***
Раздражающая трель будильника заполняет сначала мою комнату, а потом и мой слух, что начал отходить от глубокого сна. Мне хочется скинуть телефон с прикроватной тумбочки, чтоб он больше никогда не будил меня, но я просто утыкаюсь лицом в подушку, не в силах даже поднять руку. Так проходит минута, возможно две, и всё же я решаюсь прекратить эту пытку. Я встаю с тяжелой головой, за ночь ничего не изменилось и все мои размышления остались на месте. В любом случае мне не избежать выбора, я ведь не могу сделать вид, что ничего не произошло, что ничего не изменилось? Или всё же могу? Раз я уже не в силах спасти себя, то сберегу хотя бы светлую душу Мелани. Мне больше ничего не остается. Это так странно — спустя так много лет оказаться вновь перед моральным выбором. Я уже давно забыл, что такое печься о чужой шкуре. Меня заботили чужие проблемы, только если в них есть моя личная выгода, меня не трогали чужие чувства и девичьи слёзы. Какое мне до них дело, когда все плевали на то, что приходится переживать изо дня в день хорошему мальчику? Возможно, в какой-то степени из-за этого я и стал тем, кем являюсь сейчас. Меня по-настоящему волновала лишь судьба моей мамы, друзей и почему-то едва знакомой мне Мелани Уайт. Что в ней есть такого, чего я раньше не встречал ни в одной девушке? Почему мой ледяной взгляд тает при одной её улыбке? Почему ей удалось украсть мой покой? Потому что она не для меня. Она всё испортит… Придя к подобному заключению, я выхожу из комнаты, не особо заморачиваясь над своим внешним видом и захватив из шкафа легкую камуфляжную куртку. Погода в Стэнфорде сегодня была пасмурной и ветряной, подобной моему настроению. Я был хуже грозовой тучи, что вот-вот разразится громом бессилия и усталости. Сегодня лучше никому не попадаться мне под руку. Я иду по полупустому коридору, накидывая поверх своей простой белой футболки предусмотрительно взятую с собой куртку. До начала пары осталось несколько минут, но меня это не тревожит, судя по моим размеренным шагам в направлении к лифту. — Бибс, подожди! — окликивает Зед за моей спиной. Я поворачиваю голову, ожидая, когда парень быстрым шагом нагонит меня. — Братан, мне стоит начать волноваться за тебя? Ты в последнее время выглядишь отстойно, — говорит темноволосый парень, когда оказывается возле меня. — Я уже вторые сутки не могу нормально выспаться, — я устало потираю лицо, зачесывая назад свои беспорядочные волосы, и возобновляю ходьбу. — Ну, ладно вчера полночи провел в дороге, а сегодня-то что? — мы подходим к лифту, и Зед жмет кнопку, вызывая подъемник. Я перевожу на него взгляд по типу: «ты че, дурак? Всё же очевидно», и он удивленно выгибает бровь. — Да ладно, Бибер, только не говори, что ты переспал с тем ангелочком. — Нет, ну ты точно дурак, — отвечаю я раздраженно, заходя в пустой, на удивление, лифт. Следом заходит Зед, всё не унимаясь: — А что тогда могло помешать твоему сну, если не горячий секс с этой малышкой? — Я просто не могу выкинуть её из головы. Меня будто заклинило, — отвечаю я, нажимая на панели кнопку первого этажа и, устало прикрыв глаза, концентрируюсь на том, как лифт почти бесшумно опускается по этажам. Но даже сейчас я умудряюсь вспомнить её. Она боится лифтов. Я улыбаюсь. — Да, парень, влип ты по полной, конечно, — только и успевает произнести Зед, и под ногами ощущается несильный толчок. Двери лифта открываются. Остается только догадываться, что принесет этот день.***
