Дипломник

Парень, сильно задумавшись, не сразу улавливает запах сигаретного дыма. Поморщившись, он отводит глаза от озера и отворачивает голову в другую сторону. Пустой взгляд снова прикипает к какой-то незначительной детали, и даже неожиданное движение рядом не привлекает внимание.       — Значит, ты не вылечишься. Ёль равнодушно угукает и моргает, отмирая. От затянувшегося молчания слиплись губы, и он открывает практически пустую бутылку воды, пытаясь запить вкус мороженого. Кара, и без того выглядевшая плохо, совсем побледнела и вдруг накрыла глаза ладошкой. На самом деле, Чан не должен этого делать, кажется, должно быть наоборот, но он подвигается к подруге ближе, приобнимает её за плечи и утыкается лбом в висок. От неё пахнет чем-то пряным, видимо, какие-то духи. Снова хочется чего-то сладкого…       — Ну и чего ты здесь сырость разводишь? — по-доброму усмехается Пак.       — Я думала, что всё будет нормально, а всё совсем не нормально. Ну как же так, Чанёль?       — У меня тот же вопрос, — вздыхает парень, прикрывая глаза. — Я сильно расстроился, злился, а потом понял, что раз я ничего с этим сделать не могу, то смысл думать об этом? Какое-то время я буду переживать, но у нас защита на носу, так что под действием стресса быстро отойду от ситуации.       — А после двенадцатого что? Опять вернешься к этому мыслями?       — А после двенадцатого у нас девятнадцатое — церемония. А уже после неё меня отправляют в санаторий, типа подлечиться. Кара усмехается и опускает руку, чтобы достать из сумочки салфетку и вытереть глаза.       — Кто отправляет? Юра что ли?       — И она тоже. Девушка фыркает, недовольно качнув головой.       — Дело-то хорошее — я не спорю, но вообще-то ты только-только избавился от учёбы и хочется побыть дома, провести хоть немного времени вдали от переживаний, стресса. В конце концов, у тебя же отношения! Что говорит твой парень? Или он тоже настаивал?       — В первых рядах, — грустно усмехается Ёль. — Я знаю, что он хочет, как лучше, но игнорируя моё желание остаться дома, он не делает лучше. Кара согласно кивает, неловко шмыгнув носом.       — Это надолго? Когда ты уезжаешь? Или ещё не знаешь?       — Надолго ли, не знаю, это решится после финального обследования уже внутри санатория. Уезжаю, по-моему, двадцать первого июня, под вечер буду там, — Чан вздыхает. — Думаю, на месяц застряну точно.       — А кто оплачивает?       — Он же. Юра пыталась влезть в долю, но он был против. Кара с сомнением взглянула на него:       — Кажется, ты говорил, что он студент.       — Да? — равнодушно протянул Ёль. — Не помню. Значит, подыграй мне. Девушка улыбается, но больше ничего не говорит. Вдруг она понимает, что с палочки течет мороженое прямо на пальцы и кривится, выбрасывая его в урну рядом. Чанёль устало наблюдает за тем, как она неторопливо вытирает липкие пальцы, а потом приспускается на лавке и запрокидывает голову назад. До десяти осталось полтора часа. Несмотря на то, что они пытались спрятаться в тени, солнце всё равно слепит. Пак убирает ладонь с чужого плеча, оставляя руку на спинке лавки, и вытягивает поднывающую ногу. Эти дни были для него очень сложными из-за небольшого мандража перед экзаменом и внутренних колебаний, отражающихся в частой смене настроения. Паку хотелось бы бросить всё и уехать куда-то на море, без всяких там экзаменов, дипломов, сестер и… парней. Хотелось эгоистично исчезнуть, но это было бы слишком большим ударом для всех участников его окружения. Вот, что такое обстоятельства. Вот, что такое обязанность и необходимость соответствовать чужим ожиданиям. Чанёль в который раз наплевал на свои желания и окунулся в билеты, превращая спальню в место подготовки. Тумбочка и кровать со сбитым одеялом до сих пор завалена ими, а вчера Бён лег на постель и сломал ручку. Паку было дико неловко, но он не мог уйти в гостиную, потому что это можно было рассматривать как отстранение от мужчины. Всё дело в подготовке: Ёль зачитывал билеты и готовился к практической части почти сутками напролёт, и если бы он не организовал работу в спальне, они бы виделись только пару раз на кухне и ночью на кровати.       — Как думаешь, сегодня всё будет нормально? Парень со вздохом садится ровно и проводит пальцами по волосам, с небольшим раздражением вспоминая о своём желании постричься.       — Думаю, да. А если нет, то пошло оно всё нахрен, — фыркает Ёль. — Всё равно диплом выдадут, пошли они в задницу со своими оценками.       — А как же работа?       — Мне за это не доплатят, — обрубил парень. — Относись к этому, как к обычному экзамену. Не надо сходить с ума. Телефон вибрирует в кармане брюк. Нехотя он достаёт его и разблокирует, замечая, что сообщение пришло от Юры — желает удачи на экзамене. Равнодушно хмыкнув, парень выходит из чата и только собирается заблокировать экран, как приходит новое от Бёна, тем самым поднимая раздражение. Осталось полтора часа. Вы далеко отошли? — 08:33, Бён Мы в сквере. В чем дело? — 08:33, Чанёль Нужно, чтобы ты зашел ко мне в кабинет хотя бы за пятнадцать минут до начала экзамена. Это важно, постарайся прийти пораньше — 08:33, Бён Понял, зайду — 08:33, Чанёль Парень быстро блокирует телефон и убирает подальше от глаз, устало потирая лицо ладонями. Как же он устал за эти дни. Кажется, что вернувшись домой, он завалится спать и проснётся только во вторник утром! Он и правда плохо себя чувствует: живот что-то крутит, глаза покраснели и жгут, да и синяки под ними такие, словно он снова влез в драку. Кстати, Юкхея они сегодня тоже видели, у него экзамен начнётся в половину второго после перерыва. Ёль снова протягивает руку к бутылке, но там совсем закончилась вода, поэтому он со вздохом поднимается с места и сильно потягивается, расправляя руки в стороны.       — Пойдём, купим воды? — просит он, выбросив бутылку в урну. — Мне надо к Бёну зайти перед экзаменом… Кивнув, Кара поднимается с места и безуспешно расправляет складки на юбке. Вздохнув, она закидывает сумку на предплечье и двигается вперед. Чанёль замечает, что в сквере куча студентов, даже знакомые лица видно. Солнце беспощадно жарит, и Ёль останавливается, чтобы снять пиджак, оставаясь в белой рубашке. Подруга любезно освобождает его ладонь от вещи, потому что идти нагруженным с тростью не особо удобно. Стоит им выйти из сквера, как Пак цепляется взглядом за один из салонов и позволяет себе остановиться, пройдя на пару шагов вперед. С сомнением взглянув в панорамное окно, он переводит взгляд на Кару.       — Хочешь зайти?       — А смысл откладывать? — всё ещё сомневаясь, произносит Ёль. — Займёшь мне денег если что?       — Без проблем, — улыбнувшись, пожимает плечами подруга. Дверь парикмахерской поддаётся необычайно легко. Администратор за стойкой поднимает на него взгляд, и у парня появляется такое ощущение, словно он уже не сможет опустить глаза и уйти. Кара легонько подпихивает его вперед, и он поддаётся чужим действиям, приветливо улыбнувшись женщине. Она извиняется, сказав, что они работают по записи, но если Пак готов подождать, то его могут принять примерно через полчаса. Кара отвечает за него, нагло влезая в разговор. Добившись сердечного заверения в том, что для Ёля точно найдётся мастер, Кара начинает заваливать парня вопросами о том, какую стрижку он хочет, и они сходятся на том, что придётся импровизировать на ходу. Спустя долгие пятнадцать минут атак на интернет, Чан сдаётся, потому что ему легче налысо побриться, чем добиться одобрения подруги. Девушка втянулась в это дело так, словно это