Возвращение

      — Она была чудесным ребенком, кто же знал, что мир окажется к ней таким несправедливым? — Гость шмыгнул носом, залпом осушил еще одну чашечку саке и утер ладонью красные от слез глаза. — Нет, я конечно знал, что на ее долю выпадет столько хлопот, неприятностей, испытаний, бед, опасностей. Ну как знал? Предполагал. Ее призвание — защищать души невинных, это у нее в крови, ей не пришлось бы этого избежать, сама бы она не осталась в стороне. Не тот характер. Характер как у матери. Да и в папочку вся…       Мужчина снова сотрясся от разрываемого изнутри плача, закрыл лицо локтем и привалился к ближайшей опоре, которой оказалось плечо официально вошедшего в свои права князя Шибы. Последний взирал на эту истерику без каких-либо эмоций: долг обязывал его знакомиться с кругом родственников, собирать обратно под руку семьи, что когда-то входили в состав его клана, ну и конечно же проявлять при всём при этом деланное радушие. Не для того ли он возвращал прежний роскошный вид одному из самых красивых сейрейтейских поместий? Многие аристократы и простые шинигами мечтали хоть глазком взглянуть на его убранство изнутри; поговаривали, что Шиб окончательно не разграбили мелкие кланы и кое-какие произведения искусства остались целы, за другие же новый глава смог отвалить круглую сумму. Неудивительно, что визиты возобновились так скоро, и целая череда любопытствующих потянулась поглазеть на местное диво, причем зачастую именно князь Шиба чувствовал себя в роли экспоната. Но сегодня, стоило ему объявить неприемный день, к нему на порог заявился тот, кому отказать во встречи Шиба не решился.       Гость шумно высморкался в рукав главы клана, заставляя того усомниться в правильности своих действий. Меч призывно поблескивал на подставке неподалеку, да и слуги могли вывести подвыпившего шинигами по щелчку пальца, но тот, икнув и снова угостившись выпивкой, немного приободрился, чуть просветлел в лице, выпрямился, слегка улыбнулся и мечтательным голосом завел дальше тираду:       — Когда моя доченька родилась, я подумал, что держу в руках маленькое солнце. Яркое, улыбчивое, уникальное, и чем дальше она подрастала, тем сильнее убеждался в этом. Она так радовалась жизни каждый день, особенно своей мамочке. Даже сквозь слезы — а нужно было видеть ее первые неудачи в карате, — она улыбалась широко и искренне, стоило маме появиться перед ней. Нет, конечно же, она не была плаксой. И вокруг нее всегда крутилось куча друзей… Это потом она превратится в отшельницу. Замкнется. Будто застынет, когда нашей мамы не станет… И я вместе с ней. И вся семья, и весь наш как будто бы мир. Время шло. Подростки — сложные дети, но еще труднее тем, кто живет с грузом вины и повсюду видит духов. Я, честно, переживал за это, но она к счастью спокойно воспринимала их. Стойкая девочка. Да, стойкая и храбрая. К пятнадцати годкам хулиганам научилась давать такого жару, что редкий мальчишка мог ее в драке одолеть. А потом, потом началась вся эта заваруха с Айзеном, с шинигами. Я знал, что предназначение настигнет однажды ее, но было бы лучше, чтобы попозже. Чтобы она спокойно подготовилась к своей главной войне, а не прыгала по мирам, не умея контролировать толком ни свой занпакто, ни свою рейацу, ни своего внутреннего пустого. Но это же моя дочь, моя девочка. Она справилась. Поставила на место пустого, надрала задницу самому Кучики, постигла банкай за три дня, прокачала его до финальной стадии за несколько часов, когда я постигал Завершенную форму без малого тридцатилетие. Таких талантливых шинигами кто помнил в Обществе душ? Гениев здесь всегда по пальцам считали. Горд ли я, что она стала одним из них, самородком, юным дарованием? Едва ли. В пятнадцать она в одиночку выстояла перед Айзеном Соске, который раскидал нас, умелых капитанов, точно мух, а она выиграла. Выиграла же! Ну и немножечко еще Урахара. В тот день я подумал, что бояться нечего, но всё обернулось кошмаром — она утратила свои силы. Она сдержалась, сделала вид, что обычная жизнь ей даже нравилась больше, вернулась в школу, спорт, обдумывала планы про университет, но я видел как тяжело ей давалось это мирное существование. Видел ее заплаканные глаза по утрам. Безразличие к жизни. И то, как она каждый раз дергается, когда слышит посторонний шорох — меча ей явно не хватало. Вернуть его себе было лишь вопросом времени. Она пошла своим путем, связавшись с плохими ребятами, но мы тоже не сидели сложа руки: какой же герой без своего занпакто? Урахара как обычно намудрил, и понеслась. Снова Уэко Мундо, квинси, Дворец Короля, чертов Яхве… Мне кажется, за те три года моя дочь успела сразиться в большем количеств битв, чем я за свои триста. Побеждать — ее удел, но война для нее — как жизнь. Она сама как ходячая катастрофа, и вот теперь… нет. Моей девочки больше неееету…       Рассказчик снова заревел белугой, заставляя главу Шибу непроизвольно закатить глаза. Этот старик много говорил. Причем о какой-то девчонке, спасавший не один раз этот мир, не раз и другие, хотя она вроде как была живым человеком. Шиба за свои странствования повидал немало чудес, но к такому питал скепсис.       — Ну и чего ты слезы льешь, Ишшин? — Он подлил гостю новую порцию саке и тоже угостился. Перетравить семейные рассказы на трезвую голову давалось сложнее: шутка ли, он пятьсот лет пропустил из родовой истории? — Если твоя дочь от крови шинигами, то смерть для нее — лишь прямой билет сюда, где нам всем и должно быть.       — Так она пропала же! — залился слезами пуще прежнего пожаловавший родич. Кёраку поведал, что этот чудак некогда числился капитаном Десятого отряда, но покинул Готей, влюбившись в рёку. Похоже, главная черта Шиба — не держаться родных мест — укрепилась после исчезновения самого Ичиго много веков назад. Кайен. Ишшин. Теперь по Обществу душ еще и блуждала где-то его девчонка. — Да, — шмыгнул носом убитый горем отец, — дежурные всех отрядов трижды прочесали Руконгай вдоль и поперек. Нету ее нигде. Быть может, наткнулась она на пустого. Или отправлявший ее шинигами не узнал и стер ей память. В любом случае меча у нее не было при переходе, а кидо она не владеет. Сгинула моя Ичигооо! Так бесславно и во цвете леееет!       Шиба на миг вскинул изумленно брови, услышав знакомое имечко. Неужели в честь него назвали? Неужели где-то в семье он еще считался легендой, образцом для подражания, а не позором на всю голову и неблагодарным отпрыском? Легкая ухмылка скользнула у него по губам и глаза сузились в хитром прищуре:       — Ладно. Я не дам тебе нашу стражу в помощь — помогу тебе лично отыскать тезку. Если твой рассказ хотя бы наполовину правдив, то этой девице на роду написано попадать в передряги, и я знаю здесь лишь одно такое место. Я бы даже поспорил на бочонок саке, что демонам есть теперь кем от души позабавиться…