Возвращение

      Голова в пасти из частокола клыков.       Ичиго нахмурился. Каждого, кто замарал руки в кровь, образы жертв преследовали до последнего вздоха. Перекошенные злобой рожи разбойников. Безобразные маски всевозможных пустых. Побледневшие лица и без того тщедушных квинси. Где они все, где? Брови спящего сошлись на переносице крепче. За толстыми рыбьими губами строй пожелтевших кинжалов в три ряда, а из глотки — смрад тысяч душ, пробирающий тошнотой до печёнок. Ичиго слишком стар: он видел немыслимое, но лучше бы увидел ками.       Окраина 80-х районов Руконгая. Он обошел ее всю по кругу и чётко по границе. Мир по левую руку не обрывался как шахматная доска, а Общество душ не оказалось тарелкой, как рассуждали старцы. Конец света встретил странника выжженным закатным солнцем пустырём без края до горизонта, а наутро бескрайность сменялась полем с густой по пояс травой, кое-где переколошмаченной за ночь хаотичными зигзагами будто в танце.       — Чудеса. — Однажды шинигами преступил грань и провел ладонью по зелёному колышущемуся морю. Шелковистый вид того выдался враньем: пальцы непрошеного гостя изрезали будто сотня иголок. — А вот это уже интересно…       Ичиго потянул воздух носом: несло кровью, веяло опасностью и смертью. Меч за спиной присоединялся к нему — завибрировал, забунтовал, готовый вырваться из ножен сразу в бой, готовый раз и навсегда разобраться с дурной аурой этого места. В воздухе чувствовалось напряжение, сгущались сумерки не по распорядку, словно Ичиго проторчал на меже целый день застывшим камнем. Время определенно здесь играло в глупые шутки, или же это кто-то повелевал им по своему усмотрению.       Земля дрогнула под варадзи, а потом резко ушла из-под ног, словно выдернули футон. По идее траву сменял сухостой, поле — степь, но странник прыжком вошел в шунпо, зависая над разверзнувшимся под ним темным неприветливым морем.       Шинигами живо осмотрелся — чуть поодаль исчезнувшее полотно земли собралось веером в огромный зеленый рыбий хвост. Хлестнув им точно кнутом, вперед помчалось настоящее цунами, спастись от которого можно было, лишь сиганув еще выше, до самих небес. Шиба ведь не был ни бессмертным, ни самоубийцей. Но отвлекшись естественно на гигантскую волну, он непростительно утратил бдительность: шум над головой оказался распахивающимися клокочущим котлом челюстями и водопадом обрушевшейся сверху воды. Видимо, выпрыгнувшая из моря рыба среагировала на шинигами как на живца, но Шибе некогда было рассматривать облик нацелившегося на него монстра. Он сухватился за меч, выпустил в рукоять реяцу и…       — …плохая рыбка! К ноге!       Ичиго уже видел язык больше своего роста, и — раз! — перед глазами вновь раскинулась водная синяя гладь. Похоже, не временем здесь забавлялись, а магией, но фонтаном капель его обрызгало всё равно: чудище булькнуло, заставляя море проглотить 80-е районы еще на один кус.       Он утер лицо рукавом. Проморгавшись, сумел рассмотреть исполинского не то кита, не то сома, не то вьюна-переростка в толще воды, переливавшегося золотой чешуей и планировавшего черепахой, работая растопыренными драконьими лапами. Их было восемь, и с высоты небес эта рыба походила на гигантского жука. Скверная опасная штука невероятных размеров, сделав кульбит где-то у самого дна, оттолкнулась и вынырнула с фырканьем у образовавшегося посреди моря острова. Шиба заметил бы его, если бы тот ранее там был. Как и деву на нем, что теперь щебетала со своим «питомцем».       — Выходит, это твоя животинка? — приземлился парень на один из острых рифов, оторочавших круглый белый островок, как камень в перстне.       