Sparking

***

      Тодороки Шото было восемнадцать и он был… странным. Нет, никто никогда не говорил ему об этом вслух, но он прекрасно все видел и понимал. Слишком умный, слишком ответственный, талантливый, готовый помочь всем и каждому, в каждой бочке затычка, весь из себя не такой как все, сын хорошей семьи, с обеспеченным местом работы после окончания университета — идеальный и от этого, кажется, многими не любимый.       Вправду ли он такой, как все о нем думают? Ну, пожалуй, и да, но что в этом плохого?.. Шото долго не мог понять, а, со временем, попросту забил на мнение остальных, решив вести себя так, как ему удобно. В конце концов, он ведь не обязан подстраиваться под низкие стандарты общества: жизнь его и круг общения вполне устраивали, а о чем-либо большем Тодороки даже и не задумывался, лишь улыбаясь да поддакивая дружеским подколкам, прилетавшим в его адрес.       Мидория Изуку появилась в его жизни внезапно, ворвавшись словно легкий порыв свежего ветра в вечно приоткрытую форточку спальни. Видеть девочку в их чисто мужской команде было непривычно, но своим поведением и интересными разговорами она быстро заставила забыть обо всех сомнениях, и вот он уже во всю слушал ее пространные рассуждения, чуть было не раскрыв рот от изумления и горя разноцветными глазами так, будто бы увидел какую-то очень притягательную диковинку.       Немного неловкая вначале, разговорчивая и активная, она словно дергала его, втыкая тонкие иголки под кожу и заставляя нервные окончания реагировать на себя. Тодороки улыбался, сам не зная чему, смеялся над остроумными шутками, где-то на самой периферии сознавая, что видел эту девчонку уже больше года чуть ли не каждый будний день, и даже представить не мог, что она окажется настолько… яркой, умной, интересной и милой. Не привычный к подобному, он терялся и путался, изредка только улыбаясь и поддакивая на ее слова, а про себя судорожно пытаясь уяснить смысл сказанного. Было бы почти стыдно за себя, но Изуку, казалось, вовсе не замечала его тормознутости, уделяя едва ли не все внимание одному ему, хоть Шото и сам отлично знал, что собеседник из него такой себе.       После того дня Мидория стала частью его жизни, заняв маленькую нишу и изначально даже не став предпринимать никаких усилий для ее расширения. Пара переписок в соцсетях, несколько взаимных комментариев к историям и она буквально перестала с ним здороваться через недельку, так что парень аж впал в осадок, совершенно не представляя, что это все значило.       Все наладилось так же внезапно, как они и познакомились: она просто написала ему после оставленного им комментария, предложив выйти куда-нибудь и Шото с радостью согласился на ее предложение, предвкушая момент встречи с ней. Все прошло вполне неплохо, их общение стало более регулярным и оба стали все больше открываться друг перед другом.       Тодороки нравилась непосредственная и честная натура Мидории, ее колкие, но добродушные шуточки, глубокие размышления и непринужденное общение. За какие-то полтора месяца он узнал ее настолько хорошо, что мог с уверенностью назвать другом, но предпочитал избегать подобного, от природы являясь до одури стеснительным и нерешительным. Вряд ли Изуку, конечно, отвергла бы его дружбу, но парень все равно не мог заставить себя произнести заветное слово «друг».       Время шло, они продолжали подобное общение, и девушка начала задавать ему неловкие вопросы, от которых Тодороки краснел, как помидор, стараясь всячески избегать этого, но искренность и непринужденность ее подачи подкупали и он, в конце концов, поддался, став неохотно раскрывать перед ней все более уязвимые стороны своей личности.       Честно говоря, Шото не имел ни малейшего понятия, что, где и как именно испортил, но в глубине души, чувствовал некую отчужденность с ее стороны, нараставшую с каждым днем. Мидория все реже писала ему, парню начало казаться, что она специально избегает его, и он решил не давить на нее, уйдя в сторонку. В любом случае, такое ведь случается, верно? Люди отнюдь не обязаны дружить вечно. Должно быть, он просто надоел ей своей угрюмостью и однобокостью. Куда же ему до ее уровня… И неужели он действительно думал, что они смогут подружиться? Все же он совершенно не приспособлен к общению с представительницами женского пола: даже простое общение с такой, как Изуку, пошло коту под хвост, а что уж говорить о чем-то большем? Чертов неудачник...       