Стигматы

Больше чем в соулмейтов Тони верит лишь в науку. Наука же никак не может объяснить природу соулмейтов. Но Тони искренне верит. Потому что видит Он видит, как тётя Пегг — яркая, радостная, неповторимая, начинает ещё ярче гореть рядом с мужем, они понимают друг друга без слов, а на предплечьях обоих расправили крылья орлы. Абсолютно одинаковые. Большая редкость. Он видит, как Говард — холодный и отстранённый — расцветает рядом с Марией, как он улыбается мягко, любяще. Так как ни разу даже не смотрел на своего сына. У Марии вокруг запястья — браслет сложных, тонко выведенных формул, у Говарда — чёрно-белые клавиши рояля на ключицах. Клинт о соулмейтах не думает. Ему просто некогда, а когда время появляется он предпочитает бегать с Барни. Он не думает об этом. Почти. Только ночью, когда тихо, почти ничего не слышно, и глаз с трудом может разобрать очертания комнаты, Клинт думает о том чтобы верить. Верить что однажды он, по ещё неизвестному рисунку на теле, найдёт того самого человека. Он думает, что тогда точно не будет ни поломанных носов, ни сбитых костяшек. Он думает, что тогда всё будет хорошо. Иногда он представляет, какой она может быть. Клинту кажется что она должна любить бегать, потому что он — любит. Они могли бы бегать вместе. Он мог бы защищать её, как его защищает Барни. он мог бы научить её пуляться крышками от бутылок, чтобы те попадали точно в цель. Они могли бы быть счастливы… Клинт закрывает уши руками, когда из соседней комнаты слышится звонкий удар и короткий вскрик. Клинт старается не думать о том, что у его родителей на ладонях одинаковые адреса — место их первой встречи. В ночь, когда должна проявится татуировка, Тони верит в соулмейтов и не то чтобы верит в людей. Он верит, что соулмейт — это счастье, но не верит что вечное, тонкая чёрная гравировка на белом камне — ужаснейшее тому доказательство. Он верит Роуди, что в это момент сидит рядом на диване и взволнованно постукивает пальцами по обивке. Тони, кажется — он был бы не против, если бы Роудс оказался его соулмейтом. Они понимают друг друга, как никто другой. Один знает, что может положиться на второго — он, конечно, выполнит всё в своей манере, но ведь искренне постарается помочь! Тони думает, что тогда у него на плече должна появится нашивка воздушных войск США или фраза по типу «Тони, блядь, пожалуйста остановись, пока мне не пришлось останавливать тебя». Хех. Наверное не стоило открывать виски раньше времени. Хотя… да, Тони определённо был бы не против. Звучит противный писк будильника — время пришло. Парни начинают осматривать сначала друг друга, но не найдя изменений на руках, шеях и лицах — бывали такие везунчики — начинают стягивать толстовки — это была глупая идея, зачем они вообще их надели? Гении блин. Тони путается в одежде, и не успевает раздеться, когда звучит восторженное «Нашёл!». Тони оставляет толстовку в покое и тут же видит рисунок друга, что, в отличие от него, уже умудрился снять даже джинсы, из-за чего стала видна просто огромная татуировка. Тони быстро разворачивает друга, ища начало линий и пытаясь понять, что же они обозначают. Рисунок белый и ярко проступает на тёмной коже Роуди. Линии начинаются на спине, на лопатках, там изображена какая-то непонятная — лишь пока! — и тяжёлая конструкция, потом рисунок идёт ниже, вдоль позвоночника, переходя на ноги, оплетая их и кончаясь лишь у самых стоп. При взгляде на точные прямые линии Тони сразу думает о металлических пластинах. Роуди выглядит взволнованным и до одури счастливым, он переводит взгляд на Тони и помогает снять тому толстовку. Руки обоих слегка дрожат. Рисунок обнаруживается быстро — на плече. Тони, кажется, что весь мир исчезает. Роуди рядом матерится, но Тони не слышит. Синий и красный, словно оставленные резкой кистью, акварелью впечатались в кожу. Белая звезда, словно в насмешку, удивительно точна. Этот знак Тони узнал бы из тысячи. Лучший