Вторая жизнь

Как многим было известно, герцог де Бофор любил интересные развлечения и умело сочетал их с политикой. Собирался было использовать театр в качестве пропаганды Фронды, что и было провёрнуто в тот февральский бал в качестве примера, но решил, что люди к нему присоединятся и без театра. Он решил принарядить одного из своих сподвижников в женщину и выпытать у кого-то из сторонников кардинала дальнейшие планы Его Высокопреосвященства. Выбор его пал на графа де Винтера, который немного поколебался, прежде чем согласился на подобное превращение. Пришлось помучаться с тем, чтобы его не раскрыли. Волосы скрыли накладной пышной причёской, лицо напудрили, на правую щёку приклеили небольшую мушку, означающую: «Оставьте меня в покое». Платье подобрали не самое роскошное, но удобное. — Чёртов корсет! — Это я его тебе чуть-чуть затянула, — крикнула Мария, провожая компаньона. — Оторвись там! — Надо срочно менять тембр голоса. Карету переодетая дама, взявшая имя леди Говард, взяла напрокат и по пути заехала в аптеку, где взяла снадобье для изменения голоса. В итоге мужской хриплый баритон превратился в женское сопрано. Всё произошло вечером пятнадцатого мая.

В Лувре на даму не обратили особого внимания, впрочем, ей это было только на руку. Она пристроилась на привычное место в главном зале, как заметила сидящих напротив Пьера де Колло и Шарлотту де Рошфор, приехавших проконтролировать миссию. Дама лукаво им подмигнула, на что они ответили поднятыми вверх большими пальцами. Она продолжила осматривать гостей, пока не наткнулась на знакомую до зубного скрежета физиономию с синеватой щетиной. Дядюшка Винтер, кто же ещё мог заявиться сюда? Пальцы невольно сцепились в замок. Значит, сердечный приступ не убил его. Выходит, второй точно убьёт. Дама поднялась с места, прошла по залу, и со всей учтивостью пригласила лорда Винтера на танец, начавшийся неторопливо, размеренно. Джентльмен пристроил руку на её талии и закружил в медленном ритмичном менуэте, подбадриваемый скрипкой и клавесином. Другие дамы и господа подхватили танец и закружились по зале. Сама «леди Говард» готова была придушить джентльмена на месте, но от его вида её начало подташнивать, и лицо приобрело зеленоватый оттенок. Во время танца лорд поведал ей, что кардинал планирует усмирять Бургундию, раз уж с Берри не сложилось. Слишком мало. Плюс добавил, что во Франции он только два дня. «Одиннадцать дней – и он сдохнет». После танца дама сходила на кухню и принесла кувшин свежего вина. Надо было немного раскрепоститься. Глоток за глотком, бокал за бокалом. Тошнота прошла. Наконец графиня де Рошфор крикнула: — Сударыня, вы пьяны! — Да, пьяна, — отозвалась «леди Говард». — И что дальше? Вы тут пьёте литрами, и ничего. Анжуйское, бургундское – названия разные, а на вкус одно и тоже. Кислятина. Вырядились тут, расфуфырились, кружевами обвешались. Тьфу! Содомия сплошная. Бордель! Содом и Гоморра! Кромвеля на вас нет! — тут дама поняла, что сболтнула лишнего. — Ой... — Так вы протестантка, сударыня? — спросила другая женщина. — Да, — перешла в прежний уверенный тон. — И не стесняюсь. Вино ваше, конечно, не самое лучшее. Да и нашу английскую выпивку я не уважаю. Та же дрянь, что и ваша, только крепче. Henry Winter, how thou infuriatest me with thy behavior with a woman! I'm angry at thee! Oh, angry at thee! (Генри Винтер, как ты взбесил меня своим отношением к женщине! Я зла на тебя! Ух, зла на тебя!) — дама, спьяну перешедшая на английский, с такой силой и злобой сжала пустой бокал, что тот раскрошился в её руке. Швырнула в лорда Винтера ножку несчастного