Вторая жизнь

Вскоре Кромвель вызвал Жана в свой шатёр и сообщил, что врач может выходить раненого роялиста, и согласен на это. — Так значит, те пехотинцы подшутили надо мной? — вскипел лейтенант, бледнея от гнева. — Возможно. Они просто не знают тонкостей нашей службы, считая, что врагов лучше убивать без всякой жалости. Можете перенести вашего Эдварда в госпиталь. Пусть он перейдёт в наше войско. Учтите: больше таких поблажек делать не стану. Поклон в ответ. Спустя полчаса Кромвель вышел из шатра и увидел, как Жан и Джон Френсис де Бейли несут раненого на носилках в сторону госпиталя.

В госпитале, после перевязки и очередной дозы опиума, палач снова разговорился. Де Бейли сели по обе стороны его койки. — Восемь лет назад мне кто-то сообщил, что в приюте Браунхилса воспитывается девочка по имени Мария, — завёл палач свою речь. — Я тогда почти оправился от пива, да и поехал, подумав, что это моя дочь. Радость меня буквально переполняла. Явился на порог, и дверь открыла приятная полная женщина. Пропустила внутрь, и я увидел в прихожей малышку, лет девяти. Надеялся увидеть в ней свою милую Лию, но нет. Это была не она. Разрезанный рот портил эту малышку, и я пожалел её. А она смотрела так, будто ничего не происходит. Пустая внутри. Я разочаровался, но поблагодарил ту женщину и уехал. В конце концов, таких девочек во всей Англии сотни, и среди них мне мою крошку Марию не отыскать. Лейтенант и квартирант с грустью взглянули друг на друга. «Развязка семейной трагедии подошла к концу, » — подумал Жан, вставая с койки и направляясь к выходу. Другие пациенты начали тараторить о своём, едва рассказ палача закончился, но во время него молчали, как рыбы. Прислушивались к полушёпоту этого страдальца. Наконец госпиталь затих. Де Бейли вышли вон, нагнав на себя приступ меланхолии. Прогнать её они решили очередной наточкой оружия. Сабли снова затупились после очередной стычки с противником, и это надо было исправлять как можно скорее. Вдруг из палатки послышался громкий визг. Джон вскочил, выронив саблю из рук. Жан предположил было, что кто-то решил наведаться к ним и опрокинул стол. — Но там же нет никого… Чёрт, я боюсь заходить внутрь, — пробормотал квартирант, оглядываясь. — Да ты не представляешь, как я боюсь, — парировал лейтенант, отодвигая занавес. — А теперь мы открываем её! — Америку? — Какую Америку? Палатку! — А как же Колумб? Открылось странное зрелище: сундук с вещами стоит на месте, большой и тяжёлый, но между крышкой и стенкой торчит туловище дымчато-серого кота, истошно верещащего оттого, что его заднюю часть прижала крышка. Жан вспомнил, что оставил сундук открытым, когда уходил. Опрометью он бросился выручать несчастное животное. Но без травм не обошлось. Кот сломал себе несколько нижних рёбер и был отправлен к врачевателю в Оксфорд. Как он орал, когда его погрузили на операционный стол!

А при осмотре войск Жан и вовсе оторвался на своих солдатах, ещё не отошедших после обеда. — Вы все воины! — крикнул он им издалека. — Мы все воины! — хором отозвался полк. — Это вам не посиделки за чашкой чая, порох мне в бочку! Это армия! Армия даже из отбитых лентяев сделает мужчин, готовых воевать ради веры! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ? — выкрикнул в лицо вихрастому рядовому. — Я лично выбью дурь из ваших макушек. Шагом марш! Солдаты построились и зашагали тренироваться. Некоторых из них приходилось подталкивать к нужному месту. В этот день им пришлось несладко: пятьдесят упражнений на саблях, десять попаданий в мишень из ружья, а особо ленивым досталось двадцать нарядов вне очереди. Жан вздохнул, отгоняя от себя бессильную злобу. Выговориться только — и её как ветром унесёт. Как раз подбежал круглолицый блондин — секретарь генерал-лейтенанта Николас Бэрбоун. — Лейтенант де Бейль, генерал требует вас к себе. — Ради бога. Опять…

В шатре стало заметно теснее, поскольку дальний угол занимал странный агрегат, состоящий из многочисленных трубок, склянок, кранов. Завершали конструкцию большие кастрюли. Кромвель как всегда сидел за столом, но сейчас он довольно улыбался. — Представляю вам своё изобретение. Пивоварный аппарат! Двое секретарей и младший лейтенант молчали, не отрывая глаз от агрегата. — Как бы вы в Тауэр не загремели, милорд, — нарушил тишину Жан. Пивоварение в те времена не преследовалось по закону, но самое главное в нём было не переборщить с чистым спиртом, иначе получится не пиво, а ячменная водка под сто градусов, иначе говоря, английский самогон. В итоге пивовару грозила перспектива просидеть в узилище за то, что он мешает обороту и продаже крепких напитков.

