пожалуйста, остановись.

всё вокруг охвачено огнём. Паша заходится в раздирающем горло кашле и крутит головой по сторонам, но не может ничего увидеть из-за дыма, режущего глаза. наконец он замечает, что держит в руках что-то горячее, и моментально роняет это что-то, чувствуя резкую боль от ожога. на землю, покрытую пеплом, падает какая-то то ли книга, то ли дневник — он не может разобрать. страницы очень быстро стлевают, поэтому разобрать то, что там написано, совсем не выходит. глаза слезятся, и хочется как можно скорее закрыть их, но в последний момент он замечает перед собой силуэт, что протягивает ему руку. стоит только схватиться за неё, и всё исчезает. — Паш, — Юра сонно трясёт его за плечо, и сразу видно, что проснулся он не сам — что-то разбудило, — эй, проснись. давай. Паша хватает ртом воздух и подскакивает на кровати. дышать в первое время тяжеловато, но он быстро осознаёт, где находится, и успокаивается. Музыченко зевает, устало опуская руку на подушку, и сам падает обратно, резко выдыхая. второй раз за ночь Паше снился кошмар. нужно было срочно ехать на приём к психотерапевту. — что на этот раз?.. — тихо спрашивает Личадеев, смотрит на него виновато и заламывает руки. Юра говорит ему о том, что тот громко кашлял и хватался за горло, словно задыхался, хотя отчасти так оно и было. Паша тоже опустился на подушку и погасил свет, до этого зажжённый. хотелось либо поговорить, либо хоть как-то контактировать с ним, но он каждый раз чувствовал сильную вину. за все бессонные ночи, за все нервные срывы и глупые истерики. словно прочитав мысли, Юра притянул его ближе к себе и приобнял. — ложись спать, ещё рано, — вновь зевает он, целует Пашку куда-то в ключицу и почти сразу вырубается. тот лежит ещё несколько минут, слушая тихое сопение, и тоже засыпает. остаток ночи и часть утра проходят без сновидений, что не может не радовать — лучше ничего, чем что-то такое, от чего кровь стынет в жилах. ближе к полудню они и правда отправляются в центр психиатрической помощи. только вот Юра снова оставляет его одного, а сам уезжает «по делам», вновь не сообщая о том, куда именно. говорит только о том, что заедет за ним в час, и уходит, словно и не приезжал. Паша смотрит на дверь кабинета и задумчиво чешет шею, но одёргивает руку, боясь, что снова нанесёт себе вред. на приёме он рассказывает о своих переживаниях и кошмарах, а после направляется к психиатру, чтобы забрать рецепт. в ближайшей аптеке он берёт нужные лекарства и смотрит на время на дисплее смартфона. 13:17. от Юры нет ни пропущенных звонков, ни сообщений, поэтому он звонит ему сам. спустя пару минут длинных гудков ему отвечают. — Паш, не беспокойся, меня просто немного задержали, не мог написать, — Музыченко тяжело дышит, словно после пробежки, вокруг слышатся приглушённые голоса людей, — подожди меня где-нибудь, я скоро буду, — а затем сбрасывает вызов, не давая Паше вставить слово. Личадеев удивлённо смотрит на мобильник, а затем осматривается и подмечает какое-то кафе, куда и решает пойти. заказывает по мелочи десерт и кофе и выжидающе смотрит на проезжую часть за окном. на Юрину машину нет и намёка. проходит десять минут, двадцать, полчаса. тишина. он расплачивается за заказ и выходит на холодную улицу. через дорогу возвышается серое здание с граффити плюща по всему периметру и тремя крупными буквами «ЦПП». кто-то с силой толкает Пашу в плечо и проходит мимо, не думая извиняться. тот обхватывает себя руками и нервно выдыхает. над головой пролетает птица. сигналит автомобиль. Паша чувствует нарастающую тревогу и быстро закуривает, отходя как можно дальше от людей. звонит телефон. — ты где? — Личадеев снова мнёт сигарету и делает затяжку. — уже почти на месте. всё в порядке? — Юра прижимает смартфон к уху плечом, и выворачивает на дорогу. Паша что-то тихо говорит в ответ и замечает его автомобиль, поэтому убирает телефон и тушит бычок о ближайшую мусорку. в салоне тепло и пахнет какими-то фруктовыми леденцами, а по радио тихо вещают новости. Музыченко некоторое время молчит, внимательно смотря на дорогу, а затем на несколько секунд поворачивается к Паше. — что-то не так? — Личадеев смотрит на него в ответ и складывает руки на коленях. Юра мотает головой по сторонам и продолжает следить за дорогой, не решаясь ничего сказать. когда они уже заходят домой, всё же спрашивает о том, как прошёл приём, но ничего дельного ему не рассказывают, только устало бросают пачку лекарств на стол. — это?.. — психиатр выписал, — Паша садится за тот же стол и трёт лицо, шумно выдыхая. силы снова уходят вникуда, и пропадает всякое желание что-то делать на протяжении остального дня, — у тебя есть на сегодня планы? — нет, а ты чем-то хотел заняться? — Юра облокачивается о стол обеими руками и смотрит в сторону окна. Паша постукивает пальцами по столешнице несколько секунд. — нет, наоборот, не хочу сегодня ничего делать. снова сил нет. Музыченко нервно сжимает рукав свитшота и поджимает губы. ещё раз смотрит на упаковку таблеток, а затем разворачивается и открывает холодильник. — может, поешь? — Личадеев хмурится, поднимая на него взгляд, — пожалуйста. совсем чуть-чуть. — не хочу, Юр, — он снова опускает голову и берёт с края стола пачку сигарет, вставая и подходя к открытому окну. — Паш, нужно немного поесть. ты же лекарства пьёшь, ну, давай. мы так давно не обедали вместе, — всё же Паша сдаётся, соглашается, и Юра слабо улыбается. возможно, это первая маленькая победа, как минимум первый шаг к выздоровлению. обедают они долго, так как Паша всё равно почти не ест, только тычет вилкой в еду, но Музыченко кое-как уговаривает его доесть свою порцию. до вечера Личадеев сидит за новым сценарием, пытаясь сконцентрироваться и нормально репетировать, но опускает руки и уже в девять вечера ложится спать. Юра смотрит на него устало, нагибается к кровати, целует в висок и накидывает куртку, снова покидая квартиру. наступает ночь.