Вторая жизнь

– Д’Артаньян, куда она могла уйти? — с напряжением в голосе спрашивает Портос у друга. — Если она направляется в Англию, то Ла-Манш точно ей придётся пересечь. Мушкетёры пришпорили лошадей, проезжая по мостовой. Они понимали, что опаздывают. Если Миледи уже в Англии, то им придётся искать её ещё и там. Вдруг лошадь гасконца совершенно случайно едва не сбила проходящего мимо Мордаунта. Тот мигом отошел к ограждению и вскинул взгляд на гасконца, словно говоря: «Проклятые мушкетёры!». Имеет смысл по привычке бранить заклятых врагов. Не для того он ехал до столицы, чтобы потом идти пешим путём и погибнуть под копытами этого гасконского идиота. — Сударь, можете проезжать не так близко?! — процедил он, готовый чуть ли не напасть. — А вы не можете идти так близко к мостовой? — съязвил д’Артаньян, ухмыляясь. — Гасконец, это ясно сразу, — холодно и бесстрастно ответил англичанин, поправляя белый воротник. — Шевалье Шарль д’Артаньян. — Откуда вы его знаете? — с удивлением поднял брови Портос. — Мне об этом сообщил некий барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон, — произнёс Мордаунт, исподлобья глядя на мушкетёра. Обыграл бывшего врага его же будущим титулом. Атос посмотрел на собеседника Портоса и д’Артаньяна и призадумался. Попросил представиться и узнал, что собеседник зовётся Жаном-Франсуа де Винтер. На самом же деле догадаться было нетрудно, что это настоящее имя мнимого дворянина, переделанное на французский лад. Д’Артаньян усмехнулся и поправил перевязь с висевшей на ней шпагой. — Дворянин, значит. Откуда родом будете? — Из Прованса, — отчеканил Жан первую вспомнившуюся провинцию. Портос довольно подметил, что Прованс — хороший край для того, чтобы в нём появиться на свет. Что там хорошая тёплая погода, и живут приветливые, круглый год загорелые люди в соломенных шляпах. Атос вдруг нервно дёрнулся, и побледнел. Арамис с беспокойством посмотрел на него. Тот небрежно бросил в ответ: — Сударь, ваша фамилия вызывает у меня зуд на языке. У одного нашего врага была похожая фамилия. Это меня настораживает. Не знаете ли вы чего-либо насчёт него? Расспросив Винтера о Миледи и не получив должного ответа, бывшего, разумеется, довольно простой ложью, Атос понял, что этот дворянин им ничем помочь не сможет. Пришпорив лошадей, мушкетёры развернулись и уехали.

Корабль всё ещё рассекал воды Ла-Манша, приближаясь к берегам Англии. Миледи, закутавшись в черную рясу, любовалась волнами, разбивавшимися о корпус корабля. От моря веяло таким спокойствием, что казалось, будто это плавание пройдёт идеально, без штормов и дневных гроз. — Наконец-то вернусь, к чёрту эту шпионскую карьеру, уделю сыну больше времени, — размышляла Миледи, смотря в никуда. — Ведь можно побыть простой… Она порывалась забрать сына из Лондона, чтобы деверь не смог ничем навредить ему, отравить или же просто задушить подушкой во время сна. Считала это наилучшим путём его спасения. Миледи ничего не стоило легко соскочить с трапа корабля, заплывшего прямо в Темзу, под видом всё той же торговки дойти до портового рынка, пройдя таможню под именем Шарлотты Баксон. Мысли её были только о сыне, едва не брошенном ей на произвол судьбы. Надо как можно скорее добраться до центра Лондона и забрать малыша с собой. В душе теплится надежда, что с ним всё хорошо. Кормилица обещала заботиться о маленьком Джоне Френсисе, который, возможно, теперь и не лорд вовсе. Страшно подумать, что с ним может произойти в её, леди Винтер, отсутствие. Только с матерью малыш будет в безопасности. Никто, кроме неё, не сможет сохранить ему жизнь, отгородить от всех гнусных царедворцев, которые не гнушаются