Пивоварный аппарат оказался упрощённой версией того аппарата, который обычно использовался в промышленных масштабах. Нужно было просто залить в склянку солод, а потом подливать туда воду, полученную жидкость вскипятить, осветлить, охладить и очистить от остатков дрожжей. Ничего сложного. Кромвель уже набил руку на этом деле в молодости и прекрасно знал, что за это ремесло роялисты дали ему презрительную кличку «Пивовар». Но этот факт его мало заботил. Иногда Оливер злился, как тысяча чертей, но злоба пропадала быстро, и он снова балагурил с секретарями и, улыбаясь, садился расписываться на документах. Отпустив теперь уже трёх секретарей, Оливер засел за испытания своего агрегата.

Ещё месяц приготовлений — и очередная стычка недалеко от места стоянки, города Бостон. Роялисты потеряли ещё человек двести. После лагерь сдвинулся ближе к шотландской границе, окончательно остановившись возле Карлейля. Здесь аппарат и помог: провизии и денег начинало не хватать, а местные жители помогли армии, предоставив целую крепость с запасами; а продажа самодельного пива выручала неплохие деньги. Крепость, ранее уже взятая парламентариями, оказалась довольно большой, огороженной двойной стеной. В ней с успехом помещались двадцать тысяч человек. Ядро крепости занимало чуть ли не большую часть всей площади: выложенное камнем, высокое — оно возвышалось над стенами буквально на пару десяток метров. Вокруг стояло четыре башни поменьше. Пехота и артиллерия расселилась по трём из этих башен. Кавалерии и командованию достались ядро крепости и четвёртая башня. Секретари заняли комнату рядом с комнатой генерала, весьма просторную и тёмную, где и расставили раскладные койки. Двое из них даже затолкнули туда родственников: Жан де Бейль — Джона Френсиса, а Николас Бэрбоун — свою дочку Дилайлу. Она, едва только заявившись в комнату, показала себя высокомерной особой. Гордо задрав нос, она прошла к своей койке и начала прихорашиваться. Белокожая, низкая, с вьющимися тёмными кудрями — и впрямь напоминала ту самую Далилу из Ветхого Завета. Секретари отвели от неё глаза, выражая презрение. Николас увидел этот жест и отвесил дочурке словесную оплеуху. Тем временем в комнату вошёл генерал и первым делом приметил обновку у Жана де Бейля, а именно новые ботфорты. — Хорошие сапоги, — подметил он, довольно ухмыляясь. — Слезают с ноги, — предоставил Жан рифмованный ответ и вызвал дружный смешок всех обитателей комнаты. — Знаете, высоковаты будут. Я бы такие не взял. — Значит, хорошие. Надо брать. Остальные секретари снова рассмеялись. Дилайла лишь наморщила хорошенький носик и отвернулась к стене.

Чуть позже, когда секретари ушли расправляться со своими отчётами и бумагами, Джон Френсис и Дилайла остались наедине в комнате. Уже с первого взгляда он воспринимал её как высокомерную особу с папистскими наклонностями. — Знаете, я бы посоветовала вам держаться от вашего родственника подальше. Физиономия слишком жуткая, смотреть невозможно, — скривилась Дилайла, подкрашивая сажей глаза. — Это вы держите свои претензии подальше от меня. Его жизнь не щадила, он вечно страдал, — парировал Джон, с каждым словом всё больше повышая голос. — Мне кажется, что вам бы не помешало пару ударов по спине. — Что? — Простым языком: по вам розги соскучились. Дилайла взбрыкнула, взметнув вокруг ног пену чёрных юбок, и выбежала прочь. Джон шепнул ей в спину ещё пару ласковых и взял с полки Библию. Заучить очередной псалом было целью достижимой, если обладать хорошей памятью.

Вдруг из-за стены послышалось знакомое: — Генерал, что это за месиво? — Моя импровизация. Чай со вкусом пива. — Понимаю вашу любовь к этим напиткам, но вместе это просто отвратительно! В разговор вклинился Бэрбоун: — Ладно, Жан, успокойтесь. Сочетание и в самом деле убийственное. Молчание.

Как выяснилось позже, генерал из-за скуки решил провести эксперимент и смешал чай с самодельным пивом. По глотку сделали все трое секретарей, и двум из них мешанина не пришлась по вкусу. Третьему, долговязому Оливеру Гордону, было вообще всё равно. Приготовления к сражениям шли небыстро, но давали ощутимый результат. Подвалы ломились от провианта, пушки пребывали в наилучшем состоянии, лошади ежедневно нарезали круги вокруг башен.

В январе 1647 года, когда парламентарии были уже далеко от крепости Карлейль, разведка доложила о том, что король Карл предан шотландцами. Кромвель решил, что это будет превосходный ход — взять короля в плен без сучка и задоринки. Под горячую руку подвернулись и недавно присоединившиеся в полк теперь уже капитана де Бейля французы, называемые Шарль д’Артаньян и Исаак дю Валлон. Капитан де Бейль, едва завидев их обоих в строю полка, чуть было не отменил всю перекличку, поскольку пребывал в невыразимом шоке.