* * *
Алекс проснулся раньше Роберта, шевельнулся и задрожал от подломившей боли. Болели живот, руки, запястья и особенно внутренняя часть бёдер. Синяки на бледной коже темнели кривыми цветами, кое-где заплывая желтоватым. От боли отвлёк шорох позади, вместе с прогнувшейся кроватью, и парень обернулся. Проснувшийся Роб уткнулся твёрдым, казавшимся спокойным, взглядом. Но если присмотреться, то за пленкой зелёных глаз бесновалась ярость и раздражение, которые вот-вот прорвутся наружу и, как кислота, уничтожат подростка. Выедят глаза, сердце, сожгут душу, превратив в чёртово ничего. — Тогда я понял, что просто так не отделаюсь… Я разбудил Дьявола и он желал сжечь мою душу… Мне опять стало страшно. Алекс сглотнул и опустил заслезившиеся глаза, не в силах удерживать взгляд Роберта. Опять внутри заворочался склизкий страх, оплетая сердце, словно кокон из паутины. Пальцы на руках похолодели. Мужчина медленно встал, натянул на себя одежду и взял Алекса за руку. Тот ожидал, что его запястье сожмут или дёрнут так, что оно сломается, но Роберт держал спокойно, можно даже сказать, аккуратно. Удара не последовало и мальчишка взглянул на мужчину. Тот уже не злится? — Ты пытался вчера сбежать, милый. Парень зажмурился и сжался, как напуганный маленький котёнок, именно так он себя ощущал, в то время как Роб был удавом. Роберт поглаживал его руку большим пальцем своей руки, но хватку не ослабил — наоборот, слегка сдавил. — Помнишь, что я говорил тебе насчёт побегов? — маньяк склонил голову набок и прищурился, растянув губы в презрительной ухмылке, — помнишь? Подросток будто воды в рот набрал, ни единого слова с губ не слетало. Только тихое сбивчивое дыхание и сопение. Он попытался аккуратно вывернуться и освободить руку, но пальцы, словно капкан, стиснули её сильнее. — Почему ты молчишь? Тебе стыдно? — Роберт пытался дышать спокойно, но злость, подступающая к горлу, сбивала дыхание, зелёные глаза становились агрессивнее, — почему ты не хочешь ничего мне сказать? Алекс чувствовал, что даёт заднюю в эмоциональном плане и смелость убавляется. Роб давил на него психологически. Мужчина помолчал пару секунд с поджатыми губами, а затем внезапно взорвался и гаркнул: — Хватит молчать, сукин сын! Я разговариваю с тобой и хочу слышать ответ! Алекс взвизгнул, машинально закрыв лицо рукой и отпрянул назад, но его тут же дёрнули обратно. Рука снова начала болеть в районе запястья и он ойкнул. — Д-д-да… Прости… — стучащие зубы и похолодевшие губы мешали нормально произносить слова, но Роберт все равно понял его. — Почему ты хотел убежать, котёнок? — голос мужчины стал чуть более спокойнее и ниже, он сел на корточки перед парнем и приблизился своим лицом к чужому, заглядывая в слезящиеся глаза. — П-прости… Я-я не знаю… П-п… — Алекс заикнулся и всхлипнул, замечая, как взгляд мужчины снова темнеет от злости. — ЛЖЁШЬ! Это ложь! — гаркнул в ответ маньяк и несчастный подпрыгнул на месте от внезапной вспышки страха, — Знаешь, лживая сука, всё ты знаешь! Ты хотел на свободу, милый? К мамочке и папочке? К себе домой? Не так ли? Роберт приблизился ещё ближе, буквально рыча ему в лицо. Алекс чуть отодвинулся и отвёл взгляд вниз. Он молчал, поджимая губы и судорожно сглатывая комки в горле, появляющиеся один за другим. Роберт видел, как дрожит юношеское тело, как его трясёт от страха и оскалился, как дикий зверь. От белоснежного острого оскала второй затрясся сильнее, прозрачные капли слёз заблестели на ресницах, как хрусталики, и потекли по щекам. — Конечно хочешь, мой маленький… Конечно ты хочешь к маме с папой. Только вот…Твой дом теперь здесь! Рядом со мной! — Роберт кричал и рычал в его лицо, на