Первый месяц после обращения прошёл у Иккинга в привыкании к собственному новому телу. Теперь ему нравились новые запахи, вроде сырой рыбы, а старые потеряли всякое очарование — вроде человеческого жилья и очага. Глаза стали лучше видеть, особенно в темноте, не зря же он был теперь Ночной Фурией. Иккинг учился спать прямо на земле или свесившись с ветки головой вниз. Сначала жутко кружилась голова, но он быстро привык. Он мог часами сидеть и рассматривать свои новые ноги и длинные когти, растопыривая их и сжимая. Иногда Иккинг замирал, прислушиваясь к работе сердца или пытаясь пошевелить только одним ухом, опустить все отростки или раскрыть их веером.
Проще всего оказалось привыкнуть к полётам. Не без помощи Эльдюра, правда. Зелёное Чудовище, вволю насмотревшись на то, как Беззубик пытается научить новоявленного дракона держать равновесие, не выдержал мучений, подхватил Иккинга когтистыми лапами и сбросил его со скалы над морем. Беззубик завопил в ужасе и ринулся за другом, но способ Эльдюра «захочет жить — взлетит» сработал на ура. Иккинг расправил крылья прямо у кромки воды и плавно заскользил вдоль моря. Потом он потянулся мордой вверх и начал делать широкие взмахи крыльями, поднимаясь всё выше и выше. Снова ринулся камнем вниз, сложив крылья по бокам. Спустя ещё какое-то время он уже выполнял все те элементы, которым учил Беззубика совсем не так давно.
— Ну, видишь, — сказал Эльдюр Фурии. —
А твоими методами он бы ещё с луну ничему бы не научился.
Беззубик огрызнулся на зелёного дракона и поспешил к Иккингу.
— Твоё счастье, что он остался жив. Чуть не угробил нашего Короля!
— Ой, да ладно. Ты только посмотри на него. Он прирождённый дракон, — отмахнулся Эльдюр, не без гордости глядя на Фурию, которая всего несколько дней назад была довольно хрупким двуногим.
Тут Беззубик спорить не стал, Иккинг действительно быстро осваивал своё тело и новую жизнь. Он мог летать часами, ел за троих, спал беспробудно и вообще, выглядел вполне себе обычным здоровым молодым драконом. Что так и было.
Миновало двадцать восемь дней, снова настало новолуние, и Иккинг пережил мучительную трансформацию в человеческое тело. Это случилось на рассвете, когда он спал, перекинув хвост через массивную ветвь ели. И проснулся он лишь оттого, что ему вдруг стало холодно, когда чешуя сменилась на тонкую человеческую кожу. Иккинг открыл глаза и понял, что он всё ещё висит вниз головой на хвосте, который вот-вот исчезнет.
— Беззубик! — завопил он в ужасе. — Беззу-у-убик!..
Фурия поймала его уже возле земли. Худое юношеское тело соскользнуло с его спины, опускаясь в траву. Он дрожал от холода и корчился от боли, свернувшись калачиком.
— О Тор… — выдохнул Иккинг, когда болезненные спазмы смены конечностей прошли.
— Как ты?
— Ужасно… и странно. И холодно, — Иккинг поёжился.
— Ты забыл, да? — с волнением спросил Беззубик.
— Да, — честно признался Иккинг. — Это ведь каждое новолуние будет случаться?
— Ровно на один день и ночь. Так говорила Сигрун.
— И как это у меня из головы вылетело? Братец, подбрось до хижины, а? А то как-то неуютно нагишом.
—
Странные вы, люди. Садись.
Иккинг устроился на спине Беззубика, прижимаясь к нему, чтобы не мёрзнуть. Он чувствовал, как сильно саднило на лопатках, там, где росли крылья всего, наверно, час назад.
В небольшой хижине всё было так, как он там оставил. Иккинг нашёл в корзине штаны, тунику и оделся. Движения рук и ног были плохо скоординированы, он отвык ими пользоваться. Мешало ощущение пустоты за спиной, и, как ни странно, он скучал по хвосту.
