидным, а Майкл ни разу не попытался облапать её. Но потом она вспоминала какую-нибудь сальную шуточку из уст компьютерщика, вспоминала, что Майкл был одним из лучших валентин-оперативников, — и иллюзия мгновенно рушилась. Всем мужчинам было нужно только одно, и её сын вырастет таким же. Лори помотала головой и потёрла губы. Она не знала, как избежать подобного исхода, не знала, что нужно сделать, чтобы её сын вырос другим — да и каким, “другим”? Она даже не была уверена, что сможет родить его, ведь до “точки Х” оставалось не больше недели… “Точка Х” — именно так был обозначен столбец в одном из отчётов, которые Лори удалось разглядеть во время медосмотра. По каким-то причинам конец пятого месяца беременности был очень важен для врачей, а, может быть, не только для врачей. Майкл сказал ей, что Инкубатор построили для экспериментов, но каких именно и для каких целей, не уточнил. Тогда ей всё это казалось безумной выдумкой, она даже и слушать не хотела. Но теперь, после того ночного рандеву к собачьим будкам, после трёх месяцев взаперти, воображение рисовало один ужасный вариант за другим. В двери мягко щёлкнул замок, и Лори встала, чтобы принять поднос с ужином. Сегодня был рис с индейкой и овощами, бисквит с шоколадным ганашем и дымящаяся чашка зелёного чая. Кормили здесь хорошо, но есть почему-то никогда не хотелось: то ли от бесконечного сидения взаперти, то ли от постоянно гудящей в теле тревоги. Охранник не удостоил её взглядом и почти сразу вышел за дверь. Лори присела за небольшой железный столик и со вздохом посмотрела на еду. Всё казалось неаппетитным и как будто нарисованным на картинке. Она потянулась за бисквитом — в надежде, что организм отреагирует хотя бы на сладкое — и её пластиковая ложка упёрлась во что-то твёрдое внутри десерта. Девушка наморщила лоб и ткнула в выбранное блюдо ещё раз. Ложка снова остановилась где-то посередине. Сердце Лори быстро-быстро застучало в груди, и она резко втянула носом воздух. Взяв в руки десерт, она надломила его пополам и обнаружила небольшой пластиковый контейнер. Внутри было бритвенное лезвие, передатчик, два чёрных кубика, похожих на пластилин, и что-то вроде резиновой накладки на кожу. Девушка облизала пальцы, внезапно почувствовав острую, шоколадную сладость, и прикрепила за ухо передатчик. Белый шум почти сразу прервался низким мужским голосом: — Лори? — Да, — прошептала она, закусив губу. — Код 17Z. Действовать нужно сегодня. Используй напальчник, чтобы обойти генетический код. Когда окажешься внутри, заложи взрывчатку и уходи. У тебя будет две минуты. Лори посмотрела на свои дрожащие руки и сглотнула ком в горле. — Майкл?.. — чуть слышно попросила она. На другом конце провода раздалось только напряжённое дыхание. — Ты правда любишь Никиту? — выпалила девушка. Она знала, как глупо это звучало, но почему-то от его ответа сейчас зависело всё её будущее. Ей важно было услышать это, важно было поверить, что хоть один мужчина способен на любовь и ласку. — Больше жизни, — голос Майкла треснул от боли. По щеке Лори потекла слеза. Она закивала головой, смотря куда-то в пространство. — Лори? — произнёс Майкл, тяжело вздохнув. — Да? — Удачи тебе. Она знала, что больше никогда в жизни не услышит его голос. Сегодня она либо умрёт, либо выберется на свободу, но в Отдел не вернётся. Отчего-то хотелось верить ему, даже если просто от отчаяния. Она решила, что если её сын будет хоть немного похож на него, то это будет не так уж плохо. *** Выбраться из камеры оказалось не сложнее, чем в первый раз. Лори стащила пропуск у охранника, пока он поднимал с пола опрокинутый поднос, и дождалась наступления отбоя. Проходя мимо одинаковых закрытых дверей, она намеренно не смотрела на мониторы, чтобы не знать, сколько женщин сегодня окажутся в опасности из-за неё. Она говорила себе, что все камеры пустые, что в Инкубаторе держат её одну — только так можно было сделать следующий шаг. В