Твоё влияние на меня влияет

На следующий день, Чонгук идёт к сожалению домой. Мин работает сегодня и у него горят все сроки по сдаче песни. И вообще, они договаривались, что Чон ночует хотя два-три раза в неделю дома. Младший конечно вообще не хотел появляться на глазах у правильной матери, но делать было нечего. - Чонгук, - выходит в коридор мать, встречая его. Она в принципе была против того, что сын встречается с другим парнем, да ещё каким - раздолбай, сам не учится, и Чонгука подбивает. Но после того, как Гук ушел из дома, не появляясь там почти год - этакий знак протеста и того, что он справится и без родителей - ему уже двадцать, как никак, Чон-старшая нашла в себе силы смириться с этим. Но сейчас, увидев проколы в ушах своего ребёнка пришла в ярость. Чонгук встал на пороге, робко закрывая дверь за своей спиной. - Что это такое? - хмурится женщина, скрещивая руки на груди. - Серёжки, - тихо отвечает как очевидное сын. - Что они делают в твоих ушах? Кажется, я говорила тебе, что не одобряю это и что сережки в ушах - удел женского пола, - продолжает давить она. - Серьги были всегда мужским украшений, изначально. Только вот женщины всё себе присвоили, - вырвало резко у Чонгука, не нравится ему эти ебучие стереотипы. - Меня не волнует, что было раньше. Сейчас есть сейчас. Чтобы через десять минут, когда ты сядешь к столу, этого в твоих ушах не было - не будет сережек уши сами заживут, - немного холодно говорит мать, поворачиваясь, чтобы направиться внутрь дома. - Нет, - насмешливо выдал Гук, открывая дверь и громко, как только может хлопает дверью. Женщине остается только сжимать кулаки в бессильной ярости. Снова ушел. Ну ничего, скоро вернется как миленький. Долго он с этим раздолбаем не выдержит. Чонгука воспитывали в богатой обстановке, лучшие вещи, лучшая еда, образование, всё. Что ему может дать этот... Мин Юнги, у которого и образования толком нет? Ничего. Верно. Чонгук так не считал, ни разу. Он уверен, что только с Юнги, он может быть самим собой, а самое главное, быть любимым и любить в ответ. Что может быть лучше? Чон быстро спускается по лестнице, и уже направляется по знакомому адресу, пытаясь попасть туда быстрее, а иначе злость возьмёт вверх. Юнги в тот день и правда был занят, погрузившись в работу, подбирая слова и биты. И был крайне удивлен, услышав, что дверь кто-то открывает. Ключами. А ключи были только у него и Чонгука. Значит опять что-то с его матерью. Подавив вздох, Юнги идет в маленький коридорчик, который с трудом таковым можно назвать. Младший видит его и сразу крепко обнимает, прижимаясь как можно ближе, поджав губы. Мин прижимает к себе в ответ, не говоря не слово - всё и так понятно. Только руки успокаивающе поглаживают по спине и волосам. - Почему она такая? - едва слышно, говорит Гук, пряча лицо в его шее. - Не знаю, крольчонок. Но пока ты счастлив - делай, то что делаешь, - на той же громкости отвечает Юнги, мягко зарываясь пальцами в довольно длинные мягкие волосы, которые ему и сам Юнги не позволил испортить краской. - Я счастлив только рядом с тобой, - шепчет младший. - Я тоже, крольчонок, я тоже, - мягкая улыбка. - У нас со вчера осталось немного мяса, будешь? - Угу, - кивает Чонгук, обнимая его крепче. И Юнги ведет его аккуратно на маленькую кухонку, стол в которой был почти целиком завален учебой младшего и черновиками песен Юнги. Мин знал, что не может дать Чонгуку того, к чему он привык, в этом его мать была права, но зато, Юнги надеется, он делает его счастливым. А это главное. И он полностью прав. Чон готов жить хоть на улице, но рядом с ним, как бы это банально не звучало, но так и есть. Это чувство растет с каждым днём всё сильнее, и это действительно радует Чонгука. - Крольчонок, - зовет старший, пока разогревает ему покушать и варит немного рамена. - Да? - отзывается младший, усаживаясь на маленький стульчик. - Точно не хочешь проколоть соски? - Ты видимо не отстанешь, да? - вдох. - Хочу, чтобы тебе было ещё приятнее, - улыбка. - И хочу довести тебя до оргазма одними ласками. - Боже, Юнги, - скулит смущённо Чон, прикрывая красное лицо ладонями. Мин усмехнулся, ставя на стол тарелку и положив на неё пару палочек, убирая ладони Гука, и целует его. Тот ещё что-то бурчит, целуя в ответ, прижав нижнюю губу своими. - Кушай, а после присоединяйся ко мне, - ещё раз коротко целует Юнги, а после идет в комнату, возвращаясь за работу. - Прости, что отвлёк, - вздыхает виновато младший, действительно чувствуя вину. Ведь мог весь настрой сбить. - Всё в порядке, Чонгук. Тебе всегда рады в этом доме, помнишь? - в голосе слышится улыбка. - Да, - кивает Чон, как-то счастливо улыбаясь, и немного по глупому. Ему достался самый лучший хён на свете. - Ешь давай, и я жду тебя. Без тебя холодно, - чуть капризно говорить Юнги. - Я очень быстро, хён, - улыбнулся по кроличьи Гук, взяв в руки палочки, принимаясь набивать щеки. Старший в комнате тихо улыбается, в душе желая защитить и спрятать этого крольчонка от всего мира и, в первую очередь от его матери. Через минут пять, Чон уже шел в комнату к своему парню, помыв за собой тарелки, и прижался к нему со спины. Мин складывает его руки на своем животе, под футболкой, и сам греясь, и грея в ответ, не отвлекаясь от подборки бита. Чонгук улыбнулся мягко, прижимаясь губами к белой макушке старшего, невесомо целуя. Да, Юнги не может толком обеспечить Чона материально, но он может сделать его счастливым. Это не сможет заменить ничто.