March 29. first cigarette
Розоватый рассеянный свет заполнил мою комнату, окрашивая светлые стены моей комнаты. За окном разыгрался потрясающий мартовский закат, в такое время мне особо тяжело усидеть дома. Отрываюсь от домашнего задания и поворачиваюсь к окну, за которым небесное полотно сменило привычный голубой окрас на гамму из ярких оттенков, неоднородно смешивая розовый и фиолетовый, что сливались на своих границах и превращались в легкую дымку из этих невероятных цветов. Небо, распоротое клубящимися облаками, было настолько насыщенным, что преображало всё вокруг своей красотой и падало последними лучами солнца на соседские дома. В такие моменты я понимал, что всё самое красивое уже создала природа. Тысячи людей годами путешествуют по миру в поисках искусства, даже не понимая, что оно всегда вокруг них. Я настолько очаровываюсь и проникаюсь этой красотой, что сквозь меня будто проходит мелкий ток, и кто-то из самого дна шепчет мне одно лишь имя — Валери Кингсли. Я не хочу подчиняться этой тяге, но почему-то уже выхожу из своей комнаты, оказываясь в коридоре. И вот снова я опять застываю перед этой чертовой дверью. Если Валери Кингсли не ведьма, тогда кто же она? Стучу по деревянной лакированной поверхности костяшками, понимая, что этот жест ни к чему в нашей ситуации, и сразу после этого вхожу. В просторной комнате оказывается пусто, по ней гуляет лишь тонкий едва уловимый запах её сладких духов. Мое внимание привлекает несвойственно сильно колышущаяся тюль, и вспоминаю про небольшой открытый балкончик. На нем редко кто бывает в силу того, что комната долго пустовала, только мама временами поливала свои любимые вьющиеся розы, которые густо обвили балкон снаружи. Я подхожу поближе и вижу знакомый женский силуэт, утопающий в алом свете заката. — Я уж подумал тебя нет, — негромко произношу я, и Валери тут же поворачивается. Она выглядит чем-то озадаченной, а между пальцев у неё тлеет сигарета, дым от которой тонкими струйками поднимается вверх. Она смотрит, и буквально в эту же секунду я вижу удовлетворение на её лице, словно все это время ждала меня. — Просто обживаюсь на новом месте, а этот балкончик стал для меня приятным удивлением, — говорит она и тем самым затягивает меня в самую пучину своих страстей. — Присоединяйся, если хочешь, конечно. Я переступаю через порог и оказываюсь на маленьком, но очень уютном балконе, обвив который благоухают нежно-розовые цветы, что цветут буквально круглый год. Я действительно был здесь очень давно, потому что с момента моего последнего пребывания деревянная основа порядком обветшала и требовала освежающего ремонта. Брюнетка садится на плетеное кресло, что уже было там, а я беру из комнаты табуретку и сажусь рядом. — Не знал, что ты куришь, — начинаю разговор я, любуясь потрясающим видом, пока Валери делает затяжку. Она так изящно выпускает густой дым из своего рта, что я невольно засматриваюсь. — Курение никогда не было моей привычкой, просто иногда балуюсь сигаретами или выкуриваю несколько, когда выпиваю. Моей пачке уже больше двух месяцев, — отвечает Кингсли и я верю ей, так как от неё никогда не пахло сигаретным дымом. — Я слишком уважаю себя и слишком ненавижу этот запах. Я продолжаю осматривать окрестности, а Валери медленно курит сигарету. Между нами повисает молчание, пока брюнетка не выпаливает: — Хочешь попробовать? Я непонимающе смотрю на неё, и она тянется к подоконнику, беря оттуда необычную пачку сигарет. — Я никогда не курил, — произношу я, наверное, самый очевидный факт. — Я знаю, малыш-Джастин, но почему бы тебе не попробовать? — на её лице вновь играет улыбка. — Как ты будешь знать, что тебе поистине приносит удовольствие, если ты не попробуешь? Она открывает железный футляр, в котором лежит еще с десяток сигарет с золотым фильтром и черной сигаретной бумагой, в которой находился сам табак. Я беру одну, рассматриваю, а потом зажимаю между губ. Я не знаю, зачем вновь иду у неё на поводу, но в то же время сам не могу отказаться, просто подчиняюсь вновь и вновь, понимая, что бессилен против её власти. Она подносит зажигалку, выпуская огонь, и дает указание: — Просто втягивай. Она поджигает кончик сигареты, и я чувствую, как мой рот постепенно заполняется едким дымом, что вскоре подбирается к горлу, вызывая удушье. Я резко убираю сигарету со рта, начиная кашлять, отчего слезятся глаза. — Ничего, в первый раз так у всех, — спокойно произносит девушка и добавляет: — а теперь просто делай небольшую затяжку и сразу выдыхай. Я несколько раз проделываю то, что она говорит. Я не могу сказать, что мне очень нравится этот процесс, но что-то в этом есть. Особенно