По словам британских ученых, все американцы слепы, а русские глухи.

— Ва-а-а-у, — протянул американец, чересчур наигранно, даже для самого себя, приоткрыв рот в удлиненной букве «о», перед этим слегка прижав зубами нижнюю губу и вытаращив небесные глаза в пьяной дымке, глядя на мужчину, как на нечто диковинное и не совсем объяснимое, — Вот она какая, « истинная сила очков». Теперь всех на повал снесёшь своей сексуальностью, — убрав собственные ладони от лица напротив, проговорил он издевкой, утаив между слов молчаливое смущение, — Даже завидно. Несвойственно. Союз хмыкнул, уронив голову чуть вправо и, вероятно, закатил холодные глаза на последнюю фразу, ведь кончики его губ несвойственно дёрнулись. США лишь предполагал, ведь его темные очки были созданы скрывать то, что по ту сторону от собеседника, искажая зеркало, реальную истину. Так странно сейчас быть этим собеседником; смотреть со стороны, не имея возможности увидеть. Движения казались легкими от выпитого, ненастоящими и, скорее, играющими: словно их тела были сделаны из синтепона, а всё вокруг — из ваты разных цветов и объемов. Даже те поцелуи всего мгновения назад и нетерпимое ёрзанье Штатов на коленях мужчины, что бессовестно помяло кофейные брюки. — Мы ходим в разных очках, Штаты, — глухо произнёс Союз, спуская чёрные стёкла вниз. Забыл. Зелёный малахит, пропитанный льдом самой суровой зимы, вполне справлялся с задачей очков, на самом-то деле. Служил чужой альтернативой, являлся чужими очками. И почему он об этом позабыл. Именно поэтому Союз так глупо смотрелся в маске Штатов, просто не вписывался в амплуа. Как сливочное масло на кусочке льдины, бекон в борще. — Иногда забавно примерить иную точку зрения, не думаешь? — мысли от слов отличались, США думал, что всё было поспешно и глупо, не к месту и не в нужное время. Не нужно ему. Смотрелось так, будто они не узнавали себя, изображая друг друга. — При условии, что даже на секунду не задумаешься принять её, — СССР провёл по позвонкам юноши грубой ладонью, цепляясь отклеенным пластырем с пальцев за шёлковую рубашку, прижав Штаты ближе. Вернул, отдал, не принял. — Ха! — с усмешкой заявил американец, цепляя предложенные обратно солнцезащитные очки на место и поправив их указательным пальцем на переносице каким-то смазанным жестом, — В этом и весь прикол, — обвивая шею русского руками, добавил он глубоко смеющимся голосом, невесомо пробежав ногтями по затылку. Он тоже не принял.