Окрашенное багрянцем заката небо украшало собой конец пути. Перевал заканчивался, поднимаясь в долину. Ужасная стратегическая позиция, но проводники хором подтверждали, что беспокоиться не стоит. Не обманули. Они спокойно дошли, спокойно поднялись и сейчас взирали на закатывающееся солнце, переводя дух.
- Порадуете чем-нибудь приятным? - спросил капитан.
- Как сказать, - откликнулась девушка, - Вы бегать любите?
Мужчина обречённо вздохнул, поморщился и уточнил:
- Я так понимаю, ты не из праздного любопытства интересуешься, да?
- Ага, - беззаботно кивнула головой.
- Зачем? - недоумевал Джеймс, - здесь же только...
- Смотри, - шепнула она ему на ухо, беря за руку.
И Руссот почувствовал, как чужая воля всколыхнулась, увлекла за собой, очерчивая рядом кого-то ещё, лишь контур, лишь призрак, но связь была установлена, и ветер хлестал по спине. А взор был направлен вниз, в расстилающуюся там долину. Он не сразу понял, не сразу разглядел, что ему показывают.
- Стая? - дрожащим голосом спросил Джеймс.
- Стая, - уверенно вторила она.
- Так много? - и страшно становилось от этого вопроса.
- Так много, - спокойно звучало в ответ.
- Они нас просто сожрут.
- Сожрут, - подтвердили печальную участь.
Она очнулась первой. Вырвалась из объятий их пустого взгляда, устремлённого к горизонту, и вновь шепнула на ухо:
- Бежим, Джеймс. Бежим! Мы ещё успеем проскочить у них под носом! - и дернула проводника за руку, уводя в сторону второй крепости, и уже крича во весь голос: - Бегите, капитан, спасайте жизни!
- Да стойте, - хотел удержать их Раульф, чтобы они не отбивались от группы, но было поздно, и тогда он обратился к отряду: - А вы что замерли? Давайте! Давайте! В темпе!
И начался их марш-бросок - бессмысленный и беспощадный. Уставшие и изнурённые, они тратили на это последние силы, не совсем понимая, от чего они бегут. Но приказ выполняли. Крепко перехватив автоматы и стараясь не увязнуть в песке. В любом случае, нужно было как минимум догнать двух безумных проводников, что, к всеобщему удивлению, не очень и получалось. Неслись проводники резво. Резво и уверенно.
И, стоит отметить, бежала она красиво. Гордо, изящно, так легко и непринужденно. Мелькали изящные ноги, бросая тело вперёд, грудью рассекать воздух. Задорно перепрыгивала она редкие камни и прочие препятствия на пути, слегка петляя и виляя маршрутом. Будто заигрывала, а не спасалась бегством. И волосы флагом развевались, маня следом. Джеймс и бежал, стараясь не отстать. Всё это было весьма неожиданно и внезапно, в этом и заключалась единственная надежда на спасение, если он до сих пор не чувствует стаю, значит, она всё ещё достаточно далеко. Только бы крепость оказалась цела, только бы работали замки. Если они не попадут внутрь, то на этом и закончится их поход. Они не отобьются от такого количества тварей. И тут сквозь пелену мыслей он уловил двоих совсем рядом.
- Аккуратно! - хотел было крикнуть он, замедляясь, но услышал в своей голове лишь задорный смех.
- Твою мать! - ругнулся Раульф.
Буквально в паре метров от проводников из-за бархана выскочили два хищника, на полном ходу кинувшись наперерез. Вздыбленные, загнанные, со свисающими из пасти языками, готовые кинуться. Капитан вздернул автомат, сам понимая, что уже не успевает выстрелить. Словно в замедленном темпе он наблюдал, как тварь стремительно сокращает дистанцию. Прыжок, и передние лапы загребают когтями песок, второй, и вот задние уже напрягаются для броска. Туша взлетает в воздух. Растопырены когти для смертельных объятий, разинута пасть, обнажающая ряды острых клыков, голова плавно изворачивается набок, чтобы проще было вцепиться в заслуженную добычу, практически уже ощущая привкус крови на языке. Но добыча сама оказалась охотником.
