64г. П.Э.
Прохладная вода озера была необычайно приятной в этот солнечный и жаркий даже в тени день. Вдоволь наплававшись, я вышла из воды и направилась к камню с одеждой. Вдруг я скорее почувствовала, чем увидела движение среди деревьев. Резко развернувшись, замерла, растерянно смотря на мощную тень. — Здравствуй, майа. Ты вновь решил навестить меня? Волк фыркнул и пошёл навстречу, пристально наблюдая за мной. Тут я вспомнила, что не одета, смутилась и быстро накинула длинную лёгкую зелёную рубашку, которая закрыла тело до середины бедра. И только потом повернулась к уже подошедшему зверю. — И тебе не стыдно? Между прочим, я попросила Лес никого сюда и близко не подпускать! Как ты с ним договорился? Майа нахально проигнорировал моё возмущение. Впрочем, как и всегда. Не знаю как, но этот майа смог узнать, где расположен Нуарэн, и даже договориться с Лесом, чтобы тот его пропускал. При этом волк безошибочно выбирал момент, когда я уходила из Хартимара и гуляла одна. Никто более в Нуарэне не знал о незваном госте. Хотя появлялся он не чаще раза в несколько месяцев. Сегодня шерсть майа была рыжей, переливаясь и вспыхивая на свету огненными искрами. Но прежде он являлся мне и белоснежным от носа и до кончика хвоста, когда среди снежного великолепия горели лишь жёлтые глаза, и чёрным как ночь, и каштановым… Пусть он всего лишь менял цвет, но уже это показывало его силу — мой гость явно был не из самых слабых духов. Так и не дождавшись никакого ответа, бросила на землю плащ и села на него, жестом предложив устроиться рядом. Волк тут же вытянулся рядом, положив тяжёлую голову мне на колени. Поворчав для порядка, я вытащила расчёску, которую таскала с собой специально для волков, и приступила к священнодействию. Майа довольно жмурился, пока я гладила, чесала и расчёсывала его. На меня же это действовало успокаивающе. Я постепенно впадала в медитацию, мысли приходили в порядок, появлялись новые идеи… А обдумать мне было что. Отношения с королевствами эльфов и гномов были налажены. Каждое из них было вполне самодостаточно, но торговля потихоньку развивалась, как и общение. Но намного важнее для меня было другое — знания. В отличии от брата, я была не склонна бросаться обвинениями, что Моргот пришёл в Белерианд из-за нолдор. Просто потому, что так не считала. И моё дружелюбное отношение позволило общаться с прибывшими из Амана более плотно, более открыто. Мне доверяли и Финголфин, и сыновья Феанора. Поэтому на предложение обмена знаниями они ответили положительно. Да, авари и лаиквенди значительно уступали в ремёслах не только нолдор, но даже синдар, но у нас было то, чем не могли похвастаться ни первые, ни вторые. Знание Средиземья. Именно авари и нандор путешествовали больше и чаще синдар и фалатрим. Мы знали травы, съедобные, лечебные, придающие сил, знали что и где можно посадить, чтобы иметь урожай даже в северных и холодных землях как те, где обосновались некоторые феаноринги. У нас были подробные карты от нашего Леса до земель Мелькора — туда мало кто рисковал ходить. Именно лаиквенди имели больше всего опыта и умений в засадах и ловушках на орков. Они превосходили всех прочих эльфов знаниями обо всем живущем: о деревьях, травах, птицах и зверях. Нолдор отличались пытливым умом, стремясь получить больше знаний и умений; во многом они вскоре превзошли учителей. Они превзошли все народы в кузнечном мастерстве, и лишь в закалке стали они уступали гномам. Ткачество, архитектура, ювелирное исскуство… От синдар за годы дружбы мы уже взяли целительство и магию, Искусство, как называли это эсгал. Мы все готовы были делиться. Мастера жили то тут, то там, эсгал чуть приоткрыли свои границы, но мои подданные всё равно не слишком часто покидали Нуарэн, помня о былом. Нам хватало Гаваней Кирдана, которые мой народ любил, как любил море и корабли. Можно сказать, именно эсгал, несмотря на всю загадочность и «дикость» культуры, стали центром сближения народов эльфов. Эльвэ был ко мне привязан, а я часто навещала его и племянников в Менегроте. С Майтимо мы неплохо общались, хотя от общества третьего, четвёртого и пятого своих братьев он меня старательно ограждал. Зато младший из феанорингов, Амрас, выбрал своей территорией северный конец Оссирианда, поэтому наши патрули часто пересекались. С Финголфином и Вторым домом нолдор было непросто, но сейчас более-менее наладилось. Король старался произвести