бокала, да спьяну промахнулась, попав в итоге в стену залы. Сам лорд поспешил уйти в другой конец зала. Трус, да и только. «Леди Говард», немного протрезвев, решила ещё раз попробовать себя в пассивной роли при танце. Кавалер, буквально нарисовавшийся из ниоткуда, после короткого танца взял даму под руку и галантным шагом повёл в сторону уборных. Та не сопротивлялась, наоборот, даже поддалась ему, поскольку протрезвела не до конца. Дверь закрылась, и жуткая сущность кавалера проступила сквозь все слои ткани и кружев. Он резким движением вжал даму в стену, сорвав с неё шляпку. Впился в бледные губы, грубо, сминая, кусая до крови. К горлу дамы подкатил тошнотворный комок. Противно вплоть до рвоты. Но терять чувство достоинства не особо хотелось, и дама ослабела в руках мужчины. Его толстые пальцы подбирались к шнуровке корсета, чуть ослабляя петли. Изящные ладони дамы взмокли под перчатками. Кровь стучит в висках, её шум и пульсация заглушают прочие звуки. Передняя вставка брошена на пол, и становится ясно, что платье надето на слишком худое для женщины тело. Лицо дамы заливается краской. Колени дрожат под пышными слоями юбок. Последовал громкий крик кавалера, схватившегося за своё достоинство. Дама, ударившая острым коленом по причинной области, быстро привела корсет в порядок и выбежала вон. Кавалер – за ней. Зал наполовину полон, и множество взглядов приковано к даме в светло-голубом, бегущей напролом, и к кавалеру, еле плетущему ноги от боли. — Стой, саксонская тварь! Я тебя на куски порежу!.. Догоняет и сразу же получает по голове горящим подсвечником. Чувствует, как по голове расползаются искры. Хватает даму за руку и пытается отнять орудие. Та ловко уворачивается и крутит его вокруг оси. — Он загорелся! ЕГО ДУША ГОРИТ! — последовал истошный крик. Голос от такой силы сорвался, и дама буквально хрипела. Присутствующие аж перекрестились со страха. Расступились, чтобы в любой момент окатить ведром воды горящего кавалера, отчаянно мечущегося по залу, хватающегося за обгорелую шевелюру,. Отовсюду слышались крики, ругань, проклятия. Несколько женщин умудрились упасть в обморок. Даже робкий камердинер Бернуин выглянул в зал, чтобы понять, что происходит. Кто-то всё-таки отважился окунуть несчастного в наполненное доверху ведро. Дама времени не теряла: подобрала юбки и скрылась из зала. Кто-то заметил, глядя в окно, как она на полной скорости запрыгивает в карету, и та мчится прочь. Лорд Винтер, тоже порядком захмелевший, высунулся из окна и крикнул по-английски: — Стой, рыжая бестия, стой! — совершенно не подозревая, к кому обращается. — Неужели в Англии такие развлечения? Чёрт, я боюсь туда ехать! — сказал один из гостей с неприкрытым ужасом. — Не езжайте, сударь! Из огня да в полымя! Пьер де Колло и Шарлотта де Рошфор нервно отпили по глотку вина. — Спорим, что завтра об этом будет судачить весь Лувр? — спросил Пьер, убирая в карман театральный бинокль, в который он наблюдал за происходящим. — Спорим на пятнадцать экю, — глаза графини горели азартом. — На двадцать лучше. Думаю, свою задачу наша леди выполнила. Едва только Винтер вернулся, как на него накинулась с расспросами Мария. — Как прошло? — Чуть всё дело не испортил. А всему виной – тот кавалер! Потащил меня в уборную, и давай ощупывать. Убедился, что подержаться не за что, и начал мне корсет расшнуровывать. Я смекнул, к чему это идёт, да и зарядил ему промеж ног. Сам – бежать. С трудом от него убежал. Подержаться не за что! За перевязь держись! Тоже мне! Мария, убери это платье от греха подальше. Про лорда Винтера он так и не упомянул.