Какое-то время Иккинг сидел у себя на прежней кровати, время от времени проводил рукой по жёсткой шерстяной ткани, и ему ощущения казались странными, как отзвук из давно забытого прошлого. Иккинг нашёл свой дневник, посмотрел его, перечитал некоторые заметки, словно удивляясь, что он вообще всё ещё может читать. Взял угольный карандаш и сделал набросок первого, что пришло в голову: размах крыльев Фурии относительно Ужасного Чудовища.
Руки работали легко, словно не были в течение целой луны обращены в когтистые лапы.
— Иккинг, — позвал его из-за двери Беззубик. —
Ты в порядке?
— Да.
Прошёл, наверно, час с его обращения, а Иккинг ощущал себя полноценным человеком, как будто никогда и не был драконом. Ему даже на миг подумалось, что, может, это ему всё приснилось. И вот он проснулся и больше никогда у него не будет своих крыльев.
— Тебя хочет видеть Сигрун.
— Иду.
Старейшина сидела, как и всегда, точно изваяние, слегка склонив голову набок и поглядывая на юношу, которого ещё вчера она видела в образе Ночной Фурии.
— Ну как ты? Обратное превращение не такое болезненное?
— Да ты, никак, волнуешься за меня? — Иккинг усмехнулся. Как бы Старейшина ни пыталась убедить его в том, что все её действия ради его же блага, а всё равно ему так и казалось, что она ему голову свернёт, если он вдруг капитально оступится.
— Я всегда буду волноваться, — уркнула Сигрун, и чуть ли не впервые Иккинг в её взгляде рассмотрел почти материнскую заботу. Но дракониха моргнула, и наваждение прошло. —
Ну, и как тебе — быть драконом?
— Лучшее, что случалось со мной в жизни! — совершенно искренне ответил юноша.
— Хорошо, — Старейшина кивнула и замолчала. Она как будто собиралась с мыслями. Наконец, она произнесла: —
Со временем превращения будут всё менее тяжёлыми, но боль до конца не пройдёт никогда. Ты, наверное, уже заметил, что твоё сознание разграничивает жизнь человеческую и драконью. Тебе то одно кажется сном, то другое. Это нормально, — она снова замолчала, собираясь с мыслями. Иккингу было интересно, что же она такого хочет сказать, что так нервничает. Но сообщила Сигрун вполне будничные новости.
— В твоё следующее обращение в человека мы полетим знакомиться с Королём одного из гнёзд. И я представлю тебя своему брату.
— Хорошо, — легко согласился Иккинг. Его эта новость не особо заинтересовала. Конечно, ему интересно было посмотреть на другого Короля. Правда, не совсем понятно, почему это надо делать, когда он будет человеком. Не разумнее ли было бы показаться ему в образе Фурии? Но Старейшине виднее.
Когда спустя луну Иккинг-человек опустился на огромный ледяной остров, кутаясь в меховую накидку, он даже не гадал,
кого он встретит там. Перед их небольшой группой, состоявшей из Фурии, человека, Чудовища и Сигрун опустился Шторморез, очень похожий на Старейшину, но немного больше. А шкура его была чуть темнее. Но у них были абсолютно одинаковые глаза, которые смотрят куда-то в самую глубь души. Иккинг сразу догадался, что это и есть брат Сигрун.
Драконы, почти как люди, очень ценят церемонность и обычаи. Первая встреча человека-Короля и воина из чужой стаи происходила в непривычной тишине. Они долго разглядывали друг друга. Иккинг ждал поклона. Он уже знал, что этот жест будет значить покорность и уважение со стороны Штормореза. Но тот не спешил. Он молчал, и в его глазах калейдоскопом сменялись одно выражение за другим. Иккинг не мог понять, что это значит. Впрочем, вскоре всё ему будет ясно.
Наконец, Шторморез склонил голову и «сказал»:
— Приветствую тебя, Иккинг, Король Драконов, — после этого заметно расслабились все присутствующие при церемонии знакомства. Сигрун вышла вперёд и представила своего брата Иккингу, назвав его Штормуром.