на меня самое лучшее впечатление, правильно оценив мою роль связующего звена и миротворца. Как ни удивительно, но хуже всего у меня отношения были с племянниками и племянницей, Третьим домом нолдор. Внуки Ольвэ не желали сближения. В них чувствовалась вина, растерянность и много чего ещё. Что ж, я дам им время и свободу выбора. Я помню, очень скоро весть о резне в Альквалондэ разнесётся по Средиземью, и тогда мы ещё раз с ними поговорим. Конечно, были проблемы и напряжение. Нолдор… Они были щедры в своих обещаниях, предлагали помощь и многое другое… Но не этого мне хотелось. Эол, когда услышал о предложении нолдор, шипел и плевался. Уж он-то отлично понял, чем нам это грозит. Потерей самоопределения. Эсгал не синдар, не нолдор, даже не авари или лаиквенди. Мы все слишком изменились, достигли очень много и зачастую без чужой помощи, создали свою уникальную культуру, чем неимоверно гордились. Может, нолдор не хотели ничего плохого, но если бы мы пустили это на самотёк, то очень скоро эсгал перестали бы существовать. Мы бы растворились в других народах. А дальше Нуарэн стал бы прибежищем для любого эльфа… Нет! Такого я допустить права не имею! Тем более сам Лес является весьма важной частью эсгал — мы все с ним связаны, чувствуем его и населяющих Нуарэн созданий. Более никто так не может, ни нолдор, ни синдар, ни филатрим, ни наугрим! Только мы! Именно поэтому любой обмен, будь то знания или товары, должен был быть обоюдным. Таково было моё условие. И никого на нашей территории — даже Амрас сидел на своём кусочке Оссирианда и на юг не забредал. Именно поэтому всех мастеров, покидающих Нуарэн, провожала я и Эол. Им было запрещено копировать стиль других народов, их отсылали обучаться только техникам, способам, не более. Под страхом изгнания из Древнего Леса. Если они перестанут быть эсгал, то им стоит остаться среди других народов, что будут им ближе. Не вернулось трое, но клятву хранить секреты эсгал они держали. — О чём ты думаешь, Владычица? Рука замерла на пол движения, тело застыло от изумления. Я растерянно опустила глаза, посмотрев на волка. Это и правда был он. Впервые майа заговорил со мной. Вслух, хотя для находящихся в обличье зверя это непросто. Ещё одно доказательство, что этот майа силён. — О прошлом, что привело к настоящему. О будущем, что создаст это настоящее, — неопределённо покачала головой. — Думаешь ли ты о войне? — До меня доходили слухи о Дагор Аглареб, вторая крупная битва между армиями эльфов-нолдор и Моринготто, — я вернулась к расчёсыванию шерсти. — Но, что бы не утверждал Финголфин, будто бы, если только не найдутся предатели среди эльфов, Морготу вовеки не прорвать вновь осаду эльдар и не напасть на них врасплох, я так не считаю. Но вмешиваться не слишком хочу. Я Владычица, женщина, а не воинственный Король. Моя суть — хранение домашнего очага, а не война. Пока длится осада Ангбанда, на землях Белерианда будет мир, но однажды нас всех поглотит огонь войны. И даже эсгал встанут плечом к плечу с остальными народами. Просто потому, что иной выбор для нас будет неприемлем. Для меня неприемлем, — грустно усмехнулась. Да, я успела смириться со смертью Дэнетора и Эльмо, пожар ненависти переродился твёрдую веру и непоколебимую волю. К жизни, к свободе, к любви, ко всему тому, что Моргот грозился забрать. — Понятно. Иди за мной. Волк встал и направился в лес. В груди засело беспокойство: а вдруг этот майа один из принявших сторону Мелькора? Эти мысли не единожды посещали меня, но поделать я ничего не могла. Майа был слишком силён даже для отряда воинов, что говорить обо мне одной? Всё, что было в моей власти — изгнать его из Леса, но не стереть из его памяти эсгал. И я терпела. И ждала. Идти было недалеко. Майа подошёл и указал носом на что-то в траве. Это был мешок с чем-то мягким внутри. Развязав завязки, я с изумлением вытащила на свет волчонка. Несмотря на то, что размером он был практически со взрослую овчарку, было видно, что это щенок. Причём даже не открывший глазки. — Это потомок майа, вселившегося в зверя, — спокойно пояснил мой гость. — Рэмо часто мне жаловался, что уже стар, но оставлять тебя на глупых детей не желает. Этот щенок станет твоим защитником и спутником, куда бы ты не направилась. — Я… Спасибо. Детёныш был нелёгким, но для тренированной эльфийки это не было проблемой, поэтому осторожно взяв его на руки, прижала к себе. Губы сами