«»»
Двойное дно, злополучный подвох, который есть везде и всегда (даже, когда просто идёшь в гости), почти оглушающе бьёт по не ждавшему ничего подобного Штатам, когда он понимает, где находится и что, с кем должен сделать — СССР расписывает всё так четко, звонко ударяя язык о нёбо и зубы, будто и правда надеется на него, верит, что американец ничего не забудет и всё сделает правильно, — на прощание сухо целует в щеку и кратко машет ладонью, убегает, пока Америка не опомнился. Америка опомнился мгновением позже. У него чуть нижняя челюсть от наглости и внезапного понимания ситуации не отпала, благо младший русский успел вовремя подхватить, за что был награждён слегка кривоватой американской улыбкой. Союз оставил США следить за своими детьми, за всеми ухаживать и присматривать до его прихода, расписал каждому из них по заданию, отдельному поручению, что американец должен каждого заставить выполнить. Загвоздка только в том, что из всех детишек он знал только Россию, РСФСР, но ничего, справится. США же любит детей, а дети любят его.»»«
Ничерта его не любят. Лишь вопят и кричат, носятся повсюду, подобно диким белкам, бьются диванными подушками в коридоре, словно рыцари на уродливых мечах. Выглядит всё это, на самом деле, весьма весело и увлекательно — если бы Штаты не валился с ног от всей этой неутолимой детской активности. А ещё говорят, что это он никогда не может усидеть на месте и пары лишних минут, как же, как же. Теперь, вот, лежит лицом в кухонный стол, руки- макароны рядом, — морщится при каждом веселом вскрике, очки не давят, лишь впиваются в переносицу. Каша сгорела, древний чайник чуть тоже, дети так и не признались в своих именах (при каждом повторении называли другое, такое схожее), в отместку, Штаты придумал им прозвища, у предателя РСФСР прозвище уже было, однако оно ужасно ему не подходило — он даже близко не сахарный. Сахарный давно бы растаял и помог своему старшему другу, а не издевался над ним вместе с братьями. Хотя, на чистоту, Штаты бы сделал тоже самое (что он, собственно, и делал в свои годы, когда Англия вечно путал его и канадца). Америка хмыкнул, вспоминая. Его ноги тихонько коснулись маленьким кулачком, Штаты поднял голову, возле него стояла девочка с двумя тёмно-русыми косичками (интересно, это Союз ей заплёл?), в белом платьице с кружевами по плечам и сшитой вручную игрушкой, похожей на медведя, прижатой к груди. На её детском, белом личике играли в прятки жалость и смущение, она жевала губы, но ясных глаз не отводила. Вроде, БССР. — Ох, детка, — он улыбнулся ей, — Не волнуйся, твой папа обязательно вернётся, — Штаты посмотрел на часы, висящие на стене, уставшими глазами, — Возможно, не так скоро, как нам бы хотелось, но вернётся. Она не ответила, лишь сильнее сжала игрушку в руке и поджала тонкие губы. США очень не хотел внезапных детских слёз, девочка плакать и не собиралась, — она вдруг глубоко вздохнула, а в её глаза заиграли искорки озорного интереса, которые иногда бывали и у СССР, когда он в чем-то убеждался. — Меня зовут БССР, не детка, — отчеканила она, — Папа говорил, что у вас плохо с именами, но я и не думала, что так сильно, — американец закатил глаза под очками. Ну конечно он им рассказал, — Хотите, расскажу как зовут остальных? Им тоже не очень нравятся ваши прозвища, но говорить боятся, ну, кроме РСФСР. Он всем доволен, наверно. Штаты отлепил себя от стола и повернулся к БССР, его тусклая улыбка заиграла по-иному. Он взял девочку за свободную руку, аккуратно притянул к себе, развернув спиной, — Ну давай, дет- БССР, это бы многое нам упростило, — завлекающим шепотом добавил он, прижав щеку к щеке девочки и вглядываясь в дверной проем, что открывал вид на гостиную и резвящихся мальчишек, — Поведай же мне, что знаешь. Я в долгу не останусь.««»
Парочка сидит в кафе. Оно не очень красиво на вид; всё приглушенно-коричневого цвета со странными вставками бежевого тут и там, идиотские лампы-светильники мозолят глаза, за большими окнами стучит холодный дождь, но, несмотря на внешние недостатки, здесь тепло, вкусно кормят и разливают неплохой кофе, почти даром, — что, наверное, заслуживает своеобразной похвалы. — Забавно ты знакомишь остальных со своей семьей. Просто кидаешь в гущу событий, без подсказок и звонка другу, каких-либо подготовок, – и ждёшь результата, — говорит американец, тыкая кусочком жаренной картошки в сторону русского то ли укоризненно, то ли восхищенно, красный соус блестит на ней масляной краской, — Почему? — Так острее и правдоподобнее ощущения, — Штаты усмехается на это, борясь с желанием выпить кофе Союза. Останавливает лишь молоко, он не особо любит с добавками, — И ты неплохо справился сегодня, молодец, — неожиданно обжигающая ухмылка русского застревает в сердце и стоит перед глазами ещё дня три. Может, приложенные усилия того стоили?