В этой концовке Алекс убивает Роберта. Эта концовка может быть ещё более жёсткой чем канонная, поэтому слабонервным не читать.
— Ты принадлежишь мне и только мне, — выпустив юношу из поцелуя, Роберт прижался лицом к его шее и захрипел, втягивая носом запах кожи, — Ты всё равно будешь меня любить… Тебе ясно? Никак иначе, мой милый, мы будем счастливы только вместе.
Роберт вышел из обмякшего тела под собой и бухнулся рядом. Они оба были мокрые от пота, уставшие и покрасневшие, особенно Алекс — скулы блестели, как будто облитые расплавленным серебром, на щеках горел румянец, а грудь нервно вздымалась. Он урывками глотал воздух, смотря в потолок со слезами на глазах. Между ног неприятно и скользко текло, хлюпало, отчего мальчик поморщился и попытался перевернуться на бок, но не получилось. Острая боль пронзила живот, подобно лезвию и проехалась вниз, распарывая его изнутри.
Неужели его порвали…?
Рука боязливо опустилась вниз, щупая себя между ног и вместе со спермой и смазкой на пальцах оказалась кровь — красная, бледная и скользкая, пахнущая железом. Алекс рывком зажал себе рот, чтобы не завыть во весь голос и зажмурился, сглотнув рвотный ком, подошедший прямиком к горлу.
Его опять изнасиловали…
От этой мысли ненависть к Роберту вспыхнула багровым пламенем, обжигая внутренности, и всхлипы всё-таки прорвались наружу, но из-за плотно сжатых пальцев вместо рыданий комната услышала сдавленный, плаксивый стон. Боль разрасталась и внутри и снаружи, выжигая последнюю надежду на то, что всё будет более-менее в порядке; вместо неё в голову залилось понимание, что дальше будет только хуже. Это не прекратится — Роберт не остановится, он не изменится и продолжит убивать, таскать жертв в дом и бить его, чтобы потом извиняться перед парнем подарками, словно конфеты и серебро могли восстановить израненную психику. Мужчина никогда не был нормальным и никогда им не будет, если это продолжится — Алекс сойдет с ума от несчастья и боли. Всё встанет на круги своя, всё начнёт повторяться, как чёртов замкнутый круг и закончится он только смертью кого-то из них. Либо умрёт Роберт, либо умрёт Алекс.
Но парень же умер уже давно…? Разве нет?
Разве нет?
Лицо обжигало и зудело из-за слёз и не выдержав, мальчик поднялся на ноги. Всё болело и ломило, но собравшись с силами, он дохромал до ванной комнаты, обессиленно вваливаясь в неё. Щёлкнула лампочка и в пространстве разлился бледный голубоватый свет. Взгляд сразу же встретился с тем самым маленьким зеркальцем и по щекам потекли новые слёзы, которые парень поспешил смыть холодной водой. Та немного остудила горящие щёки и вместе с зудящим ощущением утекла в сливное отверстие. По плечам прокатилась дрожь и парень боязливо поднял голову к зеркалу.
Оттуда на него глядел призрак. Там был не он, это просто не могло быть им — глаза горели усталостью и болью, но при этом оставались стеклянными, как у куклы, да и сам взгляд… Им можно было замораживать людей. Он был неживым, мёртвым, словно Алекс умер уже давно, только вот по какой-то причине продолжал ходить и дышать.
По какой причине?
Пустота в голове ответила молчанием и Алекс задрожал, впитывая своё отражение в память. Худой, слабый, запуганный и несчастный мальчишка; слабое ничтожество, неспособное самостоятельно жить и существовать, ведь его лишили стойкости, храбрости и стержня внутри. Вынули и осталась только оболочка — красивая, но несчастная. Вот кем он стал из-за Роберта. Он стал
никем и внутри ничего уже не было кроме боли. Парню было жалко смотреть на себя, но ещё больше болело от понимания, что это был
он на самом деле. Это не сон, вот он сам перед собой: маленький и забитый, совсем беззащитный и неспособный на что-либо ребёнок, которого сломали. Алекс такого не заслужил, но реальность не знает справедливости, она просто есть и ей всё равно чего ты заслуживаешь. Она даёт то, что есть и Алекс получил агонию и разрушение.