мгновение подростку показалось, что в его лицо вовсе вцепятся зубами, — А НЕ БУДЕШЬ СЛУШАТЬСЯ, ТО СВОЕЙ ЖЕ КРОВЬЮ ЗАХЛЁБЫВАТЬСЯ БУДЕШЬ! Щёки у мужчины заплыли алым от злости, губы Алекса опаляло тяжелое и хриплое дыхание маньяка, а глаз он не видел — не смотрел в них, ибо знал, что там плещется бурлящая кислота, которая сожрёт его изнутри. Спустя пару глубоких вдохов и выдохов, психопат сглотнул, поднял глаза к потолку и на выдохе произнёс: — Я не отпущу тебя, милый. Никогда. Убью, но не отпущу. А теперь… Мне нужно наказать тебя. Я не хотел этого, но ты вынуждаешь меня применять к тебе насилие. Зачем же ты делаешь из меня монстра? — Роберт встал и впился взглядом в глаза парня, расширившиеся от страха, как и черные зрачки, затопившие зелёные радужки, словно чёрные дыры. Он поднёс одну руку к волосам парнишки, хотел уже зарыться в них и потянуть на себя, но парень схватил его за запястье, вгрызся со всей силы в руку и драпанул к двери. Роберт порядком охренел от такой наглости, храбрости в купе с идиотизмом. Он же сказал ему, что будет, если ослушается… И вот. Опять этот ребёнок пытается убежать. Какой забавный. В спину Алексу донёсся смех. Жестокий, жуткий, разрезающий тишину, как стекло шёлковую ткань. Роберт улыбался во весь рот и смеялся. Какой глупый и одновременно восхитительный, забавный мальчишка! Ещё пытается убежать… Ну ладно, Роб не против поиграть с ним. — Оу, кто-то хочет побегать, мой милый, — Дыхание стало отдавать тяжестью и возбуждением от азарта, — ну давай… Поиграй с папочкой в догонялки. Папочка будет очень рад этому ~ Он облизнул губы и двинулся к двери. Алекс в это время уже забился в кладовку, хотел переждать здесь и попробовать ускользнуть через чёрный выход. Это был основной план, а запасной, если вдруг дверь чёрного входа будет закрыта, то он спрячется на чердаке, на чердаке должно быть окошко… План должен был сработать, ведь Роберт обязательно пошёл бы вниз, ибо это самое логичное, потому что входная дверь там, и по логике Алекс должен был бежать туда. К входной двери. Мужчина бы и подумать не мог, что юноша спрячется на втором этаже. Не мог же? Парень закрыл себе рот рукой, чтобы его не услышали. Прислушался к шорохам за дверью, пока не вспомнил, что под мужчиной половицы магическим образом не скрипят. Может он и правда был Дьяволом? В это охотно верилось, стоило только в злые глаза заглянуть… Он вздрогнул и посмотрел под дверную щель. Теней, скользящих по полу, он не видел. Значит, Роберт уже спустился на первый этаж? Беги быстрее, пока он не понял, в чём дело! Он найдёт, если будешь медлить! Сердце заколотилось с новой силой, застучало в висках. Руки тряслись, наверное, сильнее, чем в первую попытку побега. Ладонь скользящим движением легла на ручку, слегка сжала её, будто боясь, что та ударит током. Вдох-выдох Он уже хотел повернуть её, как голос за дверью прошиб парня насквозь, словно молния: — Где же мой милый мальчик, м? Где мой котёнок? Где он прячется? Неужели успел сбежать в гостиную, я же всё равно догоню, мой малыш ~ Игривый, мелодичный голос Роберта становился всё тише и отдалённее. Он прошёл мимо кладовки, словно привидение, только голос дал понять, что мужчина уже спускается по лестнице. В тот момент Алекс чуть не обмочился от страха. Он сглотнул вязкую слюну, чтобы хоть как-то успокоить пересохшее горло. Колени тряслись, но он сделав глубокий вдох, повернул ручку, вознося молитвы всем богам, чтобы Роберт не ждал его за дверью. Дверь отворилась. Впустила свет в кладовку и парень вылез из комнаты. Пусто. Пустой коридор. Роб, видимо, был на первом этаже. Алекс сам не заметил, как перестал дышать и побежал к чёрному