друг тёти Пегг. Величайший человек, которого только встречал Говард. Герой второй мировой. Живая, затерянная подо льдом легенда. Капитан Америка. Бутылка лучшего виски, оставленная для празднования, кончается на удивление быстро и тихо. Тони не хочет говорить об этом. Роуди даже не думает говорить об этом. Он видел, как друг кривился на уроках истории, при упоминании капитана. Он помнит, как когда-то обманчиво давно, в откровенно хреновые дни, когда Говард был большим козлом чем обычно, Тони заплетающимся от алкоголя языком говорил, а иногда буквально орал, о том что его отцу, какой-то ходячий, затерянный и уже возможно сто раз сдохший эксперимент дороже и важнее собственного сына. Последний раз эта тема затрагивалась 16 декабря 1991, но вскользь и казалась полузабытой, похороненной в старой лаборатории Старков, куда сам Тони так и не спустился. Они не говорят об этом. В ночь появления татуировки Клинт о ней даже не вспоминает. Он, чёрт возьми, даже дату забывает, не то что событие. Он спит мёртвым сном, и если задуматься, то помотай Мечник его ещё минут пять — он мог бы быть просто мёртвым. Всё тело нещадно болит и ломит, но он слишком устал чтобы чувствовать, как ноют ноги, или ощущать лёгкий запах крови — содрал пальцы, потому что умудрился протереть перчатку. Каким мать его образом?! На утро — Клинт с удовольствием начал бы его часа в четыре дня, но цирк говорит вставать — лучник встаёт — он стягивает с себя пропотевшую футболку и краем глаза замечает что-то серо-красное на руке. Первая мысль — пофиг, где-то испачкался. Но что-то внутри не даёт отмахнуться, поэтому он ищет старое зеркало. Челюсть невольно отвисает. На руке, а точнее уже на плече, кожа как будто содрана. Под ней — металл и красная, как кровь звезда. Клинт аккуратно касается места соприкосновения металла и кожи, боясь почувствовать ошмётки плоти, но нет. Кожа цела, а звезда — лишь рисунок. Клинт заторможено моргает, заспанный мозг вяло шевелит извилинами. Из кучи вещей на полу — не то чтобы их было много, но они всё равно умудрялись создавать просто огромный кавардак — он выуживает затёртый, с какой-то глупой картинкой на обратной стороне, маленький календарик. На нём красным маркером, закрасив соседние цифры, обведена одна дата. Сегодняшняя. Клинт смеётся. У него начинают болеть рёбра, а глаза слезиться. Чёрт. У него есть соулмейт. У него есть грёбаный соулмейт! С его удачей, он вполне мог оказаться одним из тех несчастных, что, раз в век — примерно — не получают татуировки. Но хей! У него есть гребаная татуировка! Он натягивает длинную, когда-то яркую футболку. Рисунок надёжно прячется под рукавом. Клинт мягко касается татуировки сквозь ткань и, на секунду, ему кажется, что он чувствует тепло. Губ касается лёгкая улыбка. Через несколько дней Тони обследует татуировку Роуди вдоль и поперек, перерисовывая на бумагу каждый угол и линию. После десятка попыток и пары порванных набросков, у них на руках появляется на удивление точный чертёж… крыльев. Размашистых, с металлом вместо перьев и — по предположению Тони — несколькими двигателями на спине. Тони уверен, что может создать их, ибо никто ещё ничего подобного не делал, но Роуди просит не отправлять эту разработку на рынок, вдруг их должен создать его соулмейт. Тони не отправляет, но чертежи Роуди отдаёт. Просто так. Сам Тони перестаёт носить майки и футболки с коротким рукавом. Теперь только толстовки, рубашки, костюмы. Однажды он пробует вывести татуировку. У него не трясутся руки, в отличие от ходящего ходуном сознания, Роуди уехал на какие-то дико важные учения — Тони не помнит названия — и Старк его не винит. От этого зависит его будущее, то встретится ли он со своим летающим соулмейтом. Тони со своим не встретится никогда и слава богам — если они конечно существуют, потому что если да, то у них отличное нахрен чувство юмора. Не нужны ему лекции о патриотизме и вечное следование