пожалуйста, остановись.

— ты уверен, что это то, что мне нужно? — Паша поднимает на Юру взгляд и хмурится, качая ногой и едва задевая плитку на полу. Музыченко слабо улыбается и кладёт руку ему на плечо, поглаживая. — да. я уже не могу помочь тебе так, как может специалист. не переживай, я буду рядом. всё будет хорошо, ты можешь остановить приём в любой момент, — Юра заправляет ему прядь за ухо и проводит кончиками пальцев по щеке, заставляя улыбнуться. — хорошо, — он смотрит на лампочку над дверью и та загорается, разрешая войти в кабинет. Паша берёт Музыченко за руку, встаёт со скамьи и идёт к двери, нерешительно открывая её. — Павел? — психотерапевт — мужчина лет тридцати, с тёмными кудрявыми волосами и в очках. Личадеев кивает и проходит внутрь, сжимая Юрину руку. они садятся на диванчик напротив стола, и Паша начинает рассказ с самого начала. после посещения врача Музыченко предлагает Паше съездить в кафе, и тот с радостью соглашается — из-за частых репетиций они почти никуда не ходили из-за отсутствия времени, и сейчас было бы очень неплохо отдохнуть и расслабиться после тяжёлых рабочих дней. они заказывают любимый Пашин кофе — мятный латте, который они вместе пили на импровизированных репетициях, добавляя в него ликёр. для Личадеева это как какое-то особенное воспоминание, что тоже как-то, но повлияло на их совместное будущее. официантка приносит напиток и оставляет их одних. за большим панорамным окном, около которого расположен столик, дует сильный ветер, гоняя листья по дороге. совсем скоро должна наступить зима, и первые снегопады уже прошли, поэтому оба предвкушали вечера дома за фильмами и горячим чаем, когда за окном будут мести метели. Паша отпивает немного кофе и улыбается, облизывая губы. — Юр, я хочу тебе кое-что сказать, — он потирает запястье и поднимает на него взгляд, а Музыченко замирает со стаканчиком в руке и немым вопросом, — спасибо. — что? за что спасибо?.. — за всё. и за то, что ты сейчас вместе со мной, прямо здесь, пьёшь этот кофе. за то, что не оставил меня со своими проблемами тет-а-тет. и в принципе за то, что ты есть. как бы глупо не звучало, — он улыбается и немного сминает свой стаканчик. Юра кладёт одну руку на его и тихо усмехается. — тебе спасибо. наверное, без тебя я бы и не узнал, что такое настоящая любовь. Паша опускает взгляд, допивает свой кофе и дожидается, когда Юра допьёт свой. в кафе очень уютная атмосфера и тепло, и Личадеев ещё раз осматривается. небольшие растения в горшках, деревянная отделка, желтоватый свет и неоновая вывеска за кассой. название заведения написано каллиграфическим почерком, и Паша невольно засматривается, запоминая все завитки и петельки в буквах. — ну что, пойдём? — Музыченко отвлекает его от рассматривания интерьера и касается пальцами рукава его свитера. тот поворачивается, кивает и встаёт со стула, чтобы поправить куртку и выйти из-за столика. Юра кладёт руку ему на спину и немного подталкивает вперёд, к выходу. на улице очень холодно, и Паша моментально застёгивает молнию, чтобы ветер не задувал под одежду. они быстро доходят до Юриного автомобиля, — домой? — да. хватит на сегодня, — Личадеев смотрит на наручные часы и тихо фыркает. день уже подходит к концу, и небо становится на несколько тонов темнее, и так затянутое тучами. Юра садится за руль и заводит двигатель. дома они оказываются через полчаса. Паше всё ещё непривычно, что ему больше не приходится возвращаться в маленькую квартирку с вечно открытыми окнами и холодом, гуляющим по комнатам. у Музыченко слишком просторная квартира, и, что самое главное, его собственная, а не съёмная. — чем будем заниматься? — кричит Юра из ванной, чтобы его было слышно. Паша подходит к нему со спины, смотрит на отражение в новеньком зеркале из Икеи. ни единой царапины. — не знаю, — честно отвечает он, слабо улыбаясь и устраивая подбородок на его плече, — можно что-нибудь посмотреть. как думаешь? — тот кивает, удовлетворённый ответом, и умывается, опуская лицо в ладони с прохладной водой. — помнишь, мы хотели ещё давно фильм посмотреть? как его… — точно, хорошо, что вспомнил. иди в комнату, я сейчас приду, — Юра целует его коротко в висок и продолжает греть руки под водой. Паша смотрит ещё несколько секунд