сейчас, когда я сижу на небольшом балконе, легкий ветер легко касается кожи и быстро растворяет неприятный сигаретный дым. Я чувствую себя спокойно, словно так и должно быть, словно это и не убивает меня с каждой новой затяжкой. — Можно? — её рука тянется к сигарете, и я подсознательно понимаю, что она уже что-то задумала. Передаю ей сигарету без всяких лишний вопросов и жду, что же она выкинет в этот раз. Она делает глубокую затяжку и, не выпуская дыма, наклоняется ко мне, притягивая за шею ближе к себе. Я рефлекторно приоткрываю губы, и она прижимается к ним, выпуская дым, что в эту же секунду поднимается вверх, окутывая наши лица, пока её губы уже целуют меня. Валери Кингсли целовала меня каждый раз так, будто упивалась моей слабостью в её руках.***
Всю дорогу до школы мы едем молча, в тишине, даже не включив стереосистему, а я вспоминаю, как выкурил первую сигарету в обществе своей сводной сестренки. Как кардинально изменилась моя жизнь за какие-то два месяца. Изменений вероятно больше, чем за всю мою жизнь. Паркую машину, и теперь мы с Линди расходимся в разные стороны. Она — к своим тихоням подружкам, хотя я всегда считал, что ей там не место, а я, как ни странно, в компанию парней-качков из баскетбольной команды, которых я еще какие-то два месяца назад тихо ненавидел, хотя и сейчас не вижу в них ничего примечательного. Тупые шутки, тупые поступки, тупые парни, которым протеин походу заменил место серой жидкости в их головах. Всё изменилось — мое окружение, моя рутина, даже мое тело. Я всю свою жизнь был со спортом на «ты», но мне всегда не хватало рельефа тела, но теперь в моем гараже стоит силовой тренажер, и я уже могу похвастаться неплохим результатом. Ведь не сводящие с моего пресса взгляды одноклассниц можно считать неплохим результатом? Хорошая физическая форма сделала свое дело, прибавив мне недостающей уверенности, но это еще не всё. Нательные рисунки ведь тоже изменения?April 12. first tattoo
— Валери, что за шутки? Куда ты меня привезла? — возмущенно спрашиваю я, ведь эта безумная девушка даже не собирается отвечать на мои вопросы. — Выходи из машины и сам всё поймешь, — её, как и всегда, забавляют эти «кошки-мышки». Покидаю машину и тут же осматриваюсь. Яркая неоновая вывеска говорит сама за себя и, когда я слышу, как Кингсли ставит машину на сигнализацию, поворачиваюсь к ней, смотря, как спокойно она обходит машину и приближается ко мне. — Тату-салон? — я вопросительно вскидываю брови, выжидающе смотря на абсолютно довольную собой девушку. — И что мы здесь делаем? — Не сгущай краски, малыш-Джастин. И вообще-то, во-первых: не мы, а ты, во-вторых, милый, набиваем татуировку, — говорит она и кладет ладонь на мое плечо, поглаживая. — Какого черта, Валери? По-моему, я тебя не просил, — мне начинает надоедать то, как сильно она пытается меня перекроить. Словно пытается смастерить идеальную игрушку для личных развлечений. — Остынь. Я всего лишь хотела проявить к тебе внимательность, — Кингсли меняется на глазах и приобретает расстроенный вид. — Ты ведь как-то сказал, что тебе нравится мое тату, вот я и подумала сделать тебе сюрприз. К тому же, у меня есть хороший знакомый мастер. И все у неё так складно, куча знакомых, даже зацепиться не за что. Мне кажется, это всё мамино воспитание, не то, чтобы я на него жалуюсь, просто есть у меня особенность такая — я не умею отказывать, но девушкам особенно, а Валери Кингсли, как оказалось, так подавно. Во мне вновь просыпается хороший мальчик, который осуждающим тоном напоминает о том, как огорчена это дьявольская особа и как просто хотела помочь, а в благодарность получила грубости. Чертов хороший мальчик! — Ладно, твоя взяла, — я сдаюсь, а Валери сразу преображается и буквально кидается мне на шею, оставляя на щеке легкий поцелуй своими пухлыми губами. — Но только маленькую и почти не заметную. — Как скажешь, малыш-Джастин.***
Так у меня на бедре появилась маленькая галочка. Я набил её как знак свободы, которую, как я думал, обретал, но, как оказалось, с каждым днем замуровывал себя в четырех стенах. Спустя какое-то время у меня появилось еще несколько татуировок — на груди и на руке. И вот сейчас, когда мне хочется еще, я понял, что подсаживаюсь на иглу, не на героиновую, а на ту, что вгоняет мне краску в кожу. Я сижу в актовом зале, полном учеников из старшей школы, в котором звучит напутственная речь от директора будущим выпускникам о том, как важно уже начинать подбирать базу для высшего образования, но мне совершенно неинтересно это слушать. Я опускаю взгляд и рассматриваю несколько врученных мне грамот за выигранные научные конкурсы, но мне