Возвращение

      «Ксо, где я? Что это вообще за место?!»       Ичиго стояла по косточки в воде, и всё вокруг походило на ее внутренний мир, но в декорациях сегуната Токугавы. Какие-то заросли, заводи, кругом ни домов, ни души, и только голубое безоблачное небо над головой, а в воздухе — плотная пелена напряжения.       — Зангецу? — она позвала меч. Атмосфера напоминала те невеселые времена, когда тот был всего лишь пустым и любил потрепать своей шинигами нервишки. Например, мог выпрыгнуть внезапно из какого-нибудь окна ее внутримировых небоскребов или накинуться сверху, чтобы поглубже утопить в ее душевном океане.       В ответ не последовало никакой атаки, лишь где-то испуганно застрекотали цикады, словно впервые потревоженные голосом человека. Ичиго воровато оглянулась — несмотря на тишь на этих поросших осокой и мискантом болотах, ей здесь не нравилось; девушка сердцем чувствовала тревогу и даже плеч нормально расправить не могла.       Голой щиколотки коснулось что-то холодное и склизкое, и она рефлекторно шарахнулась в сторону. Судя по всему, это были просто головастики, может, пиявки, но она охотнее встретилась с грязью на островке, чем с той мерзостью в мутной ряби.       — Гадство!.. — руки поскользнулись в песчано-грунтовой жиже, когда она попыталась подняться, и девственно-белое кимоно испачкал целый фонтан буро-коричнево-черных брызг. Теперь, когда Ичиго заметила, что на ней за одежды, она вспомнила, что умерла. Да, совершенно точно. Шихакушо переправленным на тот свет плюсам не полагалось, как сказал ее проводник. Даже если умершая — герой их мира. — Ну спасибо, хоть память не отобрал, — съязвила переставшая быть временной шинигами. Былого упорства она тоже не утратила и таки сподобилась подняться на ноги, выпрямиться, отряхнуть свой неприглядный теперь наряд, фыркнуть и снова осмотреться.       Следовало найти правильный вектор, подумала девушка. Топографическим кретинизмом, как Зараки, она конечно не отличалась, но было бы всё намного проще, если бы кто-то до этого показал ей Рукон. Восемьдесят районов на все четыре стороны света — вот единственное, что она о нем знала. Куда шлепать в направлении Сейрейтея Ичиго понятия не имела.       Чувство безысходности принялось медленно, но уверенно давить на ее ссутулившиеся плечи, но рыжая только передернула ими и упрямо вздернула подбородок. Если кто-то думал, что она подохнет здесь без чужой помощи, то они сильно заблуждались. Она покрутила головой вокруг в который раз: пейзажи как в компьютерной программе — одинаковые, без изъянов. Она могла пойти направо, откуда веял ветерок, но с таким же успехом могла выбрать свернуть налево — оттуда тоже вроде как что-то поддувало ее челку. Глаза попытались отыскать солнце, прямо как в Генсее, почувствовать себя на секунду американским скаутом и сориентироваться по времени и месту. Тщетно. Здесь было светло, как в полдень, но самого светила не наблюдалось. Точно за шторой облаков кто-то врубил лампочку. Ичиго подождала — уровень яркости не изменился и с течением времени. Впрочем, она слыла слишком нетерпеливой, чтобы долго сидеть сложа руки.       Интуиции в итоге отдали все карты в руки — девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, и ноги ее зашлепали по встречающимся между зарослями лужам. Меча не хватало, да, острые листья, которые она разбирала руками, резали ладони, запястья, локти, покрывая те ссадинами, как у неудачника-самоубийцы. «Ничего, не страшно», — Ичиго, сцепив зубы, молча сносила такую же боль на лице: в Четвертом ее живо подлечат, стоит только до него добраться, и плевать она хотела на свою красоту, возможные шрамы. «Эх, буду как Зараки» — она всё еще не теряла твердости духа.       Меж тем эти заросли никак не кончались — края не показывали. как и просвета. Методичный шорох их полусухих, похожих на пергамент, листьев гипнотизировал мозг, стоя в ушах и не меняясь ничем иным казавшуюся вечность. От слишком насыщенного дневного света глаза резало тоже, и чем дальше, тем больше они уставали. Ичиго пыталась чаще моргать, чтобы их смочить, но слезные каналы высушило невидимое солнце. Она пробовала плакать, в какой-то момент отчаявшись найти этой болотной ниве конец, но это тоже ей не удалось — будто кто на скотч посадил веки. Ичиго поспорила бы, что захоти она сейчас спать, то не смогла бы их сомкнуть и на минуту. Ко всем бедам началась прибавляться тошнота — гнилой воздух здесь вызывал позывы рвоты, а желудок слишком рано напомнил о себе неугомонными руладами. Видимо, здесь Ичиго тратила рейацу больше, чем сражаясь с арранкарами. Однако есть ей было нечего и помощи ждать неоткуда тоже.       