Terra

      Тео медленно и с натугой шагал вдоль обледенелого ручья, катящего чёрные воды под лёгкий уклон. Уставшие ноги вязли в рыхлом снегу, но юноша упорно выталкивал себя вперёд и вверх, стиснув зубы. По другую сторону громыхающего потока не менее тяжко двигалась Кейт. Даже на расстоянии и под слоем одежды видно, как дрожат в судороге мышцы молодой женщины, однако лицо её выражало исключительную одухотворённость.       - Упустим… - донеслось до него последнее слово её крика, прочие слова утонули в шуме рычащей воды.       Впереди мелькнуло движение, в котором Тео мгновенно распознал хлопанье крыльев. Ему пришлось сильно напрячь взор и потерять много драгоценных секунд на остановку, чтобы увидеть в переплетенье сучьев белоснежную птицу. В бесконечном частоколе ровных стволов сосен с налипшим на кору снегом, всё сливалось в единую массу.       Сова стремительно ринулась в просвет меж изумрудных крон, да там и пропала, одна песня из уханья насмешливо лилась с вершин. Тео выплеснул злость и обиду восклицанием на родном языке, к какому прибегал не часто, сейчас – из-за душевного истощения: безжизненные снега угнетали его. Разлука с домом, прежде видевшаяся сущим пустяком, таковым не оказалась; сердце ныло от тоски, тело болело от недостатка привычной пищи, солнца, тепла, и весь он казался себе до тошноты жалким. Он смотрел на Кейт и думал, что, возможно, она не человек вовсе, а какая-то улучшенная модель автомата. Но затем он вспоминал Карака-Дагал и убеждался, что она-то – человек, в самом точном воплощении, как и задумывали Божественные Разумы.       Поток мыслей увлёк молодого изобретателя, а американка меж тем металась на другой стороне водного потока. Её тянуло дальше – ниже по течению, где виделся разлив бурных вод, шипение и перекаты. Слабая нить, связывающая её с юкольским проводником душ, таяла вместе с улетающим Харфангом, и в утешение оставалось одно: капище, что было где-то поблизости в густом лесу. Иногда Кейт удавалось чувствовать сакральное место очень отчётливо. В этом ей помогали знаки – фетиши, письмена, идолы, даже если их давно стёрло время, след обозначался также ясно, как отпечатки ботинка на свежем снегу. Место силы, вобравшее в себя голоса и порывы нескольких поколений, не может до конца раствориться в небытии – это она выучила на всю жизнь ещё от Айаваски, неохотно передающей подобные знания – оно понятно – они выделяли её в племени. Народ Сибирии придерживался более свободных нравов: знаниями в общении с духами мог обладать любой, у кого на то находились желание и возможности.       Над головами путников низко проплыл дирижабль, пригнув воздушной волной колючие ветви, чтобы унестись вправо за острые верхушки и к белому полю. Его близость придала сил: американка и молодой изобретатель пошли дальше, пока ручей не расширился до величины небольшой реки с крутыми берегами и глубокими водами. Спустя четверть часа Кейт обнаружила, что оказалась в западне: в реку впадал другой поток, а она стояла на устье, отрезанная от Тео и от суши. Тонкая корка льда косой тянулась вперед на метров пять и – всё, кончен путь.       - Иди дальше, - крикнула она юноше, - я найду дорогу! – и добавила, увидев его неуверенные пасы руками: - Смотри Харфанга и ищи следы юколов, как договаривались.       - Мадам!... – ответил он пугливо, но Кейт уже юркнула под гнилой ствол дерева, пускаясь вверх по течению притока.       Страх обуял мыслями Тео. Дикий холодный снежный лес смотрел на него недоброжелательно и строго; он в любой момент напомнит ему о последствиях беспечности. Здесь всё ему незнакомо и он один – в тайге, безоружный, оттого беспомощный. Скрипнула ветка, - юноша присел от страха, встретившись взглядом с парой совиных глаз. Теперь он видел отчётливо её принадлежность к человеку – тонкий кожаный ободок, как шлейка, сходился между крыльями на спинке. Без сомнений, этот Харфанг принадлежит юколам и выведет их на нужную дорогу, с которой они смогут держать путь на остров. В их распоряжении древние знания и ни одного реального ориентира, кроме затерянной где-то в снегах железной дороги – ту, что они не могут найти, - и сёл без имени и обозначений.       Сова дразнила Тео, перелетала с ветки на ветку, надсмехалась над его стараниями двигаться столь же быстро. Юноша упорствовал в своём стремлении напасть на след древнего племени, одновременно подавив в себе первобытный страх перед диким зверьём. Легче скакать обезьяной по вантам, чем быть здесь.       Вслед за птицей он удалился в чащу, откуда напрямик через бурелом вышел на круглую поляну. Плотная стена леса подступала со всех сторон, в центре росло старое дерево – так показалось Тео вначале. Высокий столп, чуть сужающийся к вершине и имеющий похожие на ветви отростки, оказался идолом, совмещающим в себе облик священной полярной совы и мамонта, чьи огромные бивни безжалостно уничтожило время. Но даже без главного своего оружия древний слон воплощал свирепость и силу монументальной монолитностью образа. Сова, точно вырастающая из его головы, широко открыла клюв; чрез него при малейшем порыве ветра лился тихий свист.       Тео исследовал место: обошёл вокруг менгира, прогулялся по поляне, отметив её строгую геометрию, нетипичную для естественного ландшафта. Ровный слой снега неприкосновенен – никто не шёл здесь ни сегодня, ни вчера. Место пустынно; сложно вообразить людей – юколов или нет, - приходящих в лесную глушь, в самое сердце тайги.       Харфанг пропал. К своему стыду юноша упустил птицу. Одна надежда, быть может Кейт или Оскару повело больше.       Гонимый холодом, Тео вернулся по своим следам к реке и продолжил муторный путь вниз по течению. Вскоре густой лес сменил широкий разлив и жестокий ветровал. Молодые сосны и ели росли по берегам потока, разбившегося на множество мелких рукавов; то тут, то там возникали новые ручьи, отделялись острова, берега таили и появлялись вновь, что сделало путь невыносимым. Тео забрался на возвышенность, до смерти напугавшись дикой лисицы, и с радостью увидел силуэт дирижабля всего в паре милях. Около него маячили силуэты; быстро же удалось мисс Уолкер добраться до корабля, но вдруг молодой изобретатель понимает – это не она и не автомат, а незваные гости. Забыта усталость, Тео спешит к дирижаблю.       Чем ближе, тем яснее вырисовываются фигуры двух крупных мужчин. С ними пёс, больше похожий на потрёпанного волка, и два здоровых мохнатых коня, гружёных арчимаками – перекидными суминами, раздутыми от тяжёлой поклажи. Впрочем, массивные крупы животных без видимого труда несли эту ношу.       