настолько безразлично, что от этого становится не по себе. Чувство, будто всё это было в другой жизни, будто я иду к пропасти и сжигаю за собой мосты. Чувство, словно во мне уже что-то надломилось. Вскоре это муторное и никому ненужное мероприятие по подведению итогов учебного года подходит к концу, и все ученики стараются как можно быстрее покинуть это душное здание и окунуться с головой в мир беззаботных летних каникул. Не знаю, куда делось мое приподнятое настроение, но едва перебираю ногами, идя по парковке к своей машине. Сажусь в салон, включив кондиционер, и засовываю грамоты в свой рюкзак, закинув его после на заднее сидение. Взяв телефон, я пишу Линди, что уже жду её в машине, и она тут же отвечает, что уже подходит. Поднимаю глаза и действительно вижу её приближающийся силуэт, она выглядит радостно и приподнято, чего не скажешь обо мне. Темноволосая девушка, как и всегда, занимает переднее пассажирское сидение, и её улыбка уже с первых секунд начинает мне докучать. — Что-то случилось, Джастин? — спрашивает обеспокоенно она, и улыбка с её лица спадает. — Линн, не нужно строить из себя сострадалицу, ладно? — не понимаю, зачем так груб с ней. — Я всегда была твоим другом, но сейчас всё, что ты делаешь, это обижаешь меня. Что я тебе сделала? — голос девушки начинает дрожать, и я чувствую, что она на грани. Мне становится стыдно, что я отвергаю единственного человека, который никогда не был безразличен ко мне в независимости от того, как я выгляжу или какой образ жизни веду. Хорошие мальчики так не поступают. Вопрос лишь в одном: а хороший ли я мальчик сейчас? — Прости, я не хотел, — тихо говорю я и наклоняюсь к девушке, обнимая её плечи. — Просто знай, Джастин, я хочу, чтоб ты был счастлив, — она обнимает меня в ответ и её слова вызывают странную ноющую боль в груди. А счастлив ли я теперь? Я не хочу отвечать, я боюсь себе в чем-либо признаваться. Отстраняюсь от девушки и завожу машину, включая в виде фона песню Лил Пипа. Даже здесь я уже не могу узнать мальчика, что раньше слушал Джастина Тимберлейка и Тейлор Свифт. По странной новой привычке мы почти всю дорогу едем молча, не проронив и слова, и лишь когда вдалеке начинает виднеться дом Линди, девушка словно невзначай спрашивает: — Кстати, Тайлер сегодня устраивает вечеринку в честь окончания учебного года, приглашены все старшеклассники. Ты пойдешь? — Если честно, нет желания там появляться. Не думаю, что кто-то заметит мое отсутствие, — я завуалированно выражаю безразличие к данной теме. — Я думала, вы с Тайлером теперь общаетесь, — чувствую разочарование в голосе девушки и уже предполагаю, к чему она клонит. Я торможу у её дома и перевожу взгляд на тушующуюся Линди Локвуд, которая явно что-то задумала. — Давай выкладывай, что ты уже придумала, — я стараюсь не грубить, несмотря на плохое настроение. — Я хочу на эту вечеринку, только одна я не пойду, — начинает темноволосая, теребя в руках подол летнего сарафана. — Пойдем со мной, пожалуйста. В ход идет её обезоруживающий умоляющий взгляд, и я понимаю, что не смогу отказать. К тому же я не хочу, чтоб эта милая девочка нажила себе лишних проблем на этом «празднике жизни». Я знаю, кто и как там тусуется. — Ладно, Локвуд, перестань так смотреть на меня и строить свои щенячьи глазки, я все равно не смогу бросить тебя, — говорю я и выдаю легкую улыбку, когда она только начинает улавливать в моем ответе положительный исход. — Джастин, спасибо! — кареглазая буквально начинает пищать от радости и победно чмокает меня в щеку, выражая свою благодарность привычным для нас обоих образом. — Заеду за тобой в девять, — произношу я напоследок, когда Линди покидает машину, и получаю взамен учтивую улыбку. Еду домой и вновь копаюсь в своей голове. Для Линн, вероятно, это будет первая вечеринка, наверное сейчас она думает о том, как круто проведет время там. Жаль, что она не знает, что ничего хорошего на этих вечеринках нет, лишь огромное количество алкоголя, который подростки не умеют пить, а в силу этого каждый второй на подобных мероприятиях через пару часов превращается в полуживое тело. Тем, кому не повезло напиться в стельку, обычно утешают себя телесными радостями. Секс — это конечно всегда хорошо, но не когда ты пьян до беспамятства и пользуешься девушкой, что просто не в силах оказать сопротивление. А тем, кто не нашел себя и в плотских утехах, есть лишь один путь — добрать дозу алкоголя и познакомиться с унитазом поближе этой ночью. Мне казалась вся эта шумиха вокруг вечеринок оправданной, но мой личный опыт этого не подтвердил.April 21. first party
