Король Драконов

      — Ну, как он? — большая круглая голова просунулась в пещерку, где по-прежнему без сознания лежал Иккинг.       Беззубик, тоже дремавший, приподнял голову и открыл зелёные глаза. Он какое-то время молча смотрел на Старейшину, словно соображая, где он и что происходит. Потом перевёл взгляд на тело юноши, прислушался к ровному дыханию и биению сердца. «Живой», — с облегчением подумал Беззубик и повернулся снова к старейшине.       — Всё так же, — печально прорычал дракон.       Старейшина уже собиралась удалиться, но Фурия быстро вскочила и несвойственными ей резкими движениями приблизилась к ней.       — Сигрун… Он точно будет жить? — глаза смотрели с мольбой. Сердце за черной чешуёй билось неровно. Оно то сжималось в комок, то вдруг вспархивало птицей и делало несколько сильных ударов.       Старейшина давно не видела одного из своих главных вожаков в таком подавленном состоянии. Пожалуй, когда он только оказался в Гнезде Королевы. Только тогда. Он был совсем ещё юным птенцом, таким молодым, что Сигрун боялась, как бы Госпожа не захотела им полакомиться, сочтя за детёныша. Шторморез готовился бороться за Фурию, но, к счастью, этого делать не пришлось. Иначе они бы оба погибли. Ведь тогда драконы ещё не были готовы жить свободно. Работа Сигрун была очень долгой, и в те времена она только начиналась. Опытной, но новой для остальной стаи, драконихе, ещё только предстояло доказать свои способности как Жрицы и Старейшины.       Сигрун перевела взгляд на мальчика, лежавшего перед ней. Иногда она задавалась вопросом: правдивы ли её видения? Неужели именно он тот, кто им нужен? Такой маленький, тоненький, совсем ребёнок. А человеческие дети по сравнению с драконьими были совсем беззащитными созданиями. Уж Сигрун это точно знала. За сотни прожитых лет она видела их немало. И везде она искала юношу из своих видений. Она так хотела его найти, что даже подключила своего брата, хотя тот не одобрял её деятельности как Жрицы. Он считал, что ей намного лучше было бы, как и ему, идти по пути воинов. Но Сигрун с рождения знала своё предназначение. Её видения всегда были правдивы, она ни разу не ошиблась.       И однажды её старания были вознаграждены. Её брат прилетел с известием, что нашёл мальчика, подходящего под описание.       — Только тебе придётся подождать, — усмехнулся брат.       — Сколько?       — Около двухсот лун.       Большие оранжевые глаза Сигрун стали ещё больше, и брат не смог сдержать тихого смеха.       — Ничего, — произнесла она, овладев собой. — Я ждала тысячи лун, могу подождать и пару сотен. Как тебе удалось его разыскать?       — Я наткнулся на стаю драконов. Они все были разных видов. Громмели, Змеевики, Чудовища. Мне стало любопытно, обычно виды стараются держаться своих, а тут такая разношёрстная компания… Я полетел за ними. Эти драконы добрались до небольшого скалистого острова далеко на Севере. Я видел людей, которые отбивались от наших собратьев. Всё, как и всегда, когда борются люди и драконы: много огня, дыма, крики.       Но вдруг… среди всего этого хаоса я увидел женщину… Высокую, с волосами цветом, как твои крылья, и огромными голубыми глазами. Она зачем-то отгоняла своих соплеменников от драконов и что-то кричала. Я услышал кряхтение из дома неподалёку и решил, что это, должно быть дитя той самой женщины. Я не удержался и заглянул внутрь. И там… в колыбельке… крошечный, меньше даже драконьего яйца, лежал младенец. Он не испугался, когда увидел меня, не заплакал, а наоборот — протянул ко мне свои ручонки.       Сигрун слушала, положив голову на бок. В её глазах светились искорки понимания. А её брат, Штормур*, смотрел куда-то мимо своей сестры, и его глаза вдруг наполнились невообразимой нежностью.       — Меня очень заинтересовал этот ребёнок. Он был не таким, как другие люди, а когда я подошёл ближе, то тотчас узнал его. Ты много раз показывала мне его во сне, чтобы я не забыл его лица… Я осторожно приблизился к мальчику, боясь его напугать, но мальчик по-прежнему тянул ко мне ручки и смотрел такими умными и пытливыми глазами… Разве у людей бывают такие глаза? Ты была права, у него душа дракона… Я потянулся к нему, пощекотал осторожно когтем животик, и ребёнок залился смехом. Но тут вдруг вбежала мать, я дёрнулся, кажется, задев мальчика.       Дальше всё было очень быстро. Женщина хотела бороться со мной за сына. Откуда ни возьмись появился её муж… Я не знаю, что мной движило…       — Ты забрал её? — спокойно спросила Сигрун.       — Да. Сейчас она в пещере Руглы.**       — Значит, её сын — тот самый Король, которого я ищу, — задумчиво промолвила Сигрун, сделав несколько вращений головой, что говорило о её беспокойстве. — Что ж, я подожду. Спасибо за помощь, брат!       Уже собираясь улетать, Сигрун помедлила и сказала:       — Ты знаешь, уже очень давно мне было видение, что в твоей жизни появится некто очень важный, к кому прикипит твоя душа… Если честно, я не думала, что это будет человек. Береги ту женщину!       После этого Сигрун отправилась в окрестности гнезда Королевы. Она какое-то время наблюдала за обитающими там драконами. Она чувствовала исходящие от Повелительницы вибрации, но была не восприимчива к ним, как и другие Шторморезы. Она была счастлива, что нашла мальчика, который должен был стать Королём драконов.       Единственное, что её смущало, — это гнездо Королевы. Оно ещё ни разу не всплыло в её снах и видениях. Юношу же она должна была найти, потому что согласно легендам их народа, в одну ночь родится тот, кто уведёт драконов в безопасное место, в котором они будут жить сами по себе, не сталкиваясь с людьми.       Человечество было жестоко к драконам. За годы странствий и поисков Сигрун видела порабощение своих собратьев, видела их убийство ради зубов, костей и кожи. Видела ловушки для драконов, клетки для драконов, арены для драконов. Нет, жить с людьми нельзя. Но не странно ли то, что именно человек должен был стать проводником для них, драконов, в мир безопасности и счастья?       Сигрун жила возле гнезда, приглядываясь, присматриваясь. Иногда наведываясь в деревню, чтобы понаблюдать за мальчиком. А тот рос, под присмотром отца и его лучшего друга, лишённый ласки матери, но не лишённый при этом любви. Мальчик любопытный, умный, любознательный. Сигрун понимала язык людей, поэтому слышала, как отец едва ли не из сил выбивается, объясняя сыну с его точки зрения очевидные вещи. Мудрая Старейшина понимала, почему именно этот юноша был напророчен племени драконов для спасения от мира людей. Он был ещё совсем ребёнком, но она уже видела его тем, кем он вскоре станет.       Убедившись в том, что Штормур нашёл правильного человека из пророчеств, Сигрун приступила к работе с драконами. Она сплотила вокруг себя небольшую группу из самых сильных духом и умом драконов, не глядя на их вид и возраст. Поэтому в числе её первых помощников оказались совсем юная Фурия, молодое и задиристое Чудовище, несколько Злобных Змеевиков, один Громобой и целая стайка Жутких Жутей, которые были её посыльными и разведчиками.       