Радужные репетиторы

Тсунаеши обожала своего терпеливого учителя. Она могла что-то не понимать, тупить, но он никогда не злился. Никогда не укорял и лишь подбадривал. Он верил в нее и в то, что девочка все сможет. Что математика поддастся, и что барьер ее пламени сможет разрушиться ее волей. — Тсунаеши, — он мягко и сожалеюще качал головой, когда у Тсунаеши уже месяц тренировок и медитаций не получилось вызвать пламя посмертной воли, — Ты должна очень постараться. Верь в то, что у тебя получится. «Ведь если нет, то придется прибегнуть к пулям посмертной воли. Либо… к ситуациям на грани жизни и смерти» — всего этого Фонг хотел избежать для своей ученицы. Поэтому он снова говорил ей представить огонь внутри себя. — Чувствуешь тепло в груди? Как оно мерно пульсирует вместе с твоим сердцебиением, как распространяется по всему телу, достигая кончиков пальцев, — мягкий и льющийся рекой голос Фонга гипнотизировал, и сидя в позе лотоса на зеленой траве, Тсунаеши с закрытыми глазами представляла все то, что ей говорил учитель. И самое удивительное, что она и вправду чувствовала все это! Только вот… казалось бы, вокруг этого тепла будто какая-то противная пленка, обволакивающая и не позволяющая раскрыться. Тсунаеши нахмурилась, и учитель тут же среагировал: — Чувствуешь барьер? Сломай его, пробуй, пока не получится, — и одним своим присутствием и аурой Фонг вселял в Тсунаеши веру в то, что это и вправду возможно. Она попыталась разорвать эту пленку, представляла, как та сгорает в этом тепле, как она знала теперь, в пламени. Когда это не получилось, и пот застилал весь лоб, девочка решила попробовать другой способ — ведь это как с шариком, если не получается лопнуть сдавливанием, то надо проткнуть! Благодаря Фонгу Тсунаеши не мыслила узко, могла задействовать фантазию, что развилась благодаря ее отаку-увлечениям, и придумала в быстрейшие сроки другой план. Шатенка собрала силой воли все тепло в одной точке — и тут, неожиданно для нее самой, пелена лопнула! С широко открытыми глазами и быстрым дыханием подростковое тело упало на сочную траву. — Учитель… — Тсунаеши глубоко дышала и говорила прерывисто, — У меня получилось! А Фонг смотрел на рыжий огонек, пляшущий на лбу Савады, и гордо улыбался. Она смогла. Без пуль, без адреналина на грани жизни и смерти! — У меня замечательная, очень одаренная ученица, — похвалил мужчина Тсунаеши, и та зарделась. Потирая кончик носа, она ответила. — Вовсе нет, учитель, на самом деле я очень неуклюжая и никчемная. И все мои успехи только благодаря Вам. То, что у меня хоть что-то получается… Янтарные глаза смотрели на него признательно и так нежно, как смотрят дети на отцов… в горле мужчины стоял ком: за всю его долгую жизнь никто и никогда не смотрел на него так. — Все это исключительно Ваша заслуга. Вы поверили в меня, Вы смогли дать мне уверенность в собственных силах, Вы научили меня… — огонек начал медленно погасать, по щекам девочки потекли соленые крокодильи слезы, — любить себя. Фонг сделал порывистый шаг к ученице и на секунду замер, не уверенный, позволено ли ему… обнять ее. Такую хрупкую, тоненькую, ранимую. В глазах плескалось море благодарности, признательности и любви, и Тсунаеши сама притянула взрослого в теле ребенка к себе, обнимая за столь узкие и детские плечики. — Просто спасибо, учитель.