Оказаться на вечеринке Бетани Джордан — словно вытянуть счастливый билет. Все её тусовки всегда приватные, с узким кругом вхожих туда лиц, и безнадежно закрыты для таких «простолюдинов», как я, но сегодня, видимо, должно пасть небо. Самая популярная девушка центральной старшей школы Бейкерсфилда лично пригласила меня на свою закрытую вечеринку для местной школьной «элиты». Наша маленькая семья никогда не испытывала финансовых трудностей. Мы с мамой живем в просторном доме, имеем хорошую машину, мама с момента переезда занимает престижную должность в плановом отделе фирмы мистера Кингсли (так они, собственно, и познакомились), но я никогда не был вхож эту «золотую» компанию. Неужели всё дело лишь во внешности? Неужели со мной не общались лишь потому, что я не был тупым качком, не гнался за модными шмотками и ходил в школу пешком? В чем была моя проблема? Проблема была не во мне, а лишь в их восприятии действительности. Как только я переступаю порог дома Джорданов, я чувствую, как десяток пар глаз впивается в меня. Вокруг повисает тишина, и лишь популярная музыка, что была на фоне, разбавляла неловкую обстановку. — Всем привет, — абсолютно спокойно начинаю я, но продолжаю стоять посреди просторного двора. — Рада, что ты все-таки решил прийти, Джастин, — из-за небольшой толпы появляется хозяйка дома, сверкая в лучах угасающего солнца своими блондинистыми волосами. Как только она начинает говорить, всё возросшее за пару секунд напряжение растворяется в воздухе, будто его и не было. — Хей, Бибер, так и будешь стоять поближе к выходу? Проходи, мы не кусаемся, — сразу за Бетани отзывается Тайлер и пытается своим специфическим юмором разрядить обстановку. Я сливаюсь с частью толпы, что стояла у столика с выпивкой, и Тайлер сразу всучивает мне стакан с разбавленным колой виски, заставляя выпить его залпом. Выпиваю и осматриваюсь в поиске знакомых лиц. Возле Бетани, что следила за барбекю, абсолютно предсказуемо находились ещё две моих одноклассницы и по совместительству лучшие подруги Джордан. Они всегда держались вместе (когда я только перевелся в эту школу, они уже дружили), и никогда никто не видел, чтоб они ссорились. Странная, но очень крепкая получилась дружба между этими совершенно не похожими друг на друга, как внешне, так и по характеру девчонками. Бетани Джордан все сравнивали со сладкой ватой, уж очень она сахарная и приторная, и вроде бы не то, чтобы с ней было совсем невыносимо находиться, но о чем бы ни говорил её милый ротик, после этого ещё неделю хотелось пить чай без сахара. Джордан много читает разнообразной литературы, но в приоритетах у неё все-таки современные плаксивые романы, любит молочные коктейли и мармеладных мишек. Одним словом: девочка-куколка, хоть в сервиз ставь. Чего не скажешь о Кэсседи Хилл, которая настолько своенравна, что лишнего слова в твою сторону не скажет, боясь замарать ручки. Характер, конечно, сучий, но в ней есть что-то цепляющее в отличие от блондиночки-подружки. Хилл всегда была заносчива, но после развода родителей ей видимо настолько хотелось хоть где-то оставаться сильной, что она чуть ли не сравнивала с землей всех, кто только позволял себя дышать чуть громче остальных. Брюнетка просто помешана на моде и глянцевых журналах, коллекционирует дорогой алкоголь и ест только горький шоколад. Но совсем выбивается из этой компании Алексис Росс. Капитан команды черлидеров, с утра несколько километровая пробежка, вечерами тренировки по боксу, хоть и занимается она чисто для себя. Лекса самая приземленная в этой компании, не летает в облаках, как Бетани, и не строит из себя хрен пойми кого, как Кэсседи, но все же цену себе знает. Росс имеет очень закаленный характер, она практична, запаривается по поводу учебы и хорошо разбирается в людях, неравнодушна к булочкам с корицей и любит фруктовые чаи. Я до сих пор не могу понять их секрета, как они ещё не пересобачились между собой, ведь они до ужаса разные, словно в них нет вообще никаких точек соприкосновения. Со временем подходит всё больше и больше людей, и теперь во дворе собралось уже человек двадцать, из которых я знаю ещё пару парней из баскетбольной команды и несколько ребят из выпускного класса. Всё это время я стараюсь держаться отдаленно, понимая, что не вписываюсь в эту многолетнюю дружбу, поэтому отсиживаюсь на кресле-мешке, периодически попивая высокоградусный алкоголь со своего стакана. Когда на улице окончательно темнеет и становится прохладно, все перебираются в дом. Большинство уже едва держатся на ногах, кто-то собирается домой, кто-то уже уехал, а кто-то решает немного проспаться на втором этаже один или со своей избранницей на этот вечер. Уж так выходит, что я остаюсь