Уныние заполнило его сознание и он продолжил, как всегда, идти на пары, сидеть с кучкой ребят, которых с натяжкой мог назвать приятелями, да бродить взглядом по лицам студентов, бороздя просторы широких университетских коридоров. Вскоре, ему вновь стало безразлично все это, и Тодороки ощутил некое облегчение так, словно избавился от лишнего груза, тянущего его вниз. Лишь изредка, когда он оставался один в своей комнате и начинал машинально скроллить ленту соцсетей, в душе вновь возникало знакомое тянущее чувство, но он мастерски отгонял его прочь, боясь даже представить перед внутренним взором знакомое веснушчатое лицо, задорно улыбающееся только ему одному.       Она опять появилась в его жизни тогда, когда он ожидал этого меньше всего. Непривычно серьёзная и какая-то странно взволнованная, Мидория старалась наладить непринужденную беседу, между словом попросив его отойти с ней на несколько минут.       Признаться, Тодороки не знал, чего и ожидать: голова не варила, и он шел за ней, почти что безвольно, все никак не догоняя, что вообще происходит. В любом случае, даже мысли он нормально, все равно не смог бы предугадать вопрос, который ему задала отчаянно покрасневшая Изуку, при этом, чуть ли не злобно сверкнув глазами. — Ты гей?       Птицей вырвалось с влажных губ, застыв полной и до жути густой тишиной над ними двумя. Слова ударились в сознание, вырубив его окончательно: Шото лишь хлопнул ресницами и с приоткрытым ртом поверхностно вдохнул, уставившись на взвинченную фигуру напротив, что упорно поджимала губы и пыталась смотреть прямо, нервно перебирая пальцами где-то на уровне груди.       Последнее нервное окончание в его мозгу помахало ему и весело спрыгнуло со скалы, поддавшись воздушному потоку, и Тодороки почти беспомощно всмотрелся в нее, ожидая какого-нибудь разъяснения сути вопроса или же признания, что он был шуткой, но девушка лишь сурово сдвинула брови, все ближе подталкивая его к осознанию полной серьезности и бескомпромиссности заданного вопроса. — Н-нет… пожалуй, — пробормотал он на выдохе, отводя глаза и всячески пытаясь собраться. — Пожалуй? — переспросила Мидория, недоуменно раскрыв глаза. — Так да или нет? Ответь прямо.       Сглотнув, Тодороки прокашлялся и с трудом сфокусировал взгляд на напряженной Изуку, постоянно отвлекаясь на нервные движения ее губ. — Нет, — прочистив горло, четко произнес он. — А с чего ты вообще это взяла? — А… а с того, что..! — застыв с открытым ртом, Мидория внезапно вся покрылась краской и быстро стушевалась. — Н-ни с чего… Ты прости меня, Тодороки-кун! Мне уже пора…       Зажмурившись так, словно расплачется в любой момент, девушка согнулась в мимолетном поклоне и, было, драпанула, собираясь убежать и оставить его ни с чем, но внезапная решимость, нахлынувшая на Шото, придала ему смелости, и он успел схватить девчонку за локоть и притянуть к себе, да так, что она с размаху впечаталась ему в грудь. — С тобой все в порядке, Мидория-кун? — тихо спросил парень, неловко расположив руки на девичьих плечах и ощущая сбитое дыхание на уровне ключицы, приятно щекочущее кожу. — Нет, — выдохнула она, испуганной птицей замерев в его деревянных объятиях. — Я-я… могу тебе как-то помочь?..       Изуку подняла глаза, и их взгляды встретились, от чего Тодороки почувствовал себя тем еще придурком. Будь у него хоть капля утекшей смелости, он бы попытался исправить ситуацию, но сейчас даже шевельнуться не мог, одурманенно вглядываясь в темные омуты блестящих глаз Мидории и ощущая какое-то непонятное шевеление по всему телу. — Не двигайся, — приказала она, став приближаться к его лицу.       В тот момент, когда их носы почти соприкасались и Шото думал, что сердце выпрыгнет у него из груди, она на долю секунды остановилась, чуть грустно улыбнувшись. — Все с тобой нужно делать самой…       Закатив глаза, она прижалась губами к его сухим и обветренным губам, целуя Шото медленно и как-то даже устало. Очнулся он, лишь когда она отстранилась от него, и смущенно выдохнул, уже открыв рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но Изуку не дала ему этого. — Без слов! Либо кивни, либо покачай головой.       Прекрасно видя за ее напускной бравадой девичью неуверенность и плохо прикрытую надежду, Шото улыбнулся уголками губ, любуясь мягким светом ее зеленых глаз. Он действительно обошелся без слов — склонился к румяному лицу и впился поцелуем в мягкие губы, наконец, чувствуя себя полноценным.       ...Тодороки Шото восемнадцать лет и он странный, но уж точно не идеальный. Иначе, как можно объяснить факт того, что ему понадобилось столько времени, чтобы понять самого себя?..