Дипломник

Чанёль садится на полу, чувствуя боль в бедре, и ложится обратно. Кажется, сегодня он немного перестарался с упражнениями, так часто делать не стоит, особенно через острые неприятные ощущения. Пак устало потёр глаза пальцами и вздохнул, немного пошевелив стопами вперед-назад. Примерно прикинув, через сколько времени он снова должен сделать упражнения, парень закрыл глаза и открыл их, когда послышался стук входной двери. Пока мужчина раздевался, Ёль рассматривал потолок, стараясь не думать о том, что неделя практически подходит к завершению. Уже четверг, боже! У них осталось всего три дня, которые Бёну придётся потратить на рабочие дела, а Чанёлю… как придётся: немного позанимается, немного полежит, поупражняется, может, поесть приготовит — всего понемногу. Наконец, Бён показался в проёме двери и застыл на полушаге в комнату, уставившись на него.       — Ну что там? — поинтересовался Ёль, поворачивая к нему голову.       — И что ты разлёгся на холодном полу?       — Встать не могу, — пожал плечами парень, — и он не такой уж и холодный, как ты думаешь, — мужчина закатил глаза, всё-таки проходя к шкафу. — Не веришь? Проверь сам.       — А поднимать нас кто будет?       — Чур каждый сам за себя, — улыбнулся Ёль. — Ну так что там с машиной?       — Да черт его знает, — устало вздохнул Бён, вновь появляясь в поле его зрения. — Продолжает пищать и стучать. Я думал, сайлентблок (с ним уже были в прошлом проблемы), но механик не подтвердил предположение.       — И что дальше? Мужчина сел на стул около двери, уложив лежащие на нём вещи себе на колено.       — Я заказал шаровые рычаги и втулки, но по-моему, это не то. Нажимаю на тормоз и перестаёт стучать. Нужна диагностика.       — Пока есть время, нужно с этим разобраться, — вздохнул Ёль, приподнимаясь на локтях.       — У меня нет времени, — покачал Бён головой, — расписание не утвердили, нужно передвинуть несколько групп на один день. Так что в один из дней можешь меня вообще не ждать домой.       — Ну вот ещё, — фыркнул Чан, вновь на пробу принимая сидячее положение. — Разберемся. Вздохнув, мужчина поднялся с места и помог ему подняться на ноги, крепко придерживая за пояс. Немного постояв, Пак довольно кивнул и, превозмогая боль, потянулся за тростью и облегчённо перенёс на неё вес.       — Есть хочешь? Я суп приготовил.       — Я просил тебя подождать, — недовольно цокнул Бён, пропуская парня вперед.       — Ты очень занят с понедельника, поэтому я решил, что возьму готовку на себя. Мне в любом случае нужно понемногу расходиться, и раз уж я из дома не выхожу, то хотя бы так.       — Вообще-то тебе рекомендуется не напрягаться, — напомнил мужчина.       — Да, но ты ведь понимаешь, что если я буду лежать на кровати, ничего не выйдет. У меня всё под контролем, всё в разумных пределах. Добравшись до кухни, Пак плюхнулся на свой стул и позволил мужчине хозяйничать на кухне. Два с половиной человека (считая трость) — это слишком много для такой комнаты. Пока Бён обедал, Чанёль поведал ему о своих многочисленных задолженностях и попросил помощи с заданиями по «кадровому делопроизводству».       — Конспекты, — фыркнул Бён, — кому они нахрен нужны? Если студент не понимает, то ему и конспекты не помогут. Лишь бы загрузить тебя чем-то, идиоты.       — Мне нужно написать все семинары по «трудовому праву» и хотя бы часть по «информационному обеспечению и управлению персоналом», — вздохнул парень. — Хорошо хоть в электронном варианте всё есть и не нужно ломать глаза о чужой почерк.       — Благодать, — издевательски протянул Бён, поднимаясь из-за стола. Ёль закатил глаза и притянул к себе небольшую стопку тетрадей вместе с ноутбуком. Пришло время заняться учёбой. Понемногу он сможет осилить всё то, что скопилось за долгие недели лени и его отсутствия на парах.       — Долго не засиживайся, — попросил мужчина, поцеловав его в висок.       — Слушаюсь, господин Бён. В конце концов, парню за несколько часов удалось написать два семинара. Дольше он не стал сидеть, к тому же, в спальне сработал будильник на телефоне и пришлось подниматься из-за стола за таблетками. Приняв лекарства, Ёль закрыл крышку ноута и устало поплёлся к кровати, на которую с облегчением завалился. Бён продолжал что-то печатать на ноуте, периодически задумчиво останавливаясь и вновь принимаясь что-то быстро набирать на клавиатуре. Чанёль совсем немного понаблюдал за мужчиной и почувствовал сонливость, а это никуда не годилось. Он и так поздно просыпается, не хватало ещё привыкнуть к такому идиотскому режиму!       — Чем занимаешься? — поинтересовался парень.       — Корректирую вопросы на экзамены и зачёты для выпускников. Понедельник будет тяжелым: с восьми до десяти экзамен, с десяти до одиннадцати тридцати зачет, а с часу до трёх лекция у очников третьего курса.       — Ты уже сделал все вопросы?       — На заочное отделение — да, и для выпускников, и для младших курсов. Осталось на подпись отдать, но это можно и после экзамена сделать. За очное пока не брался, хотя тоже стоит. Чанёль нахмурился:       — Не слишком ли много всего на тебя выпадает?       — Не я один так страдаю, — Бён поднялся из-за стола, — все преподаватели сходят с ума во время сессии. Нагрузка слишком большая, а если уж и на других факультетах преподаёшь, то и вовсе можно сдохнуть. Я преподаю свои предметы у второго, третьего и четвёртого курсов, причём где-то выпадает лишь один семестр, — мужчина заваливается рядом с ним на кровать. — В целом получается, что на все три курса у меня по одной группе очного и заочного отделения. У каждой группы максимум выпадает две дисциплины, вот у третьего курса…       — «Архивоведение» и «обеспечение сохранности документа», — вспоминает Чанёль.       — Верно, — вздыхает Бён. — Хорошо, что преподаватель выходит из декрета и на следующий год заберет у меня часть нагрузки. Не то чтобы станет легче, но уравновесить нагрузку было бы неплохо.       — А сколько длится сессия?       — У них шесть дней на сдачу всего, чему они обучались. Кому-то перепадёт автомат, кому-то нет, посмотрим… Самое дерьмовое то, что мне даётся лишь один день, когда всё решится с утра, в остальные дни у них экзамены и зачёты со мной после четвёртой пары до шести-семи вечера. Но я не думаю, что буду мучить их так долго: кому надо — тот сдаст, за остальных мне некогда думать. Чанёль поворачивается на бок и укладывает голову на чужое плечо.       — У меня сессия начнётся через десять дней, — вздохнул парень, — нужно успеть всё сдать до следующей пятницы.       — Двадцать восьмого, примерно, состоится конференция, — тоже вздохнул Бён, потирая глаза. — Я подготовлю тебе примерный план, а там уже хоть что-нибудь нацарапаешь. Подкорректируем, приведем в божеский вид и отправим. Заседание состоится в понедельник тринадцатого апреля, отчитаюсь по поводу сессии заочников и попробую затронуть вопрос насчёт тебя.       — А как же повестка дня? — усмехнулся Ёль.       — Насрать на повестку, — откликнулся мужчина. — В конце концов, не обязательно протоколировать всё. Отдельные вопросы не стоит затрагивать в протоколе.       — Как ты всё это держишь на себе? Ума не приложу.       — Привычка, Чанёлли. Вот и всё… Бён крепче прижимает его к себе и целует в голову, куда попадёт. Чанёлю хочется раскрошиться от нежности, затопившей грудную клетку. Если бы он мог, то хотел бы вжаться в Бёна настолько, чтобы слиться с его телом. Парень ощутил настолько сильный прилив чувств, что едва удержался от желания хоть как-нибудь выразить свои эмоции. Чанёль клянётся, он был готов укусить Бёна. И всё же, очень сильно ощущался недостаток внимания. Мужчина и правда был очень занят, как тогда, в прошлый раз, но Чанёль терпеливо относился к этому. Да и у него самого прибавилось столько забот, что он и не знал, куда обращаться за помощью. Кара обещала уладить дела по «информационному обеспечению…» (там были практические с задачами и расчётами), и это значительно облегчало ему жизнь. Не хватало ещё сидеть и ломать голову над цифрами. И без того говна хватает! Но всё же нагрузка была слишком большой. Уже после двух часов написания семинаров Ёль чувствовал, что ему очень тяжело будут даваться эти десять дней, а о сессии он и вовсе боялся думать: если придётся идти в универ — это будет конец.       — Я соскучился, — вздохнул парень, — эти уроки-хуёки не… Мужчина громко засмеялся, перебивая Чана. Его грудная клетка задрожала, и Паку пришлось немного сдвинуться, чтобы не давить на чужое тело. В итоге Бён повернулся к нему на бок, всё так же не выпуская из объятий. Улыбка застыла на его губах, но вот они приоткрылись, чтобы что-то сказать, и Ёль нагло воспользовался моментом, прислоняясь к ним. Губы лениво двигались, словно до этого совсем не хотелось выразить всё, что скопилось внутри. Чанёль лишь на мгновение отклонился, поднимая глаза на Бёна, и тут же прислонился к нему снова, приподнимаясь на локте. Поцелуй стал более откровенным, ощущения медленно и нехотя, словно заржавевшая деталь, стали обостряться. Ещё мгновение, и Чанёль едва не переполз на мужчину, упираясь локтями в подушку.       — Ну надо же, — ухмыльнулся Бён, стоило им разорвать поцелуй. Зазвонил его телефон.       — Нет, — среагировал Ёль, когда мужчина попытался немного сдвинуться, — нет, нет, нет! — парень, превозмогая боль, полностью переполз на Бёна, цепляясь за него всем, чем только мог. — Я первый тебя забронировал! Пусть перезванивают позже! Я был первый. Поняв, что это бесполезно. Мужчина расслабился и приобнял его за спину. Так и лежали, слушая долгую стандартную мелодию звонка.       — Хорошо лежим, — довольно прокомментировал Чан, счастливо вздыхая.       — Благодать, — насмешливо выдал Бён. — Может, ты уже…       — Они и так отобрали тебя у меня!       — Да кто осмелится-то? Но парень только усилил хватку рук, вжимаясь, что есть сил. Они оба знали, что мужчине достаточно будет всего лишь перевернуть его на другую часть кровати, чтобы добиться свободы. И звонок тоже мог оказаться важным, но… оставались на месте, вслушиваясь в тишину.       — Ну что такое? — мягко поинтересовался Бён.       — Ничего, — буркнул Ёль, — просто соскучился. Из-за этой боли я ни на что не годен. Хочу как раньше.       — А раньше было?.. — не договорил мужчина, оставляя ответ за Паком. Тот вздохнул:       — А раньше было хорошо. Сейчас, конечно, тоже хорошо, но не так хорошо, как раньше.       — Информативно.       — Ага. И всё же Чанёль первый поднялся, потому что знал, что его парню нужно работать. Он в последний раз чувственно поцеловал его и, кряхтя, двинулся к концу кровати. Нужно было идти продолжать заниматься. Стоит уделить немного времени семинарам и можно будет поесть или выпить чего-нибудь.       — Постой, — остановил его Бён, садясь и аккуратно хватая за плечо. Ёль удивлённо обернулся, — почему ты сказал, что ни на что годен?       — Я думал, это очевидно, — сконфужено взглянул на него парень. — У меня всё болит и я не могу думать о близости, но мне бы хотелось этого, но я понимаю, что не могу. Мне и хочется и не хочется, — он пожал плечами, — я знаю, что особого удовольствия не получу, и смысл тогда начинать? Поэтому мне хочется, чтобы я поскорее смог чувствовать себя так, как раньше, чтобы не отвлекаться на боль и не задумываться о том, что если я потянусь к тебе, то это будет сопровождаться неприятными ощущениями.       — Если ты нуждаешься в этом, то я не думаю, что могут возникнуть проблемы. Тебе не обязательно двигаться, малыш, — подмигнул мужчина.       — Что за глупое слово «нуждаешься»? — фыркнул Ёль. — Я не собираюсь лежать трупом или какая там будет поза. На игру в одни ворота я не подписывался.       — Не имеешь привычки потакать своим желаниям? — Бён вздёргивает бровь.       — Имею, но только в особых случаях. Коротко поцеловав мужчину, он всё-таки поднялся с кровати и взялся за трость. Под действием таблеток он стал лучше себя чувствовать, поэтому медленно двинулся в сторону выхода из комнаты.       — Хочешь чего-нибудь? Могу принести.       — Кофе, — откликнулся тот. Чан не стал оборачиваться на усталую интонацию. Он знал, что его состояние привнесет в их жизнь некоторые особенности, но это не пугало. Ёль был глуп, думая, что мужчина понимает его чувства, и теперь парень был спокоен, зная, что его поняли. Его тело не требовало физической близости и по утрам он уже давно не ощущал «проблем», потому что ночи всегда были тяжелыми. Спать на спине и одном боку проблематично, на правую сторону Ёль редко спросонья мог попытаться перевернуться и от простреливающей боли ему могло сорвать крышу. Дело было в психологической нужде. Его сознанию хотелось контактов и близости больше, чем его телу, но пока что это было невозможно. Парень поставил турку на плиту и зажёг конфорку, протягивая руку к шкафчикам. Когда он принёс кофе, мужчина уже сидел за столом, вновь что-то быстро печатая. Телефон светился оповещением о не принятом звонке, продолжали приходить сообщения в чатах, но теперь беззвучно. Ёль сам не знает, почему остановился, застряв на мужчине. Тот поднял на него ожидающий взгляд и немного оттянул руки от клавиатуры.       — Слушай, — выдал Пак единственное слово, словно сам от себя не ожидая, — как-то неправильно получается: обо мне поговорили, а о тебе нет.       — У меня нет с этим проблем, особенно с учётом нашей ситуации, — легко откликнулся мужчина. — Если ты чего-то захочешь — я поддержу, но поползновения в твою сторону в плане секса или чего-то близкого к этому я считаю неприемлемым.       — Не знаю, почему, но я думал, что ты понимаешь меня, — неловко произнёс Ёль.       — Честно говоря, я об этом даже не задумывался, — поджал губы Бён. — Меня это вообще не заботило до того, как ты сказал об этом. Последние недели были насыщены определёнными событиями, так что в моей голове даже мысль об этом не проскользнула.       — Но если вдруг… — парень запнулся, не зная, как выразиться. Это Бён мог говорить откровенные вещи напрямую и не стесняясь, а Ёль ещё нет! — Будь со мной честен, в случае чего. Ладно? Мужчина усмехнулся, взглянув на него, как на ребенка, и кивнул. Видимо, ему было сейчас не до этого или же он не хотел вновь поднимать очевидную для них обоих мысль: он будет ждать до тех пор, пока Чан сам чего-то захочет.       — Я не собираюсь тебя игнорировать, даже если буду сильно загружен. Предпочитаю учиться на ошибках, а не повторять их, — подмигнул Бён, разряжая обстановку. — Всё нормально, Чанёль, не переживай, я не дам тебе соскучиться. Парень вспыхнул, встретив чужой заигрывающий взгляд, и засеменил к выходу из комнаты. Семинары поддавались плохо. До конца дня Ёль устроил себе как минимум шесть перерывов на таблетки, отдых и еду. Несколько часов они разговаривали с Карой по телефону, умудряясь при этом писать конспекты. Девушка попросила новую старосту помочь им закрыть сессию, но для этого нужны были деньги. Теперь она была в раздумьях, где достать необходимую сумму. Чанёль бы с готовностью предложил помочь, но, к сожалению, оказался в такой же ситуации. Как минимум за два предмета придётся заплатить, но у него были хоть какие-то сбережения в отличие от подруги. Бён пришёл за ним ближе к одиннадцати. Захлопнул перед ним ноутбук и вытащил ручку из пальцев, не став слушать возражения. Всучив одежду, он отправил его в ванную, а сам отвлёкся на вновь зазвонивший телефон. «Да кто там может звонить в такое время?» — устало закатил глаза парень, прикрывая дверь в комнату. Уставшее тело ныло от боли. Хотелось поскорее лечь спать, но как только Пак подумал о будущем дне — скривился. Завтра он должен поехать сдать анализы, чтобы в понедельник результаты лежали на столе врача, а ещё ведь нужно намазаться мазью. Устало вздохнув, Ёль нехотя начал намыливать кожу. Руки не слушались и бёдра ужасно ныли, требуя отдыха, но ускориться никак не получалось! В конце концов, он облегчённо смыл с себя гель, помыл голову, намеренно не касаясь шрама пальцами, и застыл под водой. Было так хорошо: теплая, даже слегка горячеватая вода согревала продрогшее тело.       — Заснул? — по-доброму усмехнулся мужчина, заметив его, стоящего с опущенной головой. Парень угукнул и дрогнул, совершенно не ожидая, что к нему присоединятся. Он открыл глаза и с удивлением проводил взглядом пальцы, уложенные на бок. Ладонь плавно двинулась к животу, Бён аккуратно прислонился к нему сзади и коснулся губами шеи.       — Я тоже соскучился, — шепнул он, задевая кожу губами. — Мне тоже тебя не хватает. Хочу тебя чувствовать, ощущать, слышать тебя… «Да», — подумал парень, — «говори. Говори со мной об этом. Я хочу знать»       — Чего ты хочешь? — тихо откликнулся Ёль, вновь прикрывая глаза. — О чем ты думаешь? Бён слабо усмехнулся. Словно ставил под сомнение чужую готовность слушать откровение.       — Если бы ты только знал.       — Поделись со мной.       — Чтобы выглядеть перед тобой не пойми кем?       — Бэкхён, — осуждающе протянул парень. Мужчина вновь усмехнулся и спустился губами к плечу. Ладонь на животе медленно двинулась, прижимая его ещё ближе и обхватывая полностью за пояс. Вторая рука коснулась его груди и потянулась вверх к шее, вынуждая запрокинуть голову на чужое плечо.       — Не молчи, — шепнул парень, закрыв глаза.       — О чем я думаю… о тебе. Сейчас ты вызываешь во мне только беспокойство и желание помочь, но иногда я ненавижу себя за несдержанность.       — Но ты же ничего не делаешь.       — В мыслях я делаю с тобой всё, что хочу. Чанёль едва не застонал от того, как это прозвучало. Он судорожно выдохнул, ощущая, как пальцы поглаживают его по шее, а губы настойчиво поднимаются от плеча вверх.       — Мне так хочется, чтобы ты застонал, — шепнул мужчина, — чтобы твоё тело дрожало в моих руках. Я хочу видеть, как ты желаешь меня, как ты просишь меня об этом, требуешь внимания ко всему и сразу… нетерпеливый. Я хочу чувствовать себя беспомощным от того, что не знаю, с чего начать. Потому что у меня есть весь ты и хочется обхватить необъятное. Я… много чего хочу, Чанёль.       — Бэк, — шумно выдохнул парень, ощущая, как слегка прикусывают кожу на шее. Мужчина определённо точно был возбужден. Чанёль это чувствовал и понимал, что ему не позволят ничего с этим сделать. Параллельно с этой мыслью Бён нехотя распустил руки и в последний раз поцеловал его в плечо.       — Иди, Чанёль. Ёль не стал возражать, зная, что ничем хорошим это не закончится. У него самого стянуло всё в животе от чужого шепота, но возбуждение так и не настигло, перемешавшись с тяжестью в теле и бедре. Парень лишь обернулся и встретился с тёмными глазами, выражающими категоричность. Говорить ничего не стоило — это было слишком очевидно. Коротко поцеловав мужчину в губы, Ёль вышел из кабинки, схватил вещи, два полотенца и закрыл за собой дверь со специально слышимым щелчком. Быстро осушив тело и надев вещи, парень не без разочарования сел на свою половину кровати спиной к двери. Попытка высушить волосы была провалена сразу, он был слишком расстроен и смущен, чтобы совершать хоть какие-нибудь движения. Нет, он не был ни в чем виноват и откровенность мужчины что тогда, что сейчас подтверждала это, но… было неприятно от того, что он не может ничего сделать. Им действительно оставалось только ждать. Вскоре Бён вышел из ванной. Чанёль слышал шаги в коридоре, а потом почувствовал, как кровать позади прогнулась под чужими коленями и его настойчиво отклонили назад, вынуждая задрать голову и взглянуть на мужчину. Чужие глаза по-прежнему были чёрными, взгляд искрил так, что мог и поджечь, а губ касалась особенная бёновская улыбка. Мокрые волосы были влажными и… Парню не дали вглядеться, чувственно соприкоснувшись с его губами. В поцелуе нельзя было отказать. Только не сейчас.       — Не думай об этом, — попросил Бён, стягивая с его головы полотенце. — Всему своё время. Дождавшись от него кивка, мужчина поднялся с места, забрал второе полотенце и вышел из комнаты, видимо, развесить в ванной. Чанёль немного приподнялся, чтобы стянуть одеяло с постели, и лёг на подушку, наплевав на влажные волосы. Бён быстро вернулся, сразу же плюхаясь на кровать под одеяло, и взял с тумбочки телефон.       — Во сколько просыпаемся?       — Мне завтра в больницу к восьми, — вздохнул Пак.       — Анализы? — предположил мужчина, удосуживаясь «Угу». — Натощак, значит. Разбужу тебя в семь, должны успеть. Включив будильник, Бён откладывает телефон и поворачивается к парню. Откинув с чужих глаз отросшие пряди, он мягко улыбается.       — Спокойной ночи, Чанёль.       — И тебе. Но сон не идёт несмотря на то, как сильно парень устал. Он открывает глаза и вцепляется в чужое лицо взглядом, рассматривая каждую родинку на лице, каждую деталь. Ему ужасно неловко от того, что сегодня произошло, но он знает, что иначе бы не получилось — мужчина бы не позволил ему остаться. Это так смущало… оставлять его там одного с проблемой, став причиной возникновения этой самой проблемы. Впредь он будет более осмотрительным и не допустит появления такой же ситуации, иначе он погибнет от смущения! Чанёль устало поджимает губы, ощущая жжение в глазах. Он слишком долго просидел на ноутбуком… Время идёт, а сон — нет.       — Я люблю тебя, — едва слышно шепчет парень и едва ли удерживает дрожь в теле, когда мужчина слабо улыбается уголком губ и открывает глаза.       — Как знал, — усмехается тот. Жук!       — Как ты понял, что я не заснул? — надул губы Чан, смущённый раскрытием.       — Ты снова ломаешь кровать, — смеется мужчина, приподнимаясь на локте. Он подтягивает себя к парню и, обхватив ладонью его лицо, целует всюду, куда попадёт после каждого произнесённого слова: — Я тоже люблю тебя, сильнее, чем ты думаешь. Щеки непроизвольно розовеют от бёновского «нападения». Но как же хорошо-то!       — Не забивай себе голову глупостями, Чанёль, — нежно произносит мужчина. — У нас всё хорошо, закрепили?       — Закрепили, — слабо кивнул Ёль, поджимая губы от смущения. — Спокойной ночи?       — Да, спокойной ночи.