один в компании Бетани и Кэсседи. Девушки уже порядком выпившие, доказательством этому служит то, что они уже вторую песню танцуют, забравшись на барную стойку. Вскоре им всё это надоедает и они плюхаются рядом со мной на диван. Может мне так скучно из-за того, что я ещё трезвый, по крайней мере, в сравнении с любым находящимся здесь подростком. Наравне со мной, наверное, только Алексис, которая уже на полчаса куда-то пропала. — Боже, Джастин, ты киснешь всю вечеринку. Нужно веселиться, — говорит Бетани, толкая меня в плечо. — И вправду, Бибер, ты у нас темная лошадка. Ну же, покажи, что ты умеешь, — слышу голос с другой стороны от меня и не могу поверить тому, что Хилл вообще решила заговорить с кем-то, кроме своих подруг и Тайлера. Я поворачиваюсь к ней и вопросительно смотрю, пытаясь понять, чего она от меня хочет. — Оу, прости. Ты же у нас хороший мальчик, наверное, и не целовался никогда, — я слышу в ее голосе насмешку и чувствую дежавю, словно со мной уже было что-то подобное. — Чего ты добиваешься, Хилл? — стойко спрашиваю я, не сводя взгляда. — Мне просто до смерти скучно, а тебе, вероятно, просто слабо меня поцеловать, нецелованный мальчик, — такая дешевая провокация, но желание доказать обратное берет надо мной верх. — Кэсси, перестань нападать на Джастина, — только и успевает произнести блондинка, потому что не знает, что сказать на то, что я в эту же секунду впиваюсь в ярко накрашенные губы Хилл своими. Брюнетка сначала теряется, оставаясь пассивной, вероятно, от шока, но вскоре принимает вызов и входит в ритм, двигая губами. Мои ладони ложатся на её шею, чтоб иметь больше контроля над её телом. Она пытается нарастить градус между нами, пуская в ход язык и руки, касаясь моей груди, но её попытки тщетны. Кэсседи хоть и была чертовски горяча, но я не мог представить её в своей постели, подо мной. Я был абсолютно не «голоден» и бесстрастен. Жар бьет в голову, скорее от количества выпитого, чем от нашей близости, но с Хилл алкоголь делает свое дело, ведь та, кто сомневалась в том, умею ли я целоваться, едва не валит на диван, если бы не Джордан, что сидела по ту сторону от меня. Нет, в мои планы сегодня не входит потрахушки с Кэсседи Хилл. Я отстраняюсь первым, но Кэсседи тянется к моим губам вновь, я уворачиваюсь. — Притормози, Хилл, я ведь не умею целоваться, — теперь насмехаться буду я. Она недовольно прикусывает нижнюю губу. Эта девочка недовольна, ведь она всегда получает что хочет, но только не сегодня и не со мной. Мы продолжаем переглядываться, но Бетани отвлекает. Её рука касается моего плеча и она медленно, подобно кошке, садится мне на колени. Её белые кудри спадают на мое лицо, и она перебрасывает их на один бок, склоняясь ко мне. Я тяжело сглатываю и рефлекторно облизываю губы. Она пользуется моей секундной слабостью и её губы тут же накрывают мои. Чувство, будто в рот налили карамели, ещё и её сладкий блеск. Знаете, за что я люблю целоваться с Валери? Она не красит губы, почти никогда. Когда мои руки чисто машинально ложатся на её бедра, Джордан тает в руках, словно мороженое, и я чувствую, как медленно она начинает работать тазом, потираясь о мой пах. Мне кажется или они обе сошли с ума? Даю девяносто девять процентов того, что они готовы прямо сейчас переспать со мной. Не могу понять одно: зачем им это, а тем более Бетани, у которой есть парень. Мысль от том, что она несвободна, отрезвляет, и я, беря её за талию, одним движением возвращаю её на свое прежнее место. — Тебе не нравится? — меня удивляет её огорчение. — Бетти, оставь этого зануду. Мы можем развлечься и без него, — в разговор вмешивается брюнетка и переползает через меня к Джордан. Ещё секунда, и подруги начинают целоваться. Мне кажется это странным, но безумно сексуальным. Что может быть сексуальнее одной девушки? Вероятно, только две, целующиеся друг с другом. — Какого черта здесь происходит? — узнаю голос Алексис Росс и поворачиваю голову к входной двери. Я не вижу в её глазах смущения или отвращения, она недовольна, и мне кажется, это не из-за её целующихся подруг. — О, Лекси, если хочешь, можешь присоединиться к нам. У нас здесь весело, — от приторного голоса Бетани начинает мутить. Много «сладкого» мне точно нельзя. — Ну или можешь испробовать Бибера, его рот тоже неплох в работе, — тут же вклинивается Кэсседи и бросает мимолетный взгляд, что заставляет меня улыбнуться. Неужели я смог зацепить девочку-лёд? — Мне кажется, Джастину пора, — Росс явно была не в духе, метнув в меня тяжелый взгляд. Если честно, Алекс была права, хоть и не совсем тактична. Бетани с Кэсседи не придают этому большого значения и хватают бутылку