собой расползлись в улыбке. Я очень люблю животных, а уж детёнышей и того больше. Помнится, я проводила большую часть свободного времени с помётом той, самой первой волчицы. Щенок завозился, закряхтел, просыпаясь. Майа низко заворчал, заставив детёныша встрепенуться. И буквально через пару минут отчаянно трущий лапками морду волчонок впервые посмотрел на две склонившиеся над ним головы ярко-голубыми глазами. Я была так счастлива и увлечена игрой с забавным малышом, что не заметила, как исчез майа. Спустя несколько месяцев он вновь навестил меня. Волк не всегда снисходил до разговоров, но если так случалось, то они никогда не были простыми и оставляли нас обоих в глубокой задумчивости. Своего нового питомца я назвала Таурит, хозяин леса. Волчонок не отступал от меня ни на шаг, огрызаясь на все попытки эльфов увести его из комнат. Завтракала ли я, тренировалась с мечом на площадке или сидела с документами в кабинете, мой верный спутник был рядом. Даже в мои прогулки, куда за мной не следовали даже стражи, Таурит был рядом. Но и я не забывала о нём, старательно уделяя всё свободное время, разговаривала, показывала Нуарэн и учила всему, что могло ему пригодиться. Не знаю почему, но я была абсолютно уверена, что разумом он заметно превзойдёт даже Рэмо и запомнит мои слова. Сам Рэмо отнёсся к новому члену семьи сначала настороженно, а затем вполне благосклонно. Матёрый волчище натаскивал моего следующего хранителя, как хотел, чтобы в своё время натаскивали его. Мне не раз приходилось видеть их схватки и хотя Таурит сохранил ещё детское телосложение, в мощи он не уступал Рэмо. И седому волку очень скоро пришлось вырывать победу опытом, а не мощью. Мне не раз приходило в голову, что Таурит шпион так и оставшегося безымянным майа. Нет, не так. Я была практически в этом уверена. Щенок запечатлелся на тех, кого увидел первым, а нас там было двое. Но в то же время Таурит будет защищать меня даже от майа, настолько он мне предан. И где логика? Или майа готов пожертвовать даже таким мощным союзником? Как бы там ни было, в некоторые места я никогда не брала Таурита. Академия, библиотека и лаборатория. Да и по самому Хартимару я старалась волчонка не водить. Майа не должен был знать об этом, о том, к чему эсгал готовятся. У нас осталось всего около четырёх сотен лет до того, как Белерианд уйдёт под воду. И решения всё не было.***
Майа сидел на краю Леса, чуть отстранённо вслушиваясь в его шёпот. Где-то далеко на севере гремели кузницы Ангбанда, пели эльфы Дориата и ковали мечи и доспехи нолдор. Далеко это. Здесь поют птицы, шелестит листва и звенят ручьи. И нет ничего, что расскажет о необычных жителях Леса. Потому что сам Нуарэн прячет их. А вот майа не пускал. Стволы смыкались на пути, ветви щерились острыми концами, корни словно сами путали лапы. Лес был упрям, и майа пришлось отступить ненадолго. Что для бессмертного духа пара веков? Мужчина помнил создание мира, ему не куда было спешить. И в конце концов он оказался прав - сами эльфы открыли ему путь в свой дом, не ведая об этом. Когда-то он, восхищаясь силой Мелькора, пришёл к нему. Великий Вала, что готов сражаться со всем миром за свои убеждения, свободу творить и разрушать, свободу любить и ненавидеть. Мелькор тогда был очень силен, Валар мало что могли противопоставить ему. Майа был очарован и готов сражаться за своего Владыку. И если сначала всё было хорошо, то во время трёхсотлетнего заточения Мелькора майа привык сам командовать и распоряжаться и, хотя возвращение владыки он встретил с радостью, осадок на душе остался. Потом сомнения вернулись. Владыка Тьмы вернулся озлобленным на всех. Раньше он желал подчинить Запад, дабы навести там порядок и править. И майа всей душой поддерживал это стремление. Но теперь… Мелькор всё больше утверждался в мысли, что раз он не может владеть Ардой, то он её уничтожит вместе с большинством её обитателей. И создаст нечто своё, встав на место Эру. Майа было понятно стремление созидать, узнавать и делать нечто новое, то, что никто и никогда раньше не делал. Но уничтожать весь мир… Это было для духа дико. На руках майа было много крови, о чём он не слишком беспокоился. Война есть война. Да и убийства... Ну, лишится кто-то физической оболочки, и что? Пытки мужчине не нравились, но если это единственный способ добыть информацию, то почему нет? Простое логическое объяснение. Голый рационализм. Это