— Король Ругла примет тебя чуть позже, а пока можешь осмотреться, — Шторморез милостиво махнул крылом, приглашая пройти внутрь ледяных пещер.
Иккинг и его свита прошли дальше. Молодой человек с восхищением рассматривал ледяные наросты и глыбы, переливающиеся всеми оттенками синего. Он шёл дальше, туда, где слышал шум крыльев, так привычный его слуху, такой родной. Вскоре Иккинг вышел в новую пещеру, слегка затемнённую, и вдруг заметил небольшой костёр, а возле него фигуру. Это был человек, что весьма изумило Иккинга.
— Приветствую, — произнёс он, стараясь привлечь внимание человека.
Незнакомец замер, потом медленно повернулся и встал в полный рост, сбросив капюшон с головы. Иккинг разинул рот. Это была женщина. Красивая, с огромными голубыми глазами, волосами цвета осенней листвы с проблесками лёгкой седины. Она была моложава, но явно уже отцветала, вокруг глаз собрались морщинки. Женщина была стройна и изящна, это угадывалось даже под одеждой, которая служила ей защитой от холода. Что было такого в её лице, что Иккинг не мог отвести взгляда.
— Здравствуй, Иккинг… — сказала женщина тихо и мягко, делая шаг навстречу.
— Эм?.. мы знакомы? — удивился юноша, продолжая разглядывать её.
— Можно и так сказать, — улыбнулась она как-то печально.
Тут в пещеру вошли брат и сестра Шторморезы.
—
Ну как, познакомился с мамой? — безо всякой задней мысли спросил Штормур.
—
Эй! — возмутилась Сигрун. И Иккинг впервые услышал такие изумлённые и возмущённые нотки в её рычании.
— М-мамой?.. — взгляд Иккинга метнулся к женщине. Она стояла молча, глядя на него. — Эт-то правд-да? — он заикался, не в состоянии поверить в происходящее.
— Правда. Мы разлучились, когда ты был ещё крохой. Но… Мать не забудет своё дитя, — тихо сказала она, проводя пальцем по маленькому шраму на его подбородке.
Иккинг дотронулся до того, места, где она оставила ласковое тепло своих рук. Он обернулся на Сигрун и Штормура. Он знал, что они все говорят правду. Просто не мог в это поверить. У него в голове не укладывалось, что он встретил свою мать спустя столько лет да ещё и в драконьем гнезде.
— Но как?.. — Иккинг снова обратился к женщине. — Тебя считают погибшей от лап… дракона.
— О, ну глупости, — улыбнулась она. — Грозокрыл всего лишь унёс меня сюда, во владения мудрого Ругла.
— Грозокрыл? — удивился Иккинг, а потом подумал, что это, должно быть, имя, которое дала дракону его мама, как он сам когда-то назвал Беззубика. — И ты жила здесь всё это время? Но… почему ты не дала о себе знать? Почему… бросила нас?
— Мне жаль. Но я знала, что викинги никогда не изменятся. А драконы… они приняли меня как равную себе. Как, я погляжу, — она указала на него, — они приняли и тебя.
— Эм… ну да, тут такое дело… — Иккинг повернулся к Шторморезам. — Она не знает?
Штормур покачал головой.
В пещеру влетела Жуткая Жуть-посланник.
— Король ждёт встречи! Ругла ждёт! — застрекотала она.
— Скажи, что мы идём, — ответил ей Штормур. —
Вы готовы, ваше величество? — обратился он к Иккингу.
— Да, — кивнул Иккинг и посмотрел на мать.
— Так ты?..
— Новый Король северного гнезда, которое досталось мне после победы над Красной Королевой.
— О… мой мальчик! — женщина протянула к нему руку. — Я так горжусь тобой…
Иккинг улыбнулся ей.
— Ты идешь?
И они вышли вместе из пещер в новое место. Огромную площадку под куполом изо льда. Здесь были бескрайнее море, реки и озёра, леса и водопады. Этот мир очень напоминал Иккингу тот, что он видел во сне, когда был в гостях у Гуда. Только поменьше. И здесь не было такой игры света, как там, но всё равно — дух захватывало. Сейчас юноша жалел, что он не в образе Фурии — как было бы чудесно сорваться со скалы, расправив собственные крылья! Беззубик подсунул голову ему под локоть.
