Вторая жизнь

В течение всего мая новобранцы проходили подготовку. По всему лагерю разносился режущий слух свист шпаг и сабель, оглушительный вой картечи, громкие выстрелы. Строгость и жёсткий нрав командиров давали свои результаты, вбивая в солдат кнутом и пряником дисциплину и терпение. Руководитель всей армии, генерал-лейтенант Кромвель, оказался жёсток в управлении всеми своими полками, но при этом хитёр и изворотлив. Ему с самого начала приглянулся рядовой кавалерист Жан де Бейль, и Оливер зарубил себе на носу, что этот человек должен когда-нибудь войти в его ближайшее окружение.

Как раз к июню солдаты были полностью готовы к предстоящим жестоким боям. И как раз к июню Кромвель решил сразиться с роялистами возле крошечной деревушки Нейзби. Лагерь сдвинулся на пятнадцать миль к юго-востоку и расположился на покатом холме. Сразу принялись перекатывать пушки к краю холма, более крутому и отвесному, начали осёдлывать лошадей, натачивать штыки. Повсюду царило лёгкое смятение, но настроенные на победу солдаты запросто прочищали мысли сослуживцев от лишнего беспокойства и суеты. Противники не отставали: на их стороне также слышался навязчивый шум оружия. Молодые солдаты дрожали, понимая, что если провалятся, то погибнут в первой своей битве, и мир навсегда для них потухнет. Для кого-то тихо и спокойно, для иных в предсмертной агонии, рвущей сердце и лёгкие. Первый залп грянул со стороны королевской армии. Разноцветная гуща из пехотинцев и кавалеристов начала наступать на армию парламента. Командовавший этой гущей принц Руперт, невысокий человек в пышном парике, летел впереди всех. Удар на себя принял левый фланг парламентской конницы. Ещё пара выстрелов из мушкетов и сквозь пороховой дым стало видно, как круглоголовые и кавалеры дерутся между собой мечами и прикладами ружей, при этом дело доходит до ран. Солдаты в чёрном и цветном так и просачивались в гущу борьбы, то в один её край, то в другой. Кавалеристы рассекали ряды пехоты с саблями наперевес. Слышались крики: «Руперт, вперёд! Ферфакс, в бой!» Полк под начальством командира Айртона отбил первый натиск противника, и полковник отправил разъярившихся до зубного скрежета всадников на помощь пехотинцам. Его встретил целый рой роялистских пик, направленных в его сторону и почувствовал боль от полученных пулевых ранений. Полковника хитрым манёвром сбросили с седла и скрутили. Рядовые Жан и Джон Френсис де Бейли, промчавшись на конях сквозь толпу кавалеров, издалека проводили пленника молчаливым взглядом. Но Жан чуть позже вовсе отъехал от «племянника», подняв лошадь на дыбы и бросившись за другими солдатами, которые гнались за роялистами, со всех копыт своих коней припустившими в сторону города. Джон Френсис кинулся вслед, еле удерживая поводья в руках, поскольку лошадь уже припустила скорой рысью. Вдруг на юношу налетел на всём скаку роялист с саблей в зубах, поскольку его руки также заняты поводьями. Но враг не успел нанести удара, взяв было оружие в руки, как получил удар в сердце клинком сабли. Ещё пятнадцать ярдов. «Железнобокие» Кромвеля во весь опор гнались за роялистами и, когда достигали их, разрубали в кровь и плоть секирами и саблями. Джон не понимал, что происходит. Словно здесь поставили человеческую мясорубку, и она теперь измельчает всех, кто попадает под её острые лезвия. В висках глухо стучала кровь, хотелось кричать, звать на помощь. Оставалось только рубить попадающихся под руку кавалеров. Нагнать «родственника» Джон никак не мог, поскольку тот попросту затерялся в гуще войск, и своих, и чужих. Лишь стало слышно, как рядовой Жан де Бейль с громким бранным криком выпал из седла. Этот крик дал понять, что он находится недалеко. Джон пришпорил коня и поспешил на голос. Но не успел проехать и двух ярдов, как на него налетел роялист, вооружённый массивным ружьём. Резко ударил прикладом в висок. В глазах потемнело, и рядовой упал в высокую траву. Конь, оставшись без всадника, рванул вперёд. Ещё три пушечных выстрела. Солдаты с остервенением кинулись в разные стороны, намереваясь напасть на отдельные куски королевской армии и обратить их в бегство. Пехота короля, под прикрытием которой находился он сам, вскоре была разбита конницей Кромвеля. Часть роялистов, особенно полк «синих камзолов», отчаянно сопротивлялась и отбивалась, но в итоге сломалась. Большая её часть попала в плен. Карл I Стюарт с остатками своей армии бежал, разбитый своим поражением. Единственным плюсом этой баталии для парламента было то, что в руки Кромвеля попали все боеприпасы противника. Все цели короля раскрылись благодаря его тайной переписке с французским королём, в которой Карл был готов отдать страну на растерзание, лишь бы сохранить власть. Но если бы всё было так замечательно.

