Дипломник

В пятницу Чанёль выходит из больницы так быстро, как только может. Во-первых, ему придётся уделить весь день заданиям, во-вторых, у мужчины достаточно забот и с работой, и с машиной, так что спешка оказывается уместна. Бён спрашивает, всё ли хорошо, и парень кивает с облегченным «ага», придерживая руку у плеча. Бросив кожаную куртку на колени, он откинулся на спинку сидения и повернул голову к окну. Мысли витали около домашних заданий, готовки, собственного самочувствия и, как не странно, погоды. Она заметно улучшилась: после среды (когда им ещё приходилось вздрагивать от порывов холодного ветра) всё совершенно изменилось, но Бён всё равно настоял на теплой одежде. А вот то, что Чану пришлось воевать с рукавом теплого свитера — это по его мнению ничего!       — Скоро вернусь, — пообещал мужчина. Чанёль клюнул его в щеку и вышел из машины. Бён не стал заезжать на парковку, как они и договаривались, так что автомобиль отъехал от обочины и быстро влился в поток. Парень прижал куртку локтем к боку и не спеша двинулся к подъезду, встречая по пути, кажется, всех соседей. Чужие взгляды его уже не беспокоили так сильно, но Ёль был уверен: если ему придётся вернуться в корпус — он задохнется от чужого внимания. Поднявшись в квартиру, первым делом Чанёль плотно поел, убрал со стола и выпил таблетки. Сегодня ему пришлось немного сбиться с ритма, но это ничего. Сев за стол, Пак сразу же принялся строчить семинары: осталось ещё три по четыре-пять вопросов. Это займёт достаточно времени, но если ему удастся посидеть подольше, то сегодня он расправится с трудовым правом. Хоть бы! Бён вернулся через полчаса после того, как Ёль приступил к учебе.       — Грёбаные таксисты, — недовольно произнёс он, входя на кухню с телефоном в руке.       — Ну что там? — поинтересовался парень, не отвлекаясь от написания.       — Оставил на диагностику, встретился со знакомым, пришлось немного задержаться. Мне ещё с кафедры позвонили не вовремя, я не стал снимать вызов. А теперь не могу дозвониться, — устало откликнулся мужчина, копаясь в телефоне. — А, списки заплативших, и кто тут у нас… Чанёль поднял взгляд: Бён развернул пальцами фотографию, судя по движению, и прищурился. Сосредоточенный взгляд быстро скакал по строчкам, как неожиданно остановился и бёновское лицо на мгновение приобрело оттенок удивления. Пальцы быстро свернули фото, но вот мужчина снова открыл его, слово не веря своим глазам. Ёль заинтересованно поджал губы, наблюдая за быстрыми движениями пальцев.       — Юми, перешлите мне номер Нам Дохёна, — лицо напротив посуровело в одну секунду после чужой реплики. — Куда хочу, туда и лезу. Сбросьте номер сейчас же. Я жду.       — Что такое? — поинтересовался Пак.       — У меня три дипломника: два бакалавра и один магистрант — Дохён. Я возлагал на него такие надежды, а он сливается на полпути! — раздраженно произнёс Бён. Пришла смс. Пальцы быстро набрали номер телефона и уже через тридцать секунд Бён поднялся с места со словами «Здравствуй, Дохён. Тебя беспокоит Бён Бэкхён. До меня дошла информация о том, что ты не хочешь писать магистерскую диссертацию…» «Проблемный дипломник? Ну захотел заплатить, значит — есть возможность и желание не писать работу. В чём проблема-то?» — недоумевающе подумал Чан, двигая мышкой, чтобы не потух экран. — «Зачем допытываться до причин?..»       — … постой, у тебя какие-то проблемы? Что-то случилось? Пак не мог не прислушиваться к чужому разговору, к тому же, Бён не делал из этого секрета, кажется, ходя по коридору. Чанёль представил, как было бы ему неловко, если бы Бён позвонил ему и стал допытываться до причин… финансирования кафедры. Ситуация мягко говоря была странная, потому что вряд ли Бён стал бы переживать за кого-то, особенно студента, чтобы звонить и интересоваться проблемами. Да и что за «возложение надежды»? Кто в здравом уме без серьёзной причины станет отказываться от денег?..       — Вот как, — наконец, прозвучала фраза, — я понимаю. Хорошо… но всё же, давай обсудим это лично. Когда ты сможешь подойти?.. Нет, я не хочу поставить тебя в неловкое положение. Я хочу понять, чем ты руководствуешься, резко… Чан вздохнул, неловко разглядывая кухню. Боже, он был сгорел со стыда, если бы Бён так докапывался до него.       — Я не нанимался тебе сопли подтирать! Слушай меня внимательно: понедельник, семь тридцать утра, в моём кабинете. Не придёшь — из-под земли достану. Всего доброго. На кухню мужчина вернулся уже переодетый в нормальную одежду, но всё ещё какой-то заведенный. Чанёль молча продолжил писать конспект, изнывая от желания докопаться до истины. Бён приготовил себе кофе и сел за стол. Достаточно было пары глотков, чтобы он успокоился. И даже сигареты не понадобились. Кажется, Бён курил лишь тогда, когда Ёль осознанно или неосознанно доводил его «до ручки». Ну и родня тоже.       — Так всё-таки… что там такое?       — Я курировал этого парня с первого курса, — ответил мужчина, — для любой работы он выбирал меня научным руководителем. В начале сентября мы обсудили с ним практически весь диплом, без проблем утвердили тему и план, и здесь он неожиданно решает заплатить.       — И что здесь странного? — не понял Ёль. — Может, он просто не хочет его писать? Всякое бывает.       — Ты его не видел, — покачал головой Бён. — Это парень с потрясающим умом. Он знает теорию как свои пять пальцев, практика никогда не составляла для него труда. Если бы он захотел — он бы закончил курс экстерном. Он болеет учебой, ему нравится учиться, и если он за что-то берётся, то всегда заканчивает несмотря на сложности. Чанёль неловко поёрзал на стуле и поднял на мужчину взгляд. Не стоило интересоваться. О да, небольшая ошибочка. Зачем он сравнивает его с собой?.. Вот дурак!       — Понятно. Думаешь, у него что-то случилось?       — Вне сомнений.       — А ты так о нём переживаешь, потому что?..       — Потому что этот парень равен мне в моих знаниях. Я не просто так пророчил ему блестящее будущее! Устроил ему практику в лучшей компании города, заручился за него, а он решает платить, — фыркает мужчина. Чанёль опускает взгляд на потухший-таки экран ноутбука и неосознанно сдвигает мышку в сторону. Да ну, глупости всё это, сиди, пиши свои конспекты, дурень. Бён покидает его через несколько минут: допивает кофе, моет кружку и целует в макушку. «Его хлебом не корми — дай чужие проблемы порешать». Чанёль беспрерывно думает об этом до звонка будильника. Прошло почти три часа, а ему кажется, что несколько минут. Тело протестует, нужно немного полежать, но Ёль равнодушно сдвигает полоску в сторону и продолжает писать. Про себя думает: «идиот», а внутри всё сжимается от необходимости расслабить тело, а ещё упражнения… но это чуть позже. Остаётся половина вопроса до половины второго семинара, когда Бён появляется на кухне.       — Ты же не думал, что я позволю тебе самостоятельно нормировать учебу? — вздёргивает бровь мужчина, прислонившись плечом к проходу. Ёль оборачивается к нему и хмурится от боли в спине, а потом цепляется за вибрирующий в показательно выставленной руке телефон — на экране напоминание.       — Ещё три вопроса и я отдохну.       — Ещё одно слово и я заставлю тебя почувствовать себя принцессой, — категорично откликается мужчина, укладывая телефон в карман штанов. Указав рукой на коридор, он вздёргивает бровь. — Ну, чего ждёшь? Или сегодня твоя хрупкая натура позволяет тебе очутиться на моих руках?       — Ну вот ещё! — возмущённо вздыхает Ёль, откладывая ручку. — Никакого уважения к учебному процессу!       — В задницу учебу, если она вынуждает тебя жертвовать своим здоровьем и ухудшает твоё состояние.       — Ты преувеличиваешь, — покачал головой парень, аккуратно поднимаясь из-за стола. — Это всего лишь семинары.       — Ты преуменьшаешь, и мне это очень не нравится, Чанёль, — недовольно взглянул на него мужчина. — Недолго музыка играла, да? Что тебя побуждает игнорировать усталость? Мои напоминания срабатывают минута в минуту с твоими. Я не стал ждать дольше — нескольких минут тишины без привычного копошения дали мне понять твои намерения. Пак удивлённо уставился на своего парня и, коротко поцеловав его в губы, двинулся в коридор. Нужно отдохнуть? Он отдохнёт. Заодно и упражнения сделает, если, конечно, не схлопочет за это по голове. Завалившись на кровать, Ёль простонал от пробившего расслаблением тела. Бён вошёл в комнату не скоро, и вскоре Чан понял, почему — по квартире разнёсся запах сваренного кофе.       — Я записался на онлайн-конференцию, чтобы ты послушал доклады. Чанёль удивлённо поднял голову от подушки.       — А?       — Там будет затрагиваться и твоя тема, — объяснил Бён, сев за стол. Он записался на конференцию, на которой его даже не будет, чтобы Чанёль послушал «великие умы». Ох, вау. Окей.       — Когда она состоится? Это надолго?       — С понедельника по среду, она рассчитана на несколько дней. Пока меня не будет дома, послушаешь, что там умного скажут, потом мне расскажешь. Может быть, ты сможешь вычленить для себя что-нибудь полезное.       — Это студенческое сборище? — засомневался Ёль.       — Стал бы я записываться на студенческую конференцию? — поднял бровь Бён. — Чтобы ты мне тоже лепетал полдня, как эти недоразвитые?       — Грубо. Мужчина отмахнулся, опуская взгляд на экран.       — Выступать будут лучшие преподаватели вузов Кореи. После докладов должно быть обсуждение в форме вопрос-ответ, но это вряд ли, конечно. Однако, в случае чего, можно просмотреть доклады на сайте, а интересующие вопросы задашь от моего имени в чате.       — Спасибо, — сконфужено поблагодарил Ёль.       — Всегда пожалуйста, — подмигнул ему мужчина. Телефон парня неожиданно оповестил его о сообщениях. — Это я. Там ссылки и инструкция входа. Чанёль оставил это без внимания, заваливаясь обратно на кровать. Внутри было тепло и спокойно. Честно говоря, после того, как он прилёг, вставать уже не хотелось. Пак полежал ещё немного и попросил мужчину поставить таймер на полчаса, а сам потянул чужую часть одеяла и накрыл себя с головой, укутываясь. Спать хотелось безумно, но ему ещё нужно дописывать семинар, готовить ужин, делать упражнения, а ещё самому бы неплохо было пообедать, иначе он не сможет выпить таблетки. Бён будил его поцелуями в висок, скулу, затем в плечо. Чан пытался вжать шею в плечи, но всё равно проиграл под чужой настойчивостью. Мужчина попросил его подниматься и отбросил одеяло на свою половину, чтобы у Пака не было искушения ещё немного полежать. Ёль-то поднялся, но как тяжело ему это далось! Пришлось размять плечи, спину, а потом он просто переполз на пол с кровати и, взяв телефон в руки, включил напоминания с упражнениями.       — Чем занимаешься? — поинтересовался Ёль, закончив персональную пытку. Тело сопротивлялось физической нагрузке как только могло, теперь всё ныло.       — Проверяю работы, — откликнулся Бён. — Нужно распечатать билеты, поставить подписи… дохрена ещё, в общем-то.       — Когда отдыхать будешь? Мужчина многозначно фыркнул.       — Вообще-то так нечестно, — надулся Ёль.       — Я сильнее тебя, солнце. И здоровее. Нужно будет — я и спать не буду, так что не беспокойся.       — Десять минут отдыха дают время отдохнуть, тебе станет легче и вернется концентрация, и…       — Не напрягайся, — усмехнулся мужчина. — Извини, но мне нужно работать.       — Но так же нечестно, — снова попробовал Чанёль, но мужчина ничего не ответил. Пак закрыл глаза и вздохнул, но реакция не наступила. Он приподнялся на локтях и обернулся на мужчину, который быстро что-то печатал. Ёль снова тяжело вздохнул, явно намереваясь привлечь чужое внимание, но безрезультатно. И если раньше он всего лишь хотел пошутить, то чужое продолжительное игнорирование дало понять, что Бён не станет его даже слушать. Вот как… ну хорошо.       — Либо ты следуешь установленным правилам, либо и я их не буду соблюдать.       — Тогда ты не оставишь мне выбора, — всё же сконцентрированный на работе, ответил Бён. — Лучше бы тебе следовать правилам на добровольной основе, иначе мне придётся настоятельно просить тебя их выполнять.       — Я серьёзно говорю, — Чан еле поднялся на ноги и взял трость в руку, подходя к столу. — Какой бы важной работа не была, она не должна ухудшать твоё самочувствие — разве это не твои слова? Почему всё, что ты говоришь мне, не касается тебя? — мужчина поднял на него взгляд, намереваясь ответить, но Ёль качнул головой. — Если ты ещё раз позволишь себе наплевательски относиться к себе, при этом требуя от меня исправного выполнения требований, ты пожалеешь об этом вместе со мной. Бён откинулся на спинку стула и вздёрнул бровь, внимательно взглянув на него. Это серьёзное сосредоточенное выражение лица раньше могло смутить его, дать понять, что он лезет не в своё дело, но это было раньше. Сейчас всё по-другому.       — И что ты сделаешь, позволь тебя спросить? Он всё ещё думал, что Ёль не способен его запугать?.. Напрасно.       — Съеду, — тихо, но твёрдо произнёс Чанёль. — Лучше я буду терпеть боль от разлуки и подъём по грёбаным ступенькам, чем от существования рядом с человеком, который запутался в собственных словах и требованиях. Если ты устанавливаешь в своём доме правила, то будь добр выполнять их вместе с человеком, который живёт рядом с тобой. Чужой прищур медленно сошел с лица, оставляя после себя лишь сдержанность и напряжение.       — Я тоже умею скалиться, Бэкхён, — заверил его Пак. — Если будет нужно бороться за тебя — я это сделаю. Чанёль заметил невозможное: резкий выдох, словно мужчину ударили в грудь, вынудил его грудную клетку упасть и подняться от глубокого вдоха. Он продолжал держать лицо, но жесты выдавали его с головой — Бён не ожидал сопротивления. Бён не ожидал того, что сейчас прозвучало.       — Не похоже на тебя, — аккуратно заметил мужчина.       — Поблагодари свою сестру, — хмыкнул он. — В отличие от тебя, я предоставляю тебе выбор.       — Рекомендую ознакомиться с толковым словарём, — жестко откликнулся Бён. — Это не выбор — это ультиматум.       — Не смей нападать на меня, когда я проявляю заботу о тебе, — сощурил глаза парень.       — Это ты называешь заботой?       — А ты, не уважая мой выбор наплевательски относиться к себе и давя на меня, тоже считаешь это заботой? — Чан сжал рукоять так сильно, что хрустнул сустав. — Кажется, у нас обоих сомнительные представления о заботе. Не напоминает замкнутый круг? Мне, например, напоминает. Бён хотел что-то сказать. Чанёль видел, как чужие губы напряглись и приоткрылись, но лицо разгладилось, словно усталость лавиной сокрушила все заготовленные маски. Против него у мужчины ничего не было. Теперь — не было. Он ведь и сам должен был понимать ситуацию, так почему же сопротивлялся?..       — Прости, — поспешно извинился Ёль, быстро сбавив обороты. Мужчина поднял на него неуверенный взгляд. — Я знаю, что ты хочешь как лучше, но лучше не будет. Я ощущаю давление, которого не хочу ощущать. И я применил к тебе твой же метод, чтобы ты понял, что я чувствую. Безусловно, это было более жестко, но оно того стоило.       — Хорошо, я тебя понял, — кивнул Бён, поднимаясь из-за стола.       — Не понял, — качнул головой Ёль. Мужчина вновь взглянул на него, немного приподняв бровь. — Наверное, ты никогда не осознаешь, что ты больше других заслуживаешь заботы и беспокойства. Дело не в моей любви к тебе — дело в моей человечности и желании сделать твою жизнь лучше. Недавно ты сказал, что я смог напомнить тебе о некоторых моментах, но мне кажется, что ты сильно поспешил с выводами. Чан напустил на лицо грусти и опустил взгляд. Переставив трость, он развернулся и двинулся от стола к выходу из комнаты, мысленно отсчитывая секунды. Бён героически продержался до третьей, затем Ёля с силой дёрнуло назад, впечатывая в чужое тело. Его рука сильнее прижала его к себе, опоясав его поперек живота.       — Манипулировать вздумал? — жарко шепнул мужчина на ухо.       — Будто ты оставляешь мне выбор, — фыркнул Ёль, следом замечая: — Можно было бы и понежнее.       — Проказник. Ну чего ты хочешь от меня, а?       — Равноправия, блин! — воскликнул Чан, поворачиваясь в чужих руках. — Я серьёзно, Бэк: хватит говорить одно, а делать другое. Если что-то касается меня, то оно должно касаться и тебя. Клянусь: я не буду следовать установленным в доме правилам, если сам хозяин дома наплевательски к ним относится. Мужчина скривился с необъяснимой горечью на лице и уткнулся лбом в ёлевский.       — Ну зачем ты это делаешь? — жалуется он. — Хватит выбивать меня из привычек.       — Моя логика совершенно проста: если ты планируешь что-то, что не навредит тебе, то ты можешь это сделать, а если навредит, то я молчать не стану. Бён скривился ещё сильнее, зажмуриваясь.       — Режешь без ножа. Прекрати говорить моими фразами.       — За эти полгода ты сказал мне столько мудрых слов, но все они почему-то относились только ко мне, а не к тебе. А как же «всё, чего ты хочешь для себя, будет касаться и меня»?       — Хватит! — мужчина отстранился. Чанёль не стал настаивать, отходя на шаг назад. Чужие руки обессилено опустились по швам и больше не держали его.       — Разберись с тем, что мучает тебя, — попросил он. — Сомневаюсь, что ты захочешь объяснить мне своё поведение и мысли, но это начинает перетекать в раздел проблем. Я планирую остаться с тобой ровно столько, сколько нам уготовано. И мне бы не хотелось, чтобы ты отрицал заботу и поддержку, а сам проявлял её ко мне. Бён лишь отвернулся, отходя к окну, по пути доставая из кармана пачку сигарет. Было ли ему неприятно? Да. Чанёль сам не знал, хотел ли он сегодня давить на своего парня, но оно того стоило. Чтобы выпустить гной, нужно расковырять рану — иного способа нет. Сейчас он попросил Бёна, захотел решить всё по-хорошему, но сработает ли это?.. Прислушается ли мужчина? Вероятно, нет. Парень всё-таки вышел в коридор, а потом остановился и его прорвало:       — Да что я тебя жалею? — недоумевающе произнес Чан, снова оборачиваясь. — Как сопляк какой-то прошу тебя, подступиться боюсь, а в итоге что нас будет ждать? Всю жизнь будем бояться проявить настойчивость друг к другу? — мужчина обернулся, удивлённо взглянув на него. — Хватит молчать! Хватит умалчивать свои проблемы и трудности! Пользуйся своим ртом так, как это делаю я. Неужели это так сложно? — раздраженно воскликнул парень. — Как обычно я виноват, что не соблюдаю правила, а ты у нас святой! Порядочный человек: никогда не кричишь, не повышаешь голос, никогда не выясняешь отношений, потому что молча сглатываешь. А потом выясняется, что оказывается мы живём не так, как ты хочешь. Меня задолбало то, что ты ничем не делишься со мной! Я не ребенок и могу проанализировать чужие слова! Чтобы ты мне рассказал, какие бы ты ужасы не испытал, я всё это переварю и останусь рядом. Так что перестань молчать, когда я прошу тебя говорить со