***
Несколько месяцев назад
Дазай и Чуя достаточно успешно скрывают свои отношения, которые длятся около года, если не дольше. Ни один из них уже не помнит, как так получилось. Кажется, сначала возникла искра взаимной неприязни, которая постепенно переросла в пламя страсти. Накахара помнит, как однажды Осаму дождался его в учительской и под предлогом помочь с документами ненавязчиво стал шутливо задирать классного руководителя. Сначала это были безобидные шутки по поводу роста, затем уже Чуя втянулся в игру. Дальнейшие воспоминания он помнит смутно. Пререкания переросли в своеобразный флирт, а потом, незаметно для них обоих, в слишком откровенные разговоры. Это было так неправильно, так странно, так непривычно, но никто даже не думал останавливаться. Словно попав в круговорот из событий, Накахара помнит только отдельные сцены. Как они с Дазаем занимались у него дома, как ненавязчиво дотрагивались друг до друга, как ходили в кафе, как их «дружба» перерастала в нечто большее, как они целовались, спрятавшись в подъезде, как делили одну ночь на двоих… Много чего произошло, так сразу и не вспомнишь. Накахара листает галерею, рассматривая совместные фотографии, тщательно спрятанные от чужих глаз. Здесь они с Дазаем ходили в кино, а тут — в ресторан. Осаму тогда был вне себя от восторга, ведь нечасто может позволить себе поход в подобные заведения. Чуя усмехается, глядя на счастливое лицо подростка. Нечасто можно увидеть его настоящую улыбку. — Что делаешь? — шатен подходит из-за спины, наклоняясь и обнимая парня за шею. Чуя тянется к нему и оставляет тёплый след поцелуя на бледной щеке юноши. — Да так, ничего. Слушай, я тут подумал… Как насчёт того, чтобы съездить на источники? Я в последний раз там был в твоём возрасте, если не раньше, — Дазай присаживается рядом и внимательно выслушивает своего парня. — Ты такой динозавр, — усмехается себе под нос и хохочет, когда получает толчок локтем. — Источники? Звучит неплохо. Представь, только ты, я и звёздное небо… — шепчет Осаму, придвигаясь к любовнику ближе. — Именно на это я и рассчитываю, — отвечает Чуя в таком же тоне. Дазай уже тянется за очередным поцелуем, как Накахара останавливает его. — Тогда нам нужно забронировать место, пока всё не разобрали. Покувыркаемся уже там. Поверь, я отомщу за то, сколько моих нервных клеток ты угробил. — Звучит заманчиво, но я предпочитаю быть сверху, — усмехается Осаму и всё же целует парня, оставляя горячий след на любимых губах. Дальше дни шли, словно один. Воспоминания Накахары то и дело возвращаются к Дазаю, который положил голову старшего себе на плечо, пока они ехали в поезде. «Ты слишком низкий» — сказал он тогда, однако Чуя даже не обиделся на эти слова. Поворчал для вида, но с удовольствием приник к худым рукам, позволяя себе немного расслабиться и подремать. Осаму положил свою голову на голову Чуи, устало вздыхая: длинные дороги его выматывают. — Эй, чибик, вставай, — Дазай аккуратно теребит плечо Накахары, и тот нехотя выходит из дрёмы. — Лучше бы я тебя оставил в поезде… — Ворчишь так, словно это ты тут дед, а не я, — усмехается Чуя, забирая свой чемодан. — Наконец-то ты признал, что годишься мне в дедушки, — смеётся Осаму, уворачиваясь от ловких рук, которые пытаются его ущипнуть. — Да пошёл ты! — выкрикивает Чуя. Всё же поймав любовника, продолжает на ухо: — Тогда в следующий раз жду от тебя «дедушка», а не «папочка». — Не думал, что ты такой извращенец, — с отвращением на лице, но тем не менее с румяными щеками произносит Осаму под хохот Накахары. Взяв один номер на двоих, но с раздельными кроватями (хотя они по-любому будут ютиться на одной), Чуя