Мальчик повертел головой из стороны в сторону и закрыл лицо руками, не веря в происходящее. В голове не укладывалось, как он — сильный, красивый, уверенный и смелый, смог стать этим слабым и забитым мальчишкой. Плечи затряслись сильнее и Алекс гулко всхлипнул, сгорая изнутри раз за разом… Сколько раз он уже перегорел? Неужели там ещё что-то осталось, что могло разрушиться?
Если больно, значит есть.
Алекс усмехнулся, проглатывая солёный комок из слёз и слюны, и улыбнулся уголками рта, растягивая его в трещину-ухмылку. Какой же Роберт был мразью… Он изуродовал его, изнасиловал, избил, сломал, он уничтожил его мечты, он отобрал всё то, что парню было дорого. О каком счастье этот ублюдок мог говорить?! Он отобрал это счастье у ребёнка, он во всём виноват.
Если бы не Роберт то всё было бы хорошо.
Алекс зарычал и ладони медленно сползли с лица, обнажая его звериный оскал и злобу в глазах. Они синели чернотой, прямо как тогда, в подвале, возможно, даже сильнее и ярче. Голубоватый свет добавлял льда в радужки, и Алекс поднялся, не обращая внимания на боль в животе.
Роберт во всём виноват.
Он уничтожил его личность, раздробил его на мелкие куски… Это только
его вина, так почему расплачиваться должен Алекс?
За что?
Мальчик закрыл ладони руками и колени вздрогнули, готовые подогнуться и опустить его тело на пол. Умирать не хотелось, он не хотел больше страдать, хотел, чтобы всё было хорошо… Но это не может так больше продолжаться.
У него нет выхода кроме смерти…
На молочный бок раковины покапали хрустальные слёзы и по комнате пронесся шипящий всхлип. Алекс затрясся с новой силой и зарыдал, цепляясь длинными пальцами за ванну.
Здесь нет
другого пути…
Внезапно всхлипы оборвались и парень застыл, лихорадочная дрожь в теле схлынула и он медленно, словно заведённая кукла, посмотрел на зеркало. В глубине чернеющих зрачков начало поблёскивать безумие и юноша сипло усмехнулся, пока по щекам ползли слёзы.
Если
виноват Роберт… Почему должен умирать
он?
Алекс прикрыл рот рукой и засмеялся ещё громче, растягивая каждый смешок в каркающий рокот.
— Принцесса прирезала дракона, как это забавно, не так ли?
Разве такое возможно?
Юноша облизнул губы, напоминая собой голодного ящера и прищурился на отражение, прожигая его взглядом. Это всё должно закончиться здесь.
Он сам это закончит.
Зеркальце в ванне было слишком маленьким и поэтому он зашёл на кухню, залитую глухой темнотой. За окном сияли звёзды, но Алекс не смотрел на них, взгляд прицепился к прямоугольному зеркалу, поблёскивающему блёклым серебром в лунном свете. Аккуратно положив его на пол, подросток взял цветочный горшок и так же аккуратно и метко ударил им об стекло. После глухого удара, юноша замер и прислушался.
Никого.
Горшок с гулким треском опустился на поверхность зеркала ещё раз и то послушно раскололось извилистыми трещинами. Собственное призрачное отражение потрескалось, исказилось и Алекс молча прищурился на него, сжимая горшок в руке чуть крепче. Парень вслушивался в каждый звук за спиной и оборачивался, но коридор глядел на него в ответ чернеющей пустотой.
Роберт не проснулся.