виски, начиная по очереди пить с горла. Кидаю взгляд на наручные часы, стрелки которых близятся к полночи, и поднимаюсь с дивана, поправляя одежду. Забираю свою косуху, надевая, и иду в сторону русоволосой девушки. — Я проведу, — негромко говорит Алекс и закатывает глаза, когда смотрит на своих подруг, что заливаются в пьяном хохоте. — Девочки, пока, — говорю я, заставляя их обернуться. — Джастин, ты что, правда уходишь? Не слушай эту злюку, — Бетани начинает обиженно дуть и так пухлые губки, будто маленькая девочка. — Бетани, спасибо за вечеринку, но мне пора. — Отпусти бедного мальчика, Бет. Не видишь что ли — у него комендантский час, — Хилл опять вставляет свои пять копеек и улыбается подобно злому гению. — И тебе спокойной ночи, Кэсседи, — с этими словами я и покидаю коттедж Джорданов. На улице стоит приятная прохлада, и первый вдох я делаю глубоко и жадно, словно пытаюсь умыться изнутри. За мной идет Алексис, я чувствую, как она подбирает для меня слова, но всё ещё молчит, пока мы не подходим к воротам. — Мне кажется или ты хочешь мне что-то сказать? — я смотрю на девушку и вижу в её взгляде очень странную печаль. — Твое место не здесь. И это не потому, что ты не являешься частью этой компании, не потому, что непопулярный или скучный заучка, а потому что ты другой масти, Джастин. Не трать себя на всё это пустое и ненастоящее. Просто оставайся собой, тебе это к лицу, — её слова заседают глухим эхом где-то внутри меня. — Спокойной ночи, Джастин. Она уходит, не ожидая моего ответа, но, сделав пару шагов, оборачивается, кидая едва заметную улыбку, и говорит напоследок: — И сотри помаду с губ, казанова.***
Я захожу домой, где уже по привычке не заперта входная дверь, и прям с порога меня встречает Валери, которая явно куда-то собралась. Она стоит у зеркала, делая пару нажатий на помпу духов. Сладкий запах Валери Кингсли расходится по всему дому. Она оборачивается сразу после того, как я захожу в дом. — Куда собираешься? — спрашиваю я, пока разуваюсь, а девушка делает последние штрихи, прежде чем выйти из дома. — Хочу встретиться с Кристи. Не хочешь со мной, малыш-Джастин? — Валери отвечает на мой вопрос и подходит ко мне. — Я устал, Лери. Хочу побыть дома, — тускло произношу я и прикрываю глаза, когда она запускает руку в мои волосы. — Ладно. Увидимся вечером, — девушка целует меня в щеку на прощание, и я понимаю, насколько этот жест приелся мне. — Но Кристи была бы рада тебя видеть. Валери дарит мне многозначащую улыбку и уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями. В моей голове, словно по щелчку, всплывает образ горячей блондиночки. Непроизвольно я вспоминаю, как неплохо она ощущалась, когда я был внутри. В таких девушках, как Валери Кингсли и Кристиана Уайт, чувствуется совсем другая энергия, будто у них есть какая-то особенная намеченная цель. Девушки, что выросли среди запредельной роскоши, искушенные собственной жизнью и количеством внимания в свой адрес, абсолютно полярно относятся к близости. Секс для них обретал другое, новое значение. Они не использовали его для проявления чувств или просто для удовлетворения физических потребностей, это было что-то совершенно иное, что я не могу понять до сих пор, сколько бы ни спал с Валери. И даже, когда сделал это с двумя сразу, ответа так и не нашел.May 6. first group sex
Я подъезжаю к многоэтажке, за указанным адресом, и прежде чем покинуть с машину, проверяю сообщение от Валери, чтоб убедиться, что не ошибся. Валери 18:12 «Мне очень нужна твоя помощь. Приезжай по моему старому адресу Палм-стрит, 12. Квартира 100, 7 этаж. В тумбочке, что в прихожей, есть дубликат пропускной карты. Буду ждать» Вроде бы всё сходится, и я направляюсь к входу в элитную многоэтажку. Приложив карту к пропускной системе, я открываю дверь и прохожу вовнутрь, удивляясь лишь от одной роскоши подъезда. Представляю, что тогда творится в квартирах — вероятно, полы залиты золотом. Поднимаюсь на лифте и, отыскав дверь с нужным номером, дергаю за ручку двери, которая оказывается незапертой. Как только переступаю дверь квартиры, слуха касается негромко включенная музыка и женский смех, что смешались между собой. Ориентировочно иду на звук и оказываюсь на кухне, где за барной стойкой сидят Валери и её подруга Кристи, в руках держа коктейльные бокалы с мартини. — О, малыш-Джастин, ты так быстро, — как только я появляюсь в их поле зрения, говорит брюнетка, поворачиваясь на высоком стуле. — И вам привет, девочки. — Вижу, сделанная мной прическа пошла тебе на пользу, Джастин, — блондинка открыто флиртует и на лице девушки играет пьяная улыбка. Мне кажется или меня вновь обманули? В