Битва при Нейзби дала свои отравляющие плоды. Солдаты Кромвеля либо в компании, либо поодиночке брели по полю и улицам деревни, стараясь отыскать своих сослуживцев, которые за весь этот месяц войны стали им друзьями и даже назваными братьями. Некоторые из солдат кричали, пытались звать их по именам, надрывая горло. Они понимали, что им не ответят и даже не услышат. От погибших остались лишь глухонемые тени. Солдаты безнадёжно стучались в окна и двери, глядя сквозь стекло, ища раненых, которых могли бы выхаживать хозяева. Джон Френсис держался в стороне ото всех, как чужой. На его кирасе и шлеме до сих пор оставались мелкие багровые пятна, въевшиеся в металл. Война не щадит никого. Это он понял сразу, едва очнувшись от удара, в который его погрузил враг. Всё поле казалось красным от крови. На примятой траве лежали безжизненные тела, облаченные в чёрное и цветное. Опознать всех будет сложно. Джон проходил мимо трупов и заглядывал каждому в лицо, надеясь увидеть знакомые ему черты. Он узнал нескольких своих однополчан, а также противников. Вон лежит кавалер, полезший к нему с саблей в зубах. Неподалёку ещё один, сражённый шальной пулей отважного сослуживца. Теперь осталось найти «родственника». Сколько раз он проходил по одному и тому же участку поля, разыскивая кирасира де Бейля. Его нигде не было. Ушёл, словно последний призрак. Джон давно сбился со счёта. Перед его глазами возникал красивый нервный профиль кирасира и его взгляд, больше похожий на крик души. Сердце колотилось где-то в глотке, хотелось просто упасть в траву лицом и забыть обо всём. В горле всё сжалось от нарастающего крика. Джон сдерживал возглас боли, как мог. Безысходности добавляло и то, что лето в этом году выдалось холодным и пасмурным. Всё вокруг стало серым и тусклым. Туман постепенно окутывал поле своей пеленой. На ум теперь приходил только отрывок псалма, который чаще всего исполняли перед боем.

— Простите, сэр, но что вы делаете здесь? Джон быстро обернулся. Рядом на коленях сидел низкорослый рыжеволосый кирасир, который, стиснув зубы, протирал саблю от крови. — Я ищу рядового де Бейля. Вы не знаете, где он? — К сожалению, нет. Полк, в котором он служит, потерял семьдесят восемь человек. Потеря четырёхсот человек в целом — это вам не драка на заднем дворе. Кстати, ваш сослуживец довольно везучий. Если он жив сейчас, то передайте ему, что мы победили. А я пойду до лагеря, и вам советую, а то туман собирается. Ещё потеряетесь.

Вечером, когда все выжившие дошли до лагеря, а раненые отлёживались в госпитале, тучи сгустились ещё сильнее. Кромвель скорбил по утраченным солдатам. Пленники из королевской армии томились в отдельной палатке, в кандалах. Ожидали освобождения, которое придёт ещё нескоро. Рука выводила слова, адресованные самому близкому человеку. Чернила смазывались, когда Джон случайно проводил ладонью по свеженаписанному. «Здравствуйте, матушка. Сегодня состоялся бой рядом с деревней Нейзби. Мы победили. Король со своим войском бежал. Но полк, в котором я служу, понёс весомые потери. Я не знаю, удача это или нет, но я остался в живых. Ваш брат так и не пришёл. Возможно, пора ставить свечу за упокой. Если это так, то наша семья опустошена. Если нет, то вы будете ликовать. Простите, что письмо такое маленькое. На написании сосредоточиться я просто не могу.» Он диктовал письмо самому себе под нос, стараясь не терять нужных слов. Битва оставила на его сознании глубокий след, который мог надолго травмировать более впечатлительных людей. — Кому здесь свечу за упокой ставят? — прорезал тишину резкий голос. Высокая тень скользнула по стене. Джон быстро обернулся и увидел рядового де Бейля, стоявшего возле стены. Вид мужчины был не самым лучшим: кафтан слегка порван, на лице краснели раны, а волосы слиплись от крови. Лицо де Бейля-младшего тронула лёгкая радостная улыбка. — Боже! Вы вернулись! — Для тебя — просто дядюшка Жан. Ничего лишнего. Оба кирасира обнялись, с явным блаженством прикрывая глаза. Оба радовались благополучному исходу. Теперь, думали они, ничто и никто не сможет разъединить их. — А свечу за упокой лучше вычеркни. Не хватало ещё такого горя. Сглазишь, не дай бог. — Но письмо и так крохотное… — Ничего страшного. Лучше иди спать. Я напишу письмо побольше. Юноша с радостью подчинился. Полчаса он, полулёжа на койке, наблюдал, как «родственник» выводит мысли на бумагу при свете тусклой свечи, попутно закуривая табак, что было не редкостью среди солдат. Многие из них начали курить как раз во время войны, совершенно проигнорировав табачную пошлину. Кто-то даже сказал: «Болт мы ложили на пошлину, дым на пользу пойдет, врага не видно будет!», за что получил по заслугам. Письмо вправду вышло гораздо крупнее и было достойно доставки голубем. Но это дело рядовой решил отложить до завтрашнего дня.