Дипломник

Сидеть около кабинета с Бёном было странно. Чанёль ощущал ладонь на пояснице, но в этот раз она не дарила обычный успокаивающий эффект. Предчувствие было нехорошим, парень с утра был сам не свой, то спотыкаясь, то что-то забывая. Предыдущие дни прошли как в тумане, может, потому что Ёль практически всё время спал из-за поездок. Во вторник им пришлось рано проснуться. Разумеется, Бён проснулся ещё раньше, чтобы успеть выпить кофе, Чанёлю же завтрак не грозил из-за сдачи крови. Он долго пробыл в ванной, долго собирался и в итоге они едва не опоздали из-за того, что он медленно передвигался по квартире и на улице до машины. Анализы он сдал без проблем в течение десяти минут. Рентген тоже прошел быстро, но пришлось потерпеть тупую боль, когда его попросили залезть на довольно высокую кушетку и замереть. Мужчина молча наблюдал за ним весь вторник, наверное, не понимая, почему у его парня плохое настроение и с новой силой разболелась нога. Чанёлю действительно стало немного хуже, поэтому он старался меньше ходить и два дня практически не вставал с кровати (если не считать поездки в больницу). От мыслей отвлёк неловкий хруст папки-конверта в чужой руке — сильно сжали. Бён, кажется, тоже стал беспокоиться, но не о том, что им скажут, а о самом парне. Он неоднократно говорил, что видеть Чанёля таким — пытка, но парень не знал, как справиться с беспокойством. Уж даже если Бён не помог, то всё остальное точно было бесполезным. Пак провёл руками по пальто, лежащему на коленях, и еле слышно вздохнул. Мужчина неожиданно убрал руку, и Ёль поднял голову, осматривая коридор: из лифта вышел врач, держа в руках стопку листов, видимо, результаты анализов своих пациентов.       — А! Чанёль, — мягко улыбнулся господин Ли, слепо достав ключи из кармана, — всё-таки привели родственника?       — Друга семьи, если быть точнее, — поправил Бён, помогая подняться Паку.       — Хорошо, — кивнул тот, обращая внимание на притихшего парня. — Заходите, Чанёль, а Вы, пожалуйста, подождите в коридоре. Я приглашу Вас после осмотра. Ёль вошёл первый, оставил пальто на вешалке и двинулся к столу, мысленно умоляя врача позволить ему снова сесть.       — Сегодня хромаете сильнее, — отметил господин Ли, жестом указывая на стул. — Как самочувствие?       — Не очень, — признался Чанёль, — боль усилилась, но такое уже было. Я не думаю, что это связано с внутренними изменениями, просто мне пришлось немного напрячься, проходя обследования. Мужчина снова закрыл открытое нараспашку окно на проветривание и принял от парня снимок рентген-обследования вместе с карточкой. Сев за стол, мужчина кивнул на слова Пака, не отнимая взгляда от карточки. Он тщательно расспросил его о повышении температуры, характере боли, приёме таблеток и других вещах, при этом внимательно читая то, что сам написал в карточке и изучая результаты анализов.       — Осмотр, — огласил мужчина, став около окна с рентгеновским снимком. Чанёль поднялся с места со вздохом, понимая, что сейчас будет происходить тоже самое, что и в прошлый раз, но теперь это будет вытерпеть сложнее. Отводить ногу в сторону да и вообще ею двигать было сложновато. Паку не оставалось ничего, кроме как подчиниться мягко улыбнувшемуся врачу. Складывалось впечатление, что травматолог был доволен изученными бумажками — это успокаивало, но ненадолго. Дальше сознание заполнила тягучая и простреливающая боль.       — Левая нога в норме? — вопросил господин Ли. — Или тоже немного сдала позиции и стала побаливать?       — Да, она тоже, но не критически. Она не вызывает такой боли, как правая.       — Понятно, — вздохнул мужчина, кивая. — Ложитесь на кушетку, посмотрим на Ваши рёбра. Улучшений пока не было, если верить чужим словам, и стоило продолжать лечение без изменений. Врач попросил его в понедельник сходить на рентген и в тот же день прийти на приём. Чанёль заправил одежду и плюхнулся на стул. Устало выдохнув, он опустил руку на болящее бедро. Вот бы сейчас лечь и помереть. Классно же, болеть ничего не будет! Невесело усмехнувшись, Пак услышал, как врач позвал Бёна и через мгновение ощутил ладонь на своём плече.       — Присядете? — предложил господин Ли, становясь около стола.       — Постою, — мягко отказал Бён.       — Ну что, — на выдохе произнёс врач, взяв в руки анализы, — моча и кровь в порядке, если не учитывать низкий показатель гемоглобина. Ревмопроба показала наличие воспаления. Повышенная температура, боль, тяжесть — симптомы относятся к воспалительному процессу. Организм настроен на максимальное восстановление в зоне повреждения. А вот рентгеновский снимок показывает нам небольшое сужение суставной щели и вот здесь шейка бедра немного утолщена — это признаки остеоартроза. Чанёль ничего не понял. Тупо уставился на обычный снимок с костями и перевел пустой взгляд на врача, который даже не смотрел на него! Так вот для чего нужен был кто-то из родственников — пока он сидит в ступоре, пытаясь обработать информацию, Бён кивает чужим словам и, кажется, воспринимает всё, что объясняет травматолог.       — Лечением остеоартроза занимается ревматолог, я напишу Вам направление. Спуститесь к регистратуре и оформите талон, желательно на ближайшее сегодня время.       — И что дальше? — выдохнул, наконец, Чанёль.       — Состояние не критическое, — мужчина снова взглянул на снимок, — безусловно, болезнь серьёзная, но если Вы поддержите свой организм, то всё станет на круги своя. Пак уже в этом сомневался. Честно говоря, всё это не вызывало в нём нормальной реакции.       — Не переживайте, Чанёль, — мягко произнёс господин Ли, быстро заполняя бумагу. — Вам назначат противовоспалительные лекарства, препараты для поддержания иммунитета и лечебную гимнастику. Если организм будет бороться и Вы вместе с ним, то через полгода станете на ноги. Он что, смеётся?..       — Господин Бён, проконсультируйтесь насчёт вспомогательных устройств, я здесь указал, но Вы всё равно уточните этот момент. Я бы рекомендовал, всё-таки, это студент и через время ему придётся вернуться к учёбе, — господин Ли обратил на него взгляд, подавая Бёну все листочки вместе с рентгеновским снимком. — Ко мне на приём в понедельник вместе со снимком ребер. Выздоравливайте, Чанёль.       — Спасибо Вам, до свидания, — прощается Бён, помогая Паку подняться. Чанёль тоже прощается. Выходит из кабинета и сразу же садится на лавочку, прислонив ладонь ко лбу. Мужчина присаживается перед ним, твёрдо глядя в глаза.       — Всё нормально, Чанёль, не смей накручивать себя, мы ещё не услышали другую версию.       — Ага, — хмыкнул тот.       — Подожди меня здесь, я спущусь к регистратуре. Пока мужчины не было, парень успел залезть в интернет и вкратце просмотреть общие сведения о болезни. Он даже не с первого раза сумел записать название, не говоря уже о том, чтобы адекватно воспринимать то, что написано. Внутри всё бушевало от недоумения, но вскоре взгляд зацепился за строчку «вследствие травм, длительных избыточных нагрузок…» и никакая возрастная категория не пойдёт против этого. Он попал в аварию, но не знал, что всё будет настолько плохо. Четвёртый сайт заставил его облегченно выдохнуть, потому что у него была не такая уже и суровая симптоматика: температура повышалась не критически и только под вечер/ночь, боль присутствовала, конечно, но не настолько, чтоб невозможно было просто стоять на ногах или совершать обычные движения, остальное тоже оставалось под вопросом или находилось в границе «плюс минус». Чанёль решил, что не всё потеряно, если у него начальная стадия развития этой болезни.       — Пойдём, — Пак дрогнул, блокируя телефон. — У нас приём через полчаса — какая роскошь. Усмехнувшись, Чанёль подал мужчине руку и, опершись на неё, медленно поднялся на ноги.       — Я почитал в интернете.       — Чанё-ёль, — осуждающе протянул мужчина.       — И вроде бы всё не так критически, как описал врач, — договорил Пак.       — Он наоборот нас успокаивал, — заметил Бён, усмехаясь.       — Если бы хотел успокоить, то не стал бы говорить какие-то странные слова и пугать меня, а дальше я уже не слушал.       — А надо бы, — фыркнул Бён, открывая для него дверь в другой коридор. Они сели около нужного кабинета и умолкли. Чанёль медленно потирал выпрямленную ногу, стараясь не думать о плохом, а мужчина всё также просунул ладонь под свитер на поясницу. У них было ещё двадцать минут, чтобы усмирить свои чувства и настроиться на лучшее. Честно говоря, последнее, о чем хотел бы думать Ёль — это новые обследования и уколы. Время шло, но кабинет оставался закрытым. Бён нахмурился, решая, спускаться ли к регистратуре, но его сбила с мысли молодая девушка в халате. Она попросила их пройти в другой кабинет к другому врачу, потому что господин Ким, около дверей которого они застыли, вынужден был уйти с работы. Чанёль устало скривился и, опершись на чужую руку, поднялся на ноги. Кабинет находился недалеко, около поворота. Парень даже не успел взглянуть на табличку, как медсестра настойчиво заставила его войти внутрь, судя по всему желая закрыть перед Бёном дверь.       — Погодите, а мой…       — Что такое? — ревматологом оказалась женщина, причём знакомая Бёну. — О! Господин Бён, Вы ко мне?       — Здравствуйте. Я сопровождаю этого молодого человека. Могу войти?       — Разумеется! — женщина жестом попросила их поторопиться. — Садитесь, пожалуйста. Кабинет был довольно просторным: два стола стояли друг напротив друга около большого окна, слева от двери был вещевой шкаф и вешалка, справа — шкаф с какими-то массивными папками и прочими атрибутами. Чанёль оставил пальто на вешалке и медленно сел на стул, пока мужчина подавал документы лично в руки своей знакомой, затем он сел рядом.       — Пак Чанёль, двадцать два года, студент, — задумчиво протянула ревматолог, внимательно изучая карточку и выписки. — Попал в аварию, получил травмы… Анализы… Женщина зашуршала бумагой, внимательно осматривая результаты. Затем подняла снимок таза и тихо промычала, обращая на себя внимание своей помощницы.       — Взгляни-ка, — попросила она, отдав снимок, затем обернулась к Ёлю и указала на дверь, которую парень сразу не заметил. — Проходите в смотровую, Чанёль. Я сейчас подойду. Бён поднялся первый, помог ему встать и снова сел на место, когда Ёль, прихрамывая, двинулся к двери. В смотровой было светло, жалюзи были открыты, окно оставлено на проветривании. Стоял небольшой стол, шкаф с какими-то папками, несколько стульев, кушетка и другая атрибутика. Чанёль плюхнулся на кушетку и понял, что ужасно устал. Неужели его снова заставят делать все эти адские движения ногой? Его бедро скоро взорвётся от боли и напряжения! В кабинете были слышны голоса. Чанёль слышал, как женщина тихо переговаривалась с Бёном. Парень возмущённо надул щёки, потому что обсуждали, скорее всего, именно его! Буквально в эту же минуту ревматолог зашла в смотровую и мягко скомандовала разуваться и снимать джинсы. Класс, всё заново, как и час ранее. Но всё было более щадящим, чем он думал. Разумеется, врачу требовалось самой проверить, насколько болезненно состояние бедра, но всего того, что Пак делал у травматолога, уже не было. Врач также отметила припухлость бедра, цвет кожи (не сходящий до конца синяк) и детально расспросила о болевых ощущениях, температуре, беспокойстве при подъёме, ходьбе и иных движениях. Вопрос веса повис в воздухе, потому что парень не знал, сколько он весит. Ему казалось, что он немного сбросил, и его подозрения подтвердились, когда он стал на весы и увидел цифру — пятьдесят семь килограмм. Когда Чанёль вернулся в кабинет, Бён смотрел в окно. Взгляд, который он обратил на него, парню очень не понравился. На мгновение нахмурившись, Чан выразительно на него взглянул, мол, что такое? Но мужчина покачал головой и поднялся с места, чтобы помочь ему аккуратно сесть на стул. Врач пересказала практически то же самое, что и травматолог, объяснила, почему происходит воспаление в организме, почему травма даёт такую боль и подтвердила чужое предположение о диагнозе. Она тоже склонялась к остеоартрозу, но сразу уточнила, что при тщательном лечении они смогут исправить ситуацию.       — Начнём с двух групп препаратов, — медленно произнесла она, взглянув сначала на Пака, затем на Бёна, — противовоспалительные и на улучшение микроциркуляции. Ко всему этому добавим препараты для укрепления иммунитета. Инъекции делать не будем, пока рано. Если боль будет сниматься таблетками, которые я выпишу, то мы избавимся от этой идеи. Лечебная физкультура обязательна — увеличиваем гибкость, укрепляем мышцы, — она подала Чану несколько бланков с детальным описанием упражнений, — внизу есть qr-код, можно перейти на сайт с видео и ознакомиться более подробно. Не переусердствуйте, Чанёль, у нас достаточно времени, чтобы привести Вас в норму.       — Так это точно лечится? — с надеждой вопросил Пак.       — При Вашем состоянии, своевременности обследований и следовании всем предписаниям — да, исправить ситуацию можно, но если Вы ничего делать не будете, то это перерастёт в более усугублённую форму и станет хроническим заболеванием, избавиться от которого будет невозможно.       — Я понял, — с готовностью кивнул Чанёль, — хорошо.       — И вот ещё, — женщина мягко взглянула на него, — понимаете, какая ситуация складывается: Вам нужно двигаться, а Вы не можете. Безусловно, упражнения и поход на прием медленно будут делать своё дело, равно как и ходьба по дому, но всё же боль не отпустит так быстро. Без чужой помощи Вы ни сесть, ни встать не можете, так что… Давайте разгрузим ногу, — предложила она, — походите с тростью. Как только Ваше состояние улучшится, Вы сможете отказаться от вспомогательных устройств. Трость. Врач мельком обратила взгляд к Бёну, когда молчание затянулось. Мужчина вздохнул и попросил оформить выписки, оставляя решение этого вопроса за пределами кабинета. Кивнув, женщина скомандовала медсестре сделать выписки, четко надиктовывая дозы и наименования препаратов, которые нужно будет принимать ежедневно в одно и то же время. Чанёль опустил взгляд на свою руку, неосознанно растирающую бедро, и нахмурился. Мужская ладонь аккуратно легла на его плечо, и, Чанёль клянется, едва удержал себя от того, чтобы сбросить её. Что за дерьмо начало происходить в его жизни?.. И сколько это продлится? Месяц? Два? Полгода?!       — Если я исправно буду выполнять все назначения, сколько времени займёт полное восстановление?       — О полном восстановлении ещё рано говорить, — ответила ревматолог, — если всё будет идти стабильно (без изменений в худшую сторону), то к лету Вы сможете отказаться от части препаратов. Причина воспаления ясна — организм борется, анализы ничего не показывают. Если мы достигнем фазы выздоровления, потребуется всего один толчок — отказ от трости, и тогда Вы постепенно вернетесь к полноценному существованию.       — Мы стоим на учёте у травматолога, — Бён вступил в диалог, пока Чанёль притих, — можем ли мы соединить приёмы? Каков будет график?       — А когда Вам назначили?.. Парень их не слушал. Точнее, слушал, но пропускал информацию мимо ушей, всё ещё не понимая, как ему так взять и собраться. Хотелось поскорее оказаться на улице и вдохнуть свежий воздух. Домой не хотелось. Дома он расстроится ещё больше и не сможет адекватно себя вести рядом с Бёном, который прямо сейчас делал то, что должен вообще-то делать сам Чанёль. Вот для этого и нужно ходить в больницу с кем-то из родных — чтобы они помогали справиться с ситуацией и запоминали всё, что говорит и объясняет врач. Чан вроде бы и не в ступоре, но плохо понимает, как запомнить тот объём информации, что свалился на него за сегодня. Почему Бён помнит, когда у него приём у травматолога? Почему сам Пак не помнит этого?.. Чанёль поворачивает голову к мужчине и замечает обычную сосредоточенность. У него на лице отпечаток хмурых бровей, ледяных сконцентрированных глаз, сжатых губ. Он зачем-то кивает, что-то уточняет и вместо Чана принимает все выписки.       — Спасибо Вам большое, — говорит Бён, поднимаясь с места. Чанёль слепо цепляется за чужую руку, сам не понимая, зачем, и поднимается на ноги.       — До свидания. Чан прощается на автомате, слабо улыбается и первый выходит из кабинета.       — Господин Бён, — окликает врач, следом тише добавляя, — немаловажна и психологическая поддержка… Дальше Ёль не слушает. Хмурится, моргая, и направляется дальше по коридору к лифту. Он знает, что мужчина догонит его и успеет до того, как закроют створки. Так и есть: Чанёль входит в кабинку вместе с ним, обращая внимание на Бёна. У него на руке висит его пальто, пальцы сжимают раскрытую папку и тонкую стопку листов. Они молча выходят в холл, где мужчина помогает ему надеть пальто и терпеливо дожидается, пока парень застегнется на все пуговицы. На улице хорошо: свежий воздух заполняет лёгкие, немного проясняется в голове, хотя появляется тупая боль в левом виске. Чан садится в машину при помощи Бёна и едва слышно выдыхает «Господи, помоги». Открывается водительская дверь, мужчина садится за руль и аккуратно складывает все бумажки в папку, защелкивая кнопку. Положив её посередине на панель, он тихо вздыхает и пытается спросить парня, как он себя чувствует.       — Не надо, Бэк, — просит Чан.       — Едем домой? Заводится машина. Чанёль вдыхает и откидывается на сидение, накрывая лицо ладонями.       — Не хочу домой. У меня всё ужасно болит, но я не хочу домой.       — Есть предложения? — интересуется мужчина.       — Нет. Бён съезжает с места, внимательно глядя в зеркало заднего вида. Чан опускает руки и пристёгивается, понимая, что они уже выехали на дорогу. Они едут совсем недолго, минут двадцать, за которые Ёль замечает знакомые места. Буквально через пятьсот метров будет главная площадь. Мужчина притормаживает у обочины, но не паркуется, вытаскивая из кармана пальто телефон, следом выбирая какой-то контакт.       — Привет, дружище. Ты сегодня работаешь?.. А место свободно?.. Да, я на машине. Скоро буду. Бён кладёт телефон обратно в карман и снова выезжает на дорогу, пристраиваясь за одним из автомобилей. Они съезжают практически в конец улицы и притормаживают около кафе-ресторана, в котором ужинали в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Машина заезжает прямо на территорию заведения мимо столиков и входа, вглубь, буквально до стены.       — Как ты будешь выезжать? — Чан оборачивается, чтобы взглянуть назад — дорога довольно загружена.       — Попрошу друга сориентировать. Пойдём, Чанёль. Здесь узкий проезд для машины. Чан до конца не открывает дверь, боясь, что оцарапает краску. Мужчина подходит и помогает ему выбраться, захлопывает дверь и ставит машину на сигнализацию. В кафе довольно тепло, не то что на улице. Бён поднимает руку, здороваясь с парнем за стойкой, и указывает Паку, куда сесть. Чанёль останавливается около небольшого окна, немного видно машину. Ничего не изменилось: всё по-прежнему было залито тёмными тонами (от пола до потолка), за счёт ламп в помещении было достаточно света. Паркет, столики со стульями, барная стойка, даже стены — всё так и осталось расписанным светлыми красками, приятно переливающимися при смене угла зрения. Чанёль снял пальто, и подошедший официант протянул руку, чтобы забрать вещь и повесить на вешалку позади их столика. Парень аккуратно сел на стул и мельком оглянулся, замечая, что половина зала пустует — видимо, ещё не время для наплыва посетителей. Чан обращает внимание к барной стойке, около которой застыл мужчина. Бён смеется над чем-то с барменом, который угрожает ему пальцем с улыбкой на лице, и наконец-то решает вернуться к парню. Мужчина бросает папку-конверт на стол и снимает пальто, следом вешая его позади Пака. Чан не хочет знать, зачем мужчина взял с собой это медицинское дерьмо, но та серьёзность, которая возникает в глазах напротив, вынуждает его опустить взгляд на чужие пальцы.       — Сильно устал? — интересуется Бён.       — Это не то, что ты хочешь спросить. Мужчина усмехается и опускает взгляд на папку. Он вытаскивает бумаги и мельком просматривает их.       — Тебе совсем неинтересно, что здесь написано? Чану совсем неинтересно. Он качает головой под чужим взглядом и молчит.       — Чанёль, — вздыхает мужчина, — нам придётся об этом поговорить. И я уверен, что ты прекрасно понимаешь ситуацию, в которой мы оказались. Я не хочу объяснять тебе очевидные вещи — мы должны сделать то, что здесь написано. И ты знаешь, ради чего мы это делаем.       — Ради чего, Бэк? — тихо спрашивает Ёль. — Чтобы я не стал инвалидом?       — Мне стоит отобрать у тебя телефон, — вздохнул мужчина, протягивая руку. — Давай его сюда. Пак ошарашено уставился на него.       — Ты что, смеёшься?       — Сейчас же, — требовательно произнёс Бён. — Я не хочу повторять по несколько раз. Пак со вздохом вложил телефон в чужую ладонь и проследил за тем, как он оказался на папке.       — Я не собираюсь наблюдать за тем, как ты рушишь свою жизнь. И в то же время я не хочу давить на тебя и покупать трость без твоего согласия. Чанёль смотрел на него пустыми глазами, и Бён прекрасно понимал, что всё это — пустое. Пак его абсолютно не слышал, оставив своё сознание в чужих кабинетах. Говорить с ним было бесполезно. Мужчина поставил локти на стол и накрыл лицо ладонями. Он выглядел таким уставшим… Чан почувствовал, как защипало глаза и сжал пальцы в кулаки. Ему нужно было время договориться с собой, заставить себя поверить в то, что без трости он не сможет полноценно передвигаться, не причиняя себе ущерб. Его обязательно выпишут, если не через неделю, то через две, а это — ничтожно мало для того, чтобы выкарабкаться из тяжелого состояния. Учёба отнимет у него все силы. Он не сможет нормально передвигаться из кабинета в кабинет, если не начнёт укреплять ногу прямо сейчас. Лифты в корпусе всегда забиты, около них всегда сумасшедшая очередь и лучше уж подняться по лестнице, чем опоздать. Причин для уступка было слишком много и парень понимал это прямо сейчас, но… Боже, ему, молодому пацану, придётся ходить с чёртовой палкой до лета, а может и больше!       — Как же так, Бэк? — измучено выдохнул Чанёль.       — Мы сделаем это, Чанёль, — произнёс Бён, опуская ладони. — Мы сделаем это ради того, чтобы под конец года ты чувствовал себя полноценным человеком. Всё будет хорошо, если ты доверишься врачам и мне. Я поддержу тебя. Даже если мне придётся тянуть тебя на руках с этажа на этаж в корпусе — я это сделаю, потому что не собираюсь оставаться в стороне. Парень кивнул, смаргивая влагу.       — Раньше начнём — раньше закончим. Мужчина протянул ладонь через стол, и Ёль вложил в неё пальцы, ощущая, как становится легче дышать. И даже когда подошел официант с заказом, он не попытался вырвать руку, а Бён не стал разрывать контакт. Он смотрел на него уверенно и с тем же чувством перевел взгляд к подошедшему парню. Чанёль какое-то время смотрел на чашку обычного чая, медленно осознавая, что точно бы сбился с пути, если бы не мужчина. Бён был… всем. Бён его жизнь. Бён — это всё, это везде и нигде, внутри и снаружи, но всегда очень глубоко, около сердца и мозга. Невозможно быть таким. Таких людей не существует, но вот, он держит его за руку и слабо сжимает ладонь, привлекая внимание:       — Спасибо, что ты есть. Мужчина моргает. На лице ни одной эмоции, только уголок губ дёрнулся. Возможно, нервное?..       — И тебе.