На первой паре я был самым настоящим овощем, я даже не понимал, по какой дисциплине велась лекция. Одинаковая обстановка с монотонным голосом преподавателя сделала свое дело, ведь пока я был хоть в таком-то движении я оставался более дееспособный. К концу пары я попросту задремал, не в силах больше сопротивляться сокрушительной усталости. Я не знаю, сколько продлился мой полусон, но в реальность меня вырывают несильные полчки в плечо. — Джастин, вставай, — голос Линн прокрадывается в глубокие слои моего сознания. — Пара уже закончилась. Я едва могу поднять голову и промаргиваю режущее чувство в глазах. — Черт, — шиплю я и прикрываю лицо рукой. — Мне нужно выпить хоть что-нибудь, чтоб проснуться иначе, я не доживу до конца дня. — Просто кому-то стоит по ночам спать и всё будет прекрасно, — в голосе Линди я чувствую некую встревоженность и заботу. — Тебя подождать? — Всё нормально, не жди меня. Я сейчас подойду, — я пытаюсь успокоить подругу, и, видимо, это подействовало, так как девушка спокойно побрела к выходу, оставляя меня одного. Я перевожу взгляд с удаляющейся Локвуд на парту, но только потом до меня доходит, что я не брал с собой ничего, кроме телефона; ни конспект, ни ноутбук. Студент хренов. Встаю со своего места и спускаюсь между рядами трибуны, думая над тем, что подействует на меня более эффективно — кофе или энергетик? Выйдя из аудитории, я не вижу Линн и остальных тоже, поэтому с чистой душой направляюсь к торговому автомату, остановив свой выбор на энергетике. Я спускаюсь на первый этаж, выстаиваю небольшую очередь, делаю пару манипуляций с автоматом и оплачиваю товар, выудив из кармана помятую купюру. И наконец-то я держу в руках свою возможность дожить этот день, не свалившись где-нибудь от нехватки сна. Я открываю небольшую жестяную баночку и делаю пару больших глотков, ощущая во рту сладковатый вкус напитка. Я допиваю его, не отходя от автомата, и выкидываю пустую тару в урну, находящуюся рядом. Вот теперь я уже могу искать своих, хотя что их искать, если я знаю, где они. Мне приходится подняться на третий этаж ради этого, и сегодня эти ступеньки как никогда раздражают меня. Я буквально проклинаю отсутствие лифта в четырехэтажном учебном корпусе. — О, а вот и наша пропажа, — как только я выхожу в коридор нужного этажа, издалека звучит голос Рейчел. Я подхожу к ребятам, что оккупировали подоконник, находящийся в небольшом углублении стены коридора, который был архитектурной задумкой постройки. Тут и находится наше место встречи между парами, так как мы все учимся на одном факультете, но имеем разные специальности. Например, специальность юриста получаем я, Линн и Мэйсон, а так же Рейчел, но она на втором курсе, Зед и Нейтан же обучаются на политологов, поэтому нам просто необходимо местечко, где мы бы могли встречаться. — Привет всем, кого ещё не видел, — говорю я и опираюсь плечом о стену. Все рассматривают меня, будто не видели тысячу лет. — Я знаю, что выгляжу фигово, но не нужно так открыто мне это демонстрировать, ладно? — я измученно улыбаюсь, пытаясь перевести вектор с моего дерьмового состояния. — Лучше скажите, долго ещё вчера были на вечеринке? — Мы все ушли почти сразу после тебя, — отвечает рыжеволосая, сидя на подоконнике и мотая ногами, как маленький ребенок. Я смотрю в коридор, где снуются толпами студенты, и среди этой безликой для меня массы я замечаю горящий голубой взгляд, что буквально озарял все вокруг. Мелани идет неспешно, о чем-то оживленно болтая с темноволосой подругой, и вдруг поднимает свои глаза, сталкиваясь с моими. На её лице образовывается теплая улыбка, и она слабо машет мне рукой в знак приветствия, но я смотрю на неё привычно холодно, словно мы не знакомы, словно она одна из тысячи, словно не её образ не дает мне покоя ни днем, ни ночью. Улыбка с её лица медленно исчезает, и она резко опускает руку, будто обозналась и ускоряет шаг, пытаясь скрыть в себе явное разочарование. Я знаю, что это обидело её и даже в какой-то степени унизило, но так будет лучше, даже несмотря на то, что обжигающая волна боли поражает всё мое нутро. Мне не впервые умирать. — Джастин, а это разве не та самая? — голос Рейчел слегка осекается. Звучит звонок, и я впервые так рад ему. Мне не