Лицо распорола пугающая ухмылка и Алекс цепко подхватил пальцами зеркало и наклонил его так, чтобы осколки выпали наружу и те послушно посыпались на пол, сверкая хрусталём. Взяв один острый и длинный, парень поднялся на ноги и покрался к залу с подрагивающими коленками, грозящими подломить его ноги. Тишина вокруг сгустилась до тоненького звона, позволяя сердцу громыхать в груди. Виски пульсировали и всё напряжение скопилось где-то в руках, ногах и животе, скручиваясь электрическим узлом под рёбрами. Глотку пережала невидимая рука, не дающая воздуху дойти до лёгких, а вдохнуть глубже Алекс боялся — вдруг услышат?
Роберт всё так же лежал на диване, но когда мальчик подошёл ближе, мужчина зашевелился и тихонько засопел. Сердце резко скрутили ледяные ленты, сжавшие его с такой силой, что оно заболело и на пару секунд замерло холодным куском. Алекс сглотнул и тут же спрятал осколок за спиной.
— Котёнок? — Роберт лениво приоткрыл глаза и те загорелись мутным пламенем в лунном свете.
— Да? — парень дрожал и внутри и снаружи из-за страха смешавшегося с ненавистью.
Эмоции хлестали наперебой, кричали, терзали и так и рвались вырваться в лихорадочную трясучку или скривившиеся губы, но мальчик молча терпел. Лицо застыло каменным выражением и Алекс только посильнее сжал осколок в руке.
— Что ты делаешь…? — Роберт слегка напрягся и прищурился, заглядывая прямо в юношескую душу.
— Ничего, — мальчик подошёл ещё чуть ближе и сам залез на мужчину, усаживаясь у него на животе, — Я люблю тебя, Робби, я так тебя люблю… Поцелуешь меня? — он игриво склонил голову набок, пытаясь улыбчиво растягивать губы.
— Конечно, мой милый, — Роберт улыбнулся и привстал на локтях, впиваясь в губы юноши своими.
Поцелуй обжигал отвращением, но Алекс старался непринужденно отвечать, игнорируя шум крови в ушах и бешеное сердцебиение, которое, казалось, вот-вот зайдет за грань и сердце просто не выдержит — остановится с гулким звуком. Пальцы тряслись, стискивая осколок, а в голове звучало лишь одно:
Только бы получилось…
Когда ладони Роберта плавно легли на мальчешские бёдра, а губы лениво отлипли от рта Алекса, парень наклонился чуть вперёд. Взгляд Роберта зацепился за его вторую руку, спрятанную за спиной и мужчина тут же напрягся.
— Почему твоя ру… — осколок, молниеносно вонзившийся в шею, не дал договорить и их обоих обдало кровью.
Алекс звонко закричал, из глаз хлынули слёзы и он ударил осколком ещё раз, рассекая артерию, затем ещё и руки пробило слабостью. Хризолитовые глаза широко распахнулись и Роберт уставился на подростка, зажав рану ладонью, из-под которой хлестала кровь ритмичными толчками. В этом взгляде Алекс увидел всё: непонимание, ненависть, обиду, разочарование и огромную боль вперемешку с осознанием неизбежной смерти.
— К…К-к… — мужчина отплёвывался кровью, пока из его глаз медленно ползли слёзы, теряющиеся в багровой черноте.
Настанет день, когда ты будешь думать, что всё хорошо, но ощутишь вкус крови во рту и тогда ты поймешь — месть свершилась…
— Хах… Помнишь ты говорил, что нет человека, способного убить тебя? Ты ошибся тогда. Он есть, — Алекс отодвинулся и осколок выпал из рук куда-то на пол, — …
и это я.
— За…? — Уокер прикрыл глаза, но всё ещё удерживал взгляд парня, чувствуя как из-под пальцев струится тепло и вместе с этим его жизнь.
— Зачем? — Алекс вытер слёзы тыльной стороной ладони, пачкая щеку в крови, — Потому что я так больше не могу… Я не могу так. Мы страдаем в этом замкнутом кругу и единственный способ остановить его — умереть кому-то из нас. Я не хочу умирать… Я слишком долго страдал, Роб. Я не заслужил смерти. Я не заслужил.