Сигрун пришлось непросто. Во-первых, ей постоянно надо было приглядывать за своими «избранными», чтобы они не сильно попадали под влияние Королевы. Легче всего было с юной Фурией. Дракон сразу же проникся доверием к Старейшине. Он заметил, как она его опекает и словно бы бережёт. Так и было. Фурия была одной из главных составляющих Пророчества, согласно которому родится Король Драконов, самый великий из всех, и спасёт драконов. Фурия должна была стать Королю братом, помощником и слугой. Фурия будет всем. Сны Сигрун никогда не обманывали. Она показала Беззубику, как называл мальчик дракона, один из своих снов, после чего тот верой и правдой служил ей.       Эльдюр был совсем не таким. Сигрун усмехалась каждый раз, думая о том, как точно подобрал имя дракону человек. Драконье имя Чудовища было — Блосси — огонь. Он тоже был молод, но очень вспыльчив, упрям. И в следствие его упрямства влияние Королевы на него так же было не очень сильным. Но перед Эльдюром постоянно надо было подтверждать свой авторитет. Не Сигрун, конечно, ей не было нужды до этого опускаться, но вот Беззубику — да.       Громорог Брума*** помогал Старейшине поддерживать порядок среди драконов, которых она потихоньку отбирала и переманивала на нужную ей сторону. Она постепенно настраивала их на то, что Королева падёт, и у них будет Король. Самый мудрый и справедливый. Но она долгое время умалчивала, что этим Королём станет человек, да ещё и настолько юный. Только приближённые знали это. Беззубик относился к известию спокойно. Он знал, что должен будет в нужный день отправиться, как и и всегда, к острову, где жил тот самый мальчик, что парень его собьёт. Он знал, что это принесет ему увечье, но он не мог ослушаться Старейшину, он не мог пойти против воли Пророчества. А вот Эльдюра весьма возмущал факт того, что верховодить им будет какой-то двуногий. Он часто с насмешкой отзывался о парне, подкалывал без устали Беззубика, что тому придётся быть в подчинении у человека. Их постоянные перепалки вызывали у Сигрун лишь улыбку в мудрых глазах.       Свержение Королевы готовилось долго, всё то время, пока мальчик рос, взрослел, становился старше. Приближённым Сигрун предстояло помочь юноше сплотить вокруг себя армию из драконов Гнезда. Беззубик, год за годом совершал налёты на несчастный островок. Эльдюр летал вместе с ним, хватал яка потучнее и нёс его в огромных чёрных когтях в логово Королевы. Она ни за что не должна была догадаться о происходящем.       И вот, наконец, все долгие и упорные труды принесли плоды. Юноша сплотил вокруг себя драконов, Королева свержена. Она никогда не выбиралась со своего вулканического острова, так что хотя и подмечала, что её подданные куда-то деваются, поделать с этим ничего не могла, она лишь чаще направляла слуг на поиски новых драконов для своего гнезда.       После свержения Королевы, в тот миг, когда от неё остался лишь разодранный остов, лежащий посреди её же владений, драконы замерли, не веря произошедшему. Те, что были под её гипнозом, разом освободились от него и теперь были в растерянности. Но Сигрун объяснила им, что произошло. Поведала им Пророчество о Короле и мире, лучшем, чем этот. А Беззубик тем временем вился вокруг Иккинга, подталкивал его безжизненное тело носом, урчал, выдыхал прямо на лицо, надеясь привести юношу в чувство, осторожно когтем трогал руки и ноги. Фурия чуяла, что человек жив, но искра жизни в нём была столь мала, что дракон на полном серьёзе боялся потерять своего друга. Он напрочь позабыл все пророчества и сны Сигрун, всё, к чему они так долго готовились. Его волновало только одно, чтобы мальчик остался жив.       Поэтому сейчас, в крохотной пещере, в которую Фурия едва сама помещалась, надежда покидала сердце дракона. Поэтому Беззубик смотрел на Сигрун с немой мольбой. Он надеялся, что она может сделать хоть что-то. Но Старейшина знала, что юноше нужно просто немного времени. И как бы он ни был важен и нужен всему драконьему племени, у неё было много дел, помимо бдения возле человека, который непременно скоро придёт в себя. Она беспрестанно перемещалась сама от Олуха к Острову Драконов, контролируя стаю, оставшуюся без вожака. Убеждая, уговаривая. Часть стаи разлетелась в разные стороны, стремясь скрыться от проклятого места, державшего их, как пленников, целые столетия.       