Дипломник

Бён тушит сигарету и поворачивает к нему голову. Первое, на что падает его взгляд, это правая рука, и она пуста. Она снова пуста. Чанёль заводит её за спину, прячет, и сам опускает глаза. Словно провинившийся ребенок, он не подходит ближе, ничего не говорит и не поднимает взгляд. Мужчина шумно выдыхает дым и закрывает распахнутое окно.       — Одевайся, Чанёль, — произносит он, — мы едем к моим родным. Парень хмурится, но ничего не отвечает. Дожидается, пока Бён выйдет из комнаты, и только после этого, прихрамывая, ступает к шкафу. Сегодня воскресенье, погода сильно испортилась, и Чанёль сомневается в необходимости поездки, но… он больше не говорит. Погода испортилась не только на улице, но и в их доме, а ещё и внутри Ёля. Парень старается не ходить по квартире, если мужчина находится в той или иной комнате, а ещё практически не разговаривает, потому что говорить нечего и совсем не хочется. Он чувствует огромную вину за то, что ведет себя таким образом, но ничего с собой сделать не может — не получается. Горло обязательно схватывает тисками и путаются мысли. Чанёль устал чувствовать эмоции, Чанёль очень сильно устал от самого себя. Так как на улице снова похолодало, он вытягивает для себя носки, плотные джинсы, футболку и теплый свитер. Взгляд неловко цепляется за вязаный свитер мужчины, который Ёль несколько раз уже таскал из шкафа, но теперь он не уверен, что может его взять. Рука, сама потянувшаяся к чужой полке, резко была отдёрнута, когда мужчина появился рядом. Чанёль неловко взглянул на Бёна и на шаг отошел в сторону. Как только тот повернулся к нему спиной, Ёль быстро прошаркал к кровати и плюхнулся на неё, переводя дыхание. Отношение его парня практически никак не изменилось — появилось больше свободы и… Чанёль бы назвал это одиночеством. Последние дни они практически полностью провели по разные части квартиры и не сказать, что Пак был этому рад. Мужчина, кажется, стал заниматься дипломниками и подготовкой их статей для будущей конференции, а вот Чан… В пятницу поздно вечером он смог полчаса пообщаться с Карой сообщениями, но этого, разумеется, было недостаточно. Ему нельзя было долго пользоваться телефоном и ноутбуком. В основном он лежал, понемногу стал делать разминку согласно брошюрам, принимал таблетки, ел и так по кругу. Парень поднял взгляд и обомлел, когда понял, что мужчина надел брюки от костюма. Голую спину накрыла рубашка, проворные пальцы быстро застегнули все пуговицы под горло и заправили полы в брюки. Ширинка застёгнута, плотный ремень затянут, пиджак одет на плечи — Бён был готов. Чанёль неловко прикрыл рот, когда мужчина обернулся к нему и поднял уголок губ.       — Мне надеть что-то другое? Бён оглядел его выбор.       — Да, — он достал с полки заветный свитер и мягко опустил на его колени, — надень этот. Остальное не трожь. Ёль поджал губы, проводя пальцами по вязке. Бён отошел сразу: снова двинулся к шкафу, доставая небольшую черную дорожную сумку. Чан слепо стянул с себя домашние вещи, наблюдая за тем, как внутрь попадают носки, бельё, несколько футболок, пижамных штанов и теплая паковская кофта. Судя по всему, они ненадолго там остановятся. Уже через несколько минут Ёль был полностью переодет. Мужчина сложил в боковые карманы их личные документы, проверил свой бумажник и попросил парня идти обуваться. Чанёль надел ботинки, тщательно их зашнуровывая, затем натянул на плечи пальто и взял зонт. Бён подошел к нему с другим пальто, более длинным, с высоким воротником. Чан непроизвольно нахмурился, пытаясь вспомнить, видел ли он его, но так и не смог. Мужчина готовился так, словно шел на встречу к важной персоне. Ёль, даже не встретившись с бёновскими родственниками, уже чувствовал себя не в своей тарелке, ведь и близко не стоял рядом с шикарно одетым мужчиной. Бён был прекрасен. Великолепен, как и всегда. Заполнив карманы бумажником и телефоном, он сжал ключи от машины и упёрся взглядом в зеркало. Прищуренный взгляд не пытался выискать недостатки в образе, он скорее был задумчивым.       — Чуть не забыл, — наконец выдохнул Бён и, не разуваясь, двинулся на кухню. Чан ненадолго позволил себе прислониться плечом к стене, чтобы ослабить давление на ноющую ногу, и быстро выпрямился, когда мужчина вернулся с набором его таблеток и мази в руках. Упаковав их в сумку, он взял её в руку и двинулся к выходу. Парень неаккуратно шаркнул ногой и опустил взгляд на пол, когда упёрся во что-то носком ботинка. Трость. Это была трость. Сжав руку в кулак, Чанёль нахмурил брови и поднял на Бёна взгляд, который тоже был направлен на опору. Ничего не сказав, мужчина взглянул на него, вставил ключи во внутренний замок и вышел из квартиры, оставляя чужой выбор безмолвным. Судя по всему, дорога должна быть долгой и им придётся задержаться в гостях, поэтому сомнения охватили парня. Он не знал, как поступить: взять или не взять, но определённо понимал, что без трости ему лучше не будет. Таблетки пусть и утоляли боль, но ходьба всё равно делала своё дело, взращивая напряжение, пульсацию и впоследствии агонию. Ладно, в конце концов, её можно будет оставить в машине. В ней достаточно места и точно хватит на какую-то тонкую палку! Обхватив правой ладонью рукоять, Чанёль двинулся к выходу, вытащил ключи из внутреннего замка и вышел на лестничную клетку. Мужчина стоял около лифта, и даже когда Ёль подошел, он не взглянул на него, хотя боковым зрением определённо мог увидеть, что походка парня сильно изменилась. Молча доехав до первого этажа, они подошли к лестнице, и здесь Бён остановился, намереваясь его поддержать.       — Иди, — тихо попросил Ёль, — я сам. Кивнув, мужчина стал спускаться вниз. Поставив трость на ступеньку ниже, Чан шагнул правой ногой вниз и потом переставил левую, перенося вес на рукоять. Так, постепенно спускаясь, он остановился около ожидающего его мужчины и понял, как сильно был всё это время сконцентрирован и напряжен. Бён придержал для него дверь подъезда и двинулся вперед, на ходу снимая сигнализацию и сразу направляясь к задней двери. Поставив сумку, он захлопнул дверь и обошел машину как раз к тому моменту, как подошел Чанёль. Вся эта забота с открыванием и закрыванием дверей казалась очень неуместной, но парень боялся обидеть Бёна. Мужчина промок, пока снова обходил автомобиль, но кажется, его всё устраивало. Он немного прогрел машину и медленно выехал из парковки, вскоре оказываясь на дороге. В машине играла какая-то лёгкая музыка, на которую никто не обращал внимания. Пока они ехали по городу, Ёль никак не мог отпустить мысль о том, что его раздражала трость рядом с ногой. Он придерживал её рукой, чтобы она не ударялась на поворотах о корпус двери, и это сильно выводило из себя. Чанёль мысленно чертыхнулся и едва не проклял себя за то, что сразу не отбросил палку на заднее сидение или на пол салона. Однако, момент нашёлся, когда они остановились на заправке. Бён достал бумажник и вышел из машины, Чанёль тут же отбросил трость назад и приспустился на сидении, поправив ремень безопасности. И всё равно сесть так, чтобы было удобно, ему не удавалось. Через несколько часов (Ёль предчувствовал) его забеспокоят рёбра, выровнять ногу было невозможно, но отодвигать сидение назад он совершенно не хотел. Поерзав, он наконец нашел удобное на данный момент положение и случайно опустил взгляд на магнитолу. В разъем была вставлена флешка и её наконечник горел! А ведь Чанёль даже не сразу понял, что играло не радио… Бён вернулся в машину, дождался, пока заправщик жестом позволит отъезжать, и через несколько минут они выехали на дорогу.       — А ехать долго? — поинтересовался парень.       — Часа два-три. Не будем спешить при такой погоде. И это была здравая мысль. Чанёль откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. Дорога обещала быть долгой и тяжелой. На самом деле, парень не знал, чего ожидает от этой встречи. Наверное, ничего, да и едут они только потому, что этого хотел мужчина. Раньше он говорил с приставкой «к концу отпуска» и «когда тебе станет легче», но до конца отпуска ровно неделя, а лучше Ёлю в ближайшем будущем не станет. А вот Бёну — вполне себе. Чанёль открыл глаза. Несмотря на то, как статно мужчина держался и выглядел, он всё равно был уставшим: в теле поселилась напряженность, лицо осунулось, глаза опухли, между бровями вросла складка от того, как часто он был хмур — вот, до чего Пак его довел. Ёль мысленно вздохнул и почувствовал, как буря ненависти в очередной раз поднялась к горлу, обжигая пищевод. Теперь, оценивая нанесенный самому себе ущерб, Чан