выходу. Это была самая неприметная небольшая дверь, покрашенная точно в такой же цвет, что и стены коридора, и из-за этого сливающаяся с пространством. Даже ручка была бледной, незаметной. Поэтому Алекс не увидел её в первый раз, но зато приметил чуть позже. У них дома была такая же, и это был чёрный выход, тоже со второго этажа, дверь вела на небольшую лестничную площадку, а затем на уличную лестницу, зигзагом идущую по стене. Дверь находилась в самом конце коридора, почти напротив кладовки. А вдруг она закрыта? НЕТ ВРЕМЕНИ, БЕГИ, ИНАЧЕ ОН ВЕРНЁТСЯ Алекс дёрнул ручку двери чёрного выхода. Заперто. Сердце в пятки упало, а затем вообще пропало, когда он услышал: — Где же мой малыш? Папочка соскучился ~ Алекс, не раздумывая, драпанул к чердаку. Скорее всего Роб услышал его, но парень надеялся, что нет. В ушах только сердцебиение стучало, приглушая остальные звуки, поэтому топот своих ног он не слышал. И надеялся, что никто не слышал. Роберт застыл у начала лестницы и улыбнулся. Губы медленно расползались в виде хищного оскала. Мужчина усмехнулся и посмотрел на верх, прищурившись. Тихий торопливый топот. Топ-топ-топ… Он прикрыл рот рукой, чтобы не заржать в голос и тихо, но быстро пошел на второй этаж. — Папочка тебя нашёл, мой сладкий. Где же ты? — он шумно втянул воздух носом, будто хищное животное. Конечно, запаха Алекса он не почуял, но это неплохо распаляло. Он обвёл пустой коридор взглядом, который тут же наткнулся на приоткрытую дверь кладовки. Теперь Роберт понял, что мальчишка прятался здесь, пока он шёл на первый. Хитро. Видимо, парень хотел сбежать через чёрный выход, но увы, Роберт всегда закрывает его на втором этаже, а ключи носит с собой в общей связке. — Ух, какая жалость, мой маленький, — Он открыл дверь ванной, заглядывая в пустую комнату, — Хотел через чёрный сбежать… А он закрыт. Ты ужасно напуган, мой милый, не так ли? Ну-ну… Папочка успокоит. Иди ко мне… Он так говорил, будто бы рядом был Алекс, а не тишина и двери комнат. Роберт улыбался во все зубы, проверяя одну комнату за другой. Своя спальня, Белая комната, туалет… Как он и предположил изначально, мальчишка на чердаке. Ну, теперь ему бежать некуда. — Подожди меня, мой сладкий, я найду тебя и приласкаю, — мужчина поднялся на чердак. Алекс в это время уже был в тёмном пространстве чердака. Темнота окутала его собой, пряча от чужих глаз… Хорошо, что его не видно, но был и минус — мало что видел он. Какие-то коробки, доски, пыль, видимо, чердак является единственным местом, где Роберт дотошно не протирает пыль по сто раз за день. Мальчишка чихнул и тут же закрыл себе рот рукой. Светлое небольшое слуховое окно белым пятном вырезалось во всей этой темноте, только надо было открыть его. Открывалось оно единой створкой вверх, парень схватился за ручку и попытался повернуть. Механизм, нехотя, с тихим скрежетом и скрипом провернулся, открывая окно и юноша поднял створку, выглянув на улицу. Высоко… Второй этаж всё-таки, даже выше. А не убьется ли он? Парень хотел подумать, прыгать или нет, но Роберт, показавшийся на чердаке, ускорил этот процесс. Алекс обернулся на него, подавился воздухом и полез из окна. Роб, как только увидел, как этот маленький придурок вылезает через окно, которое выше, чем окна второго этажа, чуть сам не упал. — А ну стой! — Он заорал и побежал к парню, который только ускорился и почти уже вылез, — ты можешь разбиться! Я СКАЗАЛ СТОЙ! Осталась одна нога, которую маньяк почти схватил. Она ловко выскользнула из окна на улицу, прямо перед пальцами мужчины. Остались только ладони, подросток поспешил отпустить оконную раму, думая, что удержится ногами на крутой крыше. Внезапно