приходится отвечать и оставлять на своем сердце всё новые порезы. Я никого не жду и ухожу сам, идя на следующую пару. Я не хочу ни с кем говорить, я боюсь даже открывать рот, потому что мне кажется, что с него тонкими струйками начнет стекать кровь, словно шею полоснули ножом. Я уже запутался в этих гранях боли, в её оттенках и насыщенности, но эта была другая. Я боялся её, ведь она была смертельной, стоит только увеличить её дозу. Мне было нужно противоядие от влюбленности в Мелани Уайт. И, казалось, всё было просто, нужно только найти новое увлечение. И я нашел его в какой-то фигуристой третьекурснице, с которой раньше никогда лично не пересекался. — Кайла, — произношу я имя, что узнал заранее у кого-то из её однокурсников, когда подхожу к толпе каких-то девушек. Вся толпа, конечно же, сразу переводит всё внимание на меня, замирая в немом шоке, но нужная девушка разворачивается ко мне, сверкая темными ровными волосами, и её глубокое декольте уже говорит за неё. Ей лучше даже не открывать своего рта. — Джастин? — её голос полон удивления, что было смешано с неприкрытым восторгом. Дура, я же сказал, что тебе лучше не открывать своего рта. — Не хочешь составить мне компанию на ланче? — какой же глупый вопрос, по-моему, рядом с ней тупею и я. Конечно же хочет, все хотят. Все, кроме Мелани Уайт, черт бы её побрал. — С удовольствием, мне как раз не хватает… Члена. — Компании, — заканчивает девушка. Ага, конечно. — Тогда пойдем. Я нахожусь в её компании весь оставшийся день, позволяя ей мимолетные прикосновения и глупый бред, что летит с её рта, но мои мысли по-прежнему рядом с ней. Мелани Уайт, ты что, не можешь найти выхода из моей головы? Я совершенно не слушаю, что несет эта доступная девица. Уверен, она точно рассказывает о том, что круто провела свое лето. Сейчас это самая насущная тема для разговора, главное наплести побольше шика и блеска в своем лживом рассказе. — Греция на самом деле такая удивительная страна… Ага, очень интересно. Я смотрю на неё пустыми глазами, периодически поглядывая на её едва не вываливающуюся грудь. Мне нужна хоть какая-то компенсация за свои моральные мучения. — Джастин, можно тебя на пару слов, — меня едва не пробивает током, когда я понимаю, что передо мной стоит Лани. Она смотрит на меня с вызовом, смело и непреклонно. Я даже не успеваю открыть рот, чтоб дать ей ответ, как в наш разговор вмешивается моя темноволосая «собеседница». — А не много ли чести? Ещё нос не дорос. Ты не видишь, Джастин занят, мы разговариваем вообще-то, а такие малолетки, как ты, всё, что могут — это только мешать и путаться под ногами, — эта девка берет на себя слишком много, настолько много, что я просто в шоке смотрю на Мелани, что остается стойким бойцом. Она смотрит на меня, прикусив край нижней губы, ожидая, когда эта дура закончит свой монолог. Она смотрит, не сводя с меня глаз, смотрит, словно говоря о том, что я предал её. И как только та заканчивает свой поток ядовитых слов, Уайт уходит гордо, не проронив ни слова, будто боится испачкаться. Мне кажется, я едва могу пошевелиться и, когда я наконец-то понимаю, что она уходит от меня, что оставляет меня, я срываюсь за ней. — Мелани, постой! — окликиваю я, быстрым шагом пытаясь нагнать девушку. — Зачем? — она резко поворачивается ко мне, едва не срываясь на крик с этим вопросом. — Чтоб дать твоей подружке ещё поглумиться надо мной? Да и ты хорош, просто стоял и смотрел, как она меня унижает. — А кто ты мне такая, чтоб я за тебя заступался? — я хочу вырвать себе язык. Она делает шаг назад, словно боясь нового удара. В её глазах появляется влажный блеск, но вместо того, чтоб дать волю эмоциям, она презрительно вскидывает голову, держа лицо. — Ты прав, мы никто друг для друга. И не смей больше даже приближаться ко мне. Мы меняемся местами, теперь я был поражен, а она ушла