Уокер смотрел на него так разбито и разочарованно, словно только что его лишили сердца и веры в любовь, словно его предал самый любимый… Губы цвели багряным цветом, который казался липкой чернотой в темноте комнаты, медные ресницы подрагивали, а глаза, кажется, стали бледнее. Ненависть схлынула и у Алекса навернулись слёзы, ему стало так жалко Роберта и так стыдно.
— Прости меня… — пара капель сорвалась по скулам и мальчик наклонился к Роберту, целуя его в последний раз. По губам растёкся металлический привкус, — Прос…
И тут его схватили за шею и из последних сил сжали, как в стальном капкане.
Даже полумертвая змея может быть опасна…
Алекс забился в панике, пытаясь вдохнуть, но Роберт только сильнее сцепил пальцы на его горле и парню показалось, что он и вправду попал в капкан. Когда их взгляды встретились, подросток прочёл в хризолитовых глазах:
Без меня ты жить не будешь… Мы умрём
вместе.
Юноша забился в истерике и заплакал, прожигая Роберта взглядом, который равнодушно глядел на него в ответ.
— Р…Роб, — Алекс с силой открывал рот, пытаясь вытолкнуть из глотки хоть какие-нибудь внятные слова, но в итоге все звуки переросли в истошное хрипение, — Р…Х-х…
Изображение перед глазами начало мутнеть и рябить, звуки стали глуше, а на голову словно бы навалилась какая-то тяжесть. В висках начало невыносимо давить, глаза заболели и Алекс сомкнул веки, из последних сил начав неистово бить Роберта по руке. Несмотря на то, как отчаянно юноша царапался, хрипел, извивался, пальцы не разжимались и в какой-то момент Алекс ослаб. Он обмяк, ощущая, как по конечностям течёт свинцовая тяжесть и усталость, и с хрипом расслабился. Дело осталось за богом удачи и времени. Кто из них окажется живучее тот и победит.
И победил Алекс…
Когда юноша уже почти потерял сознание, хватка постепенно разжалась и Роб ослаб, с сиплым хрипом испуская последний вздох. Алекс вынырнул из удушья и рухнул на пол, и со свистом вдохнул воздух, а затем закашлял, глотая кислород. Вакуум потихоньку вылился из головы, позволив нормально видеть и слышать, и парень посмотрел на Роберта. По плечам пробежали мурашки и на губах расползлась слабая улыбка облегчения.
Он спасся…
Уокер лежал на диване, одна рука повисла с него, другая зажимала рану, зияющую чёрным ожерельем на шее. Кровь поблёскивала гранитным цветом, в то время как лицо мужчины было бледным, как у вампира и сияло мрачным серебром. Алекс, будто боясь, что Роб встанет, поднялся на ватных ногах и сел на диван. Он смотрел на Уокера и дрожал от непонятного страха внутри.
Роберт не встал. Ни через минуту, ни через пять… Он больше не дышал.
Принцесса убила дракона и
так было правильно.
Мальчик смотрел на красивое, мраморное лицо Уокера, на его кровавые губы и хризолитовые глаза, выглядывающие из-под приоткрытых век, и ему стало больно, будто в грудь вбили нож.
Рано или поздно каждая жертва станет убийцей, ведь насилие порождает насилие.
Алекс наклонился к телу, закрыл фисташковые глаза одной рукой, а другой упёрся в мужскую грудь, целуя Роберта. Губы мальчишки были тёплыми и мягкими, а вот губы Уокера наоборот — холодные и твёрдые, облитые багровой кровью. Язык обдало солоновато-стальным и Алекс поморщился от горчащего привкуса, отодвигаясь. Под рукой, лежащей на мужской груди, шумела непривычная тишина и юноша убрал ладонь.
Он с наслаждением представлял то, как он будет смеяться над трупом убитого, но смех всё не шёл — застрял где-то в груди с ноющей болью. Глаза блестели от слёз, не решавшихся сорваться на щёки, и Алекс поднял взгляд к потолку, безмолвно глядевшему ему в ответ. Вдох-выдох… Мальчик вытер мокрые глаза и начал судорожно хлопать Уокера по карманам в поисках телефона.