использовать детей как пешек в дворцовых интригах. До города добралась быстро, ещё быстрее – до дома кормилицы и резко, громко постучала в дверь. Едва показалась в проёме и сняла с себя монашеское облачение, как услышала радостное детское: — Мама! Мама приехала! — вмиг ощутила, как стиснутые колени обхватили маленькие ручки, а ткани платья коснулась светло-русая макушка. После того, как малыш ослабил хватку и отошёл на пару шагов, присела и крепко обняла, получив ответом безмерно ласковое: — Мама... Как я скучал... — Я тоже очень скучала, — теперь-то он будет счастлив. — Больше я от тебя не уеду. Не брошу. Миссис Томпсон! — позвала кормилицу. — Соберите его в дорогу. Непонимание на лице миссис Томпсон обратилось удивлением. — Как в дорогу, мадам? Вы уезжаете? С ним? Куда? — слишком много вопросов. Миледи отвязала от платья кошель и протянула женщине несколько крупных монет. Та приняла деньги, взяла за руку маленького Джона и увела в другую комнату. Тот же вопрос. Куда она с ним уедет? Неважно. Главное, что очень далеко от Лондона и Шеффилда, где их не найдёт лорд Винтер, брат её покойного мужа. Нашла пару минут, чтобы собрать порядком растрепавшиеся локоны в не слишком аккуратную косу. Снова привязала кошель, где ещё оставалась солидная сумма, на платье и пару раз прошлась по комнате, убеждаясь, что туфли не испорчены. Потом в проёме показалась кормилица с одетым по-дорожному малышом и чемоданом со всем необходимым. Спустя полдня. Кардинал стоял возле окна, нервно крутя перо в руках. Ему пришло известие, что Миледи не вернулась, и сообщало о том, что она заклеймена. Ришельё был в шоке от такой новости, но виду не показал. Решил всё же позволить себе немного человеческой злости. Хоть бы сказал кто-нибудь, что он пригрел государственную преступницу, бесстыдную лгунью и распутницу, наверняка побывавшую во всех постелях английской и французской знати! Выпустив эмоции наружу, кардинал начал с облегчением поглядывать на одну из своих четырнадцати кошек по кличке Мириам, мирно спящую на стопке книг. Белошёрстое создание лежало на книгах, свернувшись, словно крупный снежный шар. Ришельё уже битых пять минут любовался кошкой, как вдруг в резные двери резко и отрывисто постучали. — Войдите, — ответил кардинал, неожиданно для себя выронив перо из рук. В кабинет ровным шагом вошел Жан де Винтер. Учтиво поклонившись, он приблизился к Красному герцогу. — Добрый день, Ваше Высокопреосвященство. Я бы хотел с вами обсудить кое-что. — Слушаю вас, сударь. — Я думаю, вы прекрасно осведомлены о таком человеке, как леди Винтер. Кардинал принялся нервно потирать руки. Насчёт итогов её последней миссии ему ничего не было известно. Впрочем, после того анонимного письма он и слушать о ней не желал, но в качестве уважения к пришедшему снова не показал вида. Жан продолжал говорить. Всё сводилось к тому, что Миледи уехала из Франции и едва ли вернётся обратно. Но Жан преследовал и свою цель: удержать мать в Англии, чтобы ненавистная четвёрка не смогла до неё добраться. Под конец он исподлобья посмотрел на Красного герцога. Тот немного успокоил пошаливающие после анонимного послания нервы и спросил, кем является посланец, чтобы прямо докладывать Его Высокопреосвященству о его шпионах. — Кто я такой? — тут мнимый дворянин тихо усмехнулся. — Я брат вашей шпионки! Ришельё сжал воротник сутаны. Миледи никогда не упоминала о том, что у неё есть брат. Но всё же кардинал принял решение об её разжаловании, поскольку считал, что пользы она больше приносить не будет. Что она больше устраняет неугодных ему людей, пусть это ему и на руку. Словно палач, действующий тайно, под прикрытием.