— Нравится? — спросил Иккинг, и Беззубик уркнул, кивая.
И как ему могло здесь не понравиться? Это была полная противоположность жизни в гнезде Красной Королевы. Она всё забирала только себе, она использовала своих подданных только во благо себе. Беззубик сумел там выжить только благодаря своим данным, которые получил от природы — скорость, скрытность, ловкость, ночное зрение, ум. Окажись он не в гнезде Королевы, а этого Короля — его жизнь была бы совсем другой. Впрочем, сейчас, стоя возле Иккинга и прижимаясь к нему боком, Фурия ни о чём не жалела.
Вдруг мирно летавшие драконы заспешили в разные стороны, вода там, внизу, вспенилась, и из волн показалась огромная белоснежная голова с маленькими глазками и огромными бивнями. Иккинг отступил на шаг, поражённый. Ругла выглядел почти в точности, как Гуд. Может, немного меньше.
Присутствовавшие на скале драконы и мать Иккинга почтительно склонили головы. Сам же юноша остался стоять прямо, рассматривая своего будущего союзника и того, кого ему предстояло убедить покинуть насиженное местечко и уйти жить в другой мир. Это не было жестом неповиновения, это было природным любопытством Иккинга, которое удачно совпало с тем, что он и сам был Королём, а значит, и не обязан был склонять голову.
— Приветсвую тебя, Иккинг, Король Драконов, в моем царстве, — голос Руглы пророкотал, эхом отражаясь от ледяных стен пещеры.
— Здравствуй, — вот теперь Иккинг слегка поклонился. — Рад встрече.
Ругла выдохнул, покрывая растрёпанные волосы юноши инеем, Валка засмеялась, смахивая снежинки с волос сына. Её глаза светились счастьем — её мальчик был здесь, рядом, и он был Королём драконов.
Этот день Иккинг запомнит на всю жизнь и будет вспоминать его, как самый волшебный в его жизни. Он быстро нашёл общий язык с мамой, не было никаких сомнений в том, что он унаследовал от неё и любопытство, и доброту, и обострённое чувство справедливости. Они вместе летали по владениям Руглы, разговаривая обо всём на свете. Глаза Валки лишь раз стали печальными, когда она спрашивала сына об отце. Но Иккинг не хотел омрачать свою первую встречу с ней тяжёлыми разговорами. Он решил, что у них ещё будет время для этого.
Ругла милостиво принимал Иккинга и его свиту в своём ледяном дворце. Гости ни в чём не знали отказа. Конечно, мудрый дракон, проживший не одну сотню лет, знал о Пророчестве и уже давно, и тихо радовался тому, что оно наконец сбывается — слишком тяжело было оберегать шумных и своенравных подданных от столкновения с людьми. Ругла позволил матери Иккинга отправиться с ним в Драконий Край на какое-то время — они семья, и должны побыть вместе, тем более что вскоре они расстанутся навсегда.
Сам Иккинг волновался, как мама воспримет его вторую сущность. Сутки заканчивались, и ему скоро предстояло обратное превращение в дракона. Но она то ли уже догадывалась об этом, то ли её предупредили, и восприняла новость о сыне-оборотне вполне спокойно.
Они улетели обратно после того, как обращение Иккинга свершилось. Ругла настоял на том, чтобы видеть своими глазами вторую на его памяти Ночную Фурию. Валка сложила одежду сына в мешок и привязала его к своему седлу. Она попрощалась со своей стаей и отправилась в путь вместе с верным Штормуром-Грозокрылом.
***
Целую луну провела Валка в драконьем Крае. Она жила в хижине Иккинга. Он позволил ей прочитать его записи в дневнике, и она видела на одной из страниц портрет девушки. Но спрашивать ничего не стала. Сердце её никогда не переставало болеть из-за Стоика. Она боялась, что и её сын окажется таким же несчастным в любви, как она.