лифте пахло спиртом и медикаментами. Девушка твёрдо нажала на цифру 20 и ухватилась за стену, когда кабина поплыла вниз. Лори попыталась вдохнуть поглубже, но не вышло: сердце отбивало бешеный ритм прямо в горле, и мышцы пронзало мелкой рябью. Наконец, пол перестал уходить из-под её ног, но двери так и остались плотно сжаты. Девушка прикрепила к пальцу резиновую накладку и приложила к небольшой выемке под цифровым табло. Иголка достала до её собственной кожи, и Лори тихонько вскрикнула. Боль мгновенно отступила перед страхом, когда девушка переступила через порог и осмотрелась вокруг. Ей казалось, что она в каком-то фильме, что всё это нереально, что она спит. В комнате царил полумрак, подсвеченный ультрафиолетовыми лучами и мигающими лампочками компьютеров. Посередине находилась стеклянная капсула с входящими в неё трубками и проводами, и что-то как будто плавало внутри. Лори подошла поближе и ахнула. В голубоватом растворе висело крошечное, недооформившееся тельце ребёнка. Когда ей делали УЗИ, её сын выглядел примерно так же… Но он был жив, он двигался, и у него билось сердце. То, что плавало в капсуле, было, очевидно, мертво — и уже многие годы. Зачем это держали здесь? Почему не похоронили, чтобы проститься? Какая женщина согласится на то, чтобы продлевать свои муки и смотреть на потерянное дитя?.. Девушка почувствовала внутри толчок и резко втянула носом воздух. Он впервые сделал это, впервые заговорил с ней… Её сын. Она приложила ладонь к животу и поняла, что не может больше думать ни о чём, кроме него. Кто бы ни поместил это тельце в капсулу и по каким бы то ни было причинам, это было неправильно, неестественно, нечеловечно. Её пальцы сами нашли в кармане два кусочка взрывчатки и прикрепили к стеклу. Ни секунды не медля, она направилась обратно к лифту и нажала на кнопку “0”, отсчитывая в голове до ста двадцати. Как и в первый раз, ей удалось нырнуть в тень, прежде чем её заметили, и через несколько секунд, когда в недрах здания прогремел взрыв, в воздухе заревела тревога. Охранники понеслись внутрь, оставляя перед ней открытую дорогу к главным воротам. Обычно они патрулировались отрядом из пяти человек, но теперь все силы были брошены в здание, и у выхода стоял всего один солдат. У Лори был единственный шанс. Спрятавшись за груду строительных материалов, она досчитала до пяти и втянула носом запах мокрой земли. Должно быть, недавно прошёл дождь, а, может быть, и до сих пор шёл. Пространство и время сузились для неё до единственной точки — охранника у ворот. Она дождалась, пока он повернётся к ней спиной, и выпрыгнула из тени. Вонзила лезвие в глотку и резко провела от уха до уха. Его тело тут же обмякло и повалилось на землю, обагрив её ладони последним, прощальным теплом. Не сейчас. Не время. Лори сняла с пояса мужчины ключи и бросила взгляд на автомат. Он мог понадобиться ей для самозащиты. Это было разумно. Она должна была позаботиться не только о себе. Нет. Девушка сжала губы в тонкую линию и направилась к воротам. Ключ повернулся с первой попытки, легко и мягко. Она выскользнула в образовавшуюся щель и понеслась со всех ног к виднеющемуся на горизонте пролеску, сквозь колосящиеся поля и размокшую глину. Она была свободна! Свободна начать новую жизнь. Свободна родить и воспитать своего сына. Никто больше не мог заставить её убивать. *** Мэдлин неподвижно лежала на больничной койке. Её шею плотно обхватывали бинты, из-под белой больничной рубашки виднелись тонкие и бледные ключицы. Время от времени она приоткрывала глаза, чтобы проверить, может ли распознать очертания комнаты или всё ещё видит перед собой наплывающие друг на друга ледяные волны. Ей было холодно, так чертовски холодно, будто по венам тёк жидкий азот. Тело казалось тяжёлым и неподъёмным, чужим и далёким. Она простонала что-то и снова погрузилась во тьму. *** Биркофф ни за что бы не поверил в произошедшее, если бы не увидел всё собственными