сразу же пошёл на разведку, в то время как Дазай предпочёл немного отдохнуть в номере. Осаму лёг на мягкую чистую постель, вглядываясь в побелённый потолок с мелкими трещинками. Да, не 5 звёзд, но зато уютно и с любимым человеком. Как там говорится? С любимым рай и в шалаше? Такая приторная фраза… Улыбнувшись своим мыслям, шатен прикрыл глаза и провалился в лёгкую дрёму. — Ты спишь, что ли? — шепчет Чуя, уже вернувшийся из бара и принесший закуски, а теперь ещё и толкающий Дазая в плечо. — На, принёс твоих любимых крабов. Осаму мигом поднимается с кровати и, облизываясь, тянется к небольшому блюдцу. — Стоять. А где волшебное слово? — ухмыляется Накахара, отодвигая еду в противоположную от шатена сторону. — Тоже мне, одолжение, крабов принести, — дуется Дазай, хмурясь, и от такого зрелища Чуя не может не улыбнуться и отдаёт несчастные клешни. — Спасибо, ты такой любезный~ — Не обольщайся, — отвечает парень, открывая дверь на балкон и вдыхая свежий вечерний воздух. — Когда закончишь, пойдем попаримся немного? В ответ он получает неразборчивое «угу». Вода горячая, обжигающая, но Чуя постепенно заходит по пояс в источник и утягивает за собой сопротивляющегося Дазая. Осаму, как только понял, что ему придется снять все свои бинты, наотрез отказался идти с Чуей, но харизма Накахары оказалась сильней. В итоге парню пришлось пообещать, что шатена никто не увидит в таком виде, ибо Чуя не позволит. — Садииист, — хнычет Дазай, уже погрузившийся в воду и покрывшийся испариной. Вода на самом деле не такая уж горячая, если привыкнуть, но юноша так просто от своих слов не откажется. — Ты просто хотел поиздеваться надо мной! — Ага, и сварить заживо, а потом купаться в бульоне из скумбрии, — с сарказмом отвечает Накахара, разглядывая недовольное лицо шатена. — Иди сюда. Горячая вода расслабляет. Чуя чувствует, как всё напряжение в мышцах медленно уходит, а голова постепенно пустеет. Дазай разделяет все его чувства, устраиваясь поудобнее в объятиях парня. Рука юноши медленно скользит вниз, обводя пресс и останавливаясь у внутренней стороны бедра, поглаживая её. — Не слишком ли много ты на себя взял, — мычит Накахара, разморённый паром и выпитым алкоголем. Он перехватывает руку Дазая, вытаскивает её наружу и облизывает мокрые пальцы. Перед Осаму всё плывёт: хищный взгляд Чуи, его влажные рыжие кудри, покрасневшие щёки, звёздное небо. Дазай ухмыляется точно так же, как зверь, глядящий на свою долгожданную добычу. — Не в этот раз. Сегодня подчиняться будешь ты, — шепчет, выдыхая горячий воздух прямо в губы своего парня, останавливаясь всего в нескольких сантиметрах от них и дразнясь. — К чёрту, — срывается Накахара и подаётся вперёд, целуя парня. Языки переплетаются в страстном танце, руки блуждают по телам друг друга, Чуя постепенно пересаживается на Осаму, чувствуя ногой, насколько тот хочет его. И это не может не льстить. Дазай не теряет времени зря: спускается вниз, целуя шею Накахары, а руками сминая подтянутые ягодицы. Боже, как же он любил это тело. Каждый его изгиб, каждый сантиметр, каждую родинку и шрам, полученный во время тренировок. Осаму любил рыжие кудри, томный глубокий голос, длинные ресницы и сексуальную усмешку. Юноше было достаточно одного только взгляда на Чую, чтобы вмиг возбудиться и мысленно отыметь его во всех позах Камасутры. Впрочем, Накахара тоже был неравнодушен к подобного рода мыслям, особенно если на горизонте появлялся Осаму со своей обворожительной харизмой, раздражающей улыбкой и особым умением выводить людей из себя всего за пару слов. — Блять… — шепчет Накахара, утыкаясь в шею Осаму и хватаясь за каштановые кудри. Его член уже давно