Дипломник

Понедельник. Шестнадцатое марта. Чанёль открывает глаза чуть раньше будильника и сразу же отбрасывает от себя одеяло. Теперь между ним и Бёном достаточно расстояния, чтобы не задеть друг друга. Парень садится на кровати и приобнимает себя за пояс, прикрывая сонные глаза. Голова ещё плохо работает, тело побаливает, хочется лечь обратно, но ему нужно собираться на учёбу. Мужчину он не будит, Бёну на вторую пару, насколько он помнит, однако стоит ему со вздохом подняться с места, как тот просыпается: перекатывается на спину и нажимает на смарт-часы, прищуриваясь, проверяет время и опускает руки.       — Ты рано, — замечает он.       — Мне на первую.       — Я довезу тебя.       — Не нужно, — качает головой Ёль, покопавшись в шкафу. — Спи.       — Заседание на половину девятого назначили.       — А, ясно. Чанёль идёт в душ первый. Отсутствующее настроение усугубляется в несколько раз. Пак не думает, что хочет говорить сегодня. Горло отказывается воспроизводить звуки, зато когда он становится под воду — его схватывает тисками и начинает дрожать подбородок. Ёль знает: он стал слишком чувствителен и восприимчив ко всем событиям, связанным с мужчиной. По сути, его не должна была удивлять новая информация. Ничего странного в этом не было: ну назначили заседание — значит, назначили. И не надо воспринимать это так, словно с ним не хотели делиться информацией. Чанёль приоткрыл рот, глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая себя. «На самом деле, я не успокаиваю себя», — понимает Чанёль, выходя из ванной, — «просто запираю внутри себя глупые переживания и остаток дня потрачу на то, чтобы увериться в глупости своих предположений». Он стал доверять любой плохой мысли, не пропуская в сознание ни одной хорошей, пропитанной надеждой и верой на лучшее. Впрочем, причины ясны, но это здорово портит его восприятие. Есть абсолютно не хочется. Парень и вчера практически ничего не ел, хотя мужчина настаивал, хмуро выслушивая его оправдания. Чан забросил в турку кофе, налил воду и поставил на плиту, не забыв включить конфорку. Взгляд метнулся к окну, оценивая погодную обстановку. Сегодня, наверное, стоило бы показаться в общежитии. Несмотря на то, что температура немного понизилась, пора было забрать куртку и другие более легкие вещи. Он отвлёкся совсем ненадолго, но кофе уже начал «схватываться» и пришлось усиленно концентрировать на нём внимание. Бён пришел на кухню, когда Чан почти допил свой кофе. На тот момент чужая чашка ещё была пуста, ведь нет смысла наливать напиток заранее — остынет. Он подаёт мужчине кофе и ретируется в спальню, чтобы переодеться. Ёль натягивает на себя водолазку, джинсы с носками и неспешно принимается собирать рюкзак. Телефон оказывается безнадёжно разряжен, наверное, поэтому будильник так и не прозвенел. Он выходит в коридор практически готовый, осталось только обуться и надеть пальто. Бён выходит ему навстречу с просьбой немного подождать, ему тоже нужно собрать свои вещи. До начала пары остаётся сорок минут, когда они, наконец, выходят из квартиры. Пока Пак закрывает дверь, мужчина вызывает лифт. Они молча заходят внутрь, молча выходят из подъезда, молча садятся в машину и молча едут к корпусу. Чанёль не испытывает неловкости — он настолько устал от постоянного ощущения неправильности происходящего, что уже никак не реагирует на это. Привычка целовать мужчину в щёку прервана на полпути самим же Паком. Бён упёрся в него твёрдым взглядом, пронизывая ненужным сейчас пониманием. Он хватает его за руку и дёргает ближе к себе, не позволяя открыть дверь.       — Мне это не нравится, Чанёль, — хмурится он. — Нам нужно поговорить.       — Думаешь, в этом есть толк? Мужчина хмурится сильнее. Теперь глаза выражают недовольство, но взгляд быстро сменяется на нейтральный.       — А ты считаешь, что это бессмысленно?       — Нет, просто… — а сказать оказывается нечего. — Я должен идти.       — Нет, — Бён сильнее притягивает чужое предплечье.       — Скоро начнётся пара, — замечает парень, глядя на него с удивлением.       — Насрать. Чан поднимает брови, схваченный в эмоциональные тиски неожиданной реакцией мужчины, но быстро приходит в себя и моргает. Бён выглядит по-настоящему суровым. Это непривычно. И все его последующие слова и действия тоже.       — У меня пара, Бэкхён, — вновь пытается парень, — а у тебя заседание кафедры, если ты не забыл.       — Не заставляй меня блокировать дверь и выезжать из парковки, — жестко произносит мужчина. — Я спросил, бессмысленен ли разговор.       — Да небессмысленный он, — цокает Ёль, едва удерживаясь, чтобы закатить глаза. — Просто мы в такой ситуации оказались, когда по-другому нельзя.       — В жопу ситуацию, Чанёль! — недовольно откликается Бён. — Насрать на то, что было, потому что это прошло. Ничего не изменить! Мы не можем откатить время назад и переиграть всё. Прими это, наконец, и прекрати перечить привычным вещам. Сколько можно, в конце концов? Сколько я должен терпеть это? Парень ошарашено уставился на мужчину, пытаясь понять, что сейчас происходит, и почему Бён так резок в своих выражениях, хотя и сдерживает тон. Но именно от этой сдержанности и веет мощью, желанием извиниться ни за что, только бы заслужить благосклонность жесткого взгляда.       — Немедленно прекрати это делать, Чанёль, — цедит мужчина. — Я не прошу — я требую этого, ты меня понял? Пак не знает, зачем кивает, но кивает. Он просто не может поступить по-другому, не ощущает, что может пойти наперекор. А потом происходит то, что Чан нисколько не понимает:       — А вот теперь, когда я забил твою голову дерьмом, ты точно придёшь домой и мы поговорим, — мужчина настойчиво повторяет: — Мы поговорим, Чанёль, хочешь ты этого или нет. Твои загоны и правда действуют мне на нервы. «Твоё лицо!» — обессилено думает Чанёль, замечая сумасшедшее преображение из суровости в резкий нейтрал и даже… мягкость?.. Мужчина резко открывает дверь и выходит из машины. Это действие вынуждает сделать тоже самое и парня. Бён буквально выбрасывает его на берег. Он оказывается переполошен неожиданностью резких перемен и не знает, как вдохнуть воздух так, чтобы больше не сжимало лёгкие. Ёль настолько во всём запутался, что уже и не знает, что делать! Бён тупо сыграл на эмоциях!       — Пара начнётся через пять минут, поторопись, — говорит напоследок мужчина и ставит машину на сигнализацию. Бён всё отходит и отходит, быстрым шагом направляясь к корпусу, а Ёль остаётся стоять возле машины. Резко выдохнув, он глубоко вдыхает, запрокинув голову, и шумно выдыхает.       — Ебаный же ты, — рычит он, сжимая руки в кулаки. — Да как так можно?! — шипит он. Мужчина выбил почву из-под ног. Вынудил согласиться на то, к чему Ёль ещё не готов. Да о чем можно разговаривать вообще?! Ну подумаешь, не поцеловал! Ну подумаешь, немного отстранился! Может он задумался, застрял, залип на чём-то? Да и вообще!.. Чанёль накрывает лицо руками и понимает, что они дрожат. Бессилие накатывает на него с такой силой, что он едва смог устоять на ногах и удержаться от желания привалиться к машине. Внутри, в глубине души Чан знает, что Бён прав: поговорить надо, обсудить ситуацию надо, решить то, что заставляет именно Ёля, а не мужчину, спотыкаться на каждом привычном для них действии надо! Так не может продолжаться долго. Чанёль вдруг понимает, что своей неуверенностью в своих действиях, страхом что-то испортить ещё сильнее и с усугубившейся восприимчивостью всех обычных действий любимого испортил их отношения до неузнаваемости. Если даже Бёну снесло голову, то о чем тогда можно рассуждать! Чанёль опять обосрался, но теперь мужчина не стал терпеть дольше положенного. Видимо, его ожидания по поводу парня не оправдались и он снова взял всё в свои руки. Пак зажмурился и двинулся в сторону корпуса. Стало так гадко на душе, что он едва смог сдержать в себе подступающие эмоции. Это ему сейчас ни к чему. В непонятном состоянии парень успевает зайти в кабинет буквально в момент звучания звонка. Преподавателя на месте нет. Кара, заметив его состояние, решает его, видимо, окончательно добить:       — Расстроился из-за Бёна? — интересуется она.       — Что? — заторможено переспрашивает Ёль, достав тетрадь.       — Он же увольняется, — пожимает плечами девушка. — Надо будет узнать на кафедре, кого тебе поставят научным руководителем. Чанёль поворачивается к ней лицом, полным ужаса и недоверия. «Да какого, блять, хрена творится с самого утра?!» — мысленно орёт парень, хватаясь за телефон. Ты увольняешься??? Да что происходит вообще? Я уже ничего не понимаю в этой ебаной жизни Я настолько сильно разочаровал тебя что ты решил уволиться?! Да, я подвёл нас, но я не думал что ситуация примет такой оборот — 08:02, Чанёль Пальцы дрожат настолько сильно, что он делает опечатки почти в каждом слове и тратит время на то, чтобы исправить большую их часть. Эмоции буквально лезут наружу. Парень чувствует, как хватает горло и щиплет глаза, накручивая себя тысячами вариантов плохого конца. Неужели всё будет закончено именно так?! Мужчина не позволяет ему отправить набранное в строке сообщение звонком. Чанёль хватает раскрытый рюкзак и срывается с места, буквально выбегая из класса к туалетам. Именно там он и принимает вызов, закрывшись в одной из самых дальних кабинок.       — Ни слова не понял из твоих сообщений, — незамедлительно отзывается мужчина. — Куда я увольняюсь? Что за бред ты пишешь?       — Это у тебя надо спросить, — едва выговаривает парень, прислоняясь спиной к стенке кабинки. — Как же всё заебало, Господи! Это просто какое-то издевательство! Может я просто сплю?       — Прекрати истерику, Чанёль, — мгновенно реагирует Бён. — Я не понимаю, о чем идёт речь. Если бы я увольнялся — я бы знал об этом, логично? Логично.       — Тогда откуда Кара узнала об этом?       — Отличный вопрос, — хмыкнул мужчина, — разумеется, ты окунулся в эмоции и не стал разбираться в ситуации.       — Да, блять! Я мнительный и легкомысленный ублюдок, поздравь меня, — рычит Чанёль, стирая слёзы. — Я трое суток схожу с ума, ты сегодня чуть не убил меня утром, так ещё и это дерьмо. У тебя бы нервы выдержали?! Может быть у тебя бы и выдержали! А у меня нет! Вот такой я хуевый, блять! Жаль, что ты заметил это только сейчас!       — Я люблю тебя, Чанёль. Выдох. Грудь пробило неожиданными и неуместными словами с такой силой, что перехватило дыхание. Чанёль уставился широко открытыми глазами в перегородку и судорожно вдохнул.       — Нет, — шепнул он, поняв, что его пытаются успокоить, перебить ненависть к себе.       — Я люблю тебя, Чанёль, — повторили с другой стороны линии с совершенно необъяснимой интонацией. Ком подступил к горлу.       — Хватит, — задушено вымолвил парень, накрывая глаза ладонью.       — Я люблю тебя, Чанёль. Нет. Пак всего лишь позволил себе всхлипнуть и уже не смог остановиться, буквально завывая в голос от нахлынувшей боли. Он сжал телефон в руке и опустил её вдоль тела, так и не сбросив вызов. Он буквально захлёбывался рыданиями, не в силах заткнуть себя. Выл от захвативших его эмоций, выл от того, что нужно было, от того, что не смог справиться с чувствами. А потом к плачу добавился и кашель, напрочь перебивая дыхание. Сквозь шум в ушах он слышал, что мужчина что-то говорил, но не смог разобрать слов, царапая горло попыткой откашляться. В конце концов, он присел на корточки, упёршись спиной в стену. Дыхание немного пришло в норму, но сильно разболелась голова и щипало глаза. Ёль прислонил телефон к уху, но ничего не говорил, слушая успокаивающую тишину.       — Чанёль, — послышался вздох. На мгновение наступила тишина… — я знаю, что ты меня сейчас слышишь, и мне очень не нравится, что ты находишься далеко от меня, но раз уже так сложилась ситуация, то послушай меня: я сердился на тебя в пятницу, в субботу я был огорчён, в воскресенье я взял себя в руки и готов был пойти тебе навстречу. Ты отгородился от меня, боялся разговаривать со мной, не смотрел мне в глаза, отказывался есть и находиться рядом со мной. Я подумал, что дам тебе время взять себя в руки, но оказалось, что я дал тебе время усомниться в себе, в наших отношениях и в моей любви к тебе.       — Я не заслуживаю твоей любви. Прекрати это, — шепнул Чанёль, боясь, что голос сорвётся. — Я не хочу это больше слышать.       — Я не перестал любить тебя после того, как не получил отдачу, — проигнорировал его мужчина, вынуждая с силой зажмуриться, — не перестал любить после того как понял, что ты не способен быть равным мне в моей любви к тебе, в моём отношении к тебе, в моём подходе к отношениям и жизни в целом. Я не перестал любить тебя даже после того, как понял, что ты оступился. Я закрываю на это глаза и заставляю себя забыть происшествие и идти дальше, потому что это будет единственным верным решением. Я больше не буду цепляться за это — запомни эти слова, пожалуйста. И я больше не хочу видеть, как ты избегаешь меня, думая, что делаешь лучше. Мне, как и тебе, нисколько не лучше от того, что мы молчим, спим на разных половинах кровати и всячески бездействуем, когда наоборот надо двигаться дальше. Легко никогда не было и не будет, и ты прекрасно это знаешь. Нам никогда ничего просто так не давалось, поэтому нужно работать над вещами, которые важны для нас. Я больше не сержусь на тебя, я не расстроен случившимся, больше не болит, слышишь? Я справился с этим. А прощение… я ещё не научился прощать людей, но что мне мешает научиться это делать? Чанёль расслабил тело и окончательно съехал на пол, утыкаясь затылком в стену. Глаза отказывались открываться без режущей боли. На пробу он глубоко вдохнул и выдохнул, осознавая, что горло не должно схватить тисками.       — Прости меня за последние дни, — произнёс он более громко. — Спасибо, что… За всё спасибо. Мужчина слабо усмехнулся.       — Сердится всегда ум, но сердце все ещё любит. Ёль хмыкнул, следом откашливаясь. Не вовремя запершило в горле.       — Психологические книжки?       — Психологические книжки, — было слышно, что Бён улыбается. Чанёль улыбнулся.       — Тебе не кажется, что такое уже было?       — Не кажется, — заверил тот. Чанёль умолк, пытаясь понять, что ему делать дальше. Прошло уже пятнадцать минут пары, скоро у мужчины начнётся заседание, наверное, ему стоит готовиться?..       — У нас ещё есть время, чтобы всё обсудить. Ничего страшного не произошло, чтобы мы переживали случившееся подобным образом, — заметил Бён. — Не задерживайся после пар, буду ждать тебя дома. Я люблю тебя.       — Я тебя тоже, — как давно они не говорили этих слов… — Я позвоню, как буду возвращаться. Удачного тебе дня. Чанёль поднял руку к замку, щелкнул им и толкнул дверь, буквально вываливаясь из кабинки. Не глядя по сторонам, он обернулся к своему рюкзаку и поднял его с пола, на весу закрывая замок. Выпрямляться не стоило, равно как и поднимать голову. Кара стояла у дверей, прижимала к себе свою сумку и его тетрадь к груди. На лице были неописуемые эмоции: смесь ужаса и горечи исказила приятные черты. Чанёль тяжело выдохнул и напрягся, подходя к умывальнику.       — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Ёль.       — Ты, — запнулась, — убежал. Я подумала, что случилось что-то серьёзное и, видимо, не прогадала. Чанёль закатал рукава водолазки и включил воду, набирая её в ладошки. Обожженное слезами лицо буквально горело, так что холодная вода немного отрезвила его. Эти банальные действия позволили ему потихоньку прийти в себя и сконцентрироваться на новой проблеме. На самом деле Чан не удивлён её поведением. Подруга всегда лезла туда, куда обычные люди не полезли бы. Её желание помочь и поддержать всегда было выше смущения и неловкости. Там, где Чанёль бы предпочел отсидеться, она лезла в самую гущу и пыталась убедиться в том, что всё под контролем.       — Как долго ты здесь стоишь? — наконец, сформулировал вопрос Чанёль, подставляя руки под сушилку.       — Достаточно.       — Как долго ты стоишь здесь, Кара? — резко взглянул на неё Пак, полностью поворачиваясь.       — Ты уже плакал, — смущенно ответила девушка. Ёль кивнул и тупо уставился на неё, не зная, что дальше делать. Она зашла позже, значит, не должна была понять, с кем он разговаривает. Чанёль видел, что она очень хочет спросить об этом, переминаясь с ноги на ногу и покусывая губы. Он протянул руку, чтобы забрать тетрадь и вложил её в рюкзак, застегнул пальто и махнул выходить в коридор.       — Прогуляемся? — предложила девушка.       — Прогуляемся, — решил Чанёль, направляясь к лестнице. На пару было идти бессмысленно, особенно в таком состоянии. На улице парень вдохнул полной грудью и на мгновение прикрыл глаза, ощущая себя ужасно уставшим. Небо затянуло облаками, немного поднялся ветер, но он был довольно тёплым. Чан предложил сходить в кафе около корпуса и, получив одобрение, двинулся вместе с девушкой к перекрёстку.       — Спрашивай, — позволил ей он.       — Я предполагала, что ты можешь с кем-то встречаться, — мгновенно отреагировала Кара, — но не думала, что всё будет настолько тяжело. Ты изменился, часто стал занят, и я понимала, что не обычными делами, а кем-то. Так что, это твой сосед по квартире?       — Да, это он, — вздохнул Ёль, внимательно присмотревшись к последним тридцати секундам на пешеходном светофоре. — Давай ускоримся? Ещё успеем перейти. Девушка кивнула и ускорила шаг, звонко отстукивая каблуками сапог по тротуару. Они были не единственными спешащими перейти дорогу. Ёль увидел, как несколько их одногруппников с другой стороны дороги спешат на пару и помахал им рукой, когда они их заметили.       — Расскажешь, что случилось? — поинтересовалась Кара, ступив на «зебру».       — Расскажу, но не всё, — вымолвил Ёль, подхватывая подругу под руку, чтобы немного ускориться, — сама понимаешь, я ведь… Ближайшие машины засигналили сбоку, когда они были на половине перехода, заполненного людьми. Чанёль обернулся на неожиданные звуки и сразу же с силой отпихнул от себя Кару с громким «Беги!». Две машины столкнулись на большой скорости и одна из них от удара буквально летела в сторону перехода. Люди закричали, машины со стороны пешеходов с силой засигналили, но было уже слишком поздно. Чанёль не успел отскочить. Его и ещё небольшое количество человек, засуетившихся в толпе, с силой отбросило в сторону задним крылом легкового автомобиля. В одно мгновение все звуки пропали, затем голова взорвалась агонией и половину тела обдало горячей болью. Чанёль оглушил себя своим же криком, от ужаса даже не пытаясь двинуться. Казалось, что сверху навалился кто-то ещё, но тяжесть быстро пропала, буквально сползая с него. Перед глазами всё поплыло, взгляд залило сверкающей темнотой. Голоса, шум, сигналящие машины, куча стонущих людей — всё слилось в непереносимый гомон. Среди всего этого отчётливо было слышно кричащую Кару. Она кричала так громко, что буквально задыхалась. Чанёль открыл невидящие глаза и расплывчатым взглядом попытался распознать её вокруг столпившихся людей. Или это двоится в глазах?..       — Не трогайте их! Нельзя! Никого не трогайте!       — Дождитесь приезда скорой! Они знают, что делать! Не пытайтесь их передвинуть!       — Чанёль! Чанёль, ты меня слышишь? Чанёль?! Прикрытые глаза практически ничего не видели. На лице ощущалось что-то едва уловимое и холодное, вероятно, это были чужие пальцы? Головная боль была ужасающей силы, простреливало глаза при попытке сфокусироваться, болел нос, висок… Висок болел больше всего, как и оба бока. Чанёль попытался глубоко вдохнуть и ему это практически удалось, принося каплю облегчения. Прострел в области ребер был не катастрофическим, но резким. Кара всё ещё была рядом. Она всё время говорила с ним и просила жить. Волны боли накатывали от ног до макушки. Хотелось выть. Спустя мгновение Чан понял, что лежит на чужой машине, разбив стекло и помяв, вероятно, кузов.       — Я держу тебя здесь, — плакала Кара, слабо ухватив его за два пальца. — Они уже в пути! Сейчас машины разъедутся и они смогут подъехать ближе. Я прошу тебя… Тело пульсировало до самого приезда скорой помощи, которую Чанёль так и не дождался. «У нас ещё есть время, чтобы всё обсудить»