Алекс начал скользить вниз и чуть не сорвался, если бы Роберт, высунувшийся из окна по грудь, не схватил его за руку. Парень вскрикнул, то ли от страха вернуться в дом, то ли от страха, что чуть не упал с крыши. Если бы сорвался, то точно разбился бы. Роб, слыша стук собственного сердца в ушах, словно набат, потянул парня обратно. Медленно, чтобы не ранить и не выпустить руку. — Тише… Не рыпайся, а то разобьешься, — он подтащил того за руку к окну, было тяжело, но он смог и стал затаскивать в окно, — тихо… Тихо, мой маленький… Он затащил лихорадочно трясущегося юношу обратно, который сразу завалился на пол. Роберт смог облегчённо выдохнуть и схватился за сердце. То колотилось, как бешеное, давно у него не было такой вспышки страха. Алекс не хило его напугал. Этот дебил и вправду чуть с крыши не слетел, чем он вообще думал, блять?! Роб зарычал, но сил на полноценную ярость не хватило. Слишком испугался за парнишку. Маньяк быстро закрыл окно и посмотрел, нет ли кого-нибудь на улице, кто мог бы увидеть это представление. Нет, не было, улица пустовала. — Не делай так больше, тебе ясно? Не делай! Никогда, — Он посмотрел на Алекса на полу, который уже отошёл от шока и дрожал не так сильно, — никогда не смей так делать больше, я запрещаю тебе сюда ходить! Ты понял меня? ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?! Он слегка повысил голос для убедительности. Всё же он был зол на подростка, но желания ударить, наказать того не было. Лишь обнять и проверить, всё ли в порядке. Роберт фыркнул — непонятное ощущение внутри. Непривычное и неясное, такого не было раньше. Искренне волновался за него? Дорожил? Не хотел терять? Роб качнул головой, не в силах понять, что конкретно он чувствует, слишком запутанный комок чувств крутился в груди. Но желание прижать к себе мальчишку было. Он сел к подростку, который дёрнулся в сторону, видимо, боявшийся, что его ударят. — Да тихо ты, не буду бить. Пока… — Он подвинул Алекса поближе к себе и погладил по плечам, — Просто хочу посмотреть, всё ли в порядке… Пойдём. Он взял его на руки и вынес с чердака, направляясь в Белую комнату. Вообще, изначально он хотел выпороть парня ремнём, но сейчас бить его не хотелось. Им обоим нужен был отдых. Оба устали, оба напугались. Роберт тяжело выдохнул и молча согласился со своими доводами, занося парня в внутрь. Звякнула цепь и стальное кольцо обхватило щиколотку, крепко застегиваясь. Роб прикрепил другое кольцо к ножке кровати, не до конца уверенный, сможет ли Алекс освободиться. Скорее всего нет, кровать была тяжёлой. Подростку её не поднять, только поясницу себе переломит. Парень поглядывал на цепь на ноге. Излишние старания — он бы не попытался сбежать вновь. Всё тело ломило и ныло от боли, сердце обливалось кровью от обиды и жалости к себе, а желание сбежать слегка притупилось. Сбежать нужно было, но не сейчас, поэтому парень свернулся, поджав колени к груди и попытался заснуть. Роберт сидел в зале, на диване, с чашкой чая в руках. Пить не хотелось — сам не знал, зачем тогда сделал чай, поэтому отставил чашку в сторону на стол и опёрся спиной о диван, скрестив руки замком. В голове роились мысли о недавнем испуге за чужую жизнь. Не то чтобы он сильно волновался о ком-либо, переживал, он никогда не чувствовал сопереживания и было всё равно, что кто-либо умирает. Особенно его похищенные. Будь на месте Алекса какой-нибудь другой человек, то единственное, о чём он бы подумал, так это, что муторно придётся убирать крышу и участок от крови и трупа. Возможно, внутри бы поскреблось разочарование, что придётся искать нового, и эта жертва умерла не от его рук. Но Алекс… Когда он увидел, как