Вторая жизнь

Тем временем в Бордо Шарль д’Артаньян и Констанция Бонасье наладили свою жизнь, стараясь не выделяться среди горожан. Но камеристку всё-таки продолжала мучить совесть за содеянное. Констанция считала, что уже достаточно наработалась у королевы, выведав слишком много её секретов. Личных, которые нужно держать при себе. Как богато украшенную драгоценными камнями золотую шкатулку с любовными письмами. Никому эту шкатулку не показывать, прятать ото всех и держать в отдалённом закутке большой комнаты. — Лучше бы меня повесили на Гревской площади! — говорила госпожа Бонасье д’Артаньяну. — Лучше, чем эти бега от кардинала! Зря я тогда приняла участие в этих интригах! О чём я только думала! Королева хоть и доверяет мне все свои секреты, но не до такой же степени! — Вы не знаете, как бы я скорбил по вам, милая. Я бы умер вместе с вами. Констанция тогда быстро успокаивалась и прижималась к Шарлю. Тот крепко обнял её и провёл рукой по волнистым волосам. — Знаете, д’Артаньян, до того, как мы уехали, ко мне наведался человек, желавший видеть вас. — Жан де Винтер? Да, было такое. Но он почему-то пропал, словно сквозь землю провалился. Больше мы его не встречали. Внезапно глаза Констанции вспыхнули светло-голубым, а голос стал замогильным и глубоким. — Вы его больше не увидите, — тихо сказала она, через секунду приняв прежний образ. Гасконец тряхнул головой, словно отгоняя что-то, и переспросил: — Что? Что вы сказали? — Ничего. Вам послышалось. Мы можем начать моё обучение? — Да! Начнём с фехтования. Как я вам и говорил! Позже камеристка и мушкетёр вышли на задний двор, одетые в белые защитные костюмы и с рапирами в руках. Двор выглядел более-менее опрятно и пригодно для занятий. В углу находилось стойло для единственной лошади. Констанция не привыкла к такому жилью, но обстоятельства всё же вынудили это сделать. Белый костюм немного сжимал рёбра и сковывал движения, но не давал оружию наносить тяжёлые раны. — Начнём, госпожа Бонасье. Д’Артаньян кратко и очень даже понятно объяснил, как правильно держать рапиру, отвечать на атаку, как парировать удары, делать выпады. Констанция слушала внимательно, при этом крутя в руках рукоятку оружия. Наконец пара приступила к тренировке. Запела сталь, и скрестились клинки. Гасконец первым сделал выпад, при котором госпожа Бонасье отшатнулась, не дав его рапире атаковать себя. Он и она нападали, защищались друг от друга, на равных приставляли друг друга к стене дома, и на равных наносили удары. Шаг вперёд, шаг назад, шаг навстречу. Почти вальс. — Браво, Констанция! Браво! — весело выкрикнул д’Артаньян, оперевшись рукой о стену после того, как возлюбленная удачно приставила клинок к его горлу. — Браво! Камеристка с победной улыбкой воткнула рапиру в землю. Гасконец после ещё нескольких тренировок понял, что она делает успехи, несмотря на её полное отсутствие опыта в этом деле. Когда пришла пора обеда, Констанция и д’Артаньян вместо приёма пищи решили прогуляться по городу. На улицах Бордо народа было немного: встретились разве что парочка, обнимающаяся в углу, фонарщик, и трое гвардейцев кардинала, от которых Шарль и Констанция поспешили уйти, свернув в ближайший переулок. — И сюда эти кардиналисты добрались! — шёпотом проворчал Шарль. — Вездесущие тут нашлись! — А про вездесущих вы, похоже, правильно заметили. Ришельё, как паук, своими нитями опутал нашу страну, — безнадёжным тоном ответила Констанция.

По окончанию так называемой прогулки д’Артаньян вернулся в дом, а Констанция отправилась на рынок, прихватив с собой корзину и немного денег. Толпа возле прилавков была довольно небольшой, позволяя своим количеством, отсутствием очередей и толп быстро купить всё нужное. — На пять ливров баранины! — сказала Констанция мяснику. Тот молча передал ей крупный кусок мяса, завёрнутый в кусок пергамента. Когда закупка продуктов наконец окончилась, госпожа Бонасье быстро донесла корзину до дома и направилась на городскую площадь, чтобы развлечься в одиночку. Вокруг круглого трёхярусного фонтана, стоящего на площади и испускающего пышные струи воды, кружились горожане, напевающие весёлые песни. Повсюду слышались зазывы, приглашавшие приобрести что-либо, стук каблуков, беззаботные разговоры женщин. Неожиданно Констанция получила средней тяжести удар в затылок. В глазах потемнело, и она отключилась. Всё это произошло у края площади, где никого не было. Неизвестный, который и нанёс этот удар молотком, моментально затащил бессознательную госпожу Бонасье в подворотню на краю площади. В этой подворотне находился ещё один человек. Он обратился к неизвестному: — Это ты где такую пташку-то подцепил, Жак? — Да возле фонтана крутилась. Давно мы, к слову, не развлекались. Начнём, Жерар?