комнате чувствуется легкий запах алкоголя, и по их состоянию было видно, что они распивали далеко не первую бутылку. Хотя правильнее сказать: выдавала количество выпитого скорее Кристи, потому что опьянение Кингсли я никогда не мог определить. Эта чертовка умела пить. — Ну вот опять ты какой-то злой, — Валери звучит по-детски обиженно, но всё ещё умело скрывает нетрезвость своего состояния. — А ты опять мне врешь. Какая помощь? Разве что развезти вас по домам, алкаши-передозники, — раздраженность берет надо мной верх. Я понимаю, что этим двоим просто стало скучно, а я неудачно подвернулся в их контактах. — К чему все эти грубости, Джастин? — произносит Валери крайне разочарованно и слезает со своего стула, подходя ко мне. — У нас с Крис возникла гениальная идея, а без тебя ничего не выйдет, так что я не врала, милый. Её рука уже привычно ложится на мою грудь, и сероглазая, приблизившись к моему лицу максимально близко, шепчет прямо в губы: — Трахни нас двоих, малыш-Джастин. А вы та ещё сучка, Валери Кингсли. Возбуждение волной проходит по всему телу, но понимаю, что мне не остается другого выбора, как просто держать себя в руках. — Совсем помешались, полоумные, или вас белочка схватила от перепоя?! Собирайтесь, я развезу вас по домам, — настаиваю я уверенно, и делаю шаг назад от решительно настроенной Кингсли. — Заткнись и просто выеби нас, — твердо произносит она и требовательно впивается в мои губы. Девушка хватается за мои плечи, целуя страстно и жарко, заставляя меня твердеть. Я становлюсь с каждой секундой этого поцелуя более уязвимым и слабым против её напора. Черт, она, а точнее её желания, вновь берут надо мной власть и, когда она это понимает, отрывается от поцелуя, чтоб сказать Кристи короткое: — Жду тебя в спальне. Кингсли берет меня за руку, ведя за собой в комнату, и толкает на кровать. Она сразу садится на меня сверху, вновь прильнув к моим губам. С каждым разом она кажется мне всё безумнее и безумнее, а вместе с ней и я становлюсь таким, но поделать с этим ничего не могу. Она крепко держит меня в своих руках, и отпускать точно не собирается. Мои руки скользят по её телу, что я почти изучил. Валери снимает с меня майку и оценивающе смотрит на недавно появившийся рельеф моего тела. — Хорошо выглядишь, — шепчет она и покрывает мою шею поцелуями, но появившаяся в спальне уже оголенная Кристи отвлекает её. На лице Валери появляется лукавая улыбка и она, встав с меня, подходит к своей подруге, касаясь её голого безупречного тела. Кристиане явно было чем похвастаться перед мужчиной. Хоть она и была порядком худощавой, как на меня, но имела очень хорошие формы. Кристи тянется к губам Валери очень уверенно, кладя вытянутые руки на девичьи плечи. Я готов поклясться: это далеко не первый их поцелуй. Я, смотря, как горячо эти две чертовки упиваются друг другом, понимаю, что с таким раскладом я не очень-то и буду жалеть, что пошел на поводу у своей сводной сестренки и не отказался от групповухи с её сексуальной подружкой.***
Я не могу сказать, что групповой секс произвел на меня какое-то невероятное впечатление, скорее наоборот — я был разочарован. Секс между двумя куда более приятный. Мне кажется вся суть в концентрации на одном человеке, а в силу этого и ощущения сильнее и ярче. Это можно сравнить с тем, как усиливается работа органов чувств человека в темноте. Поэтому через пару дней после этого я просто трахнул Кристиану Уайт, убеждаясь в том, как она хороша в постели, будучи одна. С подобными мыслями я захожу в свою комнату и сажусь на кровать, доставая телефон, но на глаза попадается кубок, что я буквально отвоевал на ежегодном турнире по баскетболу, который проводят перед началом каникул. В голове будто кассета с ускоренной перемоткой, и вновь там мелькает блондинка, только уже другая.May 19. blowjob from Bethany Jordan
Я уже несколько минут стою под прохладными струями воды в школьной душевой, но эйфория от победы, что я буквально выдрал у соперника на последних секундах, никак не отпускает меня. Уверен, я сейчас так глупо улыбаюсь. Сквозь звук разбивающихся об кафельную плитку капель, я слышу, как открывается дверь в душевые. Меня абсолютно это не настораживает, и я выдавливаю себе на руку немного геля для душа, намыливая тело, чтоб смыть остатки пота и неприятный запах. Всё бы ничего, но, обернувшись, вижу перед собой Бетани Джордан. Ни её, ни меня моя нагота не смущает. Она смотрит мне в глаза, словно на потенциальную добычу. — Бетани, по-моему, самое время уйти отсюда и избежать неловкости, — абсолютно спокойно произношу я. Но вместо того, чтоб последовать моему совету, она делает шаг ко мне, и