Ему больше ничего не остаётся, только идти к единственной защите…
Зайдя в журнал вызовов, он нажал на номер Джеймса — парень был уверен, что это был именного его номер, ведь кому ещё Роберт мог звонить? Раздались гудки и парень сел, сгорбившись и уткнувшись локтем в колено, чтобы упасть лицом в собственную раскрытую ладонь. Веки жутко зудели и в висках начало ныть от напряжения и стресса, и когда послышался знакомый голос, Алекс вздрогнул.
— Алло, Роб?
— Я его убил… — голос юноши хрипел и он сглатывал новые слёзы, текущие одна за другой, — Джей… Я его убил… Хах… Ха-ха…
Ха-ха-ха-ха! Убил. Я убил.
Парень заткнул себе рот ладонью, подавляя истеричные смешки и зажмурился, слегка покачиваясь. Джеймс по ту сторону экрана чуть не выронил телефон из рук. Его голос начал заикаться и шептать, а слова задрожали.
— Ч-что…? Алекс, это ты? — на эти слова парень покачал головой, массируя переносицу пальцами.
Затем он поднял лицо к потолку и влажно и сипло вздохнул, приоткрывая блестящие глаза. Они сверкали влагой, но слёзы, застывшие на них прозрачной плёнкой, всё никак не хотели срываться вниз. Вдох-выдох прорвался наружу дрожащим звуком прежде чем Алекс прошептал:
— Да… Я убил его, Джеймс. Роберта больше нет, — парень сглотнул комок в горле и сомкнул веки, опуская голову.
В ту же секунду губы дёрнулись, искажая лицо пародией усмешки, и послышалась пара смешков. У Алекса начиналась истерика и его плечи лихорадочно затряслись, а сам парень выпрямился, поднял лицо к потолку и с рокотом втянул воздух в лёгкие. В ту же секунду смех перерос в истеричный свист и Алекс взвзигнул:
— Забери меня! Забери! — он боязливо обернулся, словно мог разбудить Уокера, но почти сразу же Алекс вздрогнул. Вспомнил, что Роберт мёртв и никто не услышит его визгов. Из глаз хлынули слёзы и он завыл, прикрывая рот рукой, —
ГОСПОДИ, ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА, ДЖЕЙМС! ЗАБЕРИ МЕНЯ! — истеричный вопль сменился подвыванием, — Забери, прошу тебя, забери… — речь оборвалась звонким всхлипом и скулением.
— Да, х-хорошо, я заберу тебя, — со стороны Джеймса раздался томный вздох, — Не смей садиться за руль сам. Даже не думай, чтобы самому её повести, блять. Ты меня понял? Я приеду к тебе и заберу тебя сам, я со всем разберусь.
— Обещаешь? Ты т-точно приедешь? — Алекс погладил себя по предплечью дрожащей рукой и сглотнул вязкий ком в горле.
— Да, точно, жди меня, — Джеймс отключился и Алекс отложил телефон в сторону.
Когда он упал лицом в собственные ладони, на губах треснула угловатая ухмылка. Опять. Мальчик истерично посмеивался и плакал, раздираемый внутри непонятными чувствами — облегчением, радостью и болью с вязкой тяжестью. Смотреть назад парень боялся и поэтому встал и на трясущихся ногах ушёл в ванную комнату смывать с рук запёкшуюся кровь. Вода тихо журчала, унося розовым потоком кровавые пятна и грязь, только несмотря на белизну пальцев, Алексу всё равно казалось, что руки грязные. Спешно умывшись, мальчик вышел из комнаты и застыл в коридоре.
В зале остался телефон, который нужно был забрать.
— Мгх… — юноша страдальчески застонал и зашёл в комнату, где лежал Роберт.