победителем. Мой мир, не успев возродиться, рухнул прямо под моими ногами. Я проваливаюсь в бездну. Этот мир теперь стал для меня бездной. Бездной, где я потерял всякую надежду, где я потерял Мелани. Я не собираюсь ни с кем разбираться, я просто хочу уйти и не видеть, как все таращатся и обсуждают нашу перепалку. Я иду прочь, просто ухожу, даже не думая о том, что у меня ещё одна пара. — Джастин, ты куда? Боже, она правда такая дура? Я чувствую её руку на своем плече. — Никогда больше не прикасайся ко мне, сука, — я останавливаюсь, развернувшись, и хватаю её за запястье. — Ты не имела никакого права так говорить с ней, потому что ты в себе даже грамма не имеешь того, что есть в этой девушке. Она хмурится от боли, но продолжает говорить: — Сейчас бы только бегать за тупыми малолетками. Да, Джастин? — Это ты сейчас о себе говоришь? — я отпускаю её руку, немного отталкивая от себя. — И только попробуй подойди к Мелани, я придушу тебя, даже пикнуть не успеешь. А сейчас съебись так далеко, чтоб я больше никогда тебя не видел. Я оставляю её униженную посреди коридора и только слышу за спиной: — Дорогая, запомни, что такие, как ты, для Джастина не имеют никакой ценности, так что не стоит проверять силу его слов в действии. Лучше оставь девочку в покое и даже не вздумай приближаться к ней. Неужели слегка надменной Рейчел, что не терпит незнакомых девушек, пытающихся любыми путями приблизиться к нашей компании, симпатизирует Мелани? Неужели мои друзья готовы заступаться за неё равноценно тому, как бы вступились и за меня? Мне удается хоть немного успокоиться лишь когда я закрываю за собой дверь своей комнаты. Я сажусь на край кровать, безжизненно пялясь в одну точку перед собой и чувствуя, как пустота разрастается во мне с каждой новой секундой, что отбивалась стрелкой настенных часов. Я не был готов к тебе, Мелани Уайт. Я не был готов к тому, что мертвецы умирают дважды, ведь внутри я, уже который год, был разлагающимся трупом, что скрывался под красивой и привлекательной оболочкой. Я судорожно хватаюсь за телефон и открываю переписку с Линн, быстро набирая текст. Джастин 14:02 «Линн, приди ко мне, пожалуйста. Я у себя и я не знаю, что мне с этим делать»Линн 14:02 «Джастин, не поддавайся отчаянью. Я буду через пару минут»
Локвуд отвечает тут же. Она жертвует своей занятостью в пользу меня, ведь последняя пара едва успела начаться. Линн для меня всегда была родным человеком, словно какую-то часть себя она отдала мне, чтоб оберегать, даже когда её не будет рядом. Только она одна знала меня, только одна она была вхожа в мою непростую жизнь. Только ей я доверял всецело и по-настоящему. Она держала меня здесь, не давая даже думать о том, чтоб укоротить себе жизнь. Я слышу короткий стук, а после в дверях появляется встревоженная Линди, хоть по ней и было видно, что она изо всех сил пытается скрыть свое волнение. Она сбрасывает свой рюкзак с плеча на стул и медленно садится рядом со мной, опуская ладони на свои колени в ожидании, когда я начну. — Линн, вот скажи, кто я? Раньше я был хорошим мальчиком, который любил, когда мама готовит лазанью по воскресеньям и гулял вечерами с тобой в парке, за рожком ванильного мороженого, а теперь я плохой парень, что разбивает девичьи сердца и заживо сгорает изнутри, — я чувствую, как боль сдавливает горло, и мой голос теперь звучит глухо и тускло. — Но разве такое бывает? Разве я могу быть и хорошим, и плохим? — Джастин, в нашем мире не может существовать только белого или черного. Всё это относительно. Для кого-то ты всегда можешь оставаться плохим, что бы ты ни делал, а для кого-то ты — лучший человек на земле. Тут главное только, кем себя чувствуешь ты, — её спокойный голос разряжает воздух, она говорит и мягко касается моего плеча. — Я чувствую себя мешком костей. Я красавец снаружи и урод внутри, — отчаянье