мной! Я делаю это в первый и, надеюсь, в последний раз, Бэкхён, — парень выставил палец, — больше я не желаю повышать на тебя голос и чего-то требовать. Я повторяю в последний раз, Бён Бэкхён: желая чего-то мне — желай того же и себе; борясь за меня — борись и за себя; любя кого-то — позволяй любить и себя; заботясь о ком-то, заботься и о себе — не сложно, да? Простые истины, которых ты никогда не придерживаешься. Пак перевёл дыхание, замечая, что мужчина так и застыл на месте с незажженной сигаретой во рту. Но нужно было добить его. Нужно было сделать больно. Банальщина: ударившись током, ребенок больше не будет совать пальцы в розетку.       — А сейчас будет «бум», Бэкхён, — тяжело вздохнул Ёль, — если не захочешь по-хорошему, то будет по-плохому — и я уйду. Потому что замечать несправедливость уже нет сил. Мы команда или кто? Бён не моргал. Чан внутренне задрожал от собственных слов, боясь поверить в то, что произнёс, но он должен был это сделать. Или нет?.. Господи, неужели он переступил допустимую черту? Что, если Бён не простит ему этих слов? А вдруг это не сработает?! Он выровнял спину, положил сигарету обратно в пачку и оставил её на подоконнике. Не закурил.       — Прекрасно, — выдохнул, наконец, мужчина. — Если бы ты не ударился в оправдания, то я бы даже поаплодировал.       — Чего? — нахмурился Ёль.       — Твоё «потому что» всё испортило. Нужно было остановиться после "уйду", — закатил глаза мужчина, подходя. — Испугался, что сказал что-то не то? Пак заметно покраснел. Бён со вздохом остановился перед ним и крепко поцеловал в губы.       — Глупо было надеяться на то, что ты не заметишь этого. Мне так привычно заботиться о ком-то-не-себе… Знаешь, это просто дело привычки. Мне кажется, что я лучше знаю, что для меня будет правильнее, но с тобой это не срабатывает.       — Мы должны быть командой, Бэк.       — Мы уже команда.       — Мы какая-то хреновая команда, — усмехнулся парень. — Мы знаем правила, но нарушаем их. Так что давай установим новые или будем вместе следовать старым. Бён кивнул и мягко взглянул на него. Чанёль видел в чужих глазах всё, даже то, что не хотел бы увидеть. Прошло недостаточно времени, чтобы они понимали, как работают отношения, но время вносить поправки пришло — этого не избежать.       — Ты бы правда съехал?       — Думаю, — Чан на мгновение опустил глаза. — Да, я бы уехал.       — Тогда я в опасном положении, — улыбнулся мужчина.       — В очень опасном, — Ёль поцеловал мужчину в щеку и обнял его, утыкаясь лбом в плечо. — Извини, что накричал.       — Я могу заслуживать этого, — отмахнулся Бён. — Ты заставляешь меня восхищаться тобой и любить ещё сильнее, хотя я не знаю, куда ещё сильнее.       — Я заполню всё твоё сердце, выгоню оттуда все, что только смогу, и не пойду ни на какие уступки. Тебе уже страшно, Бэкхён? Это угроза. Мужчина засмеялся, прижав его к себе покрепче.       — Если бы эта угроза не была произнесена с грустью и бессилием, то я бы испугался, а так… рассчитывай на всё то, что только что произнёс.       — Круто. Когда начнём? Парень взял его за руку и отстранился, медленно ведя на кухню.       — Когда угодно. Заходи, располагайся, у меня там пусто, но, наверное, уютно. Усадив мужчину за стол, Чан поспешил его заверить:       — Я наведу там свой порядок, тебя ожидает капитальный ремонт.       — С чего начнёшь? — поинтересовался Бён.       — С твоих старых шрамов и ран, если позволишь.       — Позволю, но не трогай все сразу — истеку кровью. Пак открыл один из шкафчиков и, указав на коробку, подмигнул:       — Всё под контролем, у меня есть аптечка. Я о тебе позабочусь.       — Спасибо, — это слово было совсем не в шутку. Оно было серьёзным, но неуверенным. Ёль улыбнулся. «Я люблю тебя»       — Не за что.