Воздух уже пропитался жутким, стойким запахом крови и жёсткой стали и от этой вони, юноша поморщился, сдерживая ком в горле, чтобы тот не хлынул наружу. Он наспех схватил телефон, ключи от машины и вещи и вышел из квартиры на улицу, ибо находиться в доме становились всё сложнее и сложнее с каждой секундой. Небо тлело голубыми остатками ночи и Алекс взглянул на машину, одиноко стоящую рядом с домом. Вокруг никого не было, только где-то вдалеке подвывали уличные собаки. Стальной запах выбился из ноздрей, заменившись прохладным воздухом и дышать стало легче, словно с груди сняли увесистые цепи. Оглядевшись он нерешительно ступил к машине, но остановился и ушёл к ближайшим скамейкам. Постепенно голубой цвет на небе сменился тёплым жёлтым и розовым,
и Алекса встретил долгожданный рассвет после такой долгой, чёрной и страшной ночи. Вместе с пастельными тонами в душе начинало сиять облегчение.
Он спасся. Он выжил. Он освободился.
Устав сидеть на улице, мальчик забрался в машину и положил вещи себе в ноги, а сам лёг на задних сиденьях и задремал. Стресс и нервозность стихли, оставив сонливость и усталость с долей радости. Часть сознания до сих пор не могла поверить в то, что произошло, но разум быстро накрыло сном.
Когда телефон зазвонил, по спинке прокатилась волна дрожи и юноша завошкался, слепо ища источник звука. Пальцы нащупали мобильник и парень поднёс его к уху, слепо морщась на цветастые пятна перед глазами.
— Алло…?
— Я приехал, солнышко, выходи, — после этого мальчик встрепенулся и приподнялся на локтях, всматриваясь вдаль.
На этот раз машина была такой же непримечательной и обычной, как и та на которой они ехали с Робертом. Алекс вышел из автомобиля и направился к другому, залезая на переднее кресло. Джеймс посмотрел на него и слабо улыбнулся, но этой улыбке подросток не поверил — во взгляде блондина считалось напряжение. Из-под капюшона мантии сверкали золотистые волосы, которые мужчина одним движением заправил за ухо и уставился на дорогу.
— Ты… Правда
убил его? — нервозность Джеймса показалась наружу, пробившись сквозь маску безразличия и холода. Его руки начали подрагивать и блондин медленно перевёл настороженный взгляд на Алекса.
Мальчик смотрел на него твёрдо и прямо, прожигая глубоким льдом изумрудных глаз. Он не шевелился и во взгляде плескалось равнодушие, прям как у Роберта при жизни — стеклянное, безжизненное отражение человеческих эмоций в тёмно-зелёных радужках. Когда Алекс заговорил на его лице не дрогнула даже бровь, мышцы будто бы застыли угловатым мрамором.
— Да. Убил. Я убил Роберта, Джеймс, — юноша продолжал разглядывать блондина, замечая как его плечи стягивает зябкая дрожь.
Джеймс смотрел в изумрудные глаза и тонул в них, ощущая, как сжимается сердце от страха. Если бы Дьявол существовал, у него были бы глаза Алекса — тёмные, кажущиеся спокойными, но скрывающие в своей глубине пламя безумия и хладнокровную жестокость.
Дьявольски красивые и пустые.
— Ты и вправду не такой, как остальные… — Аллен с трудом отвернулся от парня и автомобиль помчался вперёд с характерным рычанием мотора.
— Что будет с той? — Алекс указал пальцем на брошенную машину позади, пусто смотря перед собой.
— Минут через пять от неё избавятся, — Джеймс откинулся спиной на кресло и положил одну руку на руль, другая легла на бедро.
— А от тела? — Алекс тоже лёг спиной на сиденье и закрыл глаза.
— Тоже. Они со всем разберутся, не переживай, — блондин мельком взглянул на парня и снова отвёл взгляд к дороге.
— Куда мы? В Бисмарк? — Алекс не унимался и спрятал ладони в карманах, — Я буду жить с тобой, да? А если кто-то узнает, что я здесь, они ведь выйдут на тебя, да?
— Не осмелятся. Пусть только попробуют, сами сядут, — Джеймс фыркнул и прищурился.
— Мы теперь будем жить вместе?
— Видимо да, солнышко, — на губах скользнула ухмылка, — Мы будем жить с тобой вместе.