правилам. Татуировка исчезает на её месте — лишь алый ожог, а у Тони искусанные в кровь губы и явно превышающий норму процент обезболивающего. Он ни о чём не жалеет. Пока. Утро… Тони не уверен, что утро наступает. Ему кажется — наступает ад. Руку жжёт огнём, а похмелье, как будто бы усилилось раз в десять. Когда Тони полностью приходит в себя — часов через шесть — татуировка на месте. Издевательски точно такая же. Снова длинные рукава футболок, толстовки, рубашки и костюмы. Роуди об этом не узнаёт — Тони не хочет его лишний раз волновать. О татуировке Клинта не знает никто. Ни в цирке и уже тем более вне его. Они конечно знают, что она есть, возможно — Клинт не хочет думать об этом, потому что это только его рисунок, не чей более — даже видели мельком. Но никто не спрашивает. В цирке не понятно, то ли они все прячут свои татуировки, то ли просто удачно ложиться одежда, но говорить о соулмейтах неприятно. Клинт и не стремится. Он только несколько раз, как бы невзначай, спрашивает у старших об алых звёздах. Так он узнаёт о красной армии, марсовой звезде и советском союзе. Иногда ночью, забравшись повыше и смотря на мерцающие звёзды, Клинт думает, а какие созвездия в другой стране видит его родственная душа. Тони кажется что хуже быть не может. Всё. Дно достигнуто. Он в плену. У него в груди шрапнель, каждую секунду стремящаяся к его сердцу, единственное, что её сдерживает — собранный Инсеном магнит. От него требует создать оружие банда террористов, и словно в насмешку — физических пыток было недостаточно — на нём майка, а белый цвет почти светится в темноте пещеры. Инсен сидит рядом и рассеянно поглаживает выглядывающею из-под воротника рубашки часть татуировки — белое крыло, какой-то птицы. Тони уже знает, что у него есть семья. Тони думает, что если Инсен умрёт здесь — по нему будут скорбеть. А будут ли скорбеть по Тони? Издания по-любому взорвутся экстренными новостями, о том, что продавец смерти наконец-то встретился с ней. Обадайя скажет несколько слов перед Старк Индастриз, возможно выпьет в память о нём. Хэппи, может быть, даже всплакнёт. Роуди… чёрт Роуди по-любому придёт к нему на могилу. Выматериться. Сказать о том, какой он идиот. Он по-любому-- хотя нет. Роуди не плачет. Кто угодно, но только не Роуди. И он точно не должен начать из-за Старка. Тони — впервые за всё это время — задумывается о Стивене Гранте Роджерсе. Тони так и не смог остановить, начатые ещё отцом поиски. Просто не смог. Он думает, какая татуировка была у Роджерса, у грёбанного Капитана Америки. А если Тони сейчас просто отступит? Перестанет хвататься за электрический провод магнита? То найдут ли Роджерса? Или закроют как лишнюю трату ресурсов? Или они просто встретятся где-то там за чертой? Хотя. Такие герои как Капитан попадают в рай, а Тони… ему путь в прямо противоположную сторону. Чёрт возьми нет. Тони Старк не помрёт в какой-то пещере от рук террористов, утянув вслед за собой невиновного человека. Реактор загорается мягким светом. И так дела… ну будем честны дела плохи. Очень. Возможно, даже очень-очень. Наташа ранена, Клинт ранен, а преследующий их наёмник — полон сил, энергии и боеприпасов. Они бегут по узким улочкам, Наташа — впереди, Клинт — сзади. Рыжие волосы то и дело взлетают вверх из-за резкого ветра, оголяя белую шею, на которой расцветает алая, будто сотканная из дыма роза. Клинт давно знает, что Наташа — не его соулмейт, Наташа тоже это знает, хоть и не видела его татуировки, но им обоим кажется, что они вполне могли бы ими быть. Где-нибудь в другой вселенной. Потому что они знают друг о друге почти всё. Они понимают друг друга без слов. Они готовы ради друг друга на всё. Они знают, что не протянут друг без друга. Им приходится вынырнуть из лабиринта домов на более оживлённые улицы, слиться с толпой. И разделиться. Основная миссия была выполнена, а преследующий их убийца не слишком соответствовал планам Щита. Наташа