вовсе не мешало майа. Логика духов не похожа на логику других созданий Илуватара. Поэтому в его понимании он поступал правильно, хоть и порой перегибал палку. Мешало другое. Несмотря на все действия, майа почитал Единого, создателя Арды. Но Владыка не разделял его отношение к Единому. А это… неправильно. Илуватар — Владыка Владык, долг Мелькора — служить Творцу. Как младшие служат старшим… А все ошибки майа справедливо приписывал Валар, что либо сами вмешивались в замыслы Эру, либо теряли хоть какой-то интерес к Арде, запершись в Валиноре. Казалось, отныне майа обречён вечность метаться между ними, не в силах найти покой. Но потом случилось нечто невероятное. Мужчина до сих пор считал, что его вёл Рок, созданный Единым, дабы направить своих детей. Ничем другим объяснить их встречу нельзя. Майа вздохнул и прикрыл глаза, вспоминая первую встречу с Силмэрит. Её глаза… В той пещере случилось нечто более великое и светлое, чем кто-то мог представить. Нечто большее, чем просто любовь, это было единение душ. Майа не знал ничего о незнакомке с прекрасными глазами, но видел её душу и отогревался, исцелялся в её свете. Это невозможно объяснить словами, но в тот момент девушка заполнила всё его существо собой, по капле изгоняя всё, что могло ей помешать стать его полноправной Владычицей. И в первую очередь Искажение, которым незаметно, исподволь отравлял его Мелькор. Если бы эльфы не прервали таинство магии, если бы их души смогли слиться до конца, чтобы вновь разъединиться, но другими… Очищенными. Счастливыми. Похожими. Человечными. Понимающими друг друга. Если бы... Как уже говорилось, у духов другая логика, другие принципы. Получив тела и общаясь с квенди, они немного... стали ближе к другим созданиям Единого, но не до конца. Связь с сильной душой, внутри которой не менее монолитные принципы и убеждения, позволили майа увидеть весь мир с другой точки зрения. Это не заставило его поменяться, но задуматься. Может если бы связь достигла кульминации... Но не судьба. И в майа осталось Искажение, пусть и немного. Зато появилось понимание. И вновь он окунулся в сомнения, ибо теперь всё представлялось в более мрачном свете. Часть его души шептала, что ему дано столь редкое Благословение Эру Единого, ведь именно его Рок свёл их вместе, вторая шипела, что какая-то эльфийка не достойна его внимания, его удел служение Мелькору… Мелькору? Или замыслу Илуватара? Он вновь запутался… А, возможно, его судьба — нести наследия и Создателя и его первого сына? Соединить их в себе, став поистине свободным? Ведь ему не по пути с остальными Валар и майар. Искажение останется с ним навсегда, но и его рабом он тоже не станет. Он сомневался, но сдаваться не желал, подготавливая разные пути отступления и пытаясь найти ответы. Не даром майа считают лучшим учеником Мелькора Сладкоголосого. И он действовал. Если первая встреча с Силмэрит отпечаталась в памяти навсегда, то вторая, когда они смогли заговорить, стала переломной в его личной войне. Просто потому, что Силмэрит ужасающе легко, просто проходя мимо, смогла примирить его разум и чувства. Интерес, злость, тревога, влечение. Любопытство. Желание просто стоять рядом и смотреть в серо-зелёные глаза. Впервые майа испытывал такую смесь эмоций. Его рациональный разум просто не мог понять свои желания. Логика и чувства схлестнулись, и эта война затянулась на годы. Майа смог взглянуть на свою жизнь по-новому, увидеть заблуждения, удачи и поражения. Тот раз, когда он смог заговорить со своей половинкой оставил растерянность, радость и раздражение. И уважение. Всего один разговор помог ему многое понять. Майа шёл за Морготом в поисках Свободы, а получил войну на уничтожение. Зачем уничтожать всё Средиземье? Если можно дополнить, улучшить, вписать свою часть, как когда-то сделал сам Мелькор? Вот только Владыка слышать об этом уже не хотел. Его существо было полностью отравлено ненавистью к этому миру. Зато майа ещё может освободиться, найти то, за чем ушёл из Амана. Пусть в нём осталось искажение, он во многом вернул себя прежнего. И готов взять судьбу в свои руки, неся в себе наследие Эру Илуватара и уже бывшего Хозяина, Моргота. Сделать сковавшие его цепи своим оружием. У него есть шанс! Что говорить, если он есть и у Мелькора? Просто тот не готов менять свой путь, отбросить прошлое. Или майа вновь ошибается? Так Эру Илуватар или Мелькор? Мелькор или Эру Илуватар?..