Вконец устав, Ичиго подтянула оби на траурном кимоно туже, утерла кровоточащее мелкими ранами лицо, закусила дрогнувшую губу и нахмурилась привычно. Она не даст победить себя каким-то диким краям вроде восьмидесятого района Руконгая. Никому не даст. И она из последних сил двинулась дальше. Она шла и шла, уже просто локтями пробираясь сквозь чертовы камыши, путаясь ногами в рыхлом грунте берега, чувствуя ужасную жажду и желание теперь не столько отыскать дорогу к друзьям, как окунуться в какой-то водоем поглубже. Температура стояла адская. Воздух сгущался. Ичиго шкурой чувствовала что-то нехорошее.       — Да что ж за день-то такой! — В какой-то момент она не устояла и упала на четвереньки. — Проклятое место! — ударила в грязь кулаком и ошарашенно моргнула. На вытоптанном и перемесенном чьими-то ногами месте болтался кусок белой тряпицы. Ичиго ухватила себя за юбку кимоно, подтянула ближе и увидела выдранный клок ситца. Она что, всё это время ходила кругами?!       Кровь от гнева прилила к ее щекам, а глаза вспыхнули молниями. Меч, где ее меч, черт бы побрал этих шинигами?! И почему ее рейацу тоже отобрали? Это что, такая благодарность за всё, что она им сделала? Стоило ей только угодить под колеса авто, как о временной шинигами все дружно забыли?!       — Эй! Нулевой отряд! Хоть вы-то меня видите, а?! Могли бы выручить по старой памяти, слышите?!       Небеса не отвечали к вящему возмущению Ичиго. Она стала выкрикивать по очереди имена друзей, Рукии, Ренджи, Тоширо, даже Бьякую не забыла, но тишину на болотах теперь даже привыкшие к ее присутствию цикады не волновали.       — Черт! Черт! Черт! — В рыжей голове принялись лихорадочно клубиться мысли о том, как выбраться из этого треклятого места, но это Исида был в их компании умником, Куросаки же отвечала за грубую силу. Правда, с этих талантов ей теперь толку мало — она даже в шунпо не могла сигануть, не могла связать бабочку, как ее учили, не могла вызвать хотя бы маломальский Шаккахо, чтобы выжечь под корень это опостылевшее поле.       «Убей себя, убей себя», — зашуршало вдруг у нее в голове, и Ичиго пришлось даже прочистить пальцем уши. Возможно, звук шел извне?       — Кто здесь?! — сердито буркнула она. — А ну-ка покажись! — наказала сурово.       В ответ послышались ехидные смешки то тут, то там, то подступая к ней, то где-то на окраине, как накатывавшие и откатывавшие волны. Скорее всего, она сбрендила от жары, и потому Куросаки активно помотала головой, прогоняя наваждение, но тут что-то тяжелое и быстрое шастнуло слева в траве. Быть может, какая-то птица? Хоть что-то еще живое? Еда? Мозг выдавал нелепые, хоть и правдоподобные пояснения, но интуиция умоляла Куросаки не проверять.       Она не собиралась себя слушать — как на поводке потянуло ее на звук, и так и оставшись на четвереньках, Ичиго принялась осторожно, стараясь не издавать ни одного шороха, пробираться вперед. Догадка о том, что она на этом берегу — острове? гряде? — не одна, пускай и на пару с какой-то мелкой живностью, неожиданно согрела душу. Интроверт от макушки до кончиков ногтей, Ичиго впервые испугалась своего тотального одиночества.       Что-то зашуршало по правую руку от нее вдруг — тоже что-то затаенное, аккуратно крадущееся. Воспаленному сознанию показалось это «что-то» в разы больше, чем первое. Может, как кот, или бобер, или что там еще могло рыскать в сушняке на болотах в поисках поживы, но тут девушке отчего-то расхотелось с ним знакомиться, и она поспешно двинулась дальше, чудясь, как волосы дыбом встают на ее загривке непроизвольно.       «Блин, и умереть не могу нормально, как человек!» — выругалась рыжая и неожиданно для себя шлепнула рукой мимо грязи в воду. В глубокую чистую, лишенную растительности, синюю воду. Ичиго даже рот раскрыла от удивления — перед ней как по волшебству раскинулось целое море, хотя блуждая на берегу она не видела на него и намека.       Душа поддалась соблазну, и девушка с удовольствием ринулась в набежавшую волну остудиться, отмыться, очиститься от этой дрянной ауры не менее поганого места. Что-то жило в нем, да, и явно не кот и не куропатка. Взирая на густо поросший сухой высокой травой берег теперь, со стороны моря, Ичиго ощущала это так явно, словно из-за зарослей на нее вот-вот выпрыгнет какой-нибудь пустой. Быть может, это он, как Удильщик, наслал на нее какую-то иллюзию и водил часами по кругу? Быть может, это Айзен сбежал и теперь сводил с ней счеты, прознав так вовремя о ее смерти? Быть может… что? Ичиго мерно болтала руками в толще воды, не чувствуя под ногами дна и наслаждаясь чарующей прохладой, как внезапная подводная волна упруго коснулась ее бедра и что-то липкое снова лизнуло ее стопы.       — Мать честная! — она дернулась назад, в ужасе распахивая глаза настолько же широко, насколько показалась из моря чья-то пасть, усеянная острыми кольями.       Ичиго стала живо грести назад, обеими руками, на спине, быстрее к берегу, откуда ее кто-то подхватил за плечи и вытащил на берег, к счастью, но к счастью ли? Благодарный взгляд уткнулся в какое-то одноглазое зеленое нечто, похожее на жабу и дикобраза одновременно. Помимо острых шипов по всему телу во рту существа блеснули лезвия-клыки, и Ичиго не успела опомниться, как к ее шее присосались намертво, и она стала ощущать буквально, как опустошаются ее вены.       Она истово стала вырываться. Застучала ногами, руками принялась отталкивать от себя эту жуткую мразь, однако тот оказался не один — ее запястья перехватили и вжали в мокрый песок, ноги придавило что-то мохнатое, тяжелое, жадное.       — Эй, оставь нам! У нее и так не осталось никаких сил — мы ее еще в прошлый раз почти выпили до конца! Удивительно, что она не подохла, ахаха!       Глаза Ичиго вылезли из орбит: так вот значит, куда девалась ее рейацу! Твари! Она завырывалась сильнее, несмотря на то, что ее держали уже с трех сторон. Ну она им сейчас задаст! Ишь чего удумали! «Вы! Ублюдки! Нежити! Пустые!..» — в голове начали мешаться картинки: мертвые, живые, люди и нелюди; сознание покидало ее как стремительно понижавшаяся температура. Казалось, еще немного и она отключится, не наваляв звездюлей скрутившим ее по рукам и ногам мразям, но ее резервы еще оказались не пусты. Будто обретя второе дыхание, по ее телу пробежал заряд дикой энергии и вместе с криком, вырвавшимся из ослабевшего горла, Ичиго пнула того, кто сидел на ее лодыжках, затем вырвала из хватки руки и наотмашь ударила по второму чудищу, а потом, вцепившись в чешуйчатую шкуру упыря, с трудом, но оторвала того от своей шеи вместе с куском кожи.       Кровь хлынула из рваной раны, и если бы из нее сосали кровь мультяшные вампиры, то Куросаки Ичиго второй бы раз сыграла в ящик. Сейчас же это была для нее царапина, не больше. Она зажала ее рукавом и с вызовом взглянула на тех монстров, которые выглядели совсем не как пустые. Без масок, с рогами и клыками, во многом повторяя черты различных животных,. Это племя походило на мифических они, о которых Ичиго читала в детстве в книжках. Она, не веря, собственным догадкам чуть помотала головой: нет, она явно свихнулась, и теперь ей мерещатся страшные сказки, убить которых можно разве что заклинанием, а не Зангецу, будь тот у нее и под руками.       Бывшая временная шинигами, а сейчас технически просто слабая душа сплюнула на сторону и решила всё равно стоять до конца. Сгинуть так бесславно здесь, в глуши, не совершив какой-нибудь еще десяток подвигов она просто не могла. Нет. Она не смела так бесславно умереть. Это не ее удел.       — Ну… что? Чего глаза вылупили? Человека никогда не видали? — процедила она. — Нападайте, гады, кому мало! Нападайте или я… сама… ох! — шагнув вперед, она покачнулась и упала ничком в песок.       «Хреново…» — пронеслось в рыжей голове, и тело всё подобралось в ожидании новых вонзающихся в нее челюстей. Однако вместо этого над ней раздался свист разрезающего воздух меча и что-то коротко вскрикнуло, а потом обрушилось на спину Ичиго густой вонючей жижей.       — А ты действительно не промах, — хмыкнули сверху. А потом тот же свист покончил на раз с двумя другими тварями, упавшими уже не на нее, а где-то рядом. Шорох всаживаемого в ножны меча Ичиго узнала бы из тысячи и, когда ее взгляд уперся в варадзи остановившиеся напротив, она спросила первое, что волновало:       — Я думала, их можно было убить только кидо?       Под ее плечи тут просунули руки и, хорошенько вздернув, подняли на ноги.       — А ты и перед смертью думаешь о работе? Похвально.       Она с трудом навела резкость на заговорившего. Кривая ухмылка как у ее занпакто. Те же черты. Только кожа цветная да глаза карие, а вот в рыжих прядях — проседь.       — Зангецу? — Она смотрела, силясь понять, что тут не так в этой реальности, но, как ни пыталась разобраться, видела перед собой зеркало.       Двойник помотал головой:       — Ты удивишься, но нет. Мое имя такое же как у тебя.       Она недоверчиво хмыкнула:       — Что за бред? Ты тоже из этих, что мне тут мозги пудрили?       Шиба Ичиго хмыкнул, закинул ослабевшую девчонку на одно плечо и вошел в шунпо, оставляя выжженное от скорости место средь зарослей осоки и мисканта. Всего несколько мгновений спустя здесь всё возобновилось, поглотило трупы, заколосилось вновь, как ничего и не произошло. «Гиблое место». Ичиго знал, где пропадают неугодные этому миру герои.