глазами. В Отделе стоял привычный гул напряжённой работы: группа Альфа под руководством Майкла должна была прибыть на место через десять минут, поэтому за спиной компьютерщика Дэвенпорт уже сотый раз проверял план, а сам Биркофф настраивал систему коммуникаций и перебрасывал все фоновые программы на другой сервер. Введя очередную команду, он потянулся за остывшим кофе — и застыл от удивления. Из проёма, ведущего в комцентр, выскочило белое пятно, с каждым шагом приобретающее всё более знакомые очертания. Биркофф потёр очки, заметив, что у пятна было что-то чёрное в руках, и ахнул, когда узнал взведённую беретту. Пятно стремительно неслось к цели, расталкивая всех на пути, тяжело дыша и шлёпая по полу босыми ногами со смешным хлюпом. Каштановые локоны торчали из головы, словно змеи Медузы Горгоны, и в глазах была верная смерть. Все расступались перед пятном и спешили отойти назад, как будто в комнату залетела шаровая молния. Биркофф и сам испытал мгновенное желание спрятаться под стол, но не смог пошевелиться. Пятно ворвалось в офис Майкла и через секунду выпрыгнуло обратно. — Где он?! — заревело оно. — Я убью его! Две пули со свистом вонзились в потолок, и в комцентре замигал свет, словно в дурном фильме ужаса. Биркофф понял, что уже несколько минут не может проглотить кофе, который успел отхлебнуть. — Где он?! — снова раздался дикий рёв. — Приведите мне его! Сквозь тонкую больничную рубашку угадывалось хрупкое, миниатюрное тело и сдувшиеся овалы немолодой груди. Смотреть было стыдно и как-то неловко, но отвернуться было никак не возможно. Отвернуться означало отдать свою жизнь в руки обезумевшей от горя, мечущейся в припадке женщины. Она не могла быть Мэдлин. Мэдлин была элегантной и сдержанной, холодной до мозга костей, аккуратно продумывающей каждый свой шаг. Мэдлин никогда бы не позволила окружающим увидеть себя в таком виде. Пятно направило пистолет на Вальтера, тихо подкрадывающегося слева, и нажало на курок. Старик охнул от боли и повалился на пол, держась за простреленное колено. — Где он?! Где Майкл?! — пятно принялось выискивать следующую жертву, тыча дулом в замерших оперативников. Биркофф хотел было сказать, что Майкл на задании, но быстро понял, что это плохая идея. Правило “не убивать гонца” вряд ли бы всплыло в воспалённом сознании, требующем мести. — Где-е-е о-он?! Наконец, единственный человек, который мог это всё остановить, спустился с Вышки. Он направился к пятну медленным, но уверенным шагом. — Опусти пистолет, Мэдлин, — тихо сказал он. — Майкла здесь нет. — Он убил её! Убил! — заревело пятно, прицеливаясь в шефа. Пол шёл прямо на линию огня, кажется, ничуть не опасаясь в следующую секунду оказаться с дырой в груди. — Он убил нашу дочь! — взвизгнуло пятно и затряслось. — Он убил её! Шеф обхватил её руки своими и заставил посмотреть на себя. Она всё ещё могла выстрелить, но теперь вряд ли задела бы кого-то, кроме него. — Она умерла много лет назад, Мэдлин, — тихо сказал мужчина. — Перестань себя истязать. Пятно обмякло и задрожало в беззвучных рыданиях. Пол высвободил пистолет из её пальцев и спрятал себе за пояс. Она всё ещё не была похожа на Мэдлин, но теперь скорее напоминала маленькую девочку, потерявшуюся без родителей где-то в незнакомом месте и рассыпающуюся на куски от невыносимого предчувствия конца света. Её лицо искривляла дикая боль, которой не было названия и не было выхода. Ярость, которая секунду назад готова была уничтожить всё вокруг, теперь нацелилась внутрь. Шеф поднял её на руки и медленно понёс обратно в медотсек, шепча что-то на ухо. Биркофф вытер со лба холодный пот и встал, чтобы помочь Вальтеру, но двое крепких оперативников уже опередили его. В наушнике раздался одиночный сигнал, и компьютерщик посмотрел на экран. — Мы на месте, — коротко произнёс Майкл. Парень набрал несколько команд, едва попадая по клавишам, и сглотнул ком в горле. — Всё чисто, Майкл. Начинайте.