охватывает меня, и я кладу локти на колени, утыкаясь лицом в свои ладони. — Я обидел её, Линди. Обидел девушку, в которую искренне влюбился. Она так нужна мне, Линн. Темноволосая девушка гладит меня по спине и, подняв голову, смотрю на грустное лицо подруги, добавляя: — Я не знаю, как себя вести с ней. Кем я должен быть для нее, понимаешь? Потому что она особенная. — Будь собой, — коротко говорит она и останавливает свою руку на моем предплечье, мягко сдавливая, словно пытаясь достучаться до меня. — Стань для неё всем, как она смогла стать для тебя за эти считанные часы. Девушка ещё недолго смотрит на меня, бегая своим карим взглядом по моему лицу и напоследок твердо произносит: — Подумай об этом, ладно? Она поднимается с кровати и, взяв свой рюкзак, оставляет меня наедине с собой и со своим нелегким выбором. Боль стихает после разговора с Линди. Это, правда, помогает, но внутри меня остается прежняя тяжесть, и с каждой секундой становится всё невыносимее. Я поднимаюсь с кровати, чтоб вытащить из-под кровати свой чемодан и достать из него бутылку рома. Я всегда привозил в универ вдоволь алкоголя, чтоб лишний раз не бегать в супермаркет и не привлекать к себе внимание учебной части, что так сильно боялась попоек в общежитии, так как здесь жила половина ещё несовершеннолетних студентов. Мне хочется сделать хоть что-нибудь, чтоб избавиться от этого, пусть и ненадолго, но я больше не мог терпеть. Я подключаю к телефону колонку и выворачиваю звук на максимум, наплевав на то, что на меня могут накатать докладную. Сажусь на пол, опираясь спиной о кровать, и, открыв бутылку, я делаю прямо с горла несколько больших глотков. Горло приятно обжигает алкоголь, и я откидываю голову назад, смотря в потолок. Громкая музыка заглушает любые звуки вокруг меня, и я под нос подпеваю грустным песням Лил Пипа. Даже после половины выпитой пол-литровой бутылки рома, я не чувствую явного опьянения и это тоже злит меня. Меня всё злит, даже собственное дыхание. Я ложусь на кровать, выключая музыку, что уже надоела мне, и листаю ленту инстаграма, переходя на профили каких-то университетских девушек, в голове оценивая их и допивая оставшийся алкоголь. Так за второй бутылкой рома и своим телефоном я провожу остаток своего вечера. За окном совершенно стемнело, а мой разум немного выхмелился от количества выпитого алкоголя, а вместе с этим вернулись и мысли о Мелани Уайт. В какой-то момент мне кажется, что меня прокляли, и я уже хотел достать ещё одну бутылку, но вдруг меня осеняет идея. Почему бы не пойти к виновнице всех этих бед? Я поднимаюсь с кровати, чувствуя дискоординацию в своих движениях, но целенаправленно выхожу из своей комнаты, забыв даже закрыть её на ключ. Я лифтом спускаюсь на третий этаж и с трудом вспоминаю, какой у неё номер комнаты, благо у меня хорошая зрительная память. Я прохожу мимо нескольких идентичных дверей и, полагаясь чисто на внутреннее чутье, останавливаюсь у наиболее мне знакомой. Я настойчиво стучу по деревянной поверхности костяшками руки и опираюсь одной рукой о дверную раму, ведь стоять на месте становилось всё труднее. Мне не приходится долго ждать, так как дверь вскоре открывается и из-за неё показывается Уайт. Такая уютная и домашняя, с растрепанным пучком на голове, в тонких серых спортивных штанах и большом светло-розовом худи. — Чего тебе? — внутри нее всё вспыхивает, когда она видит меня. — Я, по-моему, ясно сказала не приближаться ко мне. Мелани с каменным лицом пытается закрыть дверь прямо перед моим носом, но я перехватываю её рукой, и теперь девушка оказывается в западне. — Ты не можешь меня игнорировать, — говорю я лениво, по-прежнему ощущая неявное опьянение. — Ты что, пьян? — её злость смешивается с удивлением. — Да, потому что я утратил покой с тех пор, как повстречал тебя, Мелани Уайт, — я говорю это громче, чем