Рошфор, узнавший подробности того вечера от дочери, решил заехать в Ла Фер и рассказать обо всём Миледи, которая очень интересовалась жизнью при дворе. Оба зашли в гостиную и сели в кресла друг напротив друга. — Слыхали, в Лувре вчера дама скандал устроила? — начал Рошфор, не став ходить вокруг да около. — Нет. Расскажите. — Она одному знатному месье промеж ног угодила за то, что он её совратить пытался. Крику было выше потолка. Люди говорят, что сама спровоцировала, хотя худа, как чёрт! — А как она выглядела? — спросила Миледи, накручивая на палец выбившийся из причёски локон. — Настоящая англичанка, мадам. Роста высокого, даже очень, как у них говорят, футов шесть-семь. Волосы светло-русые, даже чуть с рыжинкой, до плеч, туго завиты. Лицо худое, щёки трудно назвать впалыми, нос прямой, но иногда мне кажется, что всё-таки с небольшой горбинкой. Напудрена, мушка на правой щеке. Платье пышное, светло-голубое, с открытыми плечами. На шее – лента в тон платья, на голове – того же цвета шляпка. А сама-то худощава, белее мела, словно чахоткой не один год больна. Ключицы выступают, с костяшками пальцев та же история, хотя руки-то у неё тонкие, изящные. Готов поспорить, что вату в корсет подкладывает! — Сударь! — воскликнула Миледи, явно оскорблённая. — Приношу извинения, мадам. Так вот, она так бойко убегала от него, что даже чуть было туфлю не потеряла! Орала так громко, что голос у неё сорвался, хриплый стал. Скок в карету – и след её простыл! При этом она до всего этого напилась до зелёного лица, наговорила много чего, а потом вообще швырнула бокал в лорда Винтера, приехавшего три дня назад! Миледи, выслушав историю до конца, впервые за всё своё пребывание во Франции рассмеялась. Умеют же в Лувре веселиться, но и на скандалы тоже не скупятся. Один вопрос. Каким боком сюда приехал деверь? Явно не за тем, чтобы ещё раз напомнить о своей гнусной душонке. Смех утих. В ходе дальнейшей беседы Миледи многое узнала о бывшем соратнике: что он вскоре после её «казни» женился на маркизе д'Отфор, бывшей некогда фавориткой Людовика XIII, спустя три года подарившей Шарлю-Сезару дочь Шарлотту, названную отцом в честь самого себя, и умершей через пять лет от оспы. После её смерти фамильное поместье Рошфоров содержалось в состоянии строгого карантина. Сам Шарль-Сезар в первые годы жизни дочери частенько сетовал на то, что она полная копия матери и от отца никаких черт не переняла. Сам он ею полноценно заниматься не мог, поскольку всё ещё пребывал на службе у Ришельё. Девочка воспитывалась бесчисленными няньками. По-настоящему заботиться о дочке Рошфор стал, как выразился он сам, «после смерти Его Высокопреосвященства», и сразу после этого уволился со службы. — Шарлотта часто писала мне, пока я в Бастилии сидел, — Рошфор с какой-то странной беспечностью запустил руку в волосы. — В моих фрондёрских начинаниях она меня тоже поддержала. Миледи в ответ рассказала о своей жизни в Англии, умолчав об операции «Нимфадора» и участии в ней её брата. Когда она заговаривала о сыне и брате, слёзы на её глаза наворачивались сами собой, и ей пришлось несколько раз браться за платок. Рошфор успокаивающим жестом положил руку ей на плечо и мимоходом переместил её на лебединую шею бывшей соратницы, заводя пальцы за край кружевного серого воротника. Миледи резко сбросила его кисть, поняв, к чему он клонит. — Хватит, Рошфор! — Теперь я точно узнаю леди Винтер, — усмехнулся тот. Ещё немного поговорив и обменявшись напоследок едва заметными улыбками, Рошфор и Миледи расстались.