Девушка обратила лицо к пришлому человеку и невинно улыбнулась. «Прелестная» — слово, что выражало ее сущность. Длинные стройные ноги, широкие бедра и тонкая талия, высокая большая грудь, хрупкие кости, прозрачная кожа, милое личико — Ичиго мог рассмотреть всё это без труда: ее одеждой были только червонно-золотые волосы, достигавшие до пят, да прилипшие кое-где к мокрому телу водоросли. Русалка, подумал бы так юный странник — в памяти еще живо стояли бабушкины рассказы о временах до сотворения мира, о существах, населявших огромное ничто испокон веков, об они, ёкаях и ками, бороздивших небеса и воды, — однако у рыжей красавицы не наблюдалось ни чешуи, ни жабр, ни хвоста, и за улыбкой ее не обнажались смертоносные зубы. Неопасная внешне, она давала хоть перевести дух и спрятать меч обратно в ножны; с девицами Ичиго уж знал как обращаться.       Он спрыгнул на песок и подошел, разглядывая рыбью рожу, разнежившуюся на берегу. Хозяйка не то сома, не то дракона наматывала его многочисленные толстые красные усы себе на запястья и отпускала назад, завивая те в причудливые кудри, как барышни — волосы. Зверь не возражал: его поросший травой хвостище хлопал по воде, вызывая волночки в сравнении с цунами, хотя лучше бы он обратно вернул «край земли». На материке шинигами чувствовал себя увереннее.       Шиба не останавливался. Личные границы не уважал, любил всё новое, притягивали его и опасности, он вообще отличался пытливостью ума, даже требовательностью, граничившей с упрямством и дерзостью:       — Хэй, ты так и не ответила мне. Что это за чудище такое?       Рыжая смущенно усмехнулась вновь, бросая короткий взгляд на него через плечо и мигом притупляя всякое чувство враждебности. Парень осклабился, поплыл, осоловел будто отхлебнул саке: ее янтарные глаза, тёплые, бархатные, сладкие как мед, в них хотелось самому раствориться, нырнуть, забыться, почувствовав не то свободу, не то полет, и Ичиго без спроса протянул к ней руку.       — Чудище? — смешливо хмыкнули, за паланкином солнечных волос пряча лицо, и… Ичиго вовремя бросил взгляд на его обезображенное отражение в набежавшей на берег волне.       — Хадо номер 63: Райкохо!       Девица взвыла как раненный пустой. Впрочем таким она не являлась. Отброшенная взрывной волной, она затрясла у земли лохматой головой, пуская голодные слюни и с ненавистью уставилась на того, кто сам проделал в ней дыру.       — Кенгё… — поднялся на ноги шинигами, возвышаясь над напавшим на него существом: то прижималось к земле, от бессилья вонзая в песок огромные когти и скручивая длинный золотой хвост кольцами, точно пойманная змея рогачом.       Дракон атаковал следом, сбоку, но Ичиго увернулся, оттолкнулся от песка, запрыгнул на гряду, легко перескочил чудищу на спину и распорол рыбу, вонзая в голову меч, от макушки до хвоста. Как повар на кухне. Даже шикай не высвобождая. Второй раз застать себя врасплох Ичиго не позволил.       Кенгё вновь простонала утробно. В последнем крике ее чувствовалось отчаяние и боль — видимо, зверушкой дорожила. Она подыхала, пуская изо рта пузыри мутной воды и берясь по прежде идеальной коже струпьями, волдырями, ожогами, ведь сумерки враз прошли и над островом восстало из ниоткуда жестокое солнце. Оно вершило правосудие такой же крепкой рукой, и страннику пришлось уносить скорее ноги — остров задрожал, стал тонуть, уходя не только вглубь, но и всё дальше отдаляясь от берега. Шунпо бы вернуться уже не помогло, и шинигами пришлось отрубить плавник у монстра, дабы добраться вплавь как на плоту…       Ичиго распахнул глаза, выныривая будто вновь из той лихой воды и приключений, которым никто бы не поверил. Золотая рыбка, шутка ли? В их родовом пруду они были куда дружелюбнее и милее той демоницы.       — Пф, так значит ты тоже Ичиго?       Он вновь столкнулся с ней нос к носу. Червонно-золотые лохмы. Янтарные глаза. Взгляд колючий и ничего приятного в миловидном личике. Шиба оторопело моргнул — он ведь уже проснулся, нет?       — Хадо номер… — Вспомнил привычку.       — Да щас! — Его вырубили быстрее, чем он договорил, зарядив в переносицу лбом.       Голова в пасти из частокола клыков…       Черт. Он терпеть не мог этот сон.