стоит и ждёт разрядки, но в воде это будет сделать крайне сложно и весьма болезненно. Нужно добраться до номера, но Дазай не спешит подниматься. — Ну что? Кто теперь папочка? — Осаму, чертёнок этакий, ухмыляется во все 32, наблюдая за тем, как Чуя тщетно пытается получить больше удовольствия: он трётся о член Дазая, царапает плечи шатена короткими ногтями, оставляет мокрые развратные поцелуи на покрасневших губах шатена. — Сучёныш, если ты сейчас не прекратишь играть в господина, я сам тебя выебу, прямо здесь, в этой луже, — угрожает Накахара, пытаясь подавить стон, когда рука Осаму ложится на его пах и проводит по стволу члена, обхватывая головку. — Господин, значит… Что ж, это мне нравится даже больше, чем «папочка», — усмехается юноша и кусает парня за мочку уха, наслаждаясь несдержанным мычанием. — Кто из нас двоих больший садист, — кривится Накахара, когда Дазай трётся пальцами о его анус. Ещё чуть-чуть, и Чуя готов кончить прямо в этот источник, но Осаму, он уверен, не даст так просто этому случиться. — Ладно, принцесса, пойдем в номер, — шатен выходит из воды, совершенно нагой и возбуждённый, и Накахара на секунду думает, что ему мерещится самый настоящий ангел, только давно падший. — Как ты меня назва- — не успевает Чуя зайти в помещение, как Осаму прижимает его к стене и жадно целует, будто не видел сотню — нет — тысячу лет. — О-осаму, давай на кровати. У меня потом спина пиздец как болеть будет. — Эх, старичок, — смеётся Дазай, но относит Чую на постель, подхватив того под ягодицы. Предэякулят давно испачкал животы обоих, и Накахара думает, что сегодня с них достаточно прелюдий. Сегодня, так уж и быть, он позволит Осаму быть сверху. Дазай входит в одно движение, не сильно беспокоясь о том, что у них нет ни смазки, ни презерватива. Сейчас важен лишь разгорячённый Чуя, такой сексуальный и завораживающий. Накахара кусает уголок белой подушки, лишь бы не застонать позорно громко. Его тело и без того говорит, что сейчас Чуе хорошо, как никогда. Осаму с благоговением смотрит на румянец, рыжие локоны, небрежно спутавшиеся, подрагивающий член Накахары и содрогающийся живот с кубиками пресса, каждый из которых Дазай хочет попробовать на вкус, несмотря на то, что не раз изучал тело своего парня языком. — Блять… — шепчет Накахара, выплевывая уголок подушки и закрывая лицо руками. По его телу проходит судорога, а через несколько секунд сперма несколькими выстрелами вырывается наружу, ещё сильнее пачкая живот. Дазай вытаскивает свой член из Чуи и кончает следом, обессиленно приземляясь на парня. — Спасибо, что хоть не внутрь. — Не за что, — с отдышкой произносит Осаму, целуя Чую в висок. — В следующий раз я сделаю всё, чтобы ты всю ночь не смог лежать на своей аппетитной заднице.***
Настоящее время
— О чём ты, Куникида-кун? — теперь голос подаёт Дазай. — Я говорил про дополнительные занятия по физике. Не думал, что ты настолько испорченный, — отшучивается Осаму в своей манере. Чуя с благодарностью, к которой примешано адское пламя гнева, смотрит на ученика. Ничего, он потом отыграется. — О… О! П-прошу прощения! Я не так понял, — тушуется юноша и садится на своё место, сгорая со стыда. Действительно, сначала стоило уточнить у самого учителя, прежде чем делать поспешные выводы. — Кхм, ничего страшного, — Накахара прочищает горло, избавляясь от комка, застрявшего в глотке. Тугой узел, завязавшийся в животе, начал медленно распутываться. — Так, ладно, а теперь приступим к новой теме. «Ага, физика, как же…» — думает Накахара, записывая число на тёмно-зелёной доске. Только вот синяки на бёдрах и засосы на груди от этой «физики» до сих пор не проходят…