Параллельные пересеклись

Тук-тук. — Королева Анна, можно к вам? Анна хихикнула, прикрыв рот рукой, стоя на балконе, созерцая своё королевство. — Входи, Эльза! Пятый дух вошла в спальню. Сестра повернулась к ней через плечо, улыбаясь. Эльза немного волнуется, заламывает руки, не зная, с чего начать. Им предстоит долгий и тяжёлый разговор. Анна подошла ближе к сестре. — Тебя что-то беспокоит? — заботливо спросила она. — Ты не занята? Я должна кое-что тебе сказать. — Для тебя у меня всегда есть время, — тепло ответила Анна. Сёстры сели вместе на кровать. — Так, о чём ты хотела поговорить? — Ммм… обо всём. Что было и что будет. — Эльза замялась. — Только не перебивай меня, пожалуйста. Мы с тобой никогда ещё о таком не говорили, и мне сложно… очень сложно сейчас… Анна ободряюще кивнула, взяв руки сестры в свои. — С того дня, как я закрылась от тебя, я словно разучилась рассказывать тебе всё, что было на душе. Все тринадцать лет я хотела поведать тебе, что люблю тебя, что скучаю и хочу обнять, проводить вместе с тобой время, смеяться, чтобы всё было, как обычно. А ещё, Анна, я ненавидела тебя всем своим сердцем. — Эльза опустила глаза на их переплетённые вместе руки, виновато сознавшись. — Стыдно в этом признаться, но я ненавидела тебя, мою славную сестрёнку. Просто от того, что ты не помнишь, а я несу это тяжкое бремя на своих руках. От того, что ты более свободна, чем я. Но не волнуйся, злость и зависть никогда не длились долго. Я понимала, что, как бы то ни было, тебе было хуже. И в день гибели наших родителей я просто хотела быть рядом с тобой, обнять и не отпускать. — по лицу Анны текут слёзы понимания. — А день коронации… на меня всё давило с самого утра. Всё и все, включая тебя, словно кричало мне, что я должна держаться ото всех подальше, всё провоцировало меня, что я постоянно должна сдерживать себя… Я столько лет пыталась тебе это сказать, но не могла. И то, что поначалу мне было не комфортно от присутствия Кристофа во дворце. Но он был частью нормальной жизни, и мы с ним сумели подружиться. Тем более, он — один из тех, кто делает тебя счастливой. И ещё, Анна… мне до сих пор неспокойно. Помнишь, ты сказала, что мой «мир перчаток» для меня в прошлом. Это так, но он не прошёл для меня бесследно. — Как и для меня. Прости, я тебя перебила… — Нет, я закончила. — Раз уж мы откровенничаем, то мне хотелось накричать на тебя, когда ты сбежала на Северную Гору. За то, что ты меня бросила, за то, что молчала, за то, что я столько лет жила без тебя… — Анна мягко поглаживает большими пальцами ладони сестры. — И хотела накричать, когда ты снова оттолкнула меня, а вернулась пятым духом. Хотела накричать, ударить даже… и сказать, как же сильно тебя ненавижу… Девушки плачут и смеются, обнимая друг друга, и несколько минут проходят в полном молчании.

***

Эллиота разрывает от счастья, он всё не может перестать говорить о своей любви к Хэллен. И понять его можно — он молчал с того самого дня, как она вступила на земли Аренделла. Сама же Хэллен лежит в своей постели, глядя на ходящего взад-вперёд мужа сонными глазами. Девушка и рада бы слушать его бесконечно, но время он выбрал неподходящее. — Эллиот, не сейчас. Эндрю итак смотрел на нас, как на двух болванов (и я даже с ним согласна). Виданное ли дело, чтобы мы оба пришли к нему с вопросом, любим ли мы друг друга? Мужчина рассмеялся, а Хэллен улыбнулась. И вправду, бедный Эндрю! И за что на его голову свалились такие придурки, как они? А главное, что на них нашло? — Послушай, я тоже люблю тебя, моё полярное сияние. Но сейчас почти середина ночи, я очень хочу спать, и если ты сей же час не уймёшься, я буду говорить о ненависти к тебе.