***

— Тсунаеши, тебе были подобраны хранители, и скоро ты с ними познакомишься, первый прилетит уже совсем скоро, — оповестил Фонг свою ученицу, миролюбиво улыбаясь. Если Взрывная Бомба Хаято обидит его ученицу… ему несдобровать — аркобалено Фонг не просто так был одним из глав Триады, и при нужде не сомневаясь, задействует все ресурсы. — Ямамото Такеши хочет сброситься с крыши! — прокричали одноклассники мимоходом, побежав на крышу школы. Все тут же заволновались, зашептались. Тсунаеши нахмурилась — она знала этого бейсболиста, мальчик был одним из тех, кто не называл Тсунаеши никчемной или еще противнее, тунцом. Рыбу Тсунаеши любила, но тунец свято ненавидела. Ее имя — Тсунаеши. И означает оно силу, так звали феодала еще несоединенной Японии, и Тсунаеши по праву гордилась своим именем. Раньше, еще до Фонга, она иногда спрашивала себя зло: «почему мама назвала меня так?», ей хотелось поменять свое глупое имя, что можно сокращать как тунца. Это было обидно, ведь если бы ее звали Харукой или Торикой, не важно как, ее бы не называли этим обидным прозвищем, ей бы не приходилось в ответ на него реагировать и улыбаться через силу! А потом пришел Фонг. Он восхищался именем Тсунаеши, подчеркивая, никогда не сокращал. Также настоял на том, чтобы девочка спросила у мамы, почему ее так назвали. — В честь моего отца, он воевал во время войны и умер, так и не застав моего взросления. Но у меня до сих пор лежат письма от него, где каждое слово преисполнено любовью. К сожалению, я не помню его, но мне хотелось, чтобы память о нем жила в тебе, Тсунаеши, — мама тогда лишь любяще погладила дочь по голове, притягивая к себе и нежно обнимая. У Тсунаеши в глазах стояли слезы. Она не любила свое имя, но теперь… теперь, зная все это, она не может больше сказать, что хочет поменять его на что-то банальное и милое. Тсунаеши поднялась со своего места. Она не хочет, чтобы ее одноклассник умер. И на крыше, увидев за сеткой Ямамото, девочка теряется. Что говорить? Как убедить не прыгать, а вернуться? Краем глаза Тсунаеши заметила что-то красное, и повернувшись, увидела учителя. Незримая поддержка и добрый взгляд сделали свое дело. Савада ощущала фантом Фонга — как бы поступил он? Какие слова подобрал бы ее пример подражания? — Ямамото Такеши! — привлекла внимание бейсболиста Тсунаеши, выступая вперед. — Савада-чан? — он оглянулся и пусто улыбнулся ей. Что-то внутри Тсунаеши воспротивилось этой улыбке. — Такеши, — Тсунаеши подошла еще ближе, почти впритык, толпа осталась позади, — Ты же умный парень, зачем тебе прыгать? Экзамены? Ссора с отцом? Мальчик вздрогнул при словах об отце. — Ты не понимаешь, Савада-чан, — он сожалеюще вздохнул, сдерживая слезы, — Моя мечта стать профессиональным бейсболистом… пошла прахом. Сколько бы я не тренировался, становлюсь только хуже. Я уже практически вылетел с поста капитана команды, и совсем скоро меня выпнут из клуба… Шатенка не знала, что сказать. Если бы вдруг случился апокалипсис и вся манга на свете бы исчезла, как и аниме и дорамы, Тсунаеши не смогла бы прыгнуть, ведь… — А как же твоя семья? Твой отец? Разве он не будет убиваться от горя, понимая, что похоронил не только любимую женщину, но и любимого и единственного сына? — представив такое со своей мамой, Тсунаеши сама едва не заплакала, — Ведь нет для родителей горя больше, чем смерть собственного ребенка… И, похоже, Такеши проняло. По щекам мальчика потекли слезы, он осторожно вытер их рукавом, и Тсунаеши помогла ему перебраться обратно. Девочка перевела взгляд на учителя и смущенно покраснела — он смотрел на нее с гордостью, как на собственную дочь, и нежно улыбался. Савада тоже улыбнулась, понимая, что если ее вдруг не станет, горевать будет не только мама, но и учитель. И это осознание помогло понять, что Тсунаеши ни за что не умрет по своей воле. Ни за что и никогда, она не позволит этой мафии убить себя. Станет очень сильным Боссом сотого уровня, которого ни одна пати не победит!