не у неё через час с небольшим будет «решаться судьба» (по её мнению). В конце концов Ёль соглашается на причёску не глядя, полностью переключившись на повторение билетов. Администратор подзывает их совершенно неожиданно, по крайней мере для Ёля это было внезапностью. Он даже забыл, где находится: стул мягкий, нога не тянет, а билеты вытянули, вызывая небольшое напряжение в теле. Мастером оказывается приятный мужчина в возрасте. Он представляется и улыбается ему, вызывая желание тоже улыбнуться, но отчего-то смущенно. На вопросе о желаемом результате Ёль зависает, но Кара выскальзывает из-за его спины и протягивает мужчине телефон с просьбой «только виски не выбривайте полностью, оставьте приемлемую длину, пожалуйста».       — Понятия не имею, что она там выбрала, но я всецело надеюсь на Вас, — неловко произносит Ёль. — Совершите чудо — сделайте меня красивым, — нервно хохотнул он, садясь в кресло. Мужчина пожимает плечами и мягко улыбается.       — По-моему, чудо уже свершилось, я только внесу небольшие корректировки. Стараясь не смущаться так явно, Ёль скрывает чувства за ёрзанием в кресле и вытягивает руки из-под накидки.       — Я не буду Вам мешать, если буду готовиться к экзамену?       — Нет, но если что, я Вас потревожу. Чанёль честно старается не смотреть в зеркало. Он заставляет себя вчитываться в текст и время от времени поддаётся чужим рукам, то запрокидывая голову, то наоборот опуская. Он впервые принимает настолько спонтанное решение, и ему приятно, что Кара поддержала закравшуюся в сознании мысль, не давая ей пропасть из-за другого более важного события.       — Раз Вы не знаете, что выбрала Ваша спутница, я удержу интригу, не возражаете? — неожиданно спрашивает мастер и, не дожидаясь ответа, отворачивает кресло от зеркала.       — Прошу прощения, а ещё долго? — неловко интересуется Ёль, отнимая взгляд от телефона. — У меня экзамен через полчаса.       — Скоро закончим. Фен жужжит так громко, что от него не получается абстрагироваться. Чан прячет руки под накидку и терпеливо дожидается тишины, ощущая горячий воздух на удивительно пустой шее. Там действительно ничего нет! Ёль и до аварии какое-то время не стригся, а после неё ещё несколько месяцев, и это так непривычно, но парню нравится. Он даже немного приосанивается, чувствуя небольшое предвкушение. Кара заставляет его проявить нетерпение, заёрзав в кресле. Судя по её безумно довольному выражению лица, ей нравится, значит, должно понравиться и Ёлю.       — Укладываем?       — Нет, — решительно откликается Кара, словно это у неё интересовались. Чан лишь пожимает плечами. — Ты такой милый, обалдеть! Когда накидка покидает его плечи, он встаёт с места и подходит к зеркалу, застывая в ступоре. Итак, видеть себя подстриженным необычно — это раз, и два — кажется, это выглядит неплохо. Подруга снова подскакивает под руку и зачёсывает растрёпанные волосы назад, показывая основательно укороченные, но не выбритые виски.       — Вот, что должно было получиться, — показывает она экран телефона. Ёль давится смешком:       — Это что, Джонни Депп?       — Ну а что, вы оба ничего такие, — подруга присматривается к нему. — А покраситься не хочешь? — заискивающе шепчет она.       — Ага, блонд ебануть и получить по шее, — тихо отвечает Ёль, закатывая глаза. С мастером Ёль прощается не так душевно, как подруга. Она всё обставляет так, словно мужчина подарил ему новую жизнь и открыл путь в лучшее будущее. Она отдаёт часть своих денег, потому что паковская стипендия не резиновая и он потратил немного на мороженое и воду, но даже с учётом такой траты и образовавшегося долга («Нет, ты ничего мне не должен, идиот! Пошли быстрее»), он совсем не жалеет потраченных денег. Грудь распирают чувства. Ворочается какая-то необычная эмоция, вынуждающая его дышать чаще и глубже. Чанёлю и хочется и не хочется показываться Бёну, потому что он впервые совершает что-то импульсивное! И ему это нравится. Нравится видеть себя таким… привлекательным!       — У нас пятнадцать минут, — оповещает Кара. — Ты успеешь к Бёну?       — Да, сразу к нему. Может, вместе с ним и спустимся, — откликается Чан. Хорошо, что идти недалеко. Они управляются за десять минут в умеренном темпе. Мужчина присылает ему сообщение, и Ёль с ошибками заверяет его, что скоро будет в корпусе. Уже у лифта Кара предупреждает, что заранее выключит оповещения на телефоне и если что ему самому придётся искать её. Замерев в ожидании нужного этажа, Чан несколько раз нервно проводит пальцами по волосам, зачёсывая их назад, Постучавшись, Ёль прикусывает губу и входит в кабинет. Бён стоит к нему спиной и жестом просит поскорее подойти ближе. Едва сдерживая улыбку, парень подходит ближе и нетерпеливо облизывает губы. На столе разложено множество… билетов?!       — Листки будут лежать белой стороной вверх. Вот это — твой, — он демонстративно ставит черточку карандашом и не глядя подаёт четыре скрепленных скобой листа в чужие руки. — Я только вскрыл конверт, не успел толком просмотреть их, но этот кажется мне лёгким, я думаю, ты справишься. Чанёль быстро достаёт телефон и вбивает в документ с предполагаемыми ответами сначала один, затем второй вопрос. Мужчина в это время не отнимает взгляда от стола, пытаясь аккуратно засунуть листы обратно в конверт.       — Это незаконно, — отмечает Ёль. Мужчина аккуратно кладёт конверт поверх ещё двух таких же, но не раскрытых.       — На парте он будет лежать в правом нижнем к углу, — игнорирует он. — Ничего не бойся и выходи выбирать первый. В случае чего засиживайся, я постараюсь помочь настолько, насколько это возможно. Подмигну где-то или пальцем укажу — разберемся.       — Тебе ничего за это не будет? — побеспокоился Ёль, отдавая листы.       — Не заметят, — качнул головой Бён, следом усмехаясь, — но я буду признателен, если ты опрокинешь стул или чем-то прогремишь, привлекая внимание.       — Сделаем. Наконец, мужчина с облегченным вздохом выпрямляется, кладёт поверх конвертов свой телефон и…       — Ты запомнил? —… и обращает на него внимание. — Правый…       — Нижний угол, — договаривает Ёль, улыбнувшись уголком губ, — я запомнил, Бэк. Ты переживаешь больше, чем я. Он удивлён. Возможно даже ошарашен. Чанёль не впервые краснеет под его взглядом, но под таким грех не покраснеть. Сглотнув, мужчина глубоко вдыхает и облизывает губы. Парень не выдерживает первый: со стоном «ну хватит уже жечь меня!», он накрывает чужие глаза ладонью. Бён усмехается:       — Ты не перестаешь меня удивлять, малыш, — опускает его ладонь.       — Выключи этот тон, — едва не хныкает парень.       — А каким тоном я должен разговаривать с самым красивым мальчиком на свете?       — А может не стоит сотрясать воздух пустыми словами? Губы встречаются, и Чанёлю кажется, что тело дрогнуло, попадая под чужие ладони. Мужчина прижимает его к себе за поясницу с чувством, будто Пака кто-то уведет прямо из-под носа. Хочется расплавиться под объявшим сознание жаром, но вообще-то сегодня важный день, о чём Бён видимо и вспоминает, разрывая поцелуй.       — Всё? Спокойные дни закончились? Теперь мне нужно переживать из-за чужого внимания в твою сторону? Пак поперхнулся смешком:       — Что такое «спокойные дни»? Ты вообще в курсе, с кем встречаешься? Я же ходячее бедствие.       — Моё, — шепчет Бён, следом цокая из-за прозвучавшего таймера на телефоне. — Не будь сегодня экзамена, я бы тебя задержал.       — Надо идти, — шепчет Чан.       — Точно, — кивает мужчина, снова опуская взгляд на его губы и целует так, что хочется задохнуться. Забывшись, Пак выпускает трость из рук, и та с грохотом падает на пол, вынуждая его дрогнуть и испуганно отстраниться.       — Вот так же сделаешь в кабинете, — усмехается Бён, сгребая свои вещи со стола. — Я сегодня сильно задержусь, так что не забудь поесть, ладно?       — У меня деньги закончились! — охает на выходе Ёль. — И я карточку забыл, даже в троллейбус не сяду. Прижав вещи к боку, Бён молча достаёт бумажник и подаёт намного больше нужного. С сомнением оглядев сумму, он уже раскрывает губы, но мужчина качает головой и торопливо произносит:       — Некогда. Иди первый, не жди меня. И не забудь: правый нижний к тебе угол.       — Да помню я, помню, — бурчит парень, выходя их кабинета. Добравшись до лифта, он входит в кабинку и нажимает на кнопку нужного этажа. Кару он замечает сразу, она стоит около окна, вдумчиво вглядываясь в телефон. Ёль и сам спохватывается, на ходу доставая телефон, чтобы успеть до начала экзамена просмотреть ответы. Он не замечает, как Бён проходит мимо него, и даже звонок на пару пропускает, пытаясь запомнить всё и сразу. Когда администраторы начинают в коридоре проверку, Ёль глубоко вдыхает и вызывается в первую десятку нужного кабинета. Остальных заведут в кабинет рядом, Кара оказывается именно там. Забрав пиджак у подруги, он надевает его и становится за одногруппником, внимательно слушая, что говорят проверяющие. У них забирают все вещи, в том числе обычные наручные часы. Телефон Чан благоразумно успел поставить на вибрацию и вложил в рюкзак, который оказался на столе в коридоре. Трость у него тоже пытаются отобрать, и Ёль теряется, не зная, что сказать. В общем-то он может дойти до парты и без неё, но обычно после долгого сидения в одной позе у него сильно затекает нога, и тогда он вряд ли сможет дойти до компьютера без чужой помощи.       — В чем дело? — неожиданно звучит голос одного из преподавателей. — Регламент не запрещает студентам находиться на экзамене с необходимыми им средствами передвижения. Проходите, Чанёль, не задерживайте нас. Можно подумать, это он предложил отобрать у него опору! Чтобы не идти далеко, он выбирает первую же парту прямо перед столом комиссии. На каждой из них лежит небольшая стопка листов и несколько ручек. Завидев столпившихся преподавателей (в том числе и Бёна) около одного из столов, Ёль замечает среди них заведующего кафедрой, всматривающегося в конверты. Бёну достаточно взглянуть на него, чтобы дать знак. Чан быстро приставляет трость к столу и резко с неприятным звуком отставляет придвинутый стул от парты, создавая тем самым двойное комбо: совершенно противный звук отодвинутого стула и грохнувшуюся трость.       — Да что там такое? — возмущённо произносит заведующий, поднимая взгляд.       — Прошу прощения, — кланяется Ёль и опускает взгляд на опору, которую вообще-то сам поднять не сможет. Класс. Бён успевает сымитировать разрезание конверта, судя по обратно втянутому лезвию канцелярского ножа. Пока мужчина расправляется с билетами, Чан героически пытается поднять трость, сев на стул. В следующий раз, когда он поднимает взгляд, Бён смотрит точно на него и якобы поправляет паковский билет. «Да помню я!» — мысленно закатывает он глаза. — «А вот ответы не очень, но это лишь нервное», — убеждает он себя. После оглашения регламента, когда заведующий вдоволь наговорил напутственных слов, им позволяют поочередно встать и выбрать себе билеты. Взяв нужный, Чанёль со спокойной душой садится обратно за парту и поднимает взгляд на расслабленного Бёна, равнодушно оглядывающего студентов.       — У Вас есть три часа. Если закончите раньше, скажите об этом и начнём проверку. Приступайте! Мельком взглянув на мужчину, Чан опускает взгляд на билет и притягивает к себе черновой лист. Он ещё долго не будет притрагиваться к пустым бланкам, так что самое время для обретения спокойствия порисовать на листе. И всё равно он беспокоится, по крайней мере сердцебиение именно об этом и говорит. Время есть, так что парень начинает с прочтения тестов, пытаясь быть внимательным к каждому вопросу и ответам. Эту часть он делает не так долго, как кажется. Хотя несколько штук всё же оставляет без ответов, решая подумать позже. Часть открытых вопросов немного ставит его в тупик. На то, чтобы вспомнить прочитанный материал в коридоре, уходят долгие минуты с параллельно подступающей паникой. Чанёль смотрит в окно, в пол, на парту, на Бёна, вздёрнувшего бровь или наоборот в какой-то момент печатающего что-то в телефоне — время идёт, а парень всё никак не может закончить, оставляя большие пробелы на черновике. С сомнением оглядев написанное, он переворачивает лист посмотреть на практическую часть и облегченно выдыхает при виде заданий — это он сделать точно сможет. К счастью, база данных обошла его стороной. Бён просто золото! Подняв взгляд на мужчину, он едва заметно приподнимает уголки губ, заметив, как мужчина пристально оглядывает студентов. Спустя время Чан всё ещё продолжает работать над открытыми вопросами. Сосредоточившись, он не замечает, что некоторые преподаватели ходят между партами.       — Достаточно, переписывай, — неожиданно шепчет Бён, став перед его партой. — Есть те, кто закончили с письменной частью? — громко спрашивает он. Несколько студентов, видимо, поднимают руки или как-то подают знак, раз мужчина отходит от парты, параллельно объясняя, что нужно делать дальше. К Чанёлю Бён подходит через десять минут с теми же самыми объяснениями:       — До защиты остаётся час с небольшим — это то время, которое нужно разделить на выполнение практики и подготовку к устному ответу, если она Вам потребуется, Чанёль. Выполнив работу, сохраняйте её в нужной форме и отправляйте вот сюда, — на клавиатуру опускается небольшой листок с данными и той же самой информацией, которую только что ему огласили. — Всё ясно?       — Да, господин Бён. Условия у заданий разные: в первом нужно подготовить архивную справку, во втором составить письмо-просьбу и ответ на него. Слишком мало времени, а ведь столько всего нужно сформулировать… Ровно через час один из одногруппников поднимает руку и начинается проверка отправки письма. Сервер почему-то вылетает, поэтому последнее, что Чан делает, это несколько раз сохраняет своё задание в нескольких форматах и только после этого принимается за отправку. С первого раза не приходит:       — Всё как обычно, — едва слышно шепчет Бён, нависнув позади него недовольной тучей, — слишком большая нагрузка. Всё сделал? Подписал?       — Да, господин Бён.       — Отправь ещё раз и иди готовиться. Отправив документы, парень с трудом поднимается с места и двигается к своей парте. Нога уже порядком устала, начиная ныть. Чанёль пытается немного размять её, потирая бедро, но лучше особо не становится. Просмотрев листы, он замечает, что Бён двинулся к своему месту, и решает действовать. Отдав бланк мужчине, незамедлительно протянувшему руку к тестам, Ёль отвечает на несколько вопросов заведующего не по теме билета («Всё ли сделал?», «Точно ли подписал?» и т.