оказывается под струями воды, как и я. Её костюм для чирлидинга начинает мокнуть, вероятно, как и она сама, потому что другого вразумительного ответа её поведению я найти не могу. Её губы тянутся к моим, накрывая поцелуем. Из-за душа слияние наших ртов получается таким мокрым, это порядком возбуждает. Душ словно притупляет приторность этой девочки и сейчас она кажется мне куда горячее, чем пьяная на своей вечеринке. Впиваюсь пальцами в её тонкую талию, притягивая ближе, она стонет сквозь поцелуй. Я совершенно не хочу этого делать, но мой здравый смысл вспоминает о её парне. Тут дело даже не в лишних проблемах, а в том, что это просто неправильно, нечестно, ведь в этом положении выбор лишь за мной. — Бетани, хватит. У тебя есть парень, — разрывая поцелуй, произношу я. — Мы расстались, — будто в агонии шепчет она и целует меня ещё более настойчиво. Но спустя пару секунд сама разрывает поцелуй и опускается передо мной на колени. Теперь её лицо напротив моего возбужденного члена, и в этот момент я понимаю, что Бетани не такая уж и невыносимая от собственной сладости. Её ладонь неуверенно касается меня, и я прикрываю глаза, упираясь рукой в боковую стенку душевой кабинки. Мне кажется или у этой девочки ещё не было секса? Никогда бы не поверил, если бы мне это сказали. Она работает рукой мягко и плавно. Опуская взгляд, вижу Джордан такую мокрую, подчиненную мне, а ведь ещё месяц назад она даже не смотрела в мою сторону. Мы встречаемся взглядами, и она, не разрывая зрительного контакта, накрывает мой член своими пухлыми аккуратными губами, обхватывая его. Может, секса у неё не было, но сосала она явно не впервые. Продолжаю наблюдать за тем, как она покачивает головой, беря меня всё глубже, и я ловлю себя на том, что мне больше нравится сама мысль, что Бетани Джордан сейчас передо мной на коленях, чем то, что она делает.***
Усталость накатывает на меня будто штормовой волной. Мне хочется спать, хочется забыться, стереть себе память, чтоб не вспоминать эти похождения. Откидываюсь спиной на кровать и сам не замечаю, как засыпаю. Сон в несколько часов мне не помогает, и я встаю с таким же тяжелым чувством, с каким и засыпал. Мне хочется вырвать самому себе язык за то, что согласился на эту сраную вечеринку, но расстраивать Линн мне искренне не хотелось. Принимаю почти холодный душ и стараюсь максимально чем-то себя занять до назначенного время встречи с Локвуд. Собравшись, решаю остальное время убить за прочтением книги, понимая, как сильно мне этого не хватало. Мне не хватало своей привычной жизни. Жизни обычного хорошего мальчика, ведь в другой, о которой я периодически я грезил, нет ничего хорошего. Когда на часах наконец-то было без четверти девять, я спустился вниз. Мама хлопотала на кухне, заметив меня, она спросила: — Милый, ты куда-то собрался? — Да, нужно составить Линн компанию на вечеринке, — эту звучит насколько нежизнерадостно, будто я иду не на тусовку, а на похороны. — Джастин, что-то случилось? — теперь вопрос звучит очень обеспокоенно, мама выходит в прихожую. — Да, так просто дневной сон не пошел на пользу. Всё хорошо, мам, — успокаиваю я, не хочу чтоб она нервничала, и параллельно накидываю на себя легкий бомбер. — Ладно, дорогой, просто знай, что я тебя люблю. Будь осторожен, — она поправляет мне волосы и целует в щеку. Это заставляет меня чувствовать себя, как раньше. Я улыбаюсь. — И я тебя. Но это чувство быстро развеивается, когда я остаюсь наедине с собой. Лучший в мире судья и кат. Завожу машину, начиная движение и не замечаю, как постепенно начинаю вновь копаться в себе, поднимая всё из самых глубин. Я уже не знаю, кого винить: себя, Валери, этот никчемный мир, но получив то, о чем мечтал, я чувствую себя несчастным. Казалось, вот же, дорога назад, в прежнюю жизнь, но я чувствую, будто во мне что-то надломилось, словно для меня туда путь уже закрыт, словно опоздал, словно там для меня уже нет места. В груди разливается странная удушающая боль, мне хотелось кричать, но казалось, что голос пропал. Всё это время я думал, что бежал к свободе, которая была лишь миражом. Я бежал навстречу к ней, к свободе, которой теперь у меня никогда не будет, ведь и сам не заметил, как загремел в черный ящик, и теперь, оборачиваясь, я уже не видел пути назад, я видел лишь тьму, куда не повернись. Непроглядную и поглощающую последние остатки моей прежней жизни. Мне хочется напиться, но я не могу себе этого позволить, будучи за рулем. В голову приходит ещё одна мысль: мне просто нужно кого-то трахнуть, уже неважно кого, кого угодно, кроме Линди Локвуд.Джастин Бибер. 17 лет. Хороший мальчик Бывший хороший мальчик.