подросток вылезает через слуховое окно, сердце на пару мгновений остановилось, а затем понеслось в бешеном танце, как ненормальное. Он не думал об уликах, о том, что труп могут заметить, что придётся всё тщательно убирать, даже отголосок подобных мыслей не появился. Лишь страх за мальчика. Страх, что тот умрёт. Признаться, это было неожиданно… И необычно. Так сильно испугаться за парня. За жертву. Мужчина вздохнул, запрокидывая голову и закрывая глаза. Пальцы массировали виски, снимая напряжение. Он снова приоткрыл глаза и взгляд уткнулся в стол. Он бы соврал, сказав, что испугался упустить возможность прикончить юношу своими руками. Сквозь стиснутые зубы просочился недовольный вздох и мужчина поджал губы, твёрдо ощущая внутри нежелание избавляться от мальчишки. Это нежелание укреплялось и росло каждый раз, когда он видел тёмно-зелёные, отдающие стальной серьёзностью и смелостью глаза подростка. Он серьёзнее остальных его ровесников, таким приятно обладать. Не хотелось терять такого необычного ребёнка. Но Роберт понимал, что рано или поздно парень сломается и придётся прикончить его, но делать этого не хотелось. Может тогда не ломать его? Оставить его? Роберт вздрогнул и задумался над этой мыслью. Решение довольно серьёзное и он не был уверен полностью, чтобы оставить парня жить у себя. Не на время, как обычно, а навсегда… Алекс был необычной игрушкой — самый красивый из всех, что были до, и смелый, правда, его смелость граничила с отчаянной глупостью, но ничего, это лишь веселило. Обычно, предыдущие игрушки после первой попытки побега не делали последующих, или вовсе убивали себя. Этот же осмелился укусить его, даже обхитрил и спрятался. Умный и хитрый ребёнок, ничего не скажешь. Роб усмехнулся, глядя в пустоту перед собой. Парнишка его забавлял, хотелось еще побегать за ним, поиграть в догонялки, может ещё чем-нибудь удивит его? — Какой забавный ребёнок, — улыбка расползлась по швам, обнажив белые зубы, — Такой интересный… Говорил мужчина тихо, только сами мысли звучали в голове, а вслух слова вылетали призрачным шелестом. Алекс нравился ему всё больше и не хотелось терять его всё сильнее. Внутри ворочались непонятные и непривычные ощущения, от которых он не знал, как избавиться, и стоило ли избавляться. Их трудно было распознать, но чувствовал он хорошо, как что-то разрастается и теплеет. Роберт предположил, что это эмпатия к парню, хотя звучало безумно, но что это тогда? Что делать с этими чертовыми ощущениями?! Он рыкнул, но быстро взял себя в руки. Надо подождать. Да! Нужно время, чтобы понять, что с ним происходит. Поймёт, что это за клубок эмоций такой. Как раз понаблюдает за Алексом, если парень понравится ему ещё больше, то оставит его себе. Если же нет, если же он наскучит, то… Подвал всегда рад новым крикам и запаху крови. Сам не зная почему, но внутри была уверенность, что юноша не надоест. Этот мальчишка вызвал в нём этот моток неясных, ранее неизвестных и непонятных эмоций, которые ввели его в смятение. Кому ещё удавалось такое проделать? Никому Алекс был первым, кто сотворил подобное. Может, мальчик и сам не понимал, насколько он необычный и особенный… Но Роб видел — подросток отличался от других. Его мальчик был уникальным И поэтому Роберту до жути не хотелось, чтобы тот сошёл с ума. Может, вести себя помягче с ним? Понежнее? Мужчина сморщил нос и повернул голову вбок, прищурившись в пустоту. А не начнёт ли наглеть мальчишка, если такое произойдет? Хм… В любом случае, нужно попытаться, тем более Роберт всегда знает, куда надо бить, чтобы было больно. Мужчина закусил губу и провёл ладонью по лицу, стирая крупицы пота. Чтобы мальчишка не сломался, стоило быть помягче. Роб сам такого не ожидал от себя, но… Бывают в жизни неожиданные повороты и он попал на один из них. Уголки губ лениво дёрнулись вверх и Роберт прикрыл глаза. Немного так посидев и подумав, он решил, что выпустит Алекса из комнаты ближе к вечеру или завтра утром. Нужно будет осмотреть раны и травмы парня, мужчина беспокоился о том, не растянул ли Алексу запястье.* * *
