Множественные умы Габриэля Новака

Габриэль пропал. Просто исчез и все. Ни визитов, ни звонков, ничего. И в то время, как коллеги и начальство говорили, что, мол, все в порядке, он вернется, Сэм не находил себе места. Он так сильно привязался к Габриэлю, что становилось невыносимо от того, что его нет рядом. Как будто потерял любимую игрушку. -Когда я закрываю глаза, я вижу Марлу. – Сэм открывает глаза и видит ярко-белое размытое пятно, постепенно превращающееся в монитор компьютера. Он говорит шепотом. – Она выдыхает мне в лицо дым и улыбается. Сэм лениво тянется к колонкам на краю стола и выключает их, тем самым обрывая Бетховена. Прошло всего три дня, но за это время он не выходил из дома, ни с кем не разговаривал и не спал. Взгляд падает на время. Почти четыре утра. Плечо жутко затекло от долгого прижимания телефона к уху. -Я вижу всех, кроме тебя. – Винчестер цепляет виски за стенку стакана, но донышко цепляется за коврик для мышки, и прежде чем Сэм смог бы притянуть к себе стакан, он опрокидывается, и виски растекается по столу. – Черт! Сэм поднимается из-за стола и начинает нервно расхаживать по комнате. -Слушай, соберись ты, в конце концов. Соберись по частям и вернись. – Сэм останавливается посреди комнаты и вздыхает. – Габриэль! В трубке слышится его тяжелое сопение, но Сэм не может быть до конца уверенным в том, что это именно Габриэль. Винчестер звонит ему каждый вечер, но с ним никто так и не разговаривает, просто слушает, пока Сэм сам не бросит трубку. -Мне не рады тут. – Голос у Габриэля хриплый и тон голоса… Это не может быть он, это кто-то другой. Голос слишком прокуренный. – Я смотрю в его карие глаза, вижу в них безграничную доброту, любовь, но он плюет мне в лицо. Габриэль закашливается и так тяжело и шумно вдыхает воздух, что у Сэма складывается впечатление того, что Новак задыхается. -Майкл тогда очень долго кричал, пока голос не сел. О, это была бурная ночь. Жаркая. – Последнее слово Габриэль выделил, вытянув гласные. – Влепил мне пощечину, смельчак. Знаешь, что чувствуешь, когда разбиваешь о чужую голову бутылку? Власть. Власть над жизнью, это… Габриэль шипит, видимо от боли, и, судя по звукам, что-то смахивает со стола. Слышится тихое журчание воды и пыхтение. -…Это невозможно передать, ведь ты можешь просто сжать кулак и раздавить эту хрупкую никчемную жизнь. -Ты убила Майкла, Марла? – Сэм затаил дыхание, говоря осторожно, боясь спугнуть. -Я? Нет. Этот ублюдок еще жив, сидит где-то в… Да хрен его где. Я это к чему? – Габриэль щелкает зажигалкой и затягивается, выдерживая паузу. – Люцифер все видел, схватил за шкирку и потащил наверх. Собственник хренов, думал я не догадаюсь, что они трахаются с Майклом, когда наркотой накачаются. Новак всхлипнул и, видимо, швырнул куда-то трубку. Звонок прервался. Винчестер судорожно выдохнул и, не выпуская трубку из рук, кинулся к тумбочке, доставая блокнот с ручкой, чтобы все записать. -Доктор? Вы ведь доктор? - Звонок повторился через пятнадцать минут. -Да, да, я доктор. Что случилось? – Уже нутром чувствуя, что, не смотря ни на что, ринется к Габриэлю, Сэм прижал трубку к уху, натягивая чистые джинсы. -Можете приехать? У меня кровь на руках. *** -Когда мне было пять, Люцифер сказал, что Бога не существует и сжег мою икону, представляешь? Сэм придвинул столик к креслу, на котором сидел Габриэль, а если точнее – Гавриил, и присел на край, принимаясь стирать полотенцем кровь с порезов на ладонях Новака. Кажется, он разбил графин и умудрился порезаться осколками. Еще у него на запястьях следы от потушенных сигарет. -Останутся шрамы. – Заметил Винчестер, кивнув на ожоги. -А? Да… Это все Марла, гребаная шлюха. За собой не следит и наше вместилище портит. – Габриэль неопределенно махнул рукой и, вспомнив о чем говорил, продолжил. – Вот тогда и появился я. Отец у них религиозен был до чертиков, вот и назвал всех в честь архангелов и ангелов. Гейб и Касси от разных матерей были, в отличие от Михаила и Люцифера. И если Люцифер вел себя как ублюдок, то Михаил просто закрывал на все глаза. Он никогда не лез, не защищал, не помогал, не содействовал, и от этого было еще хуже. Сэм кивнул, и, намазав мазью ожоги, принялся забинтовывать все еще кровоточащие раны, вместе с ожогами. -Потом их отец слинял то ли с очередной мадам, то ли просто устал и Михаил остался за старшего, пошел на работу, а Люцифер следил за домом. Хотя в основном заставлял мелких горбатиться и гнобил почему-то только Гейба. Новак странно дернулся и его поза тут же изменилась. Он ловко извернулся, схватил Сэма за грудки и притянул к себе, шипя ему в лицо: -Этот жалкий трус, подвешивал меня за ноги к крюку, причитая о том, как же он хотел быть похожим на меня. А голос Габриэля в моей голове истошно кричал, просил, молил меня забыть обо всем. Он умолял об отмщении своему братцу, потому что ему было больно. Всем нам было так больно! Так больно, как будто наживо выдирают сердце из груди! Хотя откуда тебе знать, никчемный человек. Габриэль резко разжал пальцы, и Сэм рухнул на пол, чуть испуганно смотря на Новака. -Ой! – Новак соскользнул на колени перед Сэмом и начал расправлять складки на его рубашке. – Мне так жаль, прошу прощения. Габриэль криво улыбнулся, благодаря голосу выдавая себя как Джеймса. -Одно твое слово и я все сделаю. – Новак медленно приближается лицом к лицу Сэма. – Все что угодно. Габриэль придерживает его за затылок и целует медленно, наслаждаясь моментом. Сэм не сразу отталкивает Габриэля, покупаясь на внешность, ведь внешне он все еще Новак. А еще, оказывается, Джеймс гей. -Нет! – Винчестер отталкивает от себя парня и поднимается с пола. – Ты – не он! Прекрати! -Любишь его. – Габриэль грустно улыбается и опускает взгляд в пол. – Правильно, люди любят его, а не меня. -Я не… Это неправда! – Сэм хочет оправдать себя, но Новак охает и заваливается на пол. – Черт! У Габриэля обморок, а Сэм очень хочет, чтобы все, что произошло, на самом деле не происходило, и он просто сошел с ума.