 — Боже правый… — Констанция наконец пришла в себя и говорила слабым и тихим голосом. — Где же я… В подворотне, где находилась камеристка, было довольно грязно и сыро. Мимо пробегали серые крысы, шурша облезлыми хвостами. Повсюду свисали рваные попорченные тряпки, обрывки одежд, лежали деревянные башмаки, вёдра с грязной водой, от которой шёл дикий смрад. Над госпожой Бонасье склонились двое хорошо сложенных людей в красных плащах. Оба странно улыбались и переглядывались друг с другом. — Очнулась, красотка? — с этим вопросом Жак приблизился к жертве и с неприятной похабной улыбкой ослабил шнуровку её корсета. Та поняла, что сейчас будет происходить, поднялась на ноги и сделала было попытку убежать прочь, но Жак ухватил её за руку и крепко прижал к стене. А его сообщник медленно, угрожающе наступал на неё, собираясь унизить.

Из подворотни раздаются громкие женские стоны и мольба о помощи. Слышен мужской хохот в два голоса. Крысы, снующие туда-сюда, пугаются этой неприятной глазу сцены и прячутся в расщелинах обшарпанных временем стен. Когда всё стихло, госпожа Бонасье выбралась из подворотни и бегло оглядела себя. Рваная юбка, расшнурованный корсет, растрёпанные волосы, слёзы на глазах. Едва ли она могла показаться д’Артаньяну в таком испорченном виде. Констанция, всхлипывая, быстро и незаметно ушла с площади и побежала по мостовой в сторону дома. Постоянная. Именно это и означало имя госпожи Бонасье. Его носительнице полагается быть вечно спокойной, словно немое каменное изваяние, словно старое тихое поместье, в котором больше никто не живёт. Но не в этот раз: ей хочется запереться в комнате, излить свои эмоции, лишь бы никто этого не видел. Остаться одной на некоторое время, успокоиться и прийти в себя. Она чувствовала себя так, словно из неё выжали все соки и дополнительно проехались колёсами кареты. Медленно брела, не обращая внимания ни на что. Полностью ощутила себя на месте многих совращённых безвинных женщин. Тем временем д’Артаньян усиленно оттачивал фехтование на заднем дворе, тренируясь, как это ни странно, на обыкновенном огородном пугале, сколоченном из двух палок и головы, набитой соломой. Одежду пугала составляли соломенная шляпа и перештопанная куртка. — Получай! Ещё раз! Вот тебе! Когда госпожа Бонасье зашла во двор, гасконец обернулся и кинулся ей навстречу. Вид возлюбленной привёл его в ужас, который невозможно описать. — Констанция! Констанция! Кто сделал это с вами? — Они… Они совратили… меня… В подворотне… Двое в красных плащах… — Гвардейцы кардинала? Констанция, по-прежнему заливаясь слезами, кивает в ответ. Д’Артаньян крепко выругивается и хватается за шпагу. — Я найду этих двух, пусть они примут мой вызов! — Вы же не знаете их имён. Одного, насколько я помню, зовут Жак, — уже успокаиваясь, оборвала Констанция своего возлюбленного. Чуть позже она закрылась в своей комнатке, чтобы как следует отрыдаться и сменить изорванное платье. Её сегодня будто сломали пополам, вдоль и поперёк, бросили в бездну распутья и ушли прочь. А ведь несчастной с этим ещё жить десятки лет. Она боялась, что если кто-то узнает о происшествии, на неё могут навесить ярлык распутной дамы. Когда лист календаря перешёл на день вперёд, д’Артаньян решил нанести визит двум кардиналистам и вызвать их на поединок. Час с лишним он возился со своей доблестной шпагой, заостряя её не менее доблестный клинок. День дуэли с обидчиками, несмотря на амбициозный настрой Шарля, Констанция отложила на завтра. Она все ещё была подавлена после всех произошедших событий. Она выходила из комнаты лишь для того, чтобы наскоро пообедать маленьким куском недавно купленной баранины и искупаться в ручье вечером. — А всё же, как эти двое в красном выглядят, милая? — Один, которого зовут Жак, низкого роста, с чёрными волосами и глазами, нос кривой, и бровь поцарапана. А второго я не запомнила: не очень приметный, но достаточно приземистый. Я считаю, что они могут быть друзьями. По крайней мере, они вели себя так, как будто они и есть друзья. Гасконец нервно кивал головой, проводя ладонью по серой юбке нового платья камеристки, стараясь успокоить самого себя. Унижение женщины чаще всего стоит довольно дорого, поэтому лучше платить ещё больше. Иногда приходится платить даже жизнью обидчика. Так и устроена любая дуэль. — Я найду ваших совратителей, Констанция. Я вам обещаю. Клянусь своей честью. Камеристка и мушкетёр после этих слов заключили друг друга в объятия. Лицо госпожи Бонасье залилось румянцем, вызванным её смущением. Д’Артаньян слегка улыбнулся и левой рукой убрал шпагу в ножны. — Не беспокойтесь. Всё будет хорошо, — заключил он.