мог поспорить с тем, кому было сложнее. Он больше не жалел себя, а ненавидел, тем самым делая себе же хуже. Вероятно, его парень видел это и огорчался. Порою людям трудно что-то доказать, а уж если они находятся в таком положении, как Чанёль, то и вовсе бесполезно. Бён это понимал, наверное поэтому и предпочитал оставаться в стороне. А может потому, что не знал, как будет правильно действовать в такой ситуации. А может и потому, что у него уже банально не было сил реагировать и пытаться что-то сделать. Чанёль не знал, в каком состоянии находится Бён, потому что тот неизменно молчал. Вряд ли он боялся озадачить Пака своими проблемами, ибо они должны быть тесно связаны с ёлевскими, но всё же Бён молчал, а Чанёль не знал, что думать, и медленно доводил себя до сумасшествия. И всё же, при всём этом мужчина выглядел так, словно хотел произвести впечатление, словно нельзя было сделать по-другому. Но Чанёль — это тоже часть «впечатления», и если нужно было чем-то удивить, то парень тоже должен был выглядеть на все сто и даже больше, как сам Бён. Нет, видимо дело лишь в желании что-то показать, чем доказать. У Пака не было желания что-то расспрашивать о той самой родственнице, но вопросы естественно были. Вся эта ситуация была очень весомой, но парень не хотел воспринимать это как нечто особенное, потому что у него не было сил придавать чему-то значение. Всё, что мог делать, это отдать себя на волю судьбе — вот и всё. Родственницей мог оказаться кто угодно, но Чанёль склонялся к сестре или тёте. Она точно должна быть совершеннолетней и самостоятельной, раз живёт одна. Хотя Ёль не знает точно, одна ли она там находится — Бён в тот раз не уточнил. Почему-то парень не мог представить чужой образ и ему казалось чуждым представлять мужчину в детстве рядом с, к примеру, сестрой. Ёль нахмурился, выбрасывая несостоявшуюся картинку из головы, и задумался над родственницей: какой она должна быть?.. Чанёль представлял её стройной молодой девушкой с короткими чёрными волосами и ростом не выше, чем Бён. Учитывая семью, в которой они росли, скорее всего у неё такой же характер, как и у её брата. Холодные глаза, терпеливый спокойный взгляд, поджатые тонкие губы, осанка и расправленные плечи. Наверное, она тоже придерживается строгого стиля в одежде, спокойно и чётко разговаривает и имеет плохие отношения с остальной частью семьи. Если мужчина подготовился, то, скорее всего, это неспроста. Судя по всему, она должна это принять во внимание и что-то отметить для себя. Видимо, бёновский вид всё-таки имеет какой-то вес. Парень повернул голову к окну и упёрся взглядом в стекло, провожая стекающие вниз капли. Погода была ужасной, но что-то в этом было. Если бы Чан лучше себя чувствовал, он бы и правда был рад поездке. Смена обстановки всегда положительно на него влияла, но не в этот раз. Не сойдёт ли он с ума до приезда? Какое впечатление оставит о себе? Что подумает о нём часть семьи его парня, когда увидит сломленного пацана с тростью?.. Чанёль закрыл заслезившиеся глаза, умоляя себя заткнуться. Как же он от себя устал… К концу поездки им приходится остановиться в городе, чтобы Чан смог банально походить. У него разболелась нога, находящаяся в одном положении длительное время. Впрочем, ему всё равно скоро нужно было пить таблетки, а воды не оказалось. Парень вывалился из машины и сходил в ближайший магазин, после чего ещё немного потоптался на месте, якобы разглядывая что-то на витринах, и только потом вернулся в машину. Мужчина заметил, что трости рядом нет, но ничего не сказал, лишь выразительно на него взглянув. До места прибытия, судя по уточнению, оставалось меньше получаса. Дождь практически прекратился — редкие капли падали на лобовое стекло, но мужчина уже не включал стеклоочиститель, оставляя накрапления нетронутыми. Они остановились около высоких ворот, припарковываясь около небольшого гаража. Чанёль выглянул в окно и неуверенно поджал губы, понимая, что в плечах медленно собирается напряжение.       — Выходим. Чанёль выбрался из машины, следом открывая заднюю дверь, чтобы забрать свою трость. Мужчина подождал его у ворот, оставляя сумку в салоне. Дверь, на удивление, была открыта. Двор был очень просторным, можно сказать, даже огромным. Начиная от ворот над ними на несколько метров нависал металлический каркас, на котором только-только начинали плестись виноградные лозы. Плотная каменная кладка вела их тропинкой вглубь участка. Слева через пятнадцать метров стоял двухэтажный небольшой домик, а справа начиная от гаража был отведен небольшой участок под огород, ограждённый плетеным коротким забором. Дальше уже лежал плотный ковёр зелени, судя по всему, это была искусственная трава. Следуя дорожке, которая должна была вести их вокруг дома, они вышли на большой задний двор. Вот и просторная деревянная беседка, чуть дальше у деревьев мягкая садовая качеля, множество высоких ухоженных кустов, растений, деревьев… Ещё немного — и взгляд уткнулся в каменную ограду, участок показался ему большим, но даже всего этого хватало для того, чтобы восхититься. Теперь Чанёль понимал, почему мужчина хотел здесь оказаться. Парень повернул голову и замер, наблюдая за тем, как дверь дома, выходящая в сад, открывается и выпускает наружу человека. Бён сделал пару шагов вперед и остановился, когда фигура спустилась по небольшой лестнице вниз и пошла к ним навстречу. Это была девушка, точнее, молодая женщина. Она была одета в тёмные клетчатые штаны и большую зеленую рубашку, голову и плечи покрывала треугольная вязаная накидка красного цвета. Чанёль сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше рассмотреть чужое лицо, и поклонился, когда они оба остановились. Это определённо была сестра Бёна: тот же взгляд, те же плотные губы, бесстрастное выражение лица, расправленные плечи и стальная осанка. Она совсем не была удивлена встрече, хотя мужчина, насколько знает Ёль, ей не звонил. Скользнув взглядом по Чанёлю, она что-то для себя поняла, дернув уголком губ, и перевела взгляд на Бёна. Пак мельком взглянул на мужчину, заметив, что он выглядит так, словно это к нему домой заявились посреди дня без предупреждения. Хотя, как казалось Ёлю, такое совершенно невозможно из-за секретности его места жительства.       — Бэкхён, — словно приветствуя, наконец произнесла женщина.       — ЫнБи. Ты не удивлена?       — Твоему приезду я никогда не буду удивлена, а вот тому, что ты трезв, напротив. Бён на выпад не ответил, слабо усмехнувшись. Чанёль оторопел: оба имели особенность улыбаться уголком губ, но при этом оставлять глаза холодными. Паку казалось, что сейчас они набросятся друг на друга и явно не ради объятий.       — Ты не один, — она вновь обратила на него внимание.       — Это Чанёль.       — Просто Чанёль? — она едва заметно вздёрнула бровь.       — Мой Чанёль. Уголок её губ нервно дёрнулся. Взгляд метнулся от Бёна к Чанёлю и перестал быть бесчувственным. Теперь же он пропитался неприязнью вместе с едва заметно искривлёнными губами.       — И где ты только таких находишь? Чанёль сжал рукоять трости, чувствуя, как кольнуло в сердце от чужого тона и выражения лица.       — Там же, где и ты, моя дорогая, — необычайно мягко ответил Бён. — Где твой принц? Снова хочешь скрыть его от меня? Выравнивать спину было некуда, но женщина выровнялась, опуская вниз руку, удерживающую накидку. Вся она напряглась, словно готовясь отразить удар. Чан сам произвольно застыл, словно вся ненависть во взгляде предназначалась ему, а не совершенно спокойному Бёну.       — Больно? — поинтересовался мужчина. — Не стоит нападать, когда нечем защищаться — сколько тебя нужно учить?       — Ты всё также невыносим, Бэкхён, — процедила та. — Пошёл к чёрту.       — Ты так зла, что мне кажется, будто я к нему и приехал. Женщина поджала губы и неожиданно расслабилась, словно обессилев. Бён неожиданно сделал несколько шагов вперед, вынуждая Пака дрогнуть и удивлённо уставиться на мужчину: тот остался на расстоянии вытянутых рук, положил руки на чужие плечи, а потом коснулся ладонью её щеки.       — Ну? — мягко вопросил он. — Как ты? Держишься?       — Разве у меня есть выбор? Бён кивнул и, словно извиняясь, произнёс:       — Погода оставила желать лучшего, я не стал заезжать за подарком. Можем съездить вечером, если он захочет.       — Ты приехал, разве захочет он большего? — слабо усмехнулась женщина. — Вы голодные? Бён обернулся к нему, и Чанёль едва понял, что нужно ответить на заданный вопрос. Отрицательно покачав головой, он шаркнул больной ногой и устало перевел вес на трость. Да, он сделал правильный выбор, когда взял её с собой.       — Выпьем чего-нибудь горячего?       — Хорошая идея, — кивнул мужчина и отступил чуть в сторону. Подтолкнув сестру вперед, он выразительно взглянул на Чанёля и первый двинулся в дом. Парень перевел взгляд на медленно подошедшую женщину и неловко попытался улыбнуться.       — Я родная сестра Бэкхёна. Меня зовут Бён ЫнБи, — представилась она. — В доме мой ребенок, его зовут `Ибо и он сейчас немного нездоров. Ёль кивнул и тоже представился, неловко указывая на трость.       — Я тоже немного нездоров.       — Я сожалею, — она была искренна. Чанёль смотрел в чужие темно-карие глаза и видел в них больше, чем было сказано этими двумя словами. ЫнБи немного отошла в сторону и жестом указала ему следовать к дому. Ёль медленно двинулся по дорожке к лестнице. Женщина зачем-то шла рядом справа и держала руку навесу около его руки. Чанёль нахмурился, пытаясь понять, для чего она это делает, и даже мельком взглянул на неё, не решаясь ничего сказать. Разуться никак не получалось. Чан не нашел взглядом стул и сразу сосредоточился на шнурках, которые сам же старательно завязал. Наклониться было сложно, присесть — невозможно. Он попытался немного приподнять ногу и склониться, но даже трость не могла создать ту самую необходимую сейчас опору. Женщина дожидалась его неподалёку, вынуждая нервничать из-за глупой ситуации.       — Стань к поручню, — неожиданно произнесла она. Чанёль удивлённо поднял голову и проследил за её рукой, указывающей на плотный поручень, начинающийся прямо от дверей. Пак провел поручень взглядом и понял, что он длится аж до самого поворота в другую комнату, откуда сейчас доносился детский голос. «Ребенок», — понял Чанёль, поднимая полный понимания взгляд на женщину, — «ребенок, который немного нездоров». Кое-как разувшись, парень двинулся вслед за женщиной чуть дальше по коридору и непроизвольно задержал дыхание, когда женщина остановилась около арки, прислонившись плечом к стене, что была чуть дальше. Чан немного двинулся вперед и выглянул из-за угла: мужчина сидел на диване, у него на коленях был мальчик лет девяти-десяти, с улыбкой что-то вещающий кивающему Бёну. Чанёль быстро скользнул взглядом по комнате, отмечая два кресла, книжный шкаф, вещевую низкую прямоугольную тумбу и остановился на невысоких костылях с подлокотниками, прислонённых к одному из кресел. Вот, почему женщина так себя повела и почему её лицо выражало ощущение, будто она обязана была поддержать его на улице в случае чего. Пак отступил в коридор, уходя от арки буквально на шаг, прячась в темноте коридора. Ёль почувствовал себя настолько необъяснимо разбитым, что даже не заметил, как горечь вперемешку с ужасом искривила его лицо. Он обессилено привалился плечом к стене и поднял взгляд на ласково глядящую вперед женщину — нет, мать.       — Мне жаль, — шепнул Чанёль, привлекая её внимание. Она озадаченно перевела на него взгляд, словно выпала из жизни, а потом мягко улыбнулась и вновь обратила взгляд на своих родных.       — А как тебя отпустили? — донёсся до разума Ёля детский голос. — Что будет с твоими неучами?       — Скоро я к ним вернусь, — усмехнулся мужчина, — я взял отпуск, чтобы немного от них отдохнуть.       — Это хорошо, мы тебя очень ждали… Чанёль почувствовал, как ноги его подводят и резко вцепился в поручень. Он определённо не был предназначен удерживать взрослых людей, потому что сильно задрожал в его руке. ЫнБи подняла на него обеспокоенный взгляд и немного нахмурилась, взглядом спрашивая, всё ли в порядке. Парень искривил губы в подобии улыбки и отступил назад, медленно оборачиваясь к ней спиной, отходя от гостиной всё дальше и дальше, пока не добрался до своих ботинок. Кое-как всунув внутрь ноги, он отодвинул занавеску и вышел наружу, глубоко вдыхая свежий воздух. Взгляд упал на беседку, стоящую неподалеку от дома. Туда шла тонкая каменная тропинка, по которой парень до неё и добрался, обессилено плюхаясь на удивительно сухие лавки. Здесь были высокие перегородки, на которые можно было опереться, что Чанёль и сделал, вытягивая пульсирующую ногу вперед. Переполненный отчаяньем и беспомощностью взгляд уткнулся в деревянный купол. Зачем ты привез меня сюда, Бэкхён? Что я тебе такого сделал?..