Получив отказ от кардинала Ришельё, Жан вышел из кабинета и быстро направился к выходу из дворца, попутно всё обдумывая. «Если я сейчас в прошлом, то с этими французами нет повода для вражды. Возможно, всё пойдёт иначе. Только сейчас я повернул события по моему усмотрению. Спас свою мать. Дальше как судьба скажет. В крайнем случае я снова вмешаюсь, и всё пойдет в мой уклон. Чёрт побери, надумал в Бога играть!» Взяв лошадь из ближайшего постоялого двора, Жан начал обыскивать весь Париж в поисках своих бывших врагов, чтобы убедиться, что они не кинулись на поиски его матери. Улицы в этот день выглядели тихо, без толп горожан. Впрочем, весь город сегодня пребывал в спокойствии и отрадной тишине, которую ничто не смогло бы нарушить. Проехав мимо дома галантерейщика Бонасье, Жан заметил стоящую на крыльце Констанцию. Та смотрела по сторонам, изредка одёргивая юбку. — Здравствуйте, мадемуазель. Это вы – Констанция Бонасье? — Да, это я, — молодая женщина мило улыбнулась. — Вам нужны услуги моего мужа? — Нет, сударыня. Вы знаете, где сейчас находится шевалье д’Артаньян и все, ему сопутствующие? Констанция несколько удивленно пожала округлыми плечами и ответила, что мушкетёры сейчас в трактире на соседней улице и скоро придут сюда. Вид собеседника немного пугал её, но этого не было заметно. Сейчас ей больше всего хотелось дождаться д’Артаньяна и уехать отсюда, куда взор укажет. — Только одно «но», сударыня. Почему вы находитесь здесь, если вас преследует кардинал? — Скоро меня здесь не будет, обещаю вам, — вдруг Констанция запнулась, — но откуда вы знаете? — Неважно. Мне просто известно об этом. Уходите из этого города, а лучше из этой страны! И кстати, можете дать иглу на пять минут? Констанция быстро принесла крупную иглу с широким ушком. Жан приподнял манжет своего рукава и начал что-то выцарапывать на запястье. «Скромен и строг. Изящен, вежлив. Сдержан, молчалив. Молчать, сказал!» Еле заметная надпись немного покраснела, после чего Жан вернул галантерейщице иголку. Трактир сегодня переполнен людьми самого разного сорта, будто бочка сельдью. Храбрая четвёрка сидит у окна, как всегда с вином, курицей и прочими закусками. И как у них ещё печень не загибается в агонии от такого количества спирта? Хотя, у Атоса печень испорчена уже давно. Не зря ведь он использовал этот факт в качестве отмазки для того, чтобы поехать в Англию за подвесками. Вспоминая это, Жан решил, что это абсолютно идиотская затея. Во-первых, сама королева сглупила, подарив Бэкингему такое солидное украшение, тем более подаренное ей мужем, после чего её едва не заподозрили в измене королю и государству. Было бы не менее весело, если бы её всё-таки обвинили в измене и заточили в монастырь. Нет, за измену вроде полагается казнь. Ещё лучше! Получается, всё это время кардинал Ришельё не губил Францию, а спасал её? Не время лезть в политику. Ещё рано. Винтер заглянул в окно и, прислушавшись, убедился, что разговор идёт уже не о поимке Миледи, а о каких-то личных делах, в которые лучше не встревать. Догадливые люди, смогли понять, что Миледи только разыгрывала внезапную смерть, чтобы скрыться. Пусть они не трогают её. И так жизнь подпортили, спутывая планы кардинала, рискуя своими же жизнями. Поразительная наивность. Думают, им всё сойдёт с рук, что за них заступится де Тревиль, а в худшем случае сам король, покровитель всех мушкетёров. Режут гвардейцев на дуэлях, совершенно наплевав на государственный запрет поединков. Рано или поздно это им откликнется.

Прекрасно отобедав, мушкетёры вышли из трактира и сели на лошадей. Винтер показался из-за стены, выдавая себя, но несколько задержался, прежде чем поехать. — Господин де Винтер, — обратился д’Артаньян к нему. — Не ожидал, что вы здесь. Вы нас прямо-таки преследуете. Если вы хотите с нами сблизиться, то советую вам пойти к господину де Тревилю и сделаться королевским мушкетёром. Хотел бы поинтересоваться: сколько лет вам? Винтер с недоумением повернул голову. Такой легкомысленности со стороны молодого гасконца он не ожидал. Надо же, что выдумал! Сблизиться! От самой мысли об этом слегка замутило. — Много, много, сударь: двадцать три! Д’Артаньян коротко рассмеялся. Собеседник был ему почти что ровесником. Англичанин в ответ на этот смех быстро развернулся на коне и поехал прочь от четверых французов. Становиться им ровней он абсолютно не желал. Стать другом бывшим врагам — что может быть абсурднее? Лучше быть по разные стороны баррикад, нежели вечно кривить лицо от постоянного присутствия врагов рядом с собой. Осадок неприязни к мушкетёрам остался даже сейчас, когда никакой вражды нет и не будет. Эта вражда уже сейчас испарилась, как дым, без тревог и потерь.