Дипломник

Чанёль глубоко вдыхает и хмурится от боли в рёбрах, практически сразу слыша металлический звон и удивленное «О!». Поспешные отдаляющиеся шаги быстро прекращаются. Дверь, открывшись, запустила в комнату небольшой шум и быстро наступила тишина. Парень, нахмурившись от тупой головной боли, медленно попытался открыть глаза и смог это сделать до прихода врача с медсестрой. Итак, он в больнице, за окном, кажется, темнеет — неплохо для начала. Мужчина представляется и, не торопясь, начинает спрашивать о самочувствии. Чанёль чувствует себя безумно уставшим, у него всё болит и тяжело двигаться, хотя он может это делать с небольшими усилиями, превозмогая боль. Всё, что он говорит под цепким взглядом хирурга, фиксируется позади него девушкой. Его также расспрашивают о болевых ощущениях, просят подвигать руками, ногами, вспомнить какие-то моменты, просят рассказать об аварии… Чанёль устаёт от обилия свалившихся на него вопросов. На последние он отвечает шепотом, не в силах поддерживать громкость голоса.       — Вам очень повезло. Намного больше, чем человеку, который стоял перед Вами, — замечает мужчина. — У Вас трещины в двух рёбрах справа от столкновения с автомобилем. Урон на левую сторону был смягчен другим нашим пациентом.       — Живой? — перебил Ёль, выдыхая.       — Живой, конечно, — улыбнулся врач, — но с переломами. Давайте относительно Вашего состояния ещё раз: у Вас трещина в двух рёбрах, ушибы в области бедер, ребер и плеч, умеренное сотрясение мозга, также Вам наложили швы, — мужчина указывает на голову, — их не нужно трогать, обходиться аккуратно, головой лучше не двигать. Повреждения внутренних органов нет. Мы понаблюдаем за Вами некоторое время. В случае, если всё будет хорошо, Вас выпишут, швы снимут и объяснят, как за ними ухаживать. Вопросы ко мне есть? Бён — это всё, что он хочет знать. Пожалуйста…       — Кто-нибудь пришёл?       — Здесь были Ваши родные и мужчина, представившийся Вашим другом. Друг?.. От любого мыслительного процесса, даже малейшего, начинала пульсировать голова. Чан вздохнул и прикрыл глаза, сразу же слыша встречный вопрос:       — Вы его не помните?       — Помню, просто голова немного заболела.       — Это не должно длиться долго, однако терпеть не нужно, — отметил врач.       — А можно… позвать, — умоляюще взглянул на него Чанёль, — сюда. Врач обернулся к медсестре с вопросом «Мужчина всё ещё здесь?», та кивнула.       — Можно, но ненадолго. Вам нужно поспать. Врач попрощался и отвернулся к медсестре, раздавая указания до самой двери. Всё это время Ёль героически пытался удержать глаза открытыми и, наконец, дождался, пока девушка вернулась обратно в палату.       — Если Вам хочется спать, то не нужно сопротивляться.       — Я дождусь.       — Он уже поднимается, — мягко произнесла девушка. — Я приду сюда через десять минут, нужно будет вколоть обезболивающее и противовоспалительное. Обход каждые четыре часа, но если Вас побеспокоит боль, если Вы почувствуете, что отёк увеличился, пульсацию в области швов, повышение температуры и любые симптомы, которые способствуют ухудшению Вашего самочувствия, Вы можете нажать на эту кнопочку, и я сразу же приду. Вы понимаете, что я говорю?       — Да, кнопка, если станет плохо, — еле повторил парень.       — Верно. Отдыхайте. Чанёль едва в состоянии держать глаза открытыми. Ему кажется, что он отключается каждую секунду. Он закрывает тяжелые веки и тяжело вздыхает, открывая их, а Бён уже рядом: стоит в белом халате прямо над ним. Ёль хмурится, героически пытаясь сфокусироваться на чужом лице, но глаза безбожно предают его, закрываясь. Он ощущает чужие пальцы на лице и выдыхает чужое имя, снова хмурясь и с силой пытаясь сконцентрироваться. Он лишь мельком смог рассмотреть чужое лицо, сразу понимая бёновское состояние. От этого незамедлительно наступает реакция:       — Я нормально, — невнятно оправдывается парень, — просто устал.       — Я знаю, — тихо говорит мужчина, аккуратно взяв его за руку, — всё хорошо, Чанёль.       — Не хочу быть… здесь долго, — жалуется Пак, всё-таки закрывая глаза. Чужие губы касаются его пальцев. Ёль не видит, но ощущает теплоту и бережность прикосновения. Становится так спокойно…       — Я заберу тебя, как только ты наберешься сил. Отдыхай. Парень снова пытается взглянуть на Бёна, хочет спросить, почему он представился другом, но у Чанёля перед глазами посеревшая кожа и глаза, полные эмоций. Чанёль хочет снова сказать, что с ним всё нормально, но уже не контролирует своё сознание, позволяя себе заснуть. Он просыпается, когда в палате уже очень темно. Его тело горит от боли, голова раскалывается, и он не может снова заснуть, поэтому приходится нажимать на кнопку. Вколотые препараты помогают, но не сразу. Чанёль успокаивается ближе к двум ночи после ещё одного визита медсестры. Ночь проходит странно, болезненно, тело устаёт лежать только на спине. Он даже голову не может повернуть в сторону, потому что справа пульсирующие швы, а если повернуть влево, то теряется сон. Приход утра для Чанёля как благословение. Ощущение усталости никуда не девается, но сознание значительно проясняется. На обходе ему измеряют давление, температуру, расспрашивают о самочувствии. Чан понимает, что единственная причина, по которой он себя плохо чувствует, это боль в теле от ушибов, головная боль от сотрясения и швов, а ещё сонливость и небольшое головокружение при поворотах головы. Вскоре приходит хирург, проводится стандартная процедура, а потом ему приносят завтрак, объясняя, что придётся придерживаться определённой диеты. После завтрака он пытается подняться с постели при помощи санитаров, но получается откровенно плохо. В глазах темнеет, начинает тошнить, тело буквально горит и дрожит от любого напряжения, но он упрямо держится за чужие руки и двигается к туалету. Палату он рассматривает после того, как приходит в норму. Сидеть ещё тяжело, но он заставляет себя приподнимать голову. Комната небольшая, с отдельным санузлом, в бежевом цвете, здесь есть небольшой столик, несколько стульев, две тумбочки, на окнах жалюзи. Чанёль понимает, что устал, спустя два часа после пробуждения. Он засыпает и просыпается снова через два часа, когда начинается обход. Пак обращает внимание на своё тело и не удерживается от недовольного шипения — он превратился в сплошной болевой ком! Места ушибов выглядят припухшими, насыщенными оттенками от густого цвета до более мягкого. Наложенная новая тугая повязка на рёбрах сдерживает его от глубоких вдохов. Перевязка головы происходит быстрее, чем он предполагал, но несколько неприятно. Бинты «пристали» к швам, и убрать их было довольно болезненно. Впрочем, ничего серьёзного медсестра не увидела, о чем и сообщила парню. Вызывать хирурга она не стала.       — Время посещений скоро начнётся, — замечает девушка, выбрасывая использованные материалы, — если хотите кого-то увидеть, то можете позвонить по стационарному телефону.       — А мой телефон? — вспоминает о своих вещах Пак.       — Он разбит, — откликается медсестра, следом указывая в угол палаты, — а рюкзак и Ваши вещи висят на вешалке. Так что, будете звонить?       — Номер не помню, — измучено вздыхает Ёль, — так и не выучил, балбес. Девушка успокаивает его и просит не нервничать, ведь если к нему придут, то ей обязательно позвонят с главного поста. Чанёль кивает, огорчённо поджимая губы, однако, расстраиваться ему некогда — Бён приходит сам. Несмотря на то, что Пак устал, парень выглядит заметно лучше. Мужчина слабо улыбается, заметив изменения на входе в палату. Он в бахилах и халате, а в руках небольшой пакет. Сегодня Чан может рассмотреть его лучше и ему совсем не нравится то, что он видит.       — Ты в порядке? — настораживается он. Бён слабо кривит губы и подходит ближе, но уже с такого расстояния ощущается дикий запах сигарет. Мужчина вешает пакет на спинку подставленного стула и садится рядом, протягивая руку к чужой руке.       — В полном.       — Не заметно, — поджимает губы Ёль. Бён вздыхает, на мгновение прикрывая глаза, но больше не смотрит на него. Чанёль не уверен, что может справиться с медленно подступающими эмоциями.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо произносит мужчина. Ёль недовольно кривится, но всё равно рассказывает, что ему сказал врач и медсестра, медленно добираясь мыслями до своего состояния. Бён замечает, что говорить парню ещё тяжело и постепенно он устает больше, чем ему самому кажется. Чан держится чисто из упрямства.       — А ты? — слабо вопрошает Ёль. — Как ты себя чувствуешь?       — Со мной всё нормально. Но в это абсолютно не верится. Чанёль смаргивает пелену с глаз и оглядывает мужчину, замечая то, что не хотелось бы замечать. Парню кажется, что Бён постарел, но он предполагает, что это из-за его неряшливого внешнего вида. Честно говоря, Пак не помнит, во что вчера был одет мужчина, но ему кажется, что тот надел тот же костюм, если вообще раздевался дома.       — Бэкхён, — зовет он, едва раскрывая губы. Он сглатывает вязкую слюну и прикрывает на мгновение глаза, чтобы набраться сил. — Пожалуйста… ты можешь ответить? Мужчина смотрит ровно на него. Отсутствующий взгляд — нет, задумчивый — не сдвигается ни на миллиметр. Глаза застыли, их обладатель тоже.       — Я чуть с ума не сошёл, что я тебе ещё должен сказать? — бесчувственно вопросил он. — Я узнал об этом позже, чем все остальные. Рассылка чата кафедры сработала прямо на паре, я обязан был закончить занятие, после этого написал заявление и ушёл. Чанёль поджимает губы, не зная, как правильно будет отреагировать.       — Ты кого-нибудь видел? Кара была рядом, — неуверенно отметил парень, — вроде бы.       — Я приехал позже и не видел её, но видел твоих родителей, издалека видел сестру… эмоциональное зрелище, ничего не скажешь. Пак сжимает чужую ладонь сильнее и немного тянет на себя, призывая взглянуть на него, но Бён не смотрит. Бён упирается локтем в колено и опускает голову на ладонь. Чанёль хочет сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить свою боль, но даже поддаться к чужому телу не может из-за боли в теле.       — Ну Бэк, — протягивает он, пытаясь приободрить мужчину, — ну всё же нормально!       — Ничего не нормально, — Бён сжимает его ладонь чуть сильнее, — ничего не нормально, Чанёль.       — Ты разбиваешь моё сердце.       — Кто бы говорил! — усмехается мужчина, поднимая уставший взгляд. — Ни на минуту без контроля нельзя оставить. Вот какого хрена ты не остался в корпусе, а? Пошли бы в кафетерий в конце-то концов.       — Бэкхё-ён, — ободряюще протягивает Ёль, — эй! Ну посмотри уже на меня: я живой и почти невредимый. Голова болит только и тело немного в синяках, ну и пара трещин — ничего серьёзного, я уверен, остальным досталось больше.       — Не смей преуменьшать, Пак Чанёль. Не желаю этого слышать, никогда, — жестко взглянул на него Бён. — Ты не знаешь, что я пережил… Слегка покрасневшие глаза смотрели на него с такой суровостью, что хотелось сжаться в комок. Чанёль мягко улыбнулся и снова потянул мужчину за руку на себя, призывая приблизиться. Ему ужасно хотелось поцеловаться. Хотелось объятий. Хотелось получить хотя бы небольшую дозу прикосновений. Но ещё больше хотелось домой…       — Я люблю тебя.       — Не смей произносить эти слова, а потом бросаться под машину.       — Я никуда не бросался, просто не успел среагировать должным образом, — слабо покачал головой парень, — а теперь поцелуй меня, мне тянуться больно.       — Да что б тебя, — вздохнул мужчина, поднимаясь с места. Губы с силой встретились. Пака тряхнуло от ощущений, вынуждая болезненно застонать от резкого вдоха — рёбра подвели в неподходящий момент. Бён попытался отстраниться, но Чанёль вырвал руку из чужого захвата и притянул его к себе за шею, удерживая на месте. Несмотря на то, что плечо свело судорогой, парень открыл глаза и глупо усмехнулся прямо в чужие губы, чувствуя, как щипает щёки от смущения — мужчина смотрел на него так недовольно, что хотелось рассмеяться.       — Я хочу целоваться, — признался Ёль, всё-таки разорвав поцелуй, — и обниматься, и домой очень хочу.       — В могилу меня заведешь, — шепнул Бён в губы, — ненавижу тебя за это.       — Я не виноват.       — Я знаю, — вздохнул мужчина, немного отстраняясь, — и я не виню тебя за сложившуюся ситуацию. Просто… в который раз убедился в том, что ты имеешь на меня колоссальное влияние. Вот и всё. Слабо качнув головой, парень сочувствующе взглянул на мужчину, внимательно осматривая чужое лицо. Он и правда сильно сдал за эти сутки. Чанёль не уверен, что когда-либо видел Бёна в таком состоянии, но теперь — видит. И дело не только в том, что мужчина, вероятно, не выспался (если вообще спал), не в том, что много курил, пил кофе, побледнел на несколько оттенков, не причесался и пришёл в мятой рубашке… Дело в уставшем полубезумном взгляде, в покрасневших от проявления мимолётной слабости глазах, в поджатых и сильно искусанных губах.       — Если бы я мог, — шепнул Ёль, — я бы забрал всю твою боль. Мужчина криво улыбнулся, коротко поцеловав его в губы.       — Разве всё это время ты не этим занимался? Чанёль улыбнулся и вздохнул, опуская руки. Тело постепенно сдавало позиции, разболелась голова. Парень попытался хоть немного перенести вес на другое бедро, но и оно было напрочь отбито. Лежать уже, честно говоря, было невыносимо, двигать ногами — больно, глубоко дышать — тоже. Чтобы не заснуть, Пак попытался расспросить мужчину о вчерашнем дне, но тот отвечал односложно, отказываясь уточнять какие-либо моменты. В конце концов Ёль сдался, почувствовав себя ужасно уставшим.       — Я буду здесь до тех пор, пока меня не попросят уйти, — тихо произнёс Бён, — отдыхай.       — Ты только разбуди меня, как будешь уходить, хорошо? — по-детски потребовал Ёль, снова пытаясь безуспешно держать глаза открытыми.       — Хорошо. Только после этих слов парень почувствовал, что может спокойно закрыть глаза и заснуть. И на самом деле Чанёль не знает, сколько спит, но он определённо ощущает, как его пытаются разбудить лёгкими поцелуями. Касания губ едва проходятся по отёчной половине лица, от чего срывается болезненный резкий выдох и следует прострел в области ребер. Парень распахивает глаза, хватаясь за пробившее болью место, и поднимает туманный после сна взгляд на мужчину. Бён ничего не говорит и, кажется, не собирается. Его взгляд кажется обычным, таким же, как и всегда, и это радует парня, потому что то, что он видел до этого, кажется галлюцинацией. Пока Пак промаргивает пелену, мужчина аккуратно гладит его по ладони, захватив одну из рук в капкан пальцев. Чанёлю очень хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. У него странное ощущение неправильности происходящего внутри, как будто что-то идёт не так, он чувствует вину и не понимает, откуда она взялась, но эти чувства слабнут под чужим взглядом. Ёль аккуратно вдыхает и выдыхает, стараясь делать это в равной мере без причинения себе же вреда.       — Завтра я приду намного позже, — предупреждает мужчина, — медсестра сказала, что иногда пускают с четырёх до семи вечера. Постараюсь успеть к четырём часам.       — У тебя дела?       — Я в заявлении указал двое суток, — вздохнул он. — И завтра заседание кафедры по поводу случившегося. Некоторые студенты, ставшие свидетелями аварии и ещё не отошедшие от пожара, получили… новые впечатления, и теперь кафедра всерьёз взялась за эту ситуацию: скорее всего будет выговор преподавателю, который опоздал на пару, Кару лишат статуса старосты, немного изменится график работы… это всех затронет.       — Меня отчислят? — забеспокоился Чанёль, стараясь не дышать чаще. Бён склонился ближе к нему, максимально аккуратно проводя ладонью по отёчной щеке.       — Ну что за глупости? — мягко спросил он. — Никого не отчислят, так, выговор, может. Преподаватель сразу поставил тебе «не было» в журнал, в корпусе тебя видели, камеры зафиксировали твой уход, поэтому университет здесь не причём, а, значит, и отчислять тебя глупо. Чанёль облегчённо вздохнул и слабо скривился от натянувшейся боли. Повязка немного ослабла, видимо, он всё-таки ерзал во сне, да и тёплые пластыри отклеились от ребер и, кажется, бедра, неприятно стягивая кожу.       — А тебя точно пропустят? — тихо поинтересовался парень. — Вдруг не позволят? Бён слабо усмехнулся и потянулся к стулу, на котором висел пакет. Мужчина достал оттуда небольшую коробку, которая оказалась новым телефоном, а ещё отметил, что внутри есть несколько футболок, штанов, носки и бельё. Чанёль ошарашено уставился на мужчину и незамедлительно нахмурился, отодвигая телефон по постели вниз, насколько позволяла это сделать рука.       — Не глупи, Чанёль, — отреагировал Бён, — твой телефон превратился всмятку. Без этого я не смогу связаться с тобой, а я должен знать, всё ли с тобой в порядке. Ёль поджал губы, ощутив, как в ладонь вложили новый телефон. Приятный гладкий корпус быстро заменился на нечто уплотнённое — Бён одел бесцветный чехол, вставил новую карточку и вернул парню.       — Я позвоню тебе, как только освобожусь, — предупредил мужчина, следом слегка нахмурившись. — Нет, напишу смс — вдруг ты будешь спать.       — Нет, я хочу, чтобы ты позвонил, — воспротивился Ёль. Бён слегка приподнял бровь, слабо улыбнувшись. Чанёль почувствовал слабый прилив крови к щекам и заслонил лицо от чужого взгляда, не прикладывая ладонь к воспалённой коже. Парень сам не знал, почему получается так… по-детски требовательно?.. Мужчина, усмехнувшись, погладил его по волосам.       — Я позвоню, — пообещал он. Дверь в палату неожиданно приоткрылась, и Бён нехотя убрал руку от его волос. Мягко улыбнувшись ему, мужчина обернулся к вошедшей медсестре, которая огласила окончание времени приёма.       — Уже ухожу, — отозвался он, отходя к подножию койки. Девушка завезла небольшой столик с обедом и замерла при виде телефона:       — О, нет-нет! — протянула она. — Вам запрещено пользоваться телефоном.       — Это только для звонков, — объяснил Бён. — В случае, если я не приду, он должен знать об этом, а не ждать меня весь день и переживать. Согласитесь, что это разумно, Чоа. Чоа?.. Пак смутился от того, что до сих пор не узнал имя человека, который за ним присматривает которые сутки.       — Верно, — кивнула та, — но всё-таки им нельзя пользоваться. После сотрясения лучше ограничить себя в использовании гаджетов.       — Даже если один раз провести по сенсору? — надулся Ёль. Парень скосил глаза, ощутив, как мужчина легонько притронулся к его ноге, насмешливо глядя на него. Пак снова слегка порозовел. Ну блин! Он не знает, как включается этот режим ребёнка! Он просто хочет, чтобы его пожалели… Едва девушка отошла от него, как парень приподнял голову и тихо шепнул:       — Но ты всё равно позвони.       — Молодой человек! — возмущённо обернулась медсестра. Пак густо покраснел. Бён едва удерживался от того, чтобы засмеяться. Прикусив губу, он напоследок сжал его ладонь и молчаливо кивнул ему, прощаясь. Попрощавшись с девушкой, он выскользнул из палаты, и Ёль почувствовал, как его мгновенно опустошило. Безумно хотелось написать мужчине, услышать его голос, ощутить прикосновения… но ему пришлось есть, а потом терпеть осмотр. Чанёль очень ждал звонка или смс, но, зная мужчину, он понимал, что ждать глупо. Между «хочется» и «нужно» выбор очевиден. В отличие от Ёля, Бён никогда не потакал своим желаниям. Поэтому, когда поздним вечером после обхода медсестра вышла из палаты и выключила свет, парень взял телефон и едва удержал в себе стон боли. Яркий свет в темноте ударил по ощущениям так, словно Ёль снова ударился о что-то головой. Однако, это не помешало ему коряво набрать сообщение, понизив яркость до минимума и отодвинув от себя телефон. Ответ пришёл практически сразу же, и он совсем не относился к пожеланию о хороших снах и удачном дне. «Я люблю тебя» — гласило оно, и следующее с абзаца: — «А теперь убери телефон, Чанёль. Немедленно» Ему впервые за двое суток хорошо спалось.