немигающим взглядом, проводит кончиками пальцев по спине и разворачивается, выходя и прикрывая за собой дверь. в квартире оказывается очень темно, и на какое-то время возникает ощущение, что за входной дверью кто-то стоит. в подъезде уже третий день мигает свет. Личадеев за несколько шагов добирается до двери и кладёт руку на её поверхность, прислоняясь грудью и заглядывая в глазок. в этот момент свет гаснет насовсем. он резко отстраняется и слышит стук сердца в ушах. всё в порядке, это просто перегоревшая лампочка. тук-тук. Паша замирает и продолжает сверлить дверь взглядом. свет снова загорается, и на пол через совсем крохотную щель падает тень от ног. тук-тук. стук эхом раздаётся от металлической двери. — Юр? — зовёт он, но сам себя не слышит, словно кто-то отключил звук, или он вовсе глухонемой. всё погружается в тишину. тень не двигается, только свет вновь начинает мигать, и Личадеев не сразу решается вновь взглянуть в глазок. в следующую секунду всё словно исчезает, и сознание возвращается только когда Юра прижимает палец к его шее, проверяя пульс. — что? что произошло? — он резко садится, понимая, что они находятся на полу. Музыченко слишком бледный, и руки у него дрожат, что совсем непривычно. — эй, Юр? — ты совсем дурак? — шепчет Юра, постоянно прикусывая губу, и зарывается обеими руками в волосы. Паша смотрит на него, немного отодвигаясь, и нерешительно кладёт руку на колено, поглаживая. — зачем ты так пугаешь, господи… — я даже не понимаю, о чём ты, Юр, но успокойся, пожалуйста, — рука ложится на бледную щёку, и Музыченко поднимает на него глаза, полные слёз, и сердце у Паши вмиг сжимается от боли. Юра никогда не позволял себе показывать слабость, потому что понимал, что не ему одному сложно, и сейчас он тщетно пытался утереть слёзы, которые всё равно появлялись вновь. — всё отлично, не переживай, — он задирает голову и сглатывает, чтобы успокоиться. Личадеев совсем не двигается, только смотрит на него стеклянными глазами, совсем ничего не понимая. всё снова путается, вяжется в узлы, и разобрать это просто нет ни времени, ни сил, хотя стоило бы. — я просто… нет, к чёрту. забудь. вставай, — Юра поднимается сам, облокачиваясь о стену, и протягивает руку Паше. повисает некомфортная тишина, вследствие которой оба не выдерживают и расходятся по разным комнатам. Музыченко — в ванную, чтобы привести себя в порядок, Личадеев — в спальню. до утра они не разговаривают. а утром квартира пустует, пропитанная тишиной и недомолвками. Паша смотрит на часы и убирает волосы, прилипшие к лицу. несколько минут назад пробил полдень. на кухне не обнаруживается ни единой записки, но зато в голове всплывает воспоминание: сегодня приём у психотерапевта. тогда где Юра, и стоит ли его ждать? остаётся только надеяться на то, что он вернётся вовремя, а пока желудок напоминает о том, что как-то слишком давно Паша ничего не ел, и приходится впервые за несколько дней самостоятельно открыть холодильник и посмотреть, чем вообще можно перекусить. продуктов оказывается много, так как Юра редко ест дома, но от их обилия подкатывает тошнота, и Личадеев не понимает, стоит ли ему сейчас завтракать, или лучше отложить это на потом, пока не станет легче, но живот урчит вновь, и Паша просто хватает какие-то остатки от салата, который они готовили пару дней назад, и садится за стол. руки почему-то мелко дрожат, он прижимает их к столу, но и это не помогает. аппетит словно исчезает. он устало ставит миску обратно в холодильник и берёт с подоконника начатую пачку сигарет. явно Юрина. перед лицом на несколько секунд зажигается огонёк, подпаливая кончик сигареты. рука тянется вперёд и крепко хватается за оконную ручку. слабость в очередной раз охватывает всё тело, и приходится облокотиться о тот же подоконник, приоткрывая окно. свежий холодный воздух бьёт в лицо, и Паша закрывает глаза, выдыхая дым куда-то в сторону. в спальне звонит телефон, и приходится положить тлеющую сигарету в пепельницу, чтобы не дымить по всей квартире — как никак, а квартира не его, пускай и не съёмная. он осторожно убирает руки от окна и выпрямляется. кажется, становится немного получше, и он идёт в сторону комнаты, откуда продолжает звонить мобильник. — алло, — голос непривычно