* * *
Алекс лежал на кровати и дремал, пока Джеймс раскладывал его вещи и переодевался в домашнюю одежду. Матрас под его весом со скрипом прогнулся и юноша сонливо посмотрел на мужчину, севшего рядом. Через пару секунд взгляд наполнился осознанностью и Алекс сел на кровати, протирая глаза.
— Что мы теперь будем делать? — парень заправил чёрные локоны назад и снял с себя кофту из-за жары, подступающей к горлу.
Унакитовый взгляд довольно покрался по обнажённому бледному торсу, рукам и груди и парень немного смутился — покраснел и отвернулся, шумно выдыхая сквозь сомкнутые зубы. Руки лежали на коленях, а во всём теле читалось еле заметное напряжение.
— М-м-м, — Джеймс игриво склонил голову набок и на четвереньках подполз к Алексу, нависнув над ним сверху, — Поиграем ~?
— Нет, я не об этом, — юноша прикрыл глаза и запустил ладони в золотые волосы, когда блондин наклонился к его шее, — Как мы теперь будем жить? Мне надо будет выйти за тебя? Что делать с моим образованием? Как мы будем жить вместе?
— М-м-м, — Джеймс продолжал целовать и облизывать его шею и ключицы, легонько щекоча нежную кожу носом, — Потом решим. Сейчас не об этом, милый, раздевайся ~
— Мгх… — Алекс послушно опустил руки к штанам и спустил их вниз, а затем развёл ноги в стороны, — Может сначала в ванну?
— Тебя чистили? — Джеймс слегка отодвинулся и хитро прищурился, заглядывая в глаза напротив.
— Да.
— Ты ел после этого?
— Нет.
— Тогда всё в порядке, — Блондин снова склонился над ним и поцеловал в губы, одновременно с этим стягивая с себя джинсы и пристраиваясь между стройных ног.
* * *
— Ты такой красивый, — Джеймс обнял Алекса и поцеловал в висок, чтобы потом уткнуться носом в шелковистые агатовые пряди.
В ответ ему слабо улыбнулись и изумрудные глаза блеснули тёплым оттенком, но слишком слабым, чтобы разбавить ледяную синеву в глубине. Алекс погладил мужчину и взял его за руку, сплетая их пальцы вместе.
— Джеймс, — мгновенно заинтересованный унакитовый взгляд встретился с изумрудным, — Я просто хочу сказать, что при мне ты можешь быть настоящим. При мне ты можешь быть таким, какой ты есть.
— Хах… Боюсь ты не сможешь любить меня таким, какой я есть, — Джеймс грустно прищурился, — ведь я ужасен.
— Может ты так привык думать о себе? — Алекс сел на кровати и причесал ладонями растрепавшиеся волосы. Между бёдер текло и он поморщился, — Я в ванную.
Его проводили болотно-зелёные глаза и Алекс скрылся в глубине коридора. Прохладная вода ударила по голове остужающим потоком и парень блаженно прикрыл глаза, упираясь ладонями в кафельную плитку перед собой и подставляя под душ плечи, шею и спину. Вместе с жаром и духотой из тела утекала тревога и волнение. Он больше не увидит Роберта, никто его больше не будет мучить, он будет жить с Джеймсом и всё будет в порядке.
Ты уверен?
По плечам прокатилось зябкое ощущение и мальчик вздрогнул, чуть наклоняя голову вниз, подставляя под душ затылок.
Каким бы Джеймс не был лживым и лицемерным, ему не нужно будет надевать маску при Алексе и он явно не будет хуже Уокера… Он хотя бы не психопат, а значит можно ужиться, ведь так?
Ведь так…?
Парень оглушил пространство тяжёлым вдохом-выдохом и направился обратно в комнату, где лежал довольный Джеймс, и лёг к нему. Его молча прижали к себе и мальчишку заполонила усталость и надежда на то, что новая жизнь с новым человеком окажется лучше чем та предыдущая. Пока сознание погружалось в сон, до слуха донеслось тихое:
—
Покажи мне что такое любовь, солнышко ~