ожидал, отчего по пустому коридору идет легкое эхо. Она испуганно прикрывает мне рот своей едва теплой ладошкой. Я аккуратно кладу свою руку поверх её, что касается моих губ, и оставляю легкий поцелуй на её коже. Светловолосая отдергивает свою ладонь, будто обожглась, смотря на меня и не отводя глаз. — Ладно, проходи. Нам правда есть о чем поговорить, — говорит она несмело и отходит от дверного проема, пропуская меня вовнутрь. В её комнате витает легкий запах ванили, присущей самой хозяйке. Стены, выкрашенные в светлый бежевый оттенок, кремовая тюль с балдахинами завешивала большое окно, комнату озарял тусклый свет лампы. Она жила не одна, о чем свидетельствует ещё одна кровать, но сейчас мы были наедине. — А где твоя соседка? Ты со своей подругой живешь, верно? — говорю я, глядя на соседнюю кровать. — Джесси пошла в супермаркет, — отвечает смущенно девушка и садится на свою кровать. — Ну так, о чем ты хотел поговорить? Ей неловко, она обтягивает рукава своего худи. Какая она милая. Боже, за что мне достался этот ангел во плоти? Я подхожу к ней поближе, садясь перед ней на корточки, словно она маленький ребенок, и беру её ладошки в свои, согревая. — Мелани Уайт, зачем только ты свалилась на мою голову? — я едва не шепчу, смотря на неё сверху вниз. — Я хотел извиниться, я… Мне, правда, жаль, я не хотел тебя обидеть. Я шумно выдыхаю и чувствую, как проваливаюсь в голубой омут. Мне кажется, что я сейчас сижу перед ней голый и такой слабый. Она может убить меня в любой момент, стоит ей сказать хоть слово. — Что же мне делать с тобой, плохой парень? — она так же тиха, как и я. — Лани, я прошу тебя, не оставляй меня. Я погибаю без тебя, ты так нужна мне… История стара, как мир. Плохой парень влюбляется в хорошую девочку. Мне казалось, что меня это обойдет стороной, но Мелани Уайт, что свалилась передо мной, словно с небес, всё изменила. Я влюбился, как подросток, страстно и безвозвратно. Она аккуратно высвобождает свою маленькую ручку и касается ею моих волос, запуская в них свои тонкие пальчики. Я улыбаюсь. — Я знаю, что я не самая лучшая партия для тебя. Я далек от идеала, но готов отдать тебе всё, что сам имею. Всю свою жизнь, Лани, только будь со мной, — я смотрю на неё, как на свое последнее спасение, уязвимый и подавленный. В её чистых голубых глазах начинает блестеть пелена слёз. — Ты рушишь все мои планы, но страшнее всего, что почему-то меня это не особо волнует. Меня волнуешь ты, странный парень-легенда, — говорит она и прикусывает губу. — Сколько еще тайн ты хранишь в себе, Джастин Бибер? Между нами снова повисает тишина, и кажется, что в мире не осталось никого, кроме нас. Её рука с волос соскользает на мою шею, а вторая ладонь покидает мою и касается моей скулы, я ощущаю мягкость её кожи. Она такая удивительная. Время замедляется, когда она наклоняется ко мне. Я ощущаю её дыхание на своем лице, спокойное и размеренное. Мелани так близко, что я носом касаюсь её щеки. Эта близость была другой, не похожей ни на одну, что раньше у меня была. Я чувствовал, как всё внутри трепещет, как я возрождаюсь с руин. Светловолосая немного отстраняется, возобновляя зрительный контакт и изучая мое лицо. Её взгляд опускается на мои губы, и я рефлекторно облизываю их. Сейчас она выглядит так соблазнительно и непорочно одновременно. Я невольно подаюсь вперед, она тоже. Мы дышим друг другу в едва приоткрытые губы, словно чего-то ожидая. Её голубой взгляд снова поднимается, сталкиваясь с моим карим, и я, не выдержав, мягко и ненастойчиво целую её, едва касаясь, будто боялся спугнуть или, что ещё хуже, обидеть. Лани отвечает податливо и ласково, от связи с ней внутри разливается тепло, согревая самые темные затворки души. Я окончательно пропал в ней, в особенной до чертиков Мелани Уайт.Джастин Бибер. 21 год. Плохой парень, который влюблён в хорошую девочку.