Валка умела, как и Иккинг когда-то, понимать язык драконов, поэтому они могли долгие часы беседовать об Олухе, о Красной Королеве и о том, как Иккинг стал тем, кем стал. Он не без некой похвальбы показывал ей свой Край, в который вкладывал много сил. Драконы были здесь счастливы.
— Я так горжусь тобой, — сказала Валка, обнимая драконью голову своего сына.
— Спасибо… мама, — ему всё ещё с трудом давалось это слово, он привык, что у него нет матери.
Она улыбнулась и обняла его.
Через луну Валка вернулась в своё гнездо. Но связи с сыном она не потеряла. Они периодически встречались, и она стала его главной помощницей в дипломатических миссиях на некоторых островах, которые, как с удивлением узнал Иккинг, жили с драконами в мире и согласии.
Когда Иккинг оказался на острове Защитников Крыла, то встретил не самый радушный приём. И снова он подумал, что наверно, лучше было бы ему быть в образе Фурии, но Сигрун настояла на обратном, потому что предводительница племени — человек. Конечно, Королева Мала сначала неправильно восприняла Иккинга верхом на Фурии. Но когда он ей всё объяснил, то сменила гнев на милость. Впрочем, Мала всё равно поглядывала на юношу с некоторым подозрением. Не говоря уж о Троке, её командующем, который был убеждён, что это очередная ловушка от Охотников.
— Охотников? — спросил Иккинг.
— А ты разве не из них? — сурово поинтересовался Трок.
— Я не понимаю…
— Вигго и Райкер Гримборны — эти имена ни о чём не говорят?
— Совершенно.
Из рассказов матери Иккинг знал, что есть некто Драго Блудвист, который действительно промышляет охотой на драконов. Но делает он это с целью создания армии для захвата мира. Валка опасалась этого человека, говорила, что у него чёрная душа и его стоит бояться. Но Иккинг не воспринимал всерьёз её предупреждения. У него заканчивалось время, отведённое на сбор драконов. А когда не останется драконов, не станет и армии.
Гуд приходил к Иккингу во снах, давая советы, как лучше действовать. По всему Архипелагу и в дальние земли были отправлены гонцы с вестью, что Повелитель созывает своих подданных обратно, в колыбель Драконов.
Задача Иккинга была лишь наладить связь с теми, что жили в Северном Архипелаге. Первым и главным пунктом его списка важных дел было гнездо Руглы. И, признаться, Иккинг даже не верил в то, как сказочно всё легко вышло. Да к тому же он нашёл свою маму. В этом было что-то ироничное. Он прожил шестнадцать лет, не зная её, а теперь мог поддерживать связь только с ней. Был только один вопрос, который тревожил его.
— Мама, что будет с тобой, когда мы все уйдём в мир Гуда?
— Я не знаю, если честно. Я не представляю своей жизни без драконов.
Иккингу хотелось спросить, почему она не захотела стать полудраконом, но потом он подумал, что, может, для мамы это слишком больная тема, иначе она сама объяснила ему это.
— Мам?
— Что, милый? — Валка ласково гладила волосы сына, заплетая в них тоненькие косички. Это было спустя полгода с их первой встречи.
— Как думаешь, ты смогла бы… вернуться к людям? — он повернулся к ней, вглядываясь в большие добрые глаза.
— Возможно. Я вроде бы не совсем одичала, — улыбнулась Валка.
— Может… ты могла бы вернуться… к… — Иккинг боялся произнести имя отца. Он чувствовал себя виноватым перед ним.
— Стоику? — тихо закончила за него Валка, опуская глаза.
— Да. Мам, ему, наверно, очень одиноко.
Валка долго размышляла о словах сына и молчала. Разве перестала она любить мужа? Разве не чувствовала она вины за то, что даже не сообщила, что с ней всё хорошо? Она ведь даже ни разу не попыталась объясниться с ним. Но разве сам Стоик не видел, что с ней происходит? Валка ведь всегда старалась защитить бедных драконов. Даже тайком ухаживала за ранеными на Арене Олуха. Единственная причина, почему она поступила так, как поступила — она считала, что так будет лучше для сына и мужа. Проще смириться с гибелью любимого человека, чем вечно надеяться на встречу и знать, что тебя предпочли враждебному племени.
