По словам британских ученых, все американцы слепы, а русские глухи.

США обожает различные сладости. Почти с ума по ним сходит; самым первым пробует каждый вкус новой конфеты, только-только вышедшей на днях, или залпом выпивает едкую газировку, что на свету отливает странной смесью красного и синего, ни разу не поперхнувшись на большом глотке. Жизнь без сахара, жизнью-то и не назовёшь – негласное кредо. США ненавидит, когда от него что-то скрывают, молчат и небрежно отнекиваются. Не делятся на ушко интересными секретами. А особенно, он не любит, когда с ним не делятся этими гребаными русскими конфетами цвета битого льда, хрустящего стекла. Так не любит, что во рту остается мелкий привкус зубной крошки при каждом воспоминании о нахальной роже тихого жмота. А понял он это совсем недавно, но так резко, что назойливая дума врезалась в затылок, крайне сильно впечатавшись; каждой другой мыслью, мельком полетевшей в голове, отзывалась мерзкой мигренью, давила и не отпускала сжирающим чувством негодования. Союз стал всё чаще доставать из кармана эти конфеты, точнее, полупрозрачные леденцы в легкой, слегка шуршащей упаковке, сверкающей голубыми отблесками от бегающих по белому керамограниту длинного коридора лучей солнца за большими окнами, и совать их в рот, медленно и методично рассасывая. Американец также заметил, что русский сует в рот по две после особенно жарких саммитов. Молча, ни с кем не делясь и не акцентируя внимание, даже не смотря на округлый леденец. Сегодняшняя встреча прошла схоже, громко и сумбурно. Утомлённый спорами Советский Союз выходил из зала последним, не считая следующего за ним американца. Открыв дверь, мужчина устало вздохнул, бросив в сторону Штатов фразу, которую тот благополучно пропустил мимо ушей, внимательно следя за движениями собеседника, что уступили ему путь в просторный коридор. СССР, словно невзначай и по привычке, невесомо оперся спиной на раскрытую дверь и потянулся к карману своего длинного пальто, цепляясь за обертку тонкими пальцами в перчатке и вынимая заветную конфету на свет. Малахитовые глаза чуть расширились, а зрачки сузились, когда сладость оказалась в чужой ладони за одно короткое моргание. — Разве не ты говоришь делиться? — весело съязвил Штаты, смяв хрустящий фантик и взяв уже развёрнутый леденец указательным и большим пальцами, перекатывая его на несколько миллиметров туда-сюда, заставляя переливаться стеклянной пастелью в солнечном отблеске, — Ай-ай, лицемерить. Ему не ответили, посматривая странно, будто чего-то ожидая. Медлить он не стал, положив леденец на язык и прикрыв губами. Покатав его немного во рту, стало понятно, что внешний слой конфеты не имел какого-либо точного вкуса, а вся прелесть таилась именно в прозрачном сиропе, что прятался под коркой. Самодовольно хмыкнув, заблестев глазами в тёмных очках, американец перекатил леденец к зубам, исказив тонкие губы в нахальной полуулыбке. В мгновение расколол конфету, словно разгадав очевидный секрет. И в то же мгновение глаза увлажнились вовсе не от блеска солнца, кисть поднеслась к плотно сжатым полоскам губ, сдерживая внезапные позывы, нос сморщился, пока горячий сироп обжигал ротовую полость США, кажется, прожигая насквозь. Ох, этот вкус ему никогда не забыть. Горько. Больно. На секунду кисло. — Эт-х же... — вытянул из себя юноша, сдерживая горькие слюни, старательно их проглатывая и щуря глаза. Чуть проморгавшись и взглянув на лицо русского мужчины, любые сомнения отпали прочь, — ... Водка? Опустив переплетенные между собой руки с мягкой и снисходительной улыбкой на обветренных губах, что обычно присуща родителям, смеющимся над поспешностью детей, русский вынул ещё один леденец, молча предложив его юноше, на что тот смехотворно помотал головой, отказываясь, — Ага. Но ты так сильно хотел попробовать, что я не стал останавливать. Штаты брезгливо сморщился на это, выплюнув треклятую «конфету» в серый платок, что был поспешно вынут из пиджака тёмного костюма. — Мог бы и предупредить, знаешь ли, — прокашлявшись, произнёс США чуть осипшим голосом, поглаживая начало горла свободной ладонью. — Ты не просил, — довольно закинув леденец в рот, заключил Союз, похлопав страдальца по плечу в знак поддержки, скрытой потехи, — Ну-ну, пошли, найдём тебе водички...