Сигрун ласково посмотрела на Беззубика, повернула голову на бок.       — Он будет жить! Обещаю.       Чёрный дракон склонил голову и вернулся к своему человеку. Он припомнил перепалку, разгоревшуюся после сражения, когда драконы не могли решить, что делать с юношей. То ли оставить его, как есть, то ли нести в деревню. Беззубик настаивал, чтобы доставить Иккинга домой, на Олух, чтобы его племя смогло позаботиться о нём.       — Да ты спятил?! — рявкнул Эльдюр. — Как ты себе это представляешь? Прилететь всей стаей? Или один хочешь отправиться? Хочешь в клетке сидеть? И это в лучшем случае!       — Люди помогут ему лучше нас! У них есть целители, травники. В конце концов, у него есть семья!       — Теперь мы — его семья. Из того, что нам рассказывала Сигрун, я сделал вывод, что мальчишку не так уж и жалуют в деревне.       — Это было раньше! — возразил Беззубик. — А теперь всё изменилось.       — Люди не меняются! — отрезал Эльдюр. Он повернулся правым боком, на котором красовалось несколько шрамов.       — У нас у всех есть травмы, — Беззубик взмахнул своим покалеченным хвостом. — Так что прекрати ныть. Важнее всего сейчас, чтобы мальчик выжил!       Остальные драконы молча толпились вокруг, ожидая, в какую сторону разрешится спор. Подоспевшая Сигрун разняла сцепившихся юнцов. Она велела отнести Иккинга на остров Олух, но не показывать людям, пока он не очнётся. По её мнению, мальчик просто без сознания и ему ничто не угрожает. На нём не было никаких серьёзных ран, кости целы. Сердце юноши билось ровно и спокойно. Просто человеку нужно было время, чтобы прийти в себя.       Беззубик доверял Старейшине. Беззубик любил своего человека. И он очень волновался. Дракон улёгся возле Иккинга, снова обвивая его своим хвостом и укладывая широкую морду на лапы. Полуприкрытые зелёные глаза наблюдали за тем, как поднимается грудная клетка юноши. Дракон не верил в людских богов, но сейчас он молился, чтобы Иккинг очнулся.       Беззубик едва снова не задремал, но тут свет от входа в пещеру снова заслонила чья-то тень, и, обернувшись, дракон увидел зелёную морду Эльдюра. Жёлтые глаза сверкнули, Чудовище молча мотнуло головой, приглашая своего напарника выйти к нему. Нехотя поднявшись, Фурия вышла из пещеры. Зрачки резко сузились от яркого солнечного света, Беззубик недовольно фыркнул и замер на какое-то время, приходя в себя. А потом, когда глаза привыкли, повернулся и вопросительно посмотрел на Эльдюра. Чудовище мордой подтолкнуло к Фурии небольшую горку из рыбы.       — Вот. Это тебе. Ты уже два дня ничего не ешь. Так нельзя.       Беззубик с удивлением воззрился на Чудовище. Что это? Никак Эльдюр беспокоится о нём? Фурия насмешливо фыркнула, зелёные глаза сверкнули.       — Блосси, да ты, оказывается, заботливый, — лукаво произнёс Беззубик.       — Молчи, чёрная ящерица, — оскалился Эльдюр. — Просто не хочу, чтобы погиб ещё один важный персонаж из Пророчества.       Зелёное Чудовище недовольно мотнуло головой и повернулось, чтобы уйти.       — Спасибо! — окликнул собрата Беззубик.       Эльдюр ещё более раздражённо фыркнул, рога очертили круг и, бурча что-то себе под нос, дракон удалился, переставляя когтистые лапы и крылья по земле и размахивая хвостом.       Беззубик опустил голову к рыбе, втянул знакомый запах. Свежая. В животе громко заурчало, и дракон, вздохнув, принялся за трапезу.