низкий, но Паша прокашливается, и всё приходит в норму. — привет, Паш, — он моментально узнаёт голос Юры и невольно улыбается, несмотря на то, что вчерашний вечер вышел каким-то скомканным, и после него всё ещё ощущалось напряжение, — я сегодня задержусь, поезжай сам, хорошо? заберу тебя на обратном пути. — где ты? — Личадеев игнорирует его слова, сверлит пустым взглядом стену и нервно перебирает одежду пальцами, то сминая, то растягивая. дрожь возвращается. — расскажу вечером. так ты понял? — да, да, понял. съезжу один, — делать это, конечно, ой как не хотелось, но и не хотелось расстраивать Юру. всё же он пытается помочь ему всеми силами, и нельзя просто брать и растаптывать всю его заботу и внимание. придётся перебороть себя и свои страхи, и привыкать справляться одному. всё же Юра не мог двадцать четыре на семь находиться рядом с ним и постоянно держать за ручку, чтобы успокоить. нужно уметь держать себя в руках. — Паш? — его голос выводит из мыслей, и Паша тихо фыркает носом, коротко прощаясь и сбрасывая вызов. после этого разговора лучше точно не становится. до приёма остаётся ещё около двух часов, и он решает, что нужно занять себя чем-нибудь, но сидеть дома не хочется — стены на него слишком давят в последнее время. спустя несколько минут вспоминает о том, что не докурил, но когда возвращается на кухню обнаруживает, что вся сигарета уже стлела. кое-как собравшись, он вываливается на заснеженную улицу. зима уже в самом разгаре, и ноги тонут в сугробах — странно, а не должны ли уже расчистить дороги? в парке оказывается не так красиво, как можно было ожидать: на дорожках, выложенных из серых плиток какой-то необыкновенной мозаикой, не снег, а какое-то грязное месиво, которое неприятно хлюпает под подошвами ботинок, все сугробы примяты и усыпаны детскими следами, какая-то часть земли и вовсе без снега, выделяется тёмным пятном и режет глаза. в спину прилетает снежок, и Паша невольно вздрагивает, моментально разворачиваясь и пряча часть лица в тёплом шарфе. — Аня? — он узнаёт одногруппницу и подходит к ней ближе, — ты чего тут делаешь? — ну, гуляю, наверное, — она широко улыбается, отряхивает перчатки от налипшего снега и прячет руки в карманы, — пройдёмся? ты не против? конечно, близко они не общались. так, пересекались на занятиях, болтали в свободное время, но Паша не горел желанием в принципе заводить с кем-то дружбу. всё равно учёба закончится, и они все разойдутся своими дорогами. да и сама Аня никогда особой инициативы не проявляла, но всегда здоровалась и предлагала свою помощь в случае чего. на этом их общение и заканчивалось. Личадеев, конечно, согласно кивнул, вновь развернулся и пошёл вперёд по дорожке небольшими шагами. — как ты поживаешь? как Юра, всё ещё общаетесь? тебя на прошлой неделе не было на занятиях, всё в порядке? — Смирнова шла рядом, иногда оглядываясь по сторонам и совсем редко поглядывая на Пашу. тот поправил шарф и хмыкнул. — да нормально всё, вроде. и у Юры тоже. у меня просто проблемы небольшие были, вот и не приезжал. сейчас всё нормально, — он мысленно усмехается. ну конечно нормально. всего-то потихоньку сходит с ума. со всеми же бывает! — так что в среду снова буду, не переживай. как там вообще? — ой, да всё как всегда, — Анька снова широко улыбается и замолкает. становится немного неудобно, и Паша достаёт телефон из кармана. до приёма почти час. можно было уже сейчас сесть на автобус и просто подождать в клинике, но он не знал, как это сделать. вроде и не планировали вместе гулять, но и так вот уходить — некрасиво. мысли снова опутывают разум. — ладно, Ань, мне бежать пора, — всё же выдавливает из себя через несколько минут, когда замечает выход из парка, ведущий к нужной остановке, — спасибо за то, что составила компанию, — Смирна кивает, коротко обнимает его и говорит вслед, что ждёт его на занятиях. найти бы ещё силы посещать их. приём проходит на удивление спокойно. Паше дают направление к психиатру, но это приходится отложить на другой день. Юра приезжает вовремя, и вечер проходит за просмотром очередного фильма, а ближе к ночи Личадеев решает немного позаниматься со сценарием, поэтому разговор о том, где же всё-таки был Юра, заминается. когда-нибудь ещё вспомнят об этом.