Уснуть юноша так и не смог — лежал на кровати, а перед глазами вновь и вновь вместо привычной темноты появлялись воспоминания о прошлой ночи. Парень тёр глаза, жмурился, но они всё не уходили, будто вдолбленные в мозг острые осколки. Запястье ныло и он придерживал его другой рукой, лёжа на боку и сопя. Под пальцами билась голубая веточка вены, скользящая под бледной кожей, словно лазурная змейка. Алекс закрывал уставшие глаза и сосредотачивал всё внимание на пульсе. Раз, два, три… Когда он сбивался со счета, то начинал считать заново и так раз за разом. Это хоть как-то отвлекало от боли внизу живота, в ногах и остальном теле, и от мысли об использованности. Ядовитый страх ослабил свою хватку, ушёл на фон, но вот обида, жалость и отчасти ненависть обострились. Вместе с ними тело пропитало ощущение беспомощности, незащищённости и слабости. Он был слаб… Он был чертовски слаб перед этим монстром. Роберт мог легко убить его или переломать все кости так, чтобы оставить в живых, но изрядно помучить. Алексу оставалось только терпеть и молиться вымышленным богам, чтобы всё прошло более-менее спокойно. Парень не хотел мириться с таким положением вещей, но Роб умнее, хитрее, сильнее, он более жесток и опасен. На коже осталось ощущение грязных и болезненных прикосновений, будто в грязи измазали. Алекс тёр предплечья и плечи, осматривал тело, но находил лишь синяки. Грязь была внутри, а не снаружи. В голове застыло желание распороть грудину, вынуть всю черноту и грязь, что влил в него Роберт, и зашить заново. Восстановить, очистить себя, избавить от боли и наполнить спокойствием. Хотелось снять кожу, чтобы не ощущать этих призрачных мерзких прикосновений. Стереть себе память или напиться до забвения, лишь бы не испытывать и не просматривать грязные воспоминания раз за разом. Он покипел в этих размышлениях, пока не пришла другая мысль — снова вспороть грудину, и вынуть сердце, не зашивая. Или пробить грудь толстым и острым колом, чтобы физическая боль была такой сильной, что заглушила душевную. Чтобы исчезло чувство обиды, страха, жалости… Но убить себя — страшно. Алекс всхлипнул и поджал губы на тихом влажном выдохе с еле слышимым бульканьем. Вся эта ситуация была ужасной, Роберт изнасиловал его целых три раза за ночь! Кто бы столько выдержал? Он не ощущал себя суперменом, но удивлялся, почему ещё не вскрылся. Может, потому-что ещё была надежда? Ещё не сломался до конца? Веки сомкнулись и он поёрзал лицом на подушке, шумно втягивая воздух. Он чуть не убился сегодня и спас его Роберт, иронично, но это было так. Алекс чуть не соскользнул с крыши и не разбился, но мужчина успел схватить его за руку и затащить обратно. Роб выглядел таким… Испуганным. Даже очень, он хоть и повышал на него голос тогда, отчитывал, но его голос всё равно подрагивал от страха. Он испугался за него? Алекс фыркнул и решил не думать об этом. Мало ли, что там Роберт почувствует, его эмоции сложно понять. Но всё-таки парень был немного благодарен ему за это. Когда подросток уже почти провалился в сон от усталости, в комнату зашёл Роб. Парень шевельнулся на кровати и лениво перевёл на него расфокусированный мутный взгляд. — Я осмотрю твои синяки и залечу травмы, — донеслось от мужчины, и Алекс взглянул на аптечку в чужих руках. — «Которые оставил ты…» — подумал парень и сел на кровати, подставляя ноющее запястье.* * *