Конечно, Валке было боязно. Разве примет её бывшее племя? И горько — драконы покинут её, как и едва обретённый сын — и как ей жить после? Что делать? Куда идти?
— Я не думаю, что это хорошая идея… — попыталась она возразить Иккингу, продолжая гладить его волосы.
— А я думаю — это лучшее, что мы можем для него сделать. Он потерял всё. Из-за нас, — Иккинг мягко выпутался из рук матери.
— Он, наверно, ненавидит меня, — печально сказала Валка, отворачиваясь.
— Отец всю жизнь любил тебя одну и любит до сих пор. Думаешь, почему он не женился больше? Уж точно не из-за меня. Я бы заметил, если бы ему кто-то нравился. Но он был занят только племенем.
— Но…
— Всё, никаких «но»! — решительно заявил Иккинг.
— О-хо-хо, кто-то забыл, что мне он
не Король! — засмеялась Валка. Она обняла своего мальчика. — Мы подумаем ещё об этом.
— Хорошо, — легко согласился Иккинг, в голове уже рисуя планы, как можно будет вернуть маму домой, к отцу.
***
Кроме Защитников Крыла, Иккинг познакомился с племенем Крылатых Дев. Он был искренне удивлен, когда вообще узнал о Шипорезах. А когда узнал о том, что девушки спасают жизни детёнышам драконов, то изумлению его не было предела. Как многого он ещё не знал! Сколькому ему ещё учиться! Иккинг задавался вопросом, откроются ли ему когда-нибудь все тайны драконьего существования.
Каждый месяц, превращаясь в человека, Иккинг выходил к людям, которые так или иначе были связаны своей жизнью с драконами. Он, например, нашёл крошечный островок, затерявшийся в туманах, где люди привыкли к драконам, как давно уже привыкли к якам и волкам. Одни были хищными, другие — травоядными. И племя приучилось мирно сосуществовать с обоими.
Узнал Иккинг и об Охотниках, во главе которых стояли Вигго и Райкер Гримборны. Помнил, что где-то далеко на севере жил Драго Блудвист, подчиняющий себе несчастных ящеров. Были и отдельные примечательные личности, вроде Гриммеля Ужасающего. И каждый раз, как Иккинг видел плохую сторону человечества, он загорался ещё больше желанием поскорее сплотить всех тех, кого ему поручил Гуд.
Иккинг больше не испытывал по отношению к нему неприязни. Сквозь сны он сумел понять, что Гуд добр и справедлив, что он чутко следит за движением жизни. Правда юноша иногда всё же чувствовал некоторое раздражение, когда Гуд не вмешивался в деятельность некоторых особо враждебных драконам людей. Но Повелитель снисходительно смотрел на юношу — слишком молод, чтобы понять: иногда жертвы просто необходимы, а спасти всех не получится никогда. Но что такое сотня, чтобы спасти миллионы? Капелька. Не то чтобы Гуд не видел ценности каждой жизни, но рисковать ещё одной сотней ради потенциального спасения пойманных драконов, ему не казалось целесообразным. Повелитель всегда помнил о цели и не уставал напоминать о ней Иккингу — спасение
всего драконьего племени.
Однажды Гуд даже показал юному Королю возможное будущее, которое показалось Иккингу далёким от реальности. Огромные города, увядание деревень и сельского хозяйства. И драконы — в клетках, на фермах, на бойнях. Иккинг не хотел такого будущего для тех, кого любил всем сердцем.
Время стремительно летело вперёд. Год, отведённый Иккингу на объединение драконов, подходил к концу. Постепенно он уже отправлял стаи в Тайный Мир. Там тоже подчинённые Гуда готовились к приёму огромного количества новых жильцов.
Иккингу осталось лишь проводить маму к человеку, которому они оба причинили слишком много боли.
И было ещё одно дело, ради которого он хотел оказаться на Олухе. Он хотел сказать последнее «прощай» своей человеческой любви.