Левая рука ложится на грудную клетку, перехватывая самоуверенного убийцу. Сама же девушка, разворачиваясь полубоком, уходит с линии прыжка, словно вальсируя с хищником в безумном кровавом танце. Ведь правая рука в то же самое время втыкает острый армейский нож в самое сердце. Одним верным сильным движением, по самую рукоятку. И вот мертвая туша летит на песок, отброшенная изящными пальчиками и влекомая своей же инерцией. Девушка же буквально складывается, припадая к песку и позволяя второму хищнику пролететь над головой, клацнув пастью над самым ухом. Его жизнь обрывает выпущенная почти в упор обойма из пистолета. Оба проводника умеют огрызаться.
- Бежим! - весело кричит она и прямо с места бросается дальше.
Разворачиваясь на ходу и помогая себе рукой. Она поднимает в воздух песчаную взвесь. Она словно взлетает, лишь крыльев не хватает. А Раульф ловит себя на мысли, что он даже залюбовался этой грацией и силой. Он спотыкается, но не падает. Чертыхается, но удерживается на ногах, не теряя темпа.
И вот уже серые стены рвут горизонт, смотровые вышки заслоняют огрызки солнца, тогда его и накрывает кровавая волна. Она впивается когтями в спину, заставляя ноги подкоситься. И он, срываясь, почти падает в этот шипастый ад, алчущий сотнями пастей сладостной смерти, но чужая воля не даёт. Она нежно оплетает, вырывая обратно. Она вздыбливается ледяной вьюгой, разгоняя чужие тени прочь. Она манит за собой, не давая оступиться. Она нежно ведёт, расчищая путь.
- Спасибо, - тихо шепчет Джеймс, понимая, что его услышат.
Тиа оборачивается, но времени совсем не осталось, они близко, они рядом, потому она бежит дальше. Вперёд. Чуть ли не кубарем спускаясь с очередного бархана, чуть не падая, утопая в песке, но всё же вырываясь и вновь набирая темп. Вперёд, к двери. К кодовому замку. Он нехотя пробуждается от долгого сна, мигает парой лампочек и привычно запрашивает пароль, щедро сыпанув в разнобой цифр на сенсорной панели. И пальцы спешат нажать нужные кнопки, вбивая двенадцатизначное число, отпечатанное в памяти. Ввод. Безумно долгая секунда ожидания, и вход разрешен. Пшикает гидравлика затвора, поскрипывают железные затворы, и неспешно двери расползаются.
- Внутрь! Живо! - кричит капитан, останавливаясь прям у входа.
Он припадает на одно колено, вздергивает автомат и готовится дать отпор всему, что попадётся в прицел. Лейтенант хочет присоединиться к своему командиру, но на него скидывают слегка ошалевшего и невменяемого проводника. Подчиняясь приказу, он затаскивает парня внутрь, аккуратно ссаживая его у стены. А со спины уже тем временем доносятся первые выстрелы. Одиночные, прицельные. Первая же тварь, выскочившая на верхушку бархана, тут же падает, даруя шанс второй. Третью тоже скашивает пуля, но за ней уже бегут четвертая, пятая, восьмая. Завывая и загребая лапами песок. А двери тем временем опять оживают и с тем же скрипом начинают закрываться.
- Ты как? - подбегает капитан к проводнику.
Джеймс лишь натянуто улыбается, придерживая голову, и вздрагивает, когда в железные двери с грохотом что-то бухает.
- Выдержат? - неуверенно спрашивает кто-то между вторым и третьим ударом.
- Должны, - отвечает лейтенант, косясь на двери.
- Всем подняться наверх! Занять позицию на стенах, держать оборону, - приказывает капитан, - Джеймс...
И мужчина опять разрывается. Долг вопит о том, что он должен быть с командой. Руководить, направлять, прикрывать, а не отсиживаться без дела, когда он им так нужен. Долг напоминает о том, что он в ответе за проводника. Он обещал присматривать и оберегать, а не бросать на произвол судьбы, когда он ему так нужен. И как понять, кому нужнее?
- Идите, Раульф, с ним побуду я, - приходит на помощь девушка.
- Я в норме, - подтверждает проводник, морщась и слегка пошатываясь.
Вот только оставлять их наедине в подобной вакханалии почему-то не хочется. Мало ли, что ещё выкинут. Выкинет. Она.
- Сможешь подняться наверх? - заглядывает он в осоловевшие глаза. - Давай, малыш, ты справишься.
Поднять парня не представляет особой сложности. Адреналин бьёт в ушах, даруя силы. Руку на плечо, давая опору, вторую на талию, подгоняя, и вперёд. Давай, ножками, ножками. Ступенька, ещё одна. Молодец. Поскорее бы, но нет, нет, конечно, мы