Юноша потерял счёт времени, не знал, который шёл день и какой месяц. Только за окном начали желтеть листья деревьев. А похитили его жарким летом… Около полутора месяца? Или даже больше. Парень лишь устало провожал взглядом жёлтые листья, падающие на землю, пока не приходил Роберт. Затем окна и вовсе заколотили снаружи, закрыв Алекса от желанной улицы. Роб страшно кричал, когда парень заговаривал о доме, и больно бил, если тот не слушался. Со временем удары стали менее болезненными, можно сказать, более унизительными: лёгкие пощечины и толчки. Иногда Роберт кусал его, оставляя красноватые следы от зубов на бледной коже. Алекс боялся, когда смотрел на них через зеркало… Будто бы Роберт был на самом деле диким зверем. От напряжения и страха голова часто болела и гудела, и от боли он прятался только во сне. Да и те были тревожными и без сновидений, просто чернота перед глазами, пока её не разгонял свет в комнате. Не пробивал блеклыми лучами, не разрезал на части и не растворял в себе, в замену отдавая серую ненавистную реальность и вид на потолок комнаты. Иногда, после пробуждения, Алекс видел перед собой лицо Роберта, с прищуренными глазами и улыбкой на губах. Парня тут же сковывало и бросало в дрожь, а мужчина лишь улыбался и рассматривал его. Он постоянно глядел на него и юноше казалось, что взгляд стал более заинтересованным. Но Роб всё равно был жутким. Постоянно был рядом, либо совсем близко, либо в той же комнате, что и подросток. Постепенно Алекс даже смог немного успокоиться насчёт этого настойчивого взгляда и не так сильно бояться, но к наглым прикосновениям он привыкнуть не сумел. Роберт гладил его по волосам, касался щёк, шеи, дотрагивался до губ и ушей, иногда лапал совсем в откровенных местах, загоняя парня в пунцовую краску от смущения. Каждое касание было будто липким, хотя у Роба ладони всегда были сухими и чистыми, оно оседало на коже неприятным теплом и пробирало до дрожи. Даже усердное натирание мылом в ванне помогало снять с себя только часть призрачных прикосновений. Через какое-то время мужчина снова залез на Алекса, затем ещё и ещё, пока это не стало систематическим, день через день. Маньяк втрахивал его в кровать, рычал, облизывал лицо и шею подростка, нашёптывал пошлую мерзость на ухо, пока не сливал внутрь и не успокаивался. После каждого раза мальчик закрывал лицо руками, тяжело дыша. Это всё ненормально. Это просто безумие. — Я всем нутром понимал и осознавал, что так быть не должно… Внутри меня что-то кричало: «Это не нормально!». Я чувствовал, как меня разрушали. Как уничтожали морально и дробили мою личность… Я так не хотел этого, но это происходило… Алекс ходил с этой мыслью в голове, возможно, осознание безумия происходящего помогало справиться с психологическим разрушением. Парень цеплялся за него, как за соломинку и продолжал вставать каждое утро. Постепенно Роберт потеплел к нему и стал больше проявлять нежности в виде объятий и ласковых слов. Перестал бить его и кричать. Очень часто говорил о том, какой Алекс красивый, как он его ценит и любит… И как он хочет, чтобы юноша любил его тоже, чтобы он был послушным. — Он признавался мне в любви, Док… Хоть он и пытался быть мягче, но… — Алекс дёрнулся и уткнулся на доктора воспаленным, испуганным взглядом, широко раскрыв глаза. Голос стал немного тише, — но это же не любовь, да? Мне было плохо из-за него, а он говорил, что любит… Роберт пытался быть нежным и добрым к Алексу, чтобы тот начал улыбаться ему и сам хотел с ним секса. Сам шёл на руки и сам подходил к