д.) и сразу же огребает от Бёна:       — Пак Чанёль, — обращается Бён, демонстративно выставляя бланк, — а тесты Вы мне решать оставили? Поджав губы от неловкости, Ёль извиняется, вспомнив, что несколько вопросов оставил напоследок. Приняв листы обратно, он прикусывает губу, не сразу замечая, что в квадратиках уже едва заметно написаны буквы карандашом. Проставив нужное, он возвращает их обратно и начинается защита, которая длится не так долго, как он предполагал. Спрашивают не всё и не сразу, ведь и так было видно, что он не списывал. Чанёль героически выстоял пять вопросов, получил скупое поздравление со сдачей государственного экзамена и выпущен на свободу. Забрав свои вещи, парень тяжело выдыхает и останавливается около подоконника, чтобы снять пиджак. Воды у него нет, а пить к несчастью сильно хочется, но если ему повезет, то он может успеть на автобус и добраться до дома в кратчайшие сроки. Достав телефон из рюкзака, он закидывает его на плечо, подхватывает пиджак с тростью и двигается к лифту. Уже внутри он замечает, что моментами загорается индикатор — оказывается пришло сообщение. Умница, Ёль — 12:48, Бён Спасибо за помощь — отвечает Ёль, закидывая его кучей целующих стикеров. Скоро автобус, постараюсь успеть на него Дико хочу пить и есть Неудивительно. В эти дни ты почти ничего не ел — 12:49, Бён Я был занят, и настроения не было — 12:49, Чанёль Только тебе нужно настроение, чтобы поесть — 12:49, Бён Напиши мне, как приедешь домой А ты когда будешь собираться уезжать! — 12:49, Чанёль Дождавшись нужного сообщения, Ёль выходит из здания и с тяжестью вдыхает горячий воздух. И без того на голову давит, так ещё и жара эта! Чанёль вдруг чувствует себя таким уставшим, что ему едва хватает сил добраться до остановки. В транспорте ситуация не улучшается, по его мнению, становится только хуже. Ему всё ещё ужасно хочется есть и пить, но теперь тело с трудом слушается. Ощущение, словно длительное напряжение последних дней дарило ему силу и энергию, а теперь, после сдачи экзамена, она покинула его вместе с нервозностью. И эта чёртова духота… Чанёль добирается до квартиры дольше обычного и с облегчением осознает, что трость реально удерживает его в вертикальном положении. Уже плюхнувшись на кресло в коридоре, парень отправляет Бёну сообщение, но ни слова не пишет о своём состоянии. Немного отдохнув, он собирается с силами, закрывает дверь и двигается на кухню, где выпивает несколько стаканов воды и решается сходить в душ. Прохладная вода остужает и голову, и тело. Долгожданное облегчение быстро проходит и существенно начинает ныть в животе, словно он не ел с самого утра. На самом деле парень сомневается, что стоит есть: он и правда мало ел в последние дни. Возможно, стоит повременить с обедом?.. Но на часах начало третьего, а это означает, что в последний раз он кушал семь часов назад (не считая мороженое и воду). Пока разогревается еда, Ёлю неожиданно звонит Кара и устало рассказывает, что едва смогла сделать практическое задание. Ей выпала база данных, то, чего так боялся Чан. Девушка жалуется на самочувствие, и парень поддакивает, с сомнением разглядывая небольшую порцию супа. Может, не стоит?.. И всё же, Ёль съедает половину, параллельно разговаривая с подругой по телефону, пока та добирается до общежития. Пообещав, что спишется с ней до одиннадцатого, Чан вспоминает про сообщение Юры и запоздало отвечает, что всё сдал и уже дома. В желудке по-прежнему всё ноет и крутит. Парень ложится на кровать и кутается в одеяло из-за прокатившейся дрожи по телу. Спит он недолго, по крайней мере, ему так кажется. Чанёль не до конца просыпается, ощущая тянущую боль в животе. Поморщившись, он открывает глаза и понимает, что даже двигаться не хочется. Кажется, облегчение и не думает наступать. Вытянув руку из-под одеяла, парень проверяет время и устало осознает, что мужчина всё ещё ничего не написал и даже не звонил. Сколько же он ещё проведет там времени, если на часах 16:09?.. Ёль мучается долго, не зная, как лечь и чем себя утешить. Он предполагает, что организм не справился с длительным стрессом, у него уже было такое после одной из тяжелых сессий на третьем курсе. Уже когда его бросает в жар и лоб покрывается испариной, Чанёль знает, что его стошнит, только не знает