***

      Иккинг очнулся ближе к вечеру на третий день после победы над Королевой. Он приоткрыл глаза, оглядывая место, где он лежал. Медленно возвращались к нему чувства и ощущения тела. Ужасная боль расползлась по мышцам рук и ног, змеёй улеглась где-то на груди, а потом полезла выше. Иккинг застонал, потирая слабыми пальцами виски. Голова трещала, как будто готова была взорваться в любую минуту. Юноша сдавил покрепче череп, пытаясь заново склеить его. Он несколько раз крепко зажмурился, а потом широко распахнул глаза: в его памяти всплыли картины из жуткого сражения, в котором он чудом не погиб. Ведь не погиб? Иккинг осмотрел ещё раз место, где он находился. Какая-то пещера. На Вальгаллу не похоже.       Он медленно поднялся и посмотрел сквозь вход в пещеру на сгущавшиеся сумерки. «Где это я?»       Иккинг очень медленно поднялся, ноги держали нетвёрдо, он несколько раз качнулся, переступив с ноги на ногу, и очень осторожно пошёл к выходу из пещеры.       Едва его фигура показалась в проёме, как на него налетел кто-то, едва не сбивая с ног. Руки привычно обняли широкую голову, провели по гладкой чешуе, щека прильнула ко лбу.       — Беззубик… — выдохнул Иккинг. Он сильнее прижался к дракону, закрывая глаза и испытывая невообразимое облегчение и радость.       — Это я. Как хорошо, что ты жив!       — Не то слово, братец… Стой! — Иккинг резко отстранился от дракона. — Что ты сказал?       — Я рад, что ты жив, — уркнул дракон.       — Ничего не понимаю, — юноша схватился за голову. Может, он ей очень сильно ударился и ему теперь кажется, что он понимает драконов? — Кажется, я схожу с ума… Или я всё-таки умер?       Иккинг вопросительно посмотрел на дракона, словно ожидая ответа. И он его получил.       — Ты не умер и не сходишь с ума. Ты всегда умел понимать нас. Но сейчас, после гибели Королевы, твои способности получили новый виток развития. Теперь ты понимаешь нас. Не исключено, что вскоре ты сможешь говорить по-драконьи.       Иккинг осел на землю, разинув рот и недоверчиво глядя на Беззубика. Королевы? Драконий язык? Нет, он точно сходит с ума.       Дракон уселся рядом, положив морду на ноги человеку.       — Сигрун говорит, что это должно было случиться даже раньше. Но, видимо, тогда ты не был готов, — объяснял Беззубик.       — Кто такая Сигрун? — помолчав какое-то время, спросил Иккинг. Он пытался осмыслить происходящее. Юноша водил рукой по морде дракона, ощупывая пальцами каждую выпирающую чешуйку.       — Наша Старейшина.       — У драконов есть Старейшина? — спросил Иккинг, приподняв брови. Хотя в тоне его не было удивления, казалось, он уже не способен изумляться.       — Конечно, есть, — уркнул Беззубик, довольно щуря глаза под ласковыми прикосновениями человека.       — Чего ещё я не знаю?       — Ты всему научишься. А сейчас тебе пора домой.       — Домой?       — Ты был без сознания почти три дня. Наверняка тебя уже всей деревней ищут, — заметил Беззубик.       Иккинг не успел ничего ответить, на поляне возле человека и Фурии с тяжёлым стуком опустился зелёный дракон. Он вспыхнул на секунду, озаряя своим пламенем тихий вечер, а потом, ластясь, как большой кот, подошёл к юноше, подставляя свой нос.       — Нежитесь тут? А я? Видишь, Беззуб, твой человек очухался. А ты боялся, — насмешливо фыркнул Эльдюр.       — Эй, я тоже рад тебя видеть, здоровяк, — улыбнулся Иккинг. — Но ты всё же поосторожней в выражениях, я всё слышу.       — Двуногий изучил наш язык? — удивлённо поднял глаза на Беззубика дракон.       — Да, и двуногий прекрасно тебя понимает. И ему не нравится, что его называют двуногим. У тебя, к слову, тоже две ноги.       Беззубик захихикал, а Эльдюр обиженно махнул хвостом, отвешивая ему небольшую оплеуху.       Иккинг засмеялся, обнимая двух своих друзей. В эту минуту, несмотря на страшную битву, несмотря на боль во всём теле, несмотря на странности, происходящие в его жизни, юноша был счастлив.