нему для объятий. Но второй стал ещё тише, пожираемый изнутри страхом, тревогой и апатией. Мужчина начинал злиться на подростка, не получая желаемой реакции и принуждал его. Заставлял признаваться в любви, заставлял целовать, заставлял обнимать и говорить, как сильно хочет секса с ним. Алекс произносил желаемое с дрожащими губами и голосом, что вот-вот надломится и затихнет, перерастёт в тихий плач и скуление. Каждый день подросток смотрел на отражение в зеркале и ломался внутри от ужаса, кем он становится… Что с ним делают. Один раз он остался в ванной комнате один, пока Роберт быстро ходил за забытой сменной одеждой. Парень простоял в комнате напротив зеркала около двух минут, но этого вполне хватило, чтобы ужаснуться. Из зеркала на него смотрел парень со стеклянными, неживыми, наполненными невидимыми слезами и страхом глазами. Раньше они были темно-зелёного, сероватого и благородного цвета, отдающего твёрдостью и уверенностью. Сейчас же цвет потемнел, похолодел и стал не таким ярким, сверкающим от внутренней радости. Может так падала тень от тусклой белой лампы над головой… Из-за серебряного цвета кожа белела мрамором, скулы исхудали и по ним прошлась синяя тень. Тёмные круги под глазами придали лицу болезненности, а худоба только усугубила его внешний вид. Мышцы ослабли, живот впал и еле заметно прорезались рёбра, натянув кожу. Руки стали тоньше, показались тазовые косточки. Не скелет, но похудел немало… Алекс поправил каштановые пряди, оставив на пальцах пару тонких ниток волос. Так бы и стоял, рассматривал своё лицо, если бы не Роберт, зашедший в комнату с одеждой в руках. Подросток дёрнулся на него, посмотрел около секунды и залез в ванную.* * *
С каждым днём его всё больше охватывало горечь, возможно даже безнадёжность… Она вместе с отчаянием захлёстывала его по ночам, а на утро у него не было причин, чтобы вставать с кровати. Не было вообще повода, чтобы открывать глаза. По возможности он просто лежал на кровати, молчал и иногда засыпал. Если бы не Роберт, который расталкивал его, чтобы покормить и помыть, Алекс наверное остался бы лежать на этой кровати до самой смерти. В один из таких моментов, когда парень остался дома один, лёжа на кровати и думая, его захлестнуло отчаяние. Оно, как резкая вспышка в груди, ударила его и из глаз брызнули слёзы. Он зарыдал, надрывая глотку в крике и стоне, глотая с каждым вдохом слёзы. Зарыдал от горя, от обиды и беззащитности. Его не спасут, он сам не может сбежать, Роберт не отпустит и он умрет здесь, в тишине. Задохнётся от боли и слёз и сгинет, и никто его не найдёт. — Я плакал, и плакал, и плакал… Плакал, пока не закончились слёзы, Док. Истерика прекратилась только через полчаса. Начала сходить на нет, затихать, а затем и вовсе высохли слёзы. Алекс вытер их ладонью, закрыл глаза. Да. Никто никого не спасёт. Его никто не спасёт, кроме него самого. — В тот момент я понял, что спасти меня могу только я сам. И никто другой… Так всегда. Никто никого не спасёт. Никто никого не защитит, кроме нас самих. Никому не надо нам помогать, кроме нас самих, Доктор Он ещё не был готов смириться с такой участью. Ещё остались силы для попытки. Пусть Роберт убьёт его, если поймает, это будет лучше, чем психологическое разрушение и насилие каждый чёртов день. А если не убьёт, Алекс сделает это сам. Вскроет глотку поперёк острым лезвием ножа и зальёт алой кровью полы в ванной. Его коробило от этой мысли, но реальность была страшнее смерти. Страшнее было остаться в живых. — «Просто нужно вести себя, как обычно. Подгадать момент и сбежать…» — Алекс выдохнул и прикрыл глаза. Из любой ситуации есть выход. Иногда этот выход — смерть.