говорит, что знает его. Зимний Солдат. Клинт чуть не встречает носом асфальт, когда слышит имя. Их преследует грёбаный Зимний Солдат. Миф. Призрак. Легенда. Клинт думает — им надо это отпраздновать. Если выживут. Солдат вполне может преследовать Наташу — Красная комната не отпускает просто так. Но его так же могли послать и за Клинтом, что до и во время Щита успел насолить многим. Очень многим. Так что да. Они разделяются. Через несколько кварталов становится очевидно — за Клинтом. У него над головой свистит пуля, когда он начинает прикидывать, кто именно мог его настолько не возлюбить. Спустя десять минут беготни между домов, лазанья по лестницам, прыжкам по крышам и падений дело доходит до рукопашной. Всё происходит уже на земле, в одном из тех подозрительных районов, где у вас просто обязаны спереть телефон. Или почку. Или и то и то. Примерно об этом думает Клинт, когда его прикладывают головой и кирпичную стену. Мир на секунду теряет краски, но — относительно — быстро приходит в норму. Клинт тут же об этом жалеет. Потому что первое, что он видит — занесённый для удара кулак, потом — удерживающая его металлическая рука. И алая звезда на плече. Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт— у солдата отличный удар. А боль — отличный отрезвитель. В голове звенит, но зато пропадают остальные мысли. Солдат заносит руку для второго удара, но звучат выстрелы. Два подряд. Клинт осознаёт, что слышит их лишь с одной стороны. Да, определённо отличный удар. Солдат падает, а Клинта подхватывает Наташа. Откуда она здесь? Оу, точно. Маячки. Клинт слабо соображает, он чувствует тепло Наташиного плеча и запах её волос, он, почему-то, поворачивает голову, смотря назад. Солдат еле заметно двигает рукой. Живой. Если бы Наташа хотела его убить — убила бы. Если бы Клинт хотел, чтобы он умер — сказал бы. Но он молчит. Позже в джете, помогая Клинту, стягивать бронежилет, чтобы обработать раны, Наташа видит рисунок. Она поднимает на Клинта вопросительный, слегка — потому что она чёрная вдова то, что она вообще показывает при нём эмоции — уже чудо — взволнованный взгляд. Клинт лишь хмыкает и улыбается нервно, пожимая не раненным плечом. С его удачей стоило ожидать чего-то такого. Русский наёмник, пытавшийся его убить. Почему бы и нет? Стоило ли вообще ждать чего-то другого? Тони сидит в кресле и слепо смотрит в парящую перед ним голограмму. Скоро здесь должны будут собраться так называемые Мстители. Среди них — недавно обнаруженный Стив Роджерс. Капитан Америка. Символ и гордость нации. Соулмейт Тони Старка. Когда оказалось, что поиски увенчались успехом, первым порывом Тони было — бросить всё и кинуться к Роджерсу. Это непонятное желание удалось быстро загасить. Тони это не нужно. Жив? Жив. Получите, распишитесь, забирайте в свой грёбаный Щит и держите подальше от башни. Потому что Тони это не нужно. Ему не нужна отставшая от всего мира на семьдесят лет душа, потому что мир и так отстаёт от Тони. Тони не нужны вечные планы, потому что Инсен точно показал ему — планы не работают, если хочешь спасти кого-то — нахрен план. Тони не нужны вечные нотации и правила. Потому что Тони ломает все правила одним своим существованием, дуговой ядерный реактор невозможен? Тони создал его, сидя в пещере. Искусственный интеллект сравнимый с человеческим невозможен? Джарвис точно и предельно вежливо объяснит вам, куда именно можете засунуть себе это утверждение. Тони не нужны гимны правительству. Потому что Тони посылал, посылает и будет посылать всех, кто хоть как-то попробует им командовать. Тони это не нужно. Тони не нужен Стивен Грант Роджерс с его полосатым щитом и звёздами. Дверь открывается, выводя Тони из мыслей, кто-то застывает в проходе, и Старк подымает глаза. Вот чёрт. точнее Стив Роджерс. Тони всё ещё говорит себе, что ему это не нужно, но что-то внутри, прямо под реактором — на секунду застывает. Грёбанные соулмейты.