Дипломник

      — Что ж, — улыбается врач, просматривая записи в его карте, — исследования отклонений не показали. Невролог… — присматривается к написанному, — никаких отклонений не отметил. Через два дня, я думаю, мы ещё раз повторим обход врачей. Чанёль вздохнул, огорчённо поджимая губы.       — А до конца недели я уже смогу выписаться?       — Сможете, если Вас перестанут беспокоить головные боли по ночам, и появится положительная динамика регенерации тканей, — Чан сконфужено взглянул на врача, на что тот уточнил, улыбаясь: — Ваши синяки и отёк.       — О, — выдохнул Ёль, — а швы? С ними всё нормально? Они немного побаливают. Мужчина кивнул, успокаивая:       — Боль и отёчность — это нормально. Обычно это проходит в течение трёх суток. Шов снимем завтра.       — А шрам останется?       — Небольшой. Чанёль узнал всё, что хотел и не хотел, начиная беспокоиться о своём внешнем виде. В палате не было зеркала, вглядываться в экран телефона абсолютно не хотелось, а добираться до ванной он пока сам не решался. В последние дни его придерживала медсестра, на удивление, с сильными руками. Чан чувствовал себя ребёнком, когда Чоа доводила его до двери и просила звать, если он поймёт, что обессилел. В прошлые два дня ему было не до отражения в зеркале, а сегодня он проснулся с «чистой» головой и понял, что потерял несколько суток, почти постоянно пребывая во сне. Сегодня ему было легче держать себя в сознании, он даже чувствовал, что… выспался. Нет, не был бодрым и энергичным, но был готов немного пройтись по палате, а может даже и по коридору. Отёки на теле понемногу стали спадать, оставляя слегка припухшую кожу. Цвет ушибов понемногу стал меняться и не так сильно пугал; всё же, мази и пластыри сделали своё дело. Боль при движениях оставалась, рёбра всё ещё болели, а вот бедра понемногу отпускало: на правое всё ещё было больно опираться и ложиться, а вот на левое боль распространялась в незначительной мере. Всё же, человек, принявший часть удара на себя, перенял на свою долю большую часть повреждений. Чанёль воспылал желанием увидеть парня, но тот почти всё время спал, судя по словам медсестры. Настаивать не стоило от слова совсем. Ёль это понял, когда поднялся в лифте на этаж выше. Во-первых, он не думал, что придётся проделать такой путь, во-вторых, его замкнуло на чужих загипсованных руках, а потом на ногах, зафиксированных на вытяжке. На вид парень был очень плох и действительно спал. После такого Паку не хотелось бы просыпаться. Чанёль отошел от чужой палаты с чувством, что он абсолютно здоров и ужасно хочет домой. Голову сдавило тупой болью, и Ёлю пришлось усаживаться на скамейку, пока его придерживала девушка. Хоть она и заверила его в том, что состояние парня стабильно, Ёль всё равно чувствовал, как сжало грудную клетку жалостью, и даже не сразу смог вдохнуть. Он вернулся в палату к обеду и замер, увидев внутри сестру. Чоа подвела его к койке, предлагая свою помощь, но Ёль покачал головой и поблагодарил её, так и не сводя взгляд с Юры. Она никогда не выглядела так, как сегодня. Кажется, он всех довёл до нервного срыва. Стоило протянуть руку, как девушка двинулась навстречу, с силой поджимая губы. И всё равно глаза почти сразу заблестели, стоило ей приблизиться для бережных объятий. Юра заговорила только после того, как они разомкнули руки. Пак уверен: сестра много чего хочет сказать по поводу сложившейся ситуации, но не может, впав в эмоциональную пропасть. Стоять, перенеся вес на левую ногу, становилось сложнее. Он обернулся к двери, чтобы было удобнее взобраться на постель и заметил, что медсестры в палате уже не было. Возможно, почувствовала себя лишней…       — Прости, — наконец произнесла сестра, проморгав слёзы, — никак не могла отпроситься у начальника. Ублюдку наплевать на ситуацию, поэтому, пока я не выполнила большую часть работы, он отказывался меня отпускать. Чан слабо скривился, медленно подтягивая себя к изголовью кровати, чтобы опереться на подушки.       — А завтра переделывать? — усмехнулся Ёль.       — Разумеется, — закатила глаза Юра, — он реально посчитал, что можно проделать большую работу за четыре часа. Да ещё поездка заняла время, — вздохнула она. — Завтра я не смогу прийти, но мы можем общаться в телефонном режиме. На выписку я обязательно приеду.       — Мне нельзя пользоваться телефоном, — вздохнул парень, обращая внимание на тумбочку. — А! Бэкхён купил мне телефон и новую карточку, перепиши себе номер. Девушка задумчиво оглядела устройство и стянула с тумбочки, разблокируя экран с тихим звуком.       — Он приходил?       — Конечно, — наполовину удивлённо откликнулся Пак. — Сегодня он придёт позже. Надеюсь, его пропустят. Юра кивнула, аккуратно интересуясь, почему она не видела мужчину. Разговор плавно перешел на обвинения и оправдания, поднимая раздражение в теле. Чан тратил все силы на то, чтобы удержать в себе эмоции и не ляпнуть что-то плохое в её адрес. Он вспомнил всё, что мужчина ему рассказал, но Юра всё равно не была довольна этим. Ёль не мог понять, почему её мнение так сильно изменилось о мужчине: неужели это из-за случившейся недавно ситуации?..       — Если ты не видела его — это не значит, что он не видел тебя, — обрубил парень, ощущая пульсацию в висках. — Хватит на сегодня. Лучше скажи, где родители. Сестра слабо вздохнула и отняла от своих рук взгляд. Чан уже по молчанию всё понял, а когда девушка взглянула на него, так и вовсе закрыл глаза. Вот так, значит… «Прекрасно!».       — Бэк сказал, что они приезжали, — вспомнил Ёль.       — Да, они здесь были. «Были» — значит, уехали. Чанёль взглянул на сестру и понял, что абсолютно бессмысленно спрашивать о том, где они. Однако сестра всё-таки решила прояснить ситуацию:       — У матери проблема на работе, у отца командировка — всё как обычно. Парень скривился, ощущая горечь, поднявшуюся к горлу.       — Меня сбила машина, — напомнил Ёль.       — Я их не оправдываю, — покачала головой Юра, — мы поругались с ними из-за этого. Можешь не переживать, я им всё высказала, и даже больше.       — Прекрасно, — грустно усмехнулся он. — Ахуеть можно. Даже сказать было нечего. Чанёль чувствовал себя таким… ненужным?.. Безусловно, присутствие Юры сглаживало обстановку, ведь она всё-таки появилась здесь, она всё знала о его состоянии и нашла время для того, чтобы зайти к нему, приехав из другого города! И всё равно обида заполнила грудную клетку, не давая нормально дышать.       — Прикрываться работой, чтобы… — язык не повернулся продолжить. Юра попыталась уравновесить ситуацию:       — Она попросила меня присмотреть за тобой.       — Ты не делаешь лучше, — всхлипнул Ёль. Ему понадобилось по меньшей мере двадцать минут, чтобы прийти в себя. Сильно разболелась голова и глаза. Ему пришлось попросить сестру зашторить окна, но даже так казалось, что свет бил в глаза. Виски простреливало, и усталость с силой стала наваливаться на парня. Ёль попытался себя успокоить и глубоко (насколько позволяли рёбра) вдохнул и выдохнул. Некстати он вспомнил, что так и не взглянул на себя в зеркало.       — Юра, а насколько я плохо выгляжу? — вопросил Ёль.       — На шесть из десяти, — запнувшись, ответила та.       — Юра, — предупреждающе протянул парень, — только не говори, что у меня изуродовано лицо. Сестра закатила глаза.       — Всего лишь висок вспорот, а ты уже к истерике подкатываешь. У тебя там небольшой отёк.       — Класс, — вздохнул Пак, — не хочу быть уродом. Юра засмеялась, слабо хлопнув его по колену.       — Я уверена: ты нравишься ему любым.       — Очень на это надеюсь. Вдруг у меня на шве не вырастут волосы? — забеспокоился Пак.       — Они и так не вырастут, — пожала плечами сестра. Парень приоткрыл рот, ошарашено уставившись на неё, и почувствовал, как глаза снова застилает пелена слёз. — Ой, забудь-забудь! Ну Ёль!       — Это конец.       — Ну какой конец, — возмутилась Юра. — Во-первых, мы ведь даже не знаем, насколько большой шрам. Мне кажется, он не настолько длинный, как ты представляешь. Во-вторых, с легкостью можно будет устранить этот недостаток — сходишь в салон, попросишь как-нибудь выбрить себе висок. Всё — проблема решена! Чанёль закрыл глаза и аккуратно повернул голову влево. Он чувствовал, что очень устал. Но ещё больше его обеспокоило осознание того, что ему ужасно хочется домой. Казалось, что в палате нечем дышать, что тело съёживается от некомфортности, что ему не хватает свободы и одного конкретного человека… Ёль зажмурился, взмолившись, чтобы мужчина пришёл, и ему позволили сюда войти.       — А что насчёт ваших отношений? — нарушила тишину Юра. — Что-нибудь изменилось?       — Ничего не изменилось, — тихо ответил Ёль, — он любит меня так же, как я люблю его. Всё по-прежнему.       — Я не это имела в виду.       — А я — это, — поставил точку Пак, приоткрыв глаза. Для него не было ничего важнее этого. Ситуация, которая случилась, уже не имеет такой мощи, как ранее. Чанёль вдруг с облегчением подумал, что всё произошло к счастью. Возможно они и не сдвинулись с места, но им и не нужно было: неловкость отсутствовала, боли не было. Было только облегчение от того, что судьба разрешила безысходную ситуацию. Ну и пусть, что Чанёль пострадал. Сейчас он думал о том, что готов пройти через этот кошмар снова, лишь бы они смогли решить проблемы.       — Хорошо, — вздохнула сестра, — но всё-таки… я хочу, чтобы ты понимал одну простую вещь: некоторые люди появляются в твоей жизни лишь для того, чтобы научить тебя любить и понимать, как строить отношения. И это совсем не значит, что тебе нужно терп…       — Юра, который час? — резко вопросил Чанёль. Девушка не отвечала. Было слышно, как она отклонилась на спинку стула. Парень открыл уставшие глаза и опустил на неё взгляд. Юра смотрела точно на него, но по-особенному — не так, как обычно.       — Прогоняешь меня?       — Напоминаю о времени и собственном терпении, которым никогда не гордился. Сестра мельком улыбнулась и провела ладонью по лицу. Она была такой же уставшей, как и он. Вероятно, ей тоже хотелось домой, но она была вынуждена просидеть какое-то время в палате, дожидаясь его, а теперь общаясь с ним.       — Проявляешь чужие замашки? — поинтересовалась она. — Выглядит очень естественно.       — Почему ты не думаешь, что это моё внутреннее «я»?       — Потому что ты никогда таким не был, — слабо улыбнулась Юра. — Я тебя поняла. Надеюсь, у вас всё будет хорошо. Она поднялась с места и разровняла складки на платье, аккуратно поправляя белый халат.       — Меня выпишут в конце недели, — предупредил Ёль, следом добавляя: — я надеюсь.       — Это хорошо, — улыбнулась Юра. — Отдыхай, Чанёль. Я позвоню тебе в пятницу утром.       — В семь обход и завтрак, в восемь обычно приходит врач, — уточнил парень. — Я буду ждать ближе к одиннадцати. Кивнув, сестра поцеловала его в перебинтованный лоб и слегка придавила кончик носа. Пак смешно нахмурился и немного качнул головой, отгоняя желание чихнуть. Глаза сами по себе закрылись, как только прозвучал щелчок закрывшейся двери.

***

      — Безусловно, это всё очень верно, — послышалось из коридора, — но я должен зайти туда хотя бы на десять минут.       — Вы приехали слишком поздно, я не могу пропустить Вас в палату! — возмутился женский голос.       — Я не собираюсь продолжать этот разговор. И, заметьте, я многого не прошу: всего лишь отойти в сторону.       — Он уже спит! Чанёль нахмурился, аккуратно приподнимаясь на кровати. Со стоном сев, парень аккуратно погладил себя по рёбрам и вдохнул настолько, насколько позволяла повязка. Спустив ноги на пол, он максимально аккуратно встал на ноги и немного постоял, слыша тихую ссору в коридоре. Бёдра буквально вспыхивали болью. К вечеру его тело сильно сдавало позиции. Ночью, вероятно, он сгорит в агонии. Медленно двинувшись к двери, Чанёль цеплялся за все предметы, стоящие на пути, пытаясь поддержать себя. Он был на сто процентов уверен, что за дверью к нему не пускают Бёна. И это было так: едва он приоткрыл дверь, как на него обратили внимание две пары глаз.       — Я не сплю, если что, — недовольно взглянул он на медсестру.       — Время посещения окончено! Совсем молодая, возможно, она практикантка?.. Чёрные короткостриженые волосы, миниатюрная фигура, в руках металлические лотки, накрытые полотенцем. Он её никогда не видел, потому что все дни, проведенные в палате, за ним ухаживала Чоа. Ёль удивлённо взглянул на напряженного мужчину и неловко улыбнулся.       — Я сейчас вызову охрану, — прервала их гляделки девушка. Чанёль недовольно покосился на неё.       — Как Вам не стыдно? — возмущённо взглянул на неё парень. — Пришли ко мне, а не к Вам, вообще-то! Медсестра едва не поперхнулась воздухом.       — Я же сказала, что время посещения окончено!       — Время посещения установлено с девяти до двенадцати и с четырёх до семи вечера, — заметил Бён, показывая что-то девушке на телефоне. — По-Вашему я сам это наклеил на первом этаже? Лучше ознакамливайтесь с информацией, прежде чем устроиться на работу. Ёль сделал шаг назад обратно в палату, и мужчина спокойно зашёл следом, совершенно ни о чём не беспокоясь. Стоило прикрыть дверь, как парень двинулся к нему, целуя в губы и, судя по всему, не намереваясь разрывать контакт. Ладони сами по себе легли на плечи, а потом руки и вовсе оказались скрещены на чужой спине. Бён тоже соскучился: он, хоть и пытался быть аккуратным, всё равно прижал его к себе чуть сильнее, вынуждая Ёля пискнуть. Всё же поцелуй пришлось разорвать…       — Прости, — шепнул Бён, укладывая ладони чуть ниже. — Как ты… … но ненадолго. Чанёль притянул его к себе снова, уже сам прижимаясь к чужому телу несмотря на накрывшую волну боли — не стоило выравниваться и глубоко вдыхать. Губы сминаются в поцелуе, в груди стремительно разгорается чувство, взывающее к резким, наполненным энтузиазмом действиям. Хочется кричать, бежать, девать куда-то энергию, которая сконцентрировалась около солнечного сплетения и не давала вдохнуть. Ёль чувствовал себя таким… таким! Могущественным!       — Ну и ну, — усмехнулся мужчина, продолжая удерживать его рядом с собой. — Кто-то соскучился?       — Очень сильно соскучился, — совершенно не испытывая неловкости, ответил парень. — И домой. Очень-очень хочу домой. Бён мягко улыбнулся и аккуратно смахнул с бинтов волосы, следом бережно гладя по щеке.       — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально, — сквозь боль пожимает плечами Ёль, — тело, конечно, ещё болит, но в остальном всё в порядке. Рёбра всё время затянуты, бёдра понемногу отходят, плечи тоже. Голова болит, когда напрягаюсь или нервничаю…       — А был повод понервничать? — вздёрнул бровь мужчина, подталкивая его в кровати. Чанёль аккуратно сел на постели и поджал губы. Бён, не сводя с него взгляда, приставил стул поближе и сел. Парень вздохнул, заметно погрустнев. Было видно, что желания обсуждать происшествие отсутствовало, но он всё же ответил:       — Юра приезжала. Бён кивнул так, словно понимал, что могло его расстроить.       — Тема родителей? Чанёль удивился:       — Ты что-то знаешь об этом?       — Учитывая их отсутствие за все эти дни и скорый уход в день аварии, — мужчина не закончил предложение, выразительно взглянув на него, предоставляя возможность додумать всё самому.       — Они ругались прямо в больнице?       — Мы не будем обсуждать это, Чанёль, — откликнулся мужчина, опираясь на спинку стула. Парень попытался спросить об этом снова, но Бён хмуро на него взглянул, снова отвечая отказом. — Мне повторить снова? Вздохнув, парень немного сгорбился и незамедлительно скривился, ощутив укол боли. Кажется, ему скоро должны будут снова принести таблетки. Ёль аккуратно отсел ближе к изголовью и устало выдохнул.       — Завтра снимут швы, — бесчувственно оповестил он, разглядывая свои пальцы, — и у меня останется шрам.       — Тебя это беспокоит?       — Я до сих пор не видел себя в зеркале, — поджал губы Чанёль. — Насколько плохо я выгляжу, Бэкхён? Мужчина коротко улыбнулся, протягивая руку к чужой ладошке.       — Последнее, что тебя должно беспокоить, это твоя внешность.       — Так, понятно, — всхлипнул Ёль. — Я совершенно не готов к такому удару. Бён засмеялся, вставая со стула, чтобы поцеловать его. И, несмотря на свои слова и упадническое настроение, Чанёль всё равно потянулся навстречу. Пока раздают поцелуи — можно и отложить плохой настрой. Мужчина снова недовольно взглянул на него, когда парень вцепился в него, не позволяя отстраниться.       — Потому что я очень-очень соскучился, — объяснил Ёль, буквально усаживая перед собой боком мужчину. Сев рядом с ним, парень устало уперся лбом в чужое плечо и тихонько вздохнул. — Как дела на работе?       — Я взял отпуск на две недели, — удивил Бён, уложив ладонь на его колено. — Затем с 6 апреля начинается сессия у заочников: бакалавры и магистры. Чанёль отстранился от чужого плеча, с ужасом взглянув на усмехнувшегося мужчину.       — Что ты наделал, Бэкхён? — вопросил Ёль. — Ты же с ума сойдёшь от нагрузки. Я тебя вообще дома видеть потом буду?       — Будешь. В конце концов, у нас будет две недели, чтобы подлатать тебя, а потом и у тебя сессия начнётся. Парень огорчённо скривился, прикрыв глаза. Он совсем не думал об учёбе, а ведь ему придётся столько всего сделать, чтобы хоть немного нагнать группу. Баллов у него было мало, потому что в этом семестре он сильно сдал позиции, а ещё статья, конференция!       — Боже, как мне окончить обучение? — вздохнул Пак, снова привалившись к чужому плечу. — Я в полной жопе.       — Если тебя выпишут в пятницу, то в понедельник ты снова пойдёшь на больничный, — заметил мужчина, слегка нахмурившись. — Там тебя, скорее всего, продержат неделю-две. Честно говоря, я не знаю, сколько нужно потратить времени на лечение ребер. Повреждения внутренних органов нет, так что будешь лежать дома и наслаждаться последними деньками отдыха.       — Прежде чем снова спуститься в ад, — мрачно окончил Чан. — Восторг.       — Ну-ка прекрати своё упадническое настроение, — нахмурился мужчина, приподнимая его голову за подбородок. — Хватит, прекращай, Чанёль. Парень недовольно взглянул на него:       — Я не могу выключить это в себе!       — Значит ли это, что мне стоит тебе помочь? Ёль потянулся за поцелуем снова. Ему так хотелось, чтобы это никогда не прекращалось, чтобы губы двигались и дыхания хватило на вечность. Хотелось залезть на чужие колени, наплевав на возможных нарушителей их единения. Хотелось прогнуться в спине, двинуться навстречу, быть более резким и требовательным в своих желаниях, но от каждого глубокого вдоха с силой стреляло в бок. Мужчина буквально отстранил его от себя, вздёргивая бровь.       — Ты думаешь, я не замечаю, что тебе больно?       — Обязательно всё портить? — скривился парень. Коротко поцеловав парня в нос, Бён поднялся с места и помог парню лечь на кровати, накрывая одеялом.       — Я так понимаю, ты с меня живого не слезешь за следующие две недели, — прокомментировал он. — Имей в виду, что даже если мы будем дома, это значит, что ты не будешь как-либо напрягаться и причинять себе даже малейшее неудобство.       — Даже чуть-чуть?       — Ни малейшего, Чанёль. Так что настраивайся на выздоровление и не думай, что дома будет лучше, чем здесь.       — А что будет, если я не буду соблюдать режим, господин Бён? — улыбнулся парень.       — Ты будешь строго наказан, Чанёль, — ухмыльнулся мужчина. — Что насчёт никаких касаний до конца сессии? Совсем никаких, — уточнил он. Пак оскорблённо взглянул на него. Да неужели? И мужчина готов пойти на это?.. А вот так:       — А если я начну приставать? Бён засмеялся, взяв его за руку.       — А если Ёль будет приставать, то Бэкхён две недели будет спать на диване в гостиной!       — Так, всё, — резко выставил палец парень, — с такими условиями я не вернусь домой, Бён Бэкхён.       — У тебя нет выбора, — едва не пропел мужчина. Чанёль против воли улыбнулся. Сегодня Бён был таким, каким Ёль его ещё не видел: игривый, в меру строгий, даже недовольный настойчивостью в ущерб своему состоянию. Столько эмоций за один раз! И чувства… парень на мгновение прикрыл глаза: он тоже соскучился.       — У нас ещё три часа, что будем делать? — поинтересовался мужчина.       — После восьми вечерний обход, — вздохнул Пак, — хочу в душ. Поможешь? Приставать не буду, — подмигнул Ёль. — А потом можем посмотреть какой-нибудь фильм.       — Ты хотел сказать «послушаем»? Парень закатил глаза, аккуратно переворачиваясь на бок, чтобы медленно сесть на кровати.       — Как скажете, господин Бён.