когда. И всё равно он двигается в ванную, где садится на пол и кривится. Долго ждать не приходится: слишком уж скоро после «пешей прогулки» ощущается, как во рту скапливается вязкая слюна. И весь этот бедный не успевший перевариться суп… Чанёль возвращается в спальню с надеждой, что ему больше не придётся срываться ванную, испытывая тошноту. Он умащивается на кровати комком и притягивает к себе бёновскую подушку, облизывая пересохшие после зубной пасты губы. Он засыпает так крепко, что не слышит ни оповещения о пришедшем сообщении, ни даже звонка. Разбудить его удаётся только прогнувшейся постели и прикосновениям к волосам.       — А я думаю чего ты не отвечаешь, а ты слюни на мою подушку пускаешь, — усмехается мужчина, склоняясь к нему.       — Ой, прости, — сонно шепчет Ёль, открывая глаза.       — Ты чего такой вялый? — хмурится Бён, коснувшись губами его лба. — Теплый какой-то и бледный.       — Немножко плохо было: еле до дома дошел, потом меня стошнило, всё-таки не надо было ничего есть, а я думал, что мне хотелось. Но сейчас я уже нормально себя чувствую, просто устал.       — Почему ты не написал мне?       — Потому что ты был на работе и зря бы переживал, — отвечает Чан, пытаясь ободряюще улыбнуться. — Всё нормально. Просто иногда я убежден в том, что совсем не переживаю, а организм всё равно реагирует на нервную ситуацию. Такое часто бывало на сессиях. Правда, последний раз был давно, на третьем курсе. Помнишь, ты во втором семестре меня чуть не завалил? — мужчина цокает, закрывая глаза. — Упс, кажется, я не делаю лучше, — смеется Ёль. — Забей, Бэк, всё нормально. Завтра буду как новенький.       — На носу диплом, — напоминает Бён, выравниваясь, — мне ждать чего-то подобного?       — Нет, всё будет хорошо. Просто последние недели были не очень спокойными. Мужчина со вздохом стягивает пиджак и откладывает его в сторону. Он и сам выглядит очень уставшим, потому что на улице всё ещё жарит и в кабинете явно не было прохладно. Чанёль убирает подушки и перекладывается поперек кровати, утыкаясь лбом в бёновскую коленку. Ладонь сразу же опускается на его голову, ласково зачесывает волосы назад, смахивая пряди с виска.       — Какой же ты у меня красивый. Чанёль улыбается, чувствуя, как опаляет щеки. Дико приятно. Наслаждается касаниями недолго, но лишь потому, что хочется отдать ещё больше нежности. Сев на кровати, он притягивает мужчину за шею и неторопливо целует его, прикрыв глаза.       — Сделаю себе пирсинг, набью татуировку и перекрашусь в рыжий или блонд, — со смешком оповещает парень. Мужчина смеется:       — Давай только не в один день, ладно?       — Я шучу, — улыбается Пак, — но если что — ты идёшь со мной.       — Я слишком стар для всего этого, — усмехается Бён. — Но как группа поддержки сойду. Ёль подавляет смешок и целует мужчину в щеку, намереваясь подняться с кровати.       — Почему мы договариваемся о том, что вряд ли случится?       — Кто знает, что нас ждёт, — пожимает плечами мужчина. Пак слабо улыбается и внимательно оглядывает его, понимая, что физически стало намного легче. Его мужчина здесь, и он способен подарить ему спокойствие и умиротворение несмотря на небольшой разлад. Чанёль осознает, что в груди теплеет и хочется опрокинуть Бёна на кровать и вжаться в него так, чтоб Бён зашипел от дискомфорта. Или теплота — это температура, а желание — помутнение рассудка?.. Парень мысленно усмехается и смиренно произносит:       — Я люблю тебя, Бэк. Мужчина переводит на него взгляд и кивает, беззвучно одними губами произнося «Я знаю» и обвивает его руками, чтобы потянуть на себя, заваливая на кровать. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю. Я хочу остаться здесь, я хочу быть с тобой. Пожалуйста, позволь мне остаться рядом.