Уже издали Тео видел, как Оскар беседует с гостями, стоя на пороге севшей в снег гондолы. Расстояние не позволяло пока различить речь, но активная жестикуляция автомата и нетерпеливое топтание мужчин навивали тревогу о неком случившимся происшествии.       Глухо и утробно залаяла псина, когда юноша был достаточно близко; разговор моментально прервался, и все взгляды устремились на Тео.       - Что такое? – Без приветствия угрожающе бросил юноша, специально понижая голос.       За молчаливых хмурых мужчин заговорил Оскар:       - Эти господа интересуются целью нашего пребывания здесь. Им следует убедиться, что нами не движет жажда наживы или недобрые умыслы, связанные с порчей природного достояния, нарушения экосистемы, укрытия запрещённых грузов или беглых людей. У них есть все основания подозревать нас, ведь наши мотивы туманны, а дирижабль…       - Мы посмотрим, что внутри, - перебил длинные рассуждения автомата егерь – старший по возрасту, судя по седой щетине.       В мыслях молодой изобретатель закончил фразу Оскара: дирижабль слишком необычен и велик, поэтому приковывает внимание. Юноша задумался, могут ли мужчины как-то навредить их путешествию, зная оразличного рода «безделушках», которые Кейт хранит у себя в каюте. То были дары с острова Сибирия или юкольские предметы культа – обереги, реликвии, сушеные травы, украшения и даже оружие из мамонтовой кости. Какие-то из них она хранила как память, а какие-то использовала в частых медитациях – отнюдь не безобидных, – когда всю гондолу наполнял тяжёлый запах жжёных растений и плодов, доносились тихие ритмичные удары барабана, иногда лилась песня, похожая на гортанный стон. Поначалу Тео это приводило в ужас: что за кошмарный обряд происходит за закрытыми дверями? Как вообще столь образованная, рассудительная молодая женщина может принимать всерьёз первобытные обряды?       Удивительно, что Оскар не считал её занятия чем-то вопиющим и лишь изредка возмущался, когда она усердствовала с «благовониями». Ещё более удивительно, что время от времени он по её просьбе помогал ей в её таинственных опытах за плотно запертыми дверями. В такие минуты юноша бросал свою работу и в глубочайшем любовном унынии смотрел в окно, пока тяжёлые запахи вновь не разжигали огонь беспокойства.        Всякий раз, Кейт выходила из каюты как ни в чём ни бывало, и юноша успокаивался. Использует ли она травы для расширения сознания – очевидно, но они нисколько не затуманивали её рассудок. Однако же егерям эти «невинные» запасы эндемичных растений не покажутся игривой затеей, как и парочка поделок из кости. Кейт сама с гордостью показывала изобретателю пару изогнутых кинжалов с изысканной резьбой на рукояти и инкрустацией редкого чёрного дерева.       Тео заглянул в тёмные как бусины глаза мужчины.       - Мы только путешественники и, согласитесь, не похожи на браконьеров.       - Проверяем всех. Это быстро, - тон мужчины не терпел возражений, даже если бы изобретатель попытался напомнить о своих правах.       Оскар, похоже, тоже понимал это, потому покорно посторонился, пропуская егерей.       - Где же мадам? – Беспокойно вопрошал юноша.       - Я полагал она с вами, - ответил автомат, тоже плохо скрывая тревогу в голосе.       - Нет, мы разминулись, но я думал, она добралась до тебя быстрее. Что же делать теперь? Что сказать им, когда они найдут мамонтовую кость?       - Думаю, лучший выход – не допустить этого.       Сквозь большие окна изобретатель видел, как по-хозяйски расхаживали мужчины внутри гондолы; сейчас их внимание привлекли чертежи Тео и инструменты.       - Но как? – тяжко выдохнул он. – Есть ли у тебя мысли, идеи, план?       - Ничего из вышеперечисленного, - после недолгих раздумий ответил автомат, - если только отвлечь их внимание на что-либо более существенное.       В голове пустота. Тео не мог решить эту головоломку без Кейт, а егеря уже бросили чертежи, не найдя в них ничего полезного, и зашагали к лестнице, ведущей к дверям каюты авантюристки. Время на раздумья не просто кончилось – его не было вовсе.       Юноша ворвался внутрь с воплем: «Стойте!». Мужчины обернулись на полпути и ждали объяснений столь подозрительного порыва.       - С нами путешествует молодая женщина и…       - Мы не будем рыться в белье, - спокойно отрезал егерь.       - Нет, дело в том, что она заблудилась в лесу, нам срочно нужно найти её! На неё могли напасть дикие звери, мы не можем ждать! Вы знаете лес, помогите нам, прошу.       Мужчины переглянулись.       - Поможем. Закончим здесь и поможем, - с этими словами он рывком открыл дверь в каюту, а сердце Тео пропустило удар. Уж лучше бродить в чаще, чем быть здесь.       С видом полноправных собственников мужчины начали осмотр помещения. Их лица не выражали ни удивления, ни восторга: казалось, они каждый день проверяли дирижабли, разговаривали с автоматами, бродили в роскошных интерьерах, другой причины изобретатель просто не видел. Они остались безразличны к антикварной мебели, и в юноше загорелась надежда. Следует отметить и осторожность Кейт: ни в ящиках комода, ни в шкафу, ни где-либо ещё не было и намёка на опасные предметы. Она прятала их, и прятала хорошо, но егеря хорошо искали: заглядывали под матрас, ковёр, кровать; проверяли дверные косяки, заглянули на балкон – ничего. Тео мысленно вдохнул с облегчением и застыл, поражённые новым опасением: если Кейт не хранит свои вещи здесь, то где?       С тем же непроницаемым лицом мужчины попросили проводить их в другие помещения. Юноша вёл их в свою каюту, когда всем троим навстречу из тёмного коридора вышел Оскар. Тео так был занят своими мыслями, что не придал значения неожиданному появлению автомата; не испугало его и железное точёное лицо в полумраке, кажущееся жуткой маской. Хорошо знакомый облик принадлежал гениальному творению и товарищу в странствиях, и изобретатель пришёл в растерянность, когда второй – более молодой егерь, отпрыгнул в сторону со странным возгласом. Его лицо побледнело, округлившиеся глаза смотрели в упор на автомата.       Прежде, чем Тео успел сообразить, что же произошло, Оскар произнёс фразу на юкольском языке, успокоив немного мужчину. Первый егерь тоже был напуган, просто обладал выдержкой.       Тут юношу осенило: мужчины знают юколов и находятся с ними в тесном контакте, раз ритуальный образ проводника в мир Духов встал перед мысленным взором так ясно. Из рассказов Кейт он знал, как непросто было Оскару и северному племени принять друг друга, вот мисс Уолкер и придумала универсальную фразу, которая поможет автомату отвести от себя излишнее внимание. Изобретатель слышал, как они обсуждали это в рубке управления в одну из ночей. Он не знал, что конкретно означает фраза – американка и автомат говорили тихо, перемежая слова на родном языке с юкольской речью и диалектом острова Сибирия, которому оба обучились достаточно быстро. Кейт пыталась обучить и Тео, но юноше не удавалось освоить сложную «науку». Единственное, что он понял тогда, вслушиваясь в ночные голоса, – Оскару не нравилась идея мисс Уолкер, а та, вместо того, чтобы жёстко настоять на своём и убедить автомата в резонности своего предложения, гипнотически улыбалась лунному свету. В итоге он сдался, когда она захотела неожиданно уйти.       Весь дрожа от нахлынувшего волнения, Тео вываливает на мужчин все свои знания о юколах и о пути Кейт. В новом путешествии её постигла неудача: племя, имея нрав замкнутый и свободолюбивый, «подчистило» следы к своему дому. Система громадных ледяных пещер надёжно укрыта от любопытных глаз, и более рельсы не указывали к ним путь. Путешественникам вообще не удалось найти их под снегом там, где, казалось, они должны быть. Оскар предложил попробовать найти Романовск – последний город на их давнишнем пути, но Кейт наотрез отказалась. Сейчас они вынуждены блуждать по лесу на границе с тундрой, в надежде напасть на след племени.       - Мы не желаем зла юколам и не причиним им вреда, только хотим встретиться с ними и получить нужные нам сведения о Сибирии, - так завершил свою речь молодой изобретатель; он, автомат и егеря к тому времени стояли уже на верхней палубе у рабочего стола Тео.       При ярком свете с мужчин сошла тревога: они вновь видели в Оскаре просто автомата, а не Духа из загробного мира. Это обескураживало; Тео почувствовал себя дураком, сумасшедшим, который рассказывает серьёзным людям детские сказки, но егеря слушали внимательно, как будто от этого зависела их жизнь. Долго они молчали, напрочь забыв об обыске, молчал и юноша, ожидая ответа; Оскар заметно нервничал и высматривал через окно мисс Уолкер.       - Лично мы их не встречали, - заговорил, наконец, егерь, на этот раз тот, что моложе, и Тео как молнией поразило от странного акцента. Иногда у Кейт он тоже проявлялся, когда она была взволнована или говорила очень быстро. – Но знаем людей, которые встречали.       - Вы проводите нас к ним? – С надеждой спросил юноша.       Мужчины хмуро переглянулись. По какой-то причине им не слишком хотелось встречаться с таинственными личностями. Тео знал, что делать, на этот раз: он прыгнул к своим вещам, долго рылся в ящике стола, чтобы вложить в грубые мужские руки стопку мятых банкнот и горсть монет. Подумав секунду, он добавил к этому свой любимый нож, купленный на севере Европы у оружейного мастера – вещь не менее ценная, чем сокровища мисс Уолкер.       Старший егерь вернул деньги – в глухой тайге они бесполезны – а вот нож оставил, приняв это как достойную плату.       После непродолжительных переговоров было решено следующее: Тео отправится в селение вместе со вторым егерем, где проживали нужные люди; старший мужчина и Оскар присоединятся к ним, как только разыщут пропавшую Кейт.       Небо не предвещало снегопада, наоборот, грозилось распогодиться, и ночь будет лить лунный свет. Но даже так найти американку следовало быстро и до темноты. Юноша корил себя за излишнюю уверенность в неуязвимости мисс Уолкер, ведь он мог остановить её, как она почти без слов останавливает всё вокруг себя и убеждает встать на свою сторону. Глупо теперь бегать по лесу в слезах, лучше принести пользу в достижении общей цели – этими раздумьями он утешал себя, сидя верхом на лошади позади егеря. Над соснами мягко всплывал дирижабль, поднимаясь в небо; далеко разносился собачий лай – егерь искал Кейт на земле, а Оскар следил за лесом с воздуха. Его устройство связи с американкой всё пищало и пищало в тишине жалобным кличем…              Половина пути миновала за долгие три часа беспрерывного аллюра. Лес остался далеко позади: сначала ушли могучие хвойные великаны, затем пропали их низкорослые собратья, уступив плоской равнине, белой и безжизненной. На горизонте робко поднял спину невысокий хребет скал; дорога пролегала напрямик в ложбину и представляла буквально вырытую траншею в снегу.       - Это единственный путь в село? – Удивляется порядком замёрзший Тео.       - Ещё можно там, - указывает егерь левее скал, а потом правее, - или там, но не в бурю.       Беспощадный постоянный ветер обрёл неожиданное значение для изобретателя.       - Там море?! – Обрадовался он, но слабо.       - Да.       Это был последний вопрос, на который мужчина ответил внятно, далее его угрюмость встала невидимой стеной между ним и Тео. Юноша предположил, что причиной тому холод: он сам едва мог говорить на ледяном ветру. Выяснилось – дело не в нём.       Странные обрубки показались на пути: они торчали из-под снега двумя ровными столбиками и навеяли изобретателю образы могильных плит, однако отличались от тех формой и размером. Распознав в них юкольских идолов, Тео воспрял духом в надежде, что его мучения оказались не зря. Он представил, как в селе его ожидают добрые люди, дающие кров и горячую пищу; они любезно провожают его до юколов, куда приходит и Кейт, и вместе они следуют дальше по древнему пути в безмятежном небе – вдали от лишений и опасности. Он оглянулся в который раз, но небо было свободно от дирижаблей, одни облака стремительно убегали на юго-запад.       Егерь остановил лошадь. Животное нетерпеливо мялось с ноги на ногу и низко опускало голову, старясь спрятать морду от ветра. Мужчина жестом приказал спешиться и Тео неуклюже плюхнулся в снег, не чувствуя затёкших отмёрзших ног.       - Посёлок сразу за скалами, - пояснил егерь, - дотемна успеешь.       Юноша глянул на скалы вдалеке и на торчащих идолов, в облике которых ясно читалась схожесть с проводником в мир Духов.       - Бросите меня из-за суеверия! – Заикаясь от холода, негодовал Тео, а мужчина невозмутимо развернул лошадь и быстро зарысил по вытоптанной тропе. От косматых боков животного тут же повалил густой пар, как от паровоза. Ещё долго изобретатель смотрел вслед предателя и не мог поверить в подлость и трусость человека. Идол будто тоже не понимал поведения мужчины, чей закалённый суровой природой дух должен был препятствовать первобытным инстинктам.       Вновь Тео оказался в полном одиночестве посреди белоснежной пустоши. Пораженный человеческим невежеством, он мысленно обратился к менгиру с ликом действительно похожим на Оскара. Интересно, испугалась бы Кейт, увидев подобное изваяние? Он вспоминает, с какой нежностью она порой обращается к автомату, и забывает этот глупый вопрос.       Холод пробирал до костей. Чтобы разогреть своё тело Тео пошёл настолько быстро, насколько позволяли ему двигаться собственные ноги и ледяной ветер. Спустя полчаса он убедился, что слова егеря о близости села – чистая ложь. Он не успеет оказаться там засветло, даже если будет бежать бегом через сугробы, но и поворачивать назад – верная гибель. Как хотелось чудесного появления дирижабля или неожиданного возвращения егеря; вот он – скачет на лошади прямо к юноше, извиняется и вмиг переносит его к людям. Тео готов простить ему всё, лишь бы он одумался.       Нет ни дирижабля, ни егеря; есть человек и белая мгла.       Белее снега только бледный диск восходящей луны. Её звенящий свет заливает скалы зеленоватым сиянием; медленно углубляются тени, сгущается небо на востоке, наливаясь свинцом. Ветер переменился: задул тише, без рывков, порождал монотонный свист – песню Духов.       Тео с отупевшим лицом стоял перед ещё одним идолом. Немногим ранее в нём кипела ненависть к этим бездушным созданиям и к самому себе, сейчас он не чувствовал ничего, кроме приближения скорой гибели. Он устал настолько, что готов был рухнуть в снег, забывшись вечным сном, но остатки разума удерживали его тело, гнали вперёд, туда – где была надежда, угасающая с каждой минутой.       Прекрасное звёздное небо разверзлось над ним и обрушило тысячи огней. Холодные искры переливались сказочным блеском, но ещё краше оказались сгущающиеся белые облака, которые вдруг потянулись зелёными полосами. Этот храм мистического света – звёзд, луны и сияния, захватил изобретателя. Он оказался ввергнут в культовый трепет при мысли о грандиозных силах, кинувших его здесь – под строгий взор Духов. И вместе с тем, он подумал, что этой силе, что движет Мир, нет никакой надобности надсмехаться над ним и более того, он может просить у неё помощи, как часто просит её Кейт. Он вспомнил, как она говорила ему, что сила кроется не в противодействии, а в сотрудничестве, но как поступать с этим советом он не понимал.       Попытка продолжить путь закончилась тем, что едва державшийся юноша качнулся, как перебравший с выпивкой товарищ Шаров и, в попытке устоять, навалился на менгира всем весом, обхватив толстый столп руками. Тяжёлая тень вдруг нахлынула на грубое лицо, округлённые глазницы вспыхнули, как показалось Тео, зелёным светом, и весь идол сотрясся, будто в судорожном припадке, отбросив испуганного изобретателя в глубокий снег.       Ужасный вопль унёс ветер – это Тео закрылся руками от неподдельного ужаса, когда на него надвинулось страшное лицо: оно выступило из тьмы злобной маской, кинулось к нему со свистом. Миг, - и юноша чувствует ледяное удушье, впадая в полное бессилие. Размытые вспышки света складываются в образы огромных зверей с зубами, что больше их головы; фигуры людей изгибаются в действе танца или борьбы, и все – люди и звери – бегут куда-то в отчаянной суматохе, в жутком гуле и рокоте.       Секунда, – и кажущийся хаос складывается в картину охоты: гибкие движения бегущих женщин похожи на танец жительниц Карака-Дагала, но сила островитянок в разы больше. Одурманенный видениями изобретатель, будто Харфанг скользит по небу, наблюдает с высоты за мужчинами, выскакивающими из засады зверям наперерез; в их руках короткие верёвки из кожи – пращи, и длинные, свёрнутые кольцом на поясе. Женщины подают сигнал звонкими криками, и исполинские животные вступают в жестокую схватку с отчаянными людьми, могучими в своей храбрости. Удивительно, но в их лицах не было ярости, не было кровожадного голода, одно только понимание необходимости своего опасного дела. Лёгкость, с которой люди выступали в союз сил и подчиняли, наконец, зверей своей воле, умаляя их разрушительную мощь, поражала и наводила ясность в мыслях самого изобретателя.       - Тео! – слышит юноша сквозь ускользающее сознание, - Проснись!       Серьёзный лик мисс Уолкер мрачен в лунном свете и в тревоге. Изобретатель отнимает руки от лица, стряхивая наваждение и снег, смотрит с недоумением – куда делся застылый облик идола и ведения, да и реальна ли Кейт в этом мистическом ореоле?..       - Вставай! – Она говорит резко и грубо, как будто чересчур перекладывая все свои силы в голос, какие обычно концентрировала внутри, и тут изобретатель пока поднимался, понял, что она сама смертельно устала.       Авантюристка хватает его за рукав, тянет на себя, вытаскивая из сугроба, и приводит в чувство хорошей встряской.       - Я видел… видел… - лопочет он, мотая головой.       Мисс Уолкер заставляет его посмотреть на себя и понимает по одному только взгляду, что перед ней совсем другой человек. Тео не чувствует, как неистово его колотит мелкой дрожью от холода и пережитого шока, пытается связать хоть два слова, описывая невероятную охоту.       За спиной американки – теперь изобретатель пришёл в себя достаточно, чтобы видеть – стоял на белом поле дирижабль, слегка скрипя остовом на ветру. В окружающем холодном мраке и тоскливом свете уютно теплился жёлтый свет в окнах гондолы. Как же сладостен был этот уют, и как тепла была печь, у которой его уложили заботливые руки. Он смотрел на танец отблесков пламени, боясь закрыть глаза, пока тонкий запах воска, схожий с ароматами ладана, не окутал его и не утяжелил ему веки, погружая в безмятежную негу.       Юноша забылся сном, как младенец, Кейт же, погасив травяную свечу и тёплые масляные лампы, предалась раздумьям под луной в рубке управления. Угрюмая и рассерженная она смягчилась, только услышав знакомый механический скрип за спиной и изрядно быструю работу механизмов – их шелест долетал до её чуткого слуха. Оскар был обижен – это можно было угадать по неравномерному звучанию вращающихся шестерней – признак его эмоционального возбуждения. Кейт знала, как помочь ему, но сейчас она сама эмоционально истощена, поэтому ограничилась скромными благодарностями за его благосклонность в отношении Тео. По её просьбе он отсиделся в трюме, пока мисс Уолкер ухаживала за юношей, и дождался, пока тот заснёт, а ведь мог бы заупрямиться, не видя в этом своей заинтересованности.       - Это исключительно ради вас, КейтУолкер, - сказал он раздражённо. – Надеюсь, вы понимаете это.       - Знаю. И ценю. Для твоего спокойствия скажу, что на Сибирииюкольский дух Укут – проводник в «землю Предков» – имеет значение хранителя тайных знаний и не ассоциируется со смертью и злыми предзнаменованиями.       Оскар издал звук, похожий на человеческий вздох, но Кейт обратила внимание не на это, а на стихший шум вращающихся колёсиков под металлическим корпусом. Автомат успокоился и готов к диалогу. Пока мисс Уолкер думала, как начать, её рулевой заговорил первый:       - Тео оказался чересчур впечатлителен в отношении верований племени. Я сомневаюсь, хватит ли ему сил следовать дальше.       - О, нет! – Опровергла американка, - наоборот, он удивил меня! Ему пришлось нелегко, но вместо того, чтобы сдаться на этом пути, он упорствовал до последнего, и, - только подумай! – смог соприкоснуться с миром Духов.       - Вы считаете, его видения не плод его воображения? – Казалось, удивился автомат.       Совершенно серьёзным тоном мисс Уолкер высказала суть своего беспокойства:       - Я думаю, Тео, не ожидая, увидел мир теми же глазами, что и я, когда очнулась в хижине Айаваски от действий ягод для коридора снов, но, в отличия от меня, ему на то не потребовались дополнительные стимулы. Если я права в своём предположении, он легко сможет ходить по магическим путям, когда только захочет. Несколько тренировок и он сможет познать Маат-тут, в то время как я топчусь на месте…       - Что мешает вам?! – Искренне возмутился Оскар, и Кейт опять услышала быстрый стук молоточков внутри гениального механизма. – Вы работаете без устали, а он не сделал ничего!       - Ах! – С горечью вздохнула мисс Уолкер. – Мой милый Оскар, мне мешает всё – все мои знания, мои думы и чувства – всё-всё мне мешает посмотреть на мир, как смотрит ребёнок, как смотрит Тео и смотрел Ганс. А особенно, - она взглянула на него с такой мольбой, что он отшатнулся, - особенно мне мешает это лицо. Я не вижу в нём проводника в иной мир, я вижу…       Оскар ждал, что она продолжит, но она замолчала.       - Вам следует поступать, как поступал господин Форальберг: двигаться к цели, используя все возможные ресурсы.       Автомат не в первый раз мудро советовал ей переложить часть своих забот на Тео, раз она наотрез отказывается создать себе «механическую поддержку». В свете последних событий она не могла не прислушаться к его словам.       - Данная мной клятва Дидье связывает мне руки и закрывает рот – я не могу подвергнуть мальчика опасности большей, чем сейчас, - упрямо заявила она. - И речь не только о физическом здоровье, но и о духовном: он должен вернуться и продолжать дело изобретателя.       - Как вы, некогда, должны были вернуться в Нью-Йорк и продолжать дело юриста, - заметил Оскар весьма кстати – Кейт пронзило, как ножом.       Американка почувствовала себя уязвлённой, но вполне заслуженно, что охладило её пыл и заставило вместо ответного выпада, склонить голову и отвернуться. Оскар же решил, что нанёс ей смертельное оскорбление.       - Простите меня за резкость! Я только хотел сказать, - поспешил он оправдаться, - о ваших схожих ситуациях. Если его решением станет следовать по иному пути, будет несправедливо ему препятствовать, а ваше обещание месье Дидье не будет иметь силы, потому как сам объект этого обещания перестанет являться тем человеком, которого хочет он вернуть. Я считаю, с этой мыслью известный вам мистер Кантен возвращался на родину с пустыми руками.       Заметив, что мисс Уолкер заинтересовалась, он предложил решение:       - Расскажите ему всё, что знаете, и дайте ему время и возможность сделать выбор относительно собственного пути – это и будет верно. Это поможет и вам пересмотреть свои взгляды на наш путь и облегчить тяжёлую ношу.       Едва он успел договорить, Кейт со свойственной горячностью взяла его лицо в ладони, соглашаясь со всеми его словами и в который раз признавая: Оскар ведёт по нужному пути и дирижабль, и Тео, и её саму, выполняя свою работу столь гениально, что ей не хватает воли сдержать восхищение. Упрямство, отличающее её характер, тоже здесь утрачивало всякую силу. Пусть он простит ей схожую с Тео одержимость! Автомат прощает, находя ужасный дискомфорт в разлаженном и хаотичном вращении шестерней, запускающих все периферические процессы в его механическом организме.       Кейт, кажется, не заметила противного беспорядочного стука внутри корпуса: она была слишком взволнована и воодушевлена, чтобы обратить на это внимание. Отпустив автомата, она с блеском в глазах уже вслух обсуждала, как изберет иной подход к постижению Маат-тут, если того требуют от неё Духи, а Тео с её помощью сможет увидеть все грани Мира.       - Как жаль, однако, - заключила она в конце, - что Тео потеряет желание и возможность создавать автоматов. Мы многое потеряем, утратив ещё одного изобретателя!       - Я так не думаю, - скрипнул Оскар, с трудом восстановив голос. – Возможности – может быть, но не желание. Оно, похоже, только крепнет.       Мисс Уолкер спросила, на чём основана его уверенность, и автомат пригласил её проследовать за ним к столу изобретателя, где царил ещё больший беспорядок, чем обычно, из-за недавнего обыска. Часть бумаг была небрежно сложена в кучу, другая – рулоны с чертежами – лежали на полу или на стуле, но один был раскрыт и закреплён для работы.       Во мраке сложно рассмотреть детали механизма, однако Кейт, знавшая подобные схемы досконально, с ходу определила очевидную схожесть проектируемой модели с внутренними конфигурациями Оскара. Она сообщила это автомату, и тот быстро кивнул. Он позволил себе отметить некоторые улучшенные характеристики, которые – это он признал без зависти – превосходят его устройство в разы и могут служить началом новой эпохи проектирования автоматов. Уже одно это дало Кейт основания для уверенности в возможностях Тео, но и повод к сомнениям: как сможет он совместить своё дело с опасным путешествием, полным лишений?       - Теперь я думаю, что обреку его на муки выбора.       - Вы не видели главного, - предупредил Оскар и указал на отдельные вставки к чертежу, где уверенной рукой были обведены знакомые черты лица. – Если увлечение вами дало ему стимул к созданию автомата, то совершенно очевидно, что схожее увлечение к Сибири (если таковое произойдёт), подтолкнёт его к новым открытиям, как Ганса Форальберга.       Мисс Уолкервсмотрелась в свой портрет: острые черты, плотно сжатые губы, уверенно сдвинутые брови и пронзительный взгляд – всё, что служило для Тео предметом восхищения в ней. Она оглянулась на Оскара, чьё лицо было также резко и безразлично, но словно по велению Духов оно смягчалось в представлении Кейт, обретало выразительную мимику и эмоции, далёкие от безличного образа.       Автомат заметил перемены в её настроении. Она примерила на себя созданный изобретателем облик и сказала, перед тем, как резко уйти в каюту: «Возможно, все наши опасения, как и наши надежды – пустое дело». Оскару оставалось только недоумевать о причинах недовольства талантливой работой молодого мастера. Он решил просить её утром дать подробное пояснение своих загадочных слов, но и тогда Мисс Уолкер ушла от ответа, сославшись на занятость.       Кейт не лукавила: ей следовало закончить дело, которое она начала вчера, и которое пришлось прервать из-за недобросовестного егеря и поисков несчастного изобретателя. Расствавшись у реки с Тео, она долго шла вдоль узкого русла ручья, впадающего в основной поток. Она, как и юноша, обнаружила менгира, правда в худшей сохранности, но дарованное Духами и ритуальные практиками чутьё не подвело – она напала на след и вцепилась в него, как ищейка, боясь упустить. Упорство было вознаграждено находкой лаза, ведущего в систему естественных пещер, на первый взгляд давно покинутых, но тонкий запах говорил об обратном. Пахло юки – их шерстью, тухлой рыбой, какую они очень любили, аммиаком. Кейт не могла обследовать тёмные проходы в глубине, но на поверхности нашла несколько брошенных входов. Вся сложная система, казалось, тянулась к скалам на горизонте.       Когда мисс Уолкер почти обзавелась убедительной теорией, к ней выскочил из еловых лап здоровый пёс, сопровождаемый егерем. Из-за хвойных вершин вынырнул дирижабль. Кейт получила возможность обменяться новостями с Оскаром и спланировать свои дальнейшие действия. Думая, что Тео уже расспрашивает жителей села и находится в относительной безопасности, она решилась вооружиться фонарём и пройти дальше по подземным ходам, которые, как ей думалось, обязаны были расшириться в общий большой зал – основное место обитания юколов. Оскар готов был помогать с воздуха и уже занял место у руля, когда всё неожиданно изменилось.       В сумерках через окно он наблюдал, как Мисс Уолкер ведёт диалог с егерем и как их тихая мирная беседа начинает перерастать в конфликт. Внешне мало что поменялось, и автомат заподозрил неладное, лишь, когда американка вернула мужчине сигнальную ракету.       Вместо объяснений, Кейт с порога спрашивает, было ли что-то найдено егерями во время обыска корабля. Нет, не было – они не добрались до тайника, где спрятаны драгоценные вещи с Сибирии. Было ли что-то тайно похищено? Нет, не было – Оскар лично осмотрел все вещи. Случилось ли ещё какое-то происшествие, помимо их неожиданного испуга от встречи с автоматом? Нет, не случилось. Из всего этого она заключила, что необходимо найти Тео как можно скорее, а здесь им больше нечего делать.       Как ни торопилась Мисс Уолкер отыскать изобретателя, им удалось обнаружить юношу только к полуночи, когда тот сильно отклониллся к западу в попытке добраться до села. Он оказался не только под влиянием Духов, но и под влиянием обычной человеческой дезориентации в темноте. Ему оставалось действительно преодолеть последние полкило метра до желаемых скал, однако оставалось полнейшей загадкой, отчего провожавший Тео егерь, бросил юношу, понимая всю опасность положения. Что-то заставило его остановиться посередине пути: глупость, страх, уверенность в силах изобретателя, уверенность в людях, что ждут его по другую сторону каменных глыб или корысные цели – всё могло быть и ничего из перечисленного.       На рассвете, прежде чем оставить белоснежный поля, Кейт пыталась ещё раз воззвать к Духам. Она прижала ладонь к идолу, у которого был найден изобретатель, словно надеялась испытать те же видения и открыть себе путь, но Духи предательски молчали. Следовало ли ей теперь доверять чутью Тео? Мучить себя этим вопросом бессмысленно, пока юноша не очнулся ото сна.       Американка вздрогнула. Мимо неё со свистом пролетел Харфанг, мягко сел в белый снег поодаль и уставился на Кейт так, словно вообще впервые видел человека здесь, а уж тем более молодую женщину. В сильных когтях зажат какой-то предмет: не лемминг – слишком маленький для зверька.       На любопытство мисс Уолкер птица растопыривает крылья, готовая оборонять добычу до последней крови, но с каждым маленьким шагом, её пыл утихал, голова опускалась ниже и ниже, пока невидимая сила не оттолкнла сову назад, позволив Кейт быстро схватить предмет и не мучить больше беднягу.       С этим предметом в руках она вернулась в дирижабль совершенно в ином состоянии. Американка, наконец, поняла связь егерей, таинственного села, брошенных юкольскихкапищей и видений Тео.       - Духи никогда не ошибаются, Оскар, и духи очень мудры, когда выбирают проводника – эту истину я не могу оспорить, - сказала она смиренно. – Но Духи склонны хорошо думать о нас, слишком хорошо, чем мы того заслуживаем, поэтому мы не можем понять их. Веди корабль в село, я разбужу Тео.       С набранной сравнительно небольшой высоты стали очевидны ещё некоторые вещи, которые нельзя было разглядеть под звёздным небом, например, появление уже знакомой чёрной реки, выныривающей из-под земли и несущей воды меж скал прямо в море, скованное у берега тонкой коркой льда. Дальше до самого горизонта тянулись чугунные волны, окутанные лёгкой дымкой. В маленьком порту качались лодки – село жило рыболовецким промыслом, но, кажется, переживало не лучшее время. Почерневшие деревянные дома стояли на высоких сваях и на фоне белого снега воплощали образ мрачный и неприветливый. Восторг, с каким встречали их в Карака-Дагале, был чужд обитателям холодного края: пара заинтересованных глаз смотрела в сторону дирижабля и только. Всё – Кейт, Тео и даже Оскар по-своему – ощутили едкие запахи солярки в пропитанном солью и влагой воздухе.       Кейт указала Оскару на крепкий причал, где можно спокойно опустить судно, избежав тонкой маневренности между постройками и скалами (всю прибрежную полосу занимали хижины или неприступные голые камни с расщелинами).       - Вы нашли юколов? Вы знаете наш дальнейший путь? – Этими вопросами остановил американку Тео.       Та застыла в дверях, прервав начатое движение, посмотрела на изобретателя прямо и удивлённо, как будто он сказал полнейшую чушь. Она спрашивает, помнит ли он что-то из своих видений, и получает утвердительный ответ – изобретатель смутно помнил охоту, несколько отрывков из картины противостояния древних людей и мамонтов.       - Ты видел то, что происходило здесь тысячи лет назад – жизнь предков юколов.       Юноша согласился: бегущие мужчины и женщины не походили на иллюстрации и описания, какие он находил в дневниках Туканова или записях и рассказах самой мисс Уолкер. Из-под её руки вышла значительная рукопись, пока мастерская месье Дидье служила ей домом. С дотошностью автомата она зафиксировала на бумаге все свои открытия и приключения с подробными описаниями быта юколов и быта жителей Сибирии. Увы, рукопись пока походила на больше на фантастику, чем на реальность, а потому Тео решил лично подтвердить все слова американки, как только увидит всё описанное своими глазами. Вот, что писала Кейт о юколах: «…маленькие люди сильные духом, и если внешний вид их сложился под влиянием стойких морозов, то волей они обязаны традициям общего с Сибирией народа». Эту фразу он помнил очень хорошо, и сейчас произнёс её почти дословно, а Кейт дополнила свои слова пояснением об образе жизни племени, который сильно изменился за всё время существования.       - Им больше нет необходимости ловить и приучать мамонтов – эта традиция ушла в прошлое, как и истинное значение некоторых Духов, таких, как Укут, - она с улыбкой смотрит на Оскара, внимающего их диалогу, - которому на Сибирии до сих пор приносят молитвы перед тем, как отправится на опасное дело. И молитвы всегда сопровождали дарами…       Кейт оборвала свою речь, услышав тяжёлый стук каблуков по деревянному пирсу. Навстречу дирижаблю шёл мужчина – старый рыбак, судя по лицу и рукам, изрезанным острыми лезвиями ветров и волн северного моря. Пахло от него, разумеется, рыбой. Острое зрение мисс Уолкер распознало в сухом морщинистом лице очевидное родство с племенем.       Старик обнажил редкие жёлтые зубы не то в улыбке, не то в немом смехе. Его узкие глаза сделались ещё уже, спрятались под выдающимися надбровными дугами; без того широкий нос его стал ещё шире, а впалые щёки подчеркнули острые скулы. Кейт заговорила с ним на юкольском, показала предмет, который взяла у Харфанга, по очереди представила сначала Тео, затем Оскара, произнеся вновь ту самую загадочную фразу, которую произносил автомат перед егерями. Всё это время старик молчал и изредка кивал в знак согласия. Когда все формальности были кончены, рыбак,также не произнеся ни слова, пошёл обратно, махнув приглашающе рукой. Кейт сказала Тео взять с собой часть продовольственных припасов, которые она купила ещё в Европе, и следовать за ней как можно скорее.       - КейтУолкер! – Беспомощно воскликнул Оскар, но американка предупредила его причитания, а заодно и сумятицу в мыслях изобретателя.       - Прошу вас обоих иметь терпение, я отвечу на все вопросы, но в своё время. Мы не можем игнорировать гостеприимство юколов. Оскар, как всегда я возлагаю на тебя обязанности держать дирижабль готовым к отбытию. И ради всех Духов, прошу, не соглашайся ни на какие условия отправления, пока я лично не явлюсь к тебе!       - Я сделаю всё в точности так, как вы сказали, КейтУолкер! – Сказал он с огромным облегчением в голосе. – Спасибо вам за понимание и доверие!       После его слов, Тео догадался, что мисс Уолкер поступила крайне великодушно, позволив автомату остаться в гондоле, при этом не заставив его искать оправдание. Она простились с ним легко, как делала это всегда, не оставляя сожалений и тревог.              Сильная вера в мисс Уолкер, коей обладал изобретатель, и смутное волнение перед открытием истины сдерживали его желание требовать от мисс Уолкер каких-либо разъяснений. Её лицо как никогда прежде было непроницаемо и сосредоточено; Тео находил в нём вдохновение и единственно возможное отражение той древней необузданной силы предков юколов. Он не мог понять, но чувствовал сакральность суровых земель. Внезапно, он подумал о них не как о безжизненном крае, где жизнь не бьёт ключом под ласковым солнцем, а как о месте, где вся буйная красота сокрыта в неживом, и от того огонь живого горит ещё ярче. Он вспомнил бушующее тёплое море и то в своём пылком неистовстве штормов не уступало рокочущему грозном морю севера; он вспомнил людей – каким был и он – своих добрых друзей, пылких и отчаянных в радости и горе, и сила их чувств, выраженная в эмоциях, не уступала древним людям, направляющие всю волю в борьбу.       С этими мыслями Тео сел в лодку рыбака рядом с Кейт и впервые вздохнул полной грудью, расправив плечи. Болезнь, одолевавшая его, вдруг отступила. Тоска о родном крае не ушла – нет, но рядом с ней поселилась любовь ко всему, что окружали его теперь и в чём он усматривал величие севера.       Он думал об этом, пока рыбак вёл лодку вдоль побережья к устью чёрной реки, пока густые тяжёлые волны бились о борт их небольшого баркаса, пока Кейт пела тихую песню на юкольском, не теряя прежнего лица. Её голос был низок и тягуч, как тёмные воды.       Лодка вошла в русло и пошла вверх по течению, достигнув скоро места ухода реки под землю, вернее – выхода – большого ледника, надвинувшим свой купол над бурной водой.       Рыбак высадил юношу и молодую женщину наузкой полоски льда у края свода, и те друг за другом пошли вглубь пещеры, касаясь правыми ладонями ледяной стены. Тусклый свет лился через большой проход и освещал им путь ещё долго, но не бесконечно; Тео занервничал, когда перестал различать спину Кейт впереди. Американка продолжала спокойно идти, посоветовав юноше поступить так же, доверившись чутью, а не зрению, и это помогло преодолеть в кромешной тьме ещё столько же расстояния, как до входа.       Молодой изобретатель потерял счёт времени и своим шагам. Он оказался ещё в худшем ледяном мраке, какой окутывал его ночью без света луны и звёзд, но гнетущее состояние не возвращалось к нему прежним отчаянием. Он слушал своё дыхание, дыхание Кейт, шелест воды у ног и тихий треск ледника. Ему казалось, что ноги его не касаются земли, и весь он парит в невесомости вне реального пространства. В гипнотическом состоянии вышел он под купол, громаднее виденного им Пантеона, каким хвалились патриции. Дневной свет проникал в этот храм льда и воды сквозь тонкий прозрачный лёд потолка; свет факелов вторил этому свету, мешая огненные блики с голубыми и изумрудными переливами воды. Но даже этих источников недоставало бы для освещения огромного пространства, но не успела эта мысль укрепить в голове изобретателя, как Кейт любезно подвела его к стене и, где сквозь ледник проступала каменная порода. Отражая свет и усиливая в него, в породе той попадались камни разные по цвету и прозрачности. Один такой камень мисс Уолкер протянула Тео на раскрытой ладони, именно его она отняла у Харфанга. Изобретатель зажал его между большим и указательным пальцами и посмотрел на свет.       - Знаешь ли ты, что держишь в своей руке? – Спросила Кейт.       Юноша догадался быстро, потому что в обязанность любого признанного изобретателя автоматов входило конструирование игрушек для высокородных людей, желавших украсить изделия драгоценными камнями.       - Я держу будущую Звезду Севера, которая лишь немного уступает Звезде Африки, - ответил он с восхищением, но тут же испытал безразличие к не огранённому камню и вернул его Кейт.       Все его внимание было приковано к скрытой под ледяным полем обителью – деревней юколов, которые нашли здесь свой новый приют. Юрты стояли по обеим берегам реки, рассекающей по диагонали всё пространство, каждую обрамляли низкие изгороди загонов, сооружённых из костей, полосок кожи, реже – древесины. Тонкий дымок поднимался из нескольких юрт. В отдалении на искусственной возвышенности под грозным черепом мамонта расположился юрта шамана.       Стоило Кейт и Тео подойти на несколько шагов ближе, как тишину разорвал отрывистый собачий лай – это в загоне очнулись ото сна юки. Люди вышли на зов из своих укрытий, Кейт приветствовала их коротким «Ту-ук-тут аэт!» и остановилась; следом остановился и Тео. Так они стояли, ожидая появления вождя, который сам вышел к ним и любезно просил войти в свою юрту. Похоже, он признал американку, как признали её ещё некоторые жители деревни.       Сидя на жёсткой подстилке, Тео долго слушал непонятную юкольскую речь, изредка перемежающуюся русскими словами, ещё реже – английскими. Наконец, вождь поднял руку и замолчал, тогда мисс Уолкер заговорила, обращаясь к изобретателю с понятной ему речью.       - Я переведу для тебя весь наш разговор, потому что он касается и тебя тоже, а ещё он даст тебе ответы на вопросы, которые ты ещё не смог получить. После нашей беседы, ты вернёшься к Оскару, расскажешь ему обо всём, что здесь увидел и услышал, а затем останешься с ним или вернёшься сюда. В первом случае, ты можешь приходить к юколам в любое время, и тебя примут как дорогого гостя, но не чаще раза в день. Во втором случае, ты можешь выходить в село наверху столько раз, сколько захочешь, но если я попрошу твоей помощи, ты должен быть рядом. Я специально дала распоряжение Оскару никуда не летать, пока я не вернусь на дирижабль, не беспокойся за него и будь осторожен, когда пойдёшь по селу. Старайся не говорить много. Ты понял все мои слова?       Тео кивнул, и Кейт продолжила:       - Это место – новый дом юколов. Они уже жили здесь когда-то, но алчные люди вытеснили их, обнаружив залежи драгоценных камней. Сейчас племя вернулось сюда – на свою законную землю, где раньше жили их предки. Прошли те времена, когда люди попадали во власть лихорадки, и радостно мне знать, что эта болезнь покинула сердца и головы людей, сделав их свободными. Если бы только всех до единого, милый мой Тео, если бы только… - с трудом она уняла тяжёлое огорчение. – Ты помнишь из моих рассказов, как страшен был Иван Бугров во власти этой болезни и как тяжко избавился он от неё. Юколы не хотят повторений таких судеб. Как могут они стараются отваживать от своего дома людей малодушных, неискренних, хранящих на сердце сомнение или тяжкую ношу. Они не вредят им, но сбивают с толку, путают мысли, заставляют отступить от границ ледника. Ты был очень силён духом, почти дойдя до скал, вождь сравнивает тебя с молодым мамонтом, сильным, но ещё несообразительным.       Изобретатель неловко улыбается сначала Кейт, потом вождю.       - Дело поправимо, - вкрадчиво сообщает мисс Уолкер. – Ты можешь узнать всё, что знаю я, и гораздо быстрее. Ты уже увидел многое через Духа Укут, мне он никогда не откроет истину, как бы я ни старалась.       - Потому что он похож на Оскара? – Спросил опрометчиво юноша, вызвав утробный смех у вождя.       - Скорее… наоборот, - не стала отрицать американка очевидные вещи и серьёзным тоном перешла к главному: - Тео, послушай, тебе открыты пути и сейчас ты можешь сделать выбор: познавать мир Духов или остаться тем, кто ты есть сейчас – изобретателем автоматов и наследником Дидье. Я не могу призывать тебя ни к одному из двух решений. Я дала обещание месье Дидье, что верну тебя ему живого и готового вступить в дело, но я нарушу это слово – да простят меня Духи, – если такова будет твоя воля. Я отпускаю тебя к Оскару рассказать ему вести в большей степени именно с целью, чтобы у тебя было время всё обдумать. Его очень мало – знаю! Мы не располагаем таким богатством, как время, здесь мы очень бедны! Если ты вернёшься сюда до заката, я пойму, что ты принял решение узнать тайны древнего мира. Если ты останешься с Оскаром, я более не буду принуждать тебя к выбору.       Изобретатель был так поражён, что не сразу нашёлся, что сказать. Всё, что в итоге пришло ему на ум, одни слова благодарности. Вождь улыбнулся и сказал слово, отдалённо похожее на английское «Bye».       Покинув тёплую юрту, мисс Уолкер проводила юношу до выхода из деревни.       - Мадам, вы правда уверены, что я способен на это? – Спросил Тео, сдвинул брови.       - Я думаю, ты способен на многое, как и Оскар. Вы оба не хотите признавать это и видите только «внешнюю форму».       Запомнив эти слова, он передал их автомату дословно, всё остальное описал сумбурно, уделив особенное внимание фантастическому свету пещеры, который давали множественные алмазы, разбросаные по стенам, которые завершали купол размером с небо. Утомлённый рассказом, Тео рухнул на стул, готовый после небольшой передышки возвращаться к юколам. Он положил руки на чертежи на столе и взгляд его скользнул к лицу, что начертила его рука, и сердце его дрогнуло в ту же секунду, в которую он взял в руку карандаш, чтобы продолжить работу.