Стигматы

Стив… В смятении. Со стороны он всё тот же спокойный капитан, но внутри у него — взрыв сверхновой. Он пытается разобраться во всём этом, пока его тело на автопилоте принимает информацию от Фьюри. Его соулмейт — Тони Старк. Сын Говарда. Железный человек. И Стив абсолютно в этом уверен. Он узнал бы этот круг света, проникающий сквозь серую футболку, из тысячи, мог бы нарисовать по памяти. Он с трудом держит себя в руках. Сначала — потому что это произошло. Он встретил своего соулмейта. В другом времени, после всего произошедшего, но встретил. И одно это осознание кружит голову. А потом к этому добавляется нечто чужеродное. Голос на самом краю сознания. Скорее даже шёпот сначала. Что Старк слишком холоден и, кажется, вообще Стива ни в грош не ставит. Роджерс говорит себе, что это нормально — они не обязаны кидаться друг к другу с распростёртыми объятиями просто потому что судьба считает, что они идеальная пара, нет. Но голос не отстаёт. Обращает внимание Стива на то где он. На корабле секретной организации полной агентов, шпионов, чья первая натура — ложь, и неизвестно есть ли что под ней. Потом снова на Старка с его хлещущим сарказмом и шуточками. Хотя у них серьёзная миссия, от которой зависит судьба многих людей. Но голос на этом, как и мир вокруг, не останавливается. Когда Наташа появляется рядом с капсулой Локи, какая-то часть Стива надеется, что она просто уйдёт. Потому что вокруг слишком много всего, и он опять не успевает. Щит разрабатывает оружие, за ними всеми следят, над миром нависла угроза, чей главный катализатор сидит этажами ниже, за решёткой и, кажется, является единственным, кто чувствует себя уверенно на этом корабле. Это странно. Буквально несколько часов назад Стив мыслил абсолютно чисто и ясно, а сейчас сознание, словно дымкой затянуто. Непривычно. Это ощущение связано с соулмейтами? Или с кораблем, на котором они сейчас летят? Или с чем-то другим. Мысль обрывается, будто перерезанная острым кинжалом. Стив — снова — не успевает, а Романофф на камерах говорить начинает, открывая занавес в театре двух актёров. Стиву даже интересно есть ли в этом хоть капля правды. Значит ля для Романофф этот агент — Бартон — хоть что-то? Потому что игра отличная, Стив даже верит. Он не то, чтобы согласен, знает, что неправильно, но понимает — так же бы поступил для кого-то из своих ребят, для Баки, да только… не для кого уже. А потом Романофф снимает маску в очередной раз, напоминая, кто она. Агент. Шпион. Как и все на этом корабле.       А голос всё не унимается, шепча на ухо. Лаборатория до зубного скрежета белая, из-за чего сияние скипетра кажется ещё ярче — ослепнешь если смотреть слишком долго будешь. Они гавкают друг на друга, как бешеные псы — только пены у ртов не хватает. Ярость подпитывается взаимным недоверием, всей вскрывшейся с запахом гнили правдой и холодным шёпотом на самом краю сознания — не отмахнуться, не заглушить другими мыслями. Старк в очередной раз шутит, и Стив звереет больше. Беннер прав, они не команда, они — часовая бомба, несущая лишь хаос. И Стив уже не против активировать эту смесь, когда Старк опять рот открывает.       — Парень в бронированном костюме, а снять, кто ты без него? — но ведь что-то внутри сопротивляется всему происходящему, вопит, что что-то не так. Ответа он почти не слышит. Одна его часть и не хочет, другая же пытается понять, что же не так, что происходит почти с того самого момента, как он, они все, вошли в помещение. Только слова продолжают слетать с губ, будто ему и не принадлежат.       — Я знаю простых ребят, которые в десятки раз лучше, — сознание, словно хитрый фокусник, подкидывает образ Баки и одинаковые тонкие папки с досье остальных. О них даже не помнят почти, а этот везде и всюду мелькает. — Я видел в хронике. Ты ведь сражаешься только за себя. Ты не из тех, кто пойдёт на жертву, ляжет на колючую проволоку и даст через себя пройти другу, — а перед глазами перепачканные лица Коммандос после очередного боя, их раны. А Старк стоит перед ним со своим смазливым личиком, в ус не дует и отвечает ещё, гад. — Умеет выкрутиться. Угрозой ты можешь и не быть, но брось прикидываться героем, — сам же знает, что это неправда, видел же в той же хронике, но желание уколоть больней перебарывает все мысли.       — Героем? Как ты? — в глубине карих глаз и голосе лишь на секунду, будто бы показалось, мелькает обида, только ядом тут же заменяется. — Ты лабораторный эксперимент, Роджерс. И вся твоя особенная удаль родом из пробирки.       И ведь задевает.       — Полезай в костюм. Стиву кажется, что палёным пахнет, да взрыв не звучит. Пока. Лишь напряжение всё возрастает, становится почти осязаемым в воздухе. Стив в очередной раз с Беннером соглашается, цирк уродцев — лучше и не скажешь. Он уже врезать готов Старку пусть даже и без костюма, да только       Звучит взрыв. Пол под ногами кренится, и все инстинкты разом орут об опасности, хаос вокруг должен выбить ещё больше, расшатать и без того взвинченное до опасной точки сознание, да только оно как будто проясняется вместе с выбросом адреналина. Ярость исчезает, уступая место расчётливости, ненависть растворяется — он помогает Тони с пола подняться и на повороте придерживает, когда он чуть не падает из-за спешащих агентов. Они действуют быстро, будто и не пытались секунду назад залезть под кожу друг другу. Нет. Это осталось во взорванной лаборатории, с провалившимся полом и упавшим в самые недра корабля скипетром. Их действия быстрые и слаженные. Командные. Тони лишь начинает говорить, а Стив уже бежит к рубильникам, хоть даже не до конца уверен, что именно делать надо — просто знает, что сейчас от него требуется быть там. Когда они заканчивают, Стив чувствует странное, незнакомое прежде удовлетворение. Будто бы он сделал что-то правильное, но всё же отличающееся от всего, что делал прежде. Он задумывается об этом, идя по коридорам вновь начавшего набирать высоту корабля, да замирает на середине шага. Поперек прохода, словно марионетки с оборванными нитками лежат агенты. Стив знал, что столкновение с людьми Локи не пройдёт бесследно, и к виду трупов до боли давно привык, да только не в том дело.       Стрелы Тонкие, с черным оперением, они выглядят шуткой рядом с упавшим тяжелым огнестрелом. Да только тела все — агентов Щита, и стрелы строго вверх концами направлены, остриём вонзаясь между пластин бронежилетов.       Лучник Стив заставляет себя идти вперёд. Нет. Этого не может быть. Просто этого не может быть.       Слишком поздно А потом он встречает Бартона. Наташа рядом с ним, еле заметно, но другая. Будто совсем маленькое что-то изменилось — взглядом не зацепить, но на кончиках пальцев ощущается. Стив хватается за это ощущение, как утопающий за соломинку. Потому что у Бартона в руках — лук. Такой же, как в старых блокнотах с пожелтевшими от времени страницами. Потому что этого просто не может быть. Баки уже нет, и пока они втроём летят в «одолженном» джете в Нью-Йорк, Роджерс твердит себе, смотря в спинки кресел пилотов, что эти двое — соулмейты. Потому что так проще, и уже просто глупо надеяться.       Хоть и чертовски хочется. Нью-Йорк, а точнее творящийся там хаос, отрезвляет. Стив чувствует будто вернулся на войну, и всё снова как раньше. Есть плохие, раньше — нацисты, сейчас — пришельцы. Есть команда, раньше — ревущие коммандос, сейчас — Мстители. И даже летящие то тут, то там стрелы не отвлекают, а мелькающий в небе алый силуэт отзывается странным теплом под рёбрами. Так что да. Стив позволяет себе окунуться в это с головой, снова становясь тем самым капитаном из сороковых: с приказами, командой, щитом в руках и непоколебимой уверенностью. Она блекнет лишь под конец боя. Когда Тони исчезает в портале. Стив говорит себе, что он выберется, как выбивается из словесных стычек и сложных задач. Да только кольцо портала сужается в синем небе, а внутри всё холоднее становится. Ну давай же, сейчас… Стив смотрит вверх, вглядываясь до рези в глазах, пытаясь найти Тони, и сам не замечает, как сильнее щит в руках стискивает. В последний момент из портала вылетает фигура. Роджерс только выдохнуть собирается. Смог всё-таки выбраться, паршивец. Но он не летит. Он падает. И Стив будто снова слышит стук колес поезда, что тут же заглушается рыком Халка. Стив срывает золотую маску, стараясь не смотреть на потухшие глазницы, и откидывает ту в сторону — на металле видны вмятины от пальцев, но это не важно. Лицо Тони неподвижно, будто спит, но стекающая по виску кровь разбивает невинность образа вдребезги. Стив слепо шарит руками по пластинам костюма, будто он может хоть что-то сделать — это отвлекает от крадущегося по спине страха. Когда Тони открывает глаза — резко — Стив думает, что сердце из груди выпрыгнет — настолько часто о рёбра бьётся. Старк обрывистом вдыхает тяжёлый от пыли воздух, а Роджерсу кажется, что он никогда раньше так свободно не дышал. Они сидят совсем близко, Стив чувствует как пальцев, будто случайно, касается железная перчатка, и Роджерс сжимает красный металл, не давая убрать руку. Тони лишь совсем немного дёргается, но почти тут же прекращает, сжимая пальцы в ответ. Остальная команда приземляется рядом, почти плечом к плечу. Повисшая тишина уже не кажется натянутой или враждебной. И внезапный голос Тони в этой тишине просто не может не вызвать у Стива улыбки:       — Кто-нибудь хочет шаурму?