***
Ли Ноу сполз на пол, когда дверь в спальню захлопнулась. Горячие губы Хана ещё будто бы касались его, от них ему было странно. Плохо? Да. Хорошо? Тоже да. Сладкая боль теснила ему грудь. Холодные глаза писателя всё ещё виделись перед ним. Еле как встав, не желая видеть человека, который отныне вызывает у него неоднозначные чувства, он направился в свою спальню, где заснул сразу же, как коснулся подушки.***
Небо порозовело от восходящего солнца, а Минхо уже стоял в душе и пытался смыть с себя вчерашний позор. Да, так он и видел все это. Позором ему казалось то, что он как маленький трусливый заяц, только хуже, ибо не успел ускакать от волка. Усмехнувшись данной аналогии, он в голове стал перебирать возможные варианты своего поведения. Хотя он прекрасно понимал, что исход один - делаем вид, что ничего не было. Но отношение к писателю теперь изменилось. Испытывал ли Ноу теперь какую-то симпатию? Однозначно. Но теперь же и негатив тоже, потому что во вчерашнем поцелуе чувствовалась неискренность, а мысль о том, что его снова использовали вызывает жуткую боль. Нет, Минхо не позволит снова себя обидеть.***
Джисон проснулся на полу возле дивана, где все ещё прелюбовно посапывали его лучшие друзья. Голова парня болела невыносимо, он едва добрался до аптечки и схватил первые попавшиеся таблетки. Потом, конечно, он чувствовал боль в животе, но, как ему казалось, это не так плохо, как мигрени. Он думал позвать горничную, дабы та навела порядок, но если Чан узнает, что его видели вот таким, каким он являлся в объятиях Уджина в тот момент, то явно уйдет в депрессию: ему важно выглядеть презентабельно в глазах других. – Моя голова...- хрипло проговорил Уджин. - Чан, а ты такой красивый. – Я подозревал, что вы геи. – Я самый натуральный натурал, - услышав, ответил Чан. – Тогда что же мы с тобой в обнимку лежим. – Я тебя люблю по-братски, - сказал Бан и обнял Уджина крепче, пока тот вдыхал перегар и морщился. Приняв безуспешные попытки вырваться из рук, Уджин начал молить о пощаде и в итоге перелез через друга, направился в уборную и ещё долго оттуда не выходил. – А где Минхо? Я вообще ничего не помню. – Я тоже, хен, - устало сказал Джисон и сделал глоток воды. Чан даже в похмелье слышал, что у младшего в голосе что-то не то. Но не посчитав нужным распыляться, он умылся на кухне и стал искать мобильник.***
– Спасибо, Юна, - любезно сказал Чан, когда перед ним поставили тарелку бульона. Девушка улыбнулась, она любила, когда Бан с ней так вежливо общался и тепло глядел на нее. Признаться, ей он очень нравился, но субординация есть субординация. Она горничная, ей не стоит высовываться лишний раз. – Позови Минхо, чего он не выходит. – Спит, наверное. – Ну пойди проверь. – Не хочу. – Ай, Джисон, чего старших не слушаешься, - встрял Уджин, причмокивая. Хан понимал, что ему и вправду неудобно так разговаривать с хёнами. Медленно встав с дивана, он отправился к спальне Ли Ноу, которая находилась на первом этаже за лестницей. «Как чердак» - подумал он и провел в голове аналогию с Гарри Поттером. Сначала он постучал, а потом вошёл в комнату. Редактор стоял возле зеркала и причесывался. На нем были черные скинни джинсы и большой белый свитер. – Там покушать есть. – Да, я щас приду, - сказал Минхо, посмотрев на Джисона через отражение. На его лице была небольшая ухмылка. Не ответив ничего, Джисон ушел обратно к друзьям, которые о чём-то увлеченно беседовали. – Нам стоит пойти в боулинг. – Только без алкоголя. – В смысле? - возмутился Уджин. – Мой желудок не железный. – Тогда ты будешь пить сок, а я соджу. – Так не честно. – Вы уже собрались пить? - сказал Джисон, как только вошел. – Без тебя, - опережая вопросы, ответил Чан, отчего Уджин чуть не выплюнул из-за смеха суп. – Доброе утро, - сказал Минхо, появившийся в ту же секунду. – О, редактор наш пришел... - протянул Чан, раскинув руки в стороны. Минхо улыбнулся обворожительно и подсел к парням. Джисон, думающий о том, что это похоже на спектакль, поделился тем, что хочет уйти погулять этим вечером, что не нужно его искать. Только внимательный зритель заметил бы, как Бан Чан слегка напрягся и будто бы какая-то мысль промелькнула в его светлой голове. – Минхо, пойдешь с нами в боулинг? - спросил Уджин. – Я только «за», если, конечно, я не понадоблюсь Джисону. – Не понадобишься, - резко ответил тот, вызвав удивление у старших. – Ну и хорошо, тогда вечером мы в боулинг. Оденься хорошо, может подцепишь какую-нибудь девицу. - Уджин хихикал и хлопал по спине редактора. – Нет, Минхо, уйдет только лишь со мной, - вдруг встрял Чан. Чувствуя эту гейскую атмосферу, Джисон поскорее засунул карту и телефон в карман и пошел в сторону выхода. – Позвони потом, - крикнул Чан. В ответ ему хлопнула входная дверь.***
Чан сидел в своей комнате и уныло глядел на бумажки, которые валялись на полу. Всякие документы, которые почему-то на него повесил отец Джисона. – Я же литературный агент, а не секретарь, - фыркнул он и откинулся на свою двухспальную кровать. Прикрыв глаза, он почему-то начал думать о том, как быстро вырос Джисон. Недавно он был настолько неуверенным в себе мальчишкой, а сейчас пьет вино, деловито уходит из дома, да ещё и дверью хлопает. На крупном его лице появилась теплая улыбка. Грудь парня наполнилась огромным чувством, которое всегда он испытывал, когда думал о своем друге. Казалось, никого он не любил больше, чем его. Пожалуй, он бы даже жизнь отдал за этого недотёпу, ведь тот единственный, кто находится с Чаном всегда. Из-за этой мысли у него потекли слезы по щекам. Удивительно, насколько быстро он цепляется за все, что возникает в его голове, ведь теперь он думает о своих родителях, которые вместе с матерью Джисона попали в аварию. Сколько бы не пытался он делать вид, что никогда такого инцидента не было, разбитое сердце все же даёт о себе знать, истерзанная душа воет по ночам и не даёт спать уже взрослому парню, которому, по правде говоря, пора самому искать невесту. Но никакой невесты ему не хотелось. А если и у них будет ребенок? А если и он умрет, обречет свою кровинку на такие страдания? Чан, как самый настоящий ребенок, лежал, свернувшись в клубочек, и рыдал, пока не услышал уведомление на телефоне. «Хен, прости, что так ушел, я потом к вам вечером присоединюсь. Пришлешь адрес клуба?» – Конечно, дорогой, все ради тебя, - усмехнулся Чан и, посмотрев на время, осознал, что надо уже собираться.***
– Я случайно вчера это сказал, я не хотел, - начал защищаться Уджин. – Ты и тогда мне не помог, и сейчас продолжаешь приносить неприятности, что ты вообще забыл в этом доме. Преследуешь меня что ли? - причитал Ноу, облокотившись на кухонную фурнитуру. – Нет, это совпадение, дебил. – Я не могу тебе простить то дерьмо до сих пор, не могу забыть об этом, ты, блять, просто пример того, каким человеком нельзя быть. – Да я был глупым студентом, я бы сейчас не стал от тебя ничего скрывать. Это были глупые интриги. – Которые теперь сделали меня пассивным геем, блять, вот что за глупые интриги! – Ты всегда был пассивным геем, - уточнил Уджин, отхлебнув кофе. – По крайней мере, у меня не было никакой травмы... - ответил Ноу, поняв, что его претензии звучат крайне глупо и бестактно. Он глядел в растерянности на Уджина, пока тот ухмылялся сам себе и мешал зачем-то кофе. – Минхо, ты никому не говорил здесь, что ты гей, да? – Да, и не надо говорить, пожалуйста. – Я не буду говорить. Только прекрати меня обвинять в том, что я просто был хорошим другом для Феликса. Конечно, я бы занял его сторону в любом случае. – Ты прав, что мне не стоит тебя обвинять. Но знаешь... Безразличие - это тоже участие. Уджин пожал плечами и посмотрел в телефон. Он чувствовал, что его старый приятель сейчас вперел свой ненавистный взгляд. Отвечать ему не хотел, так что он делал вид, что разговор окончен. Спустя минуту Ли Ноу развернулся и ушел в поисках Бан Чана.***
– Опа, Минхо, ты уже готов? - встретив по пути в уборную Ли, сказал Чан. – Ой, нет, позволь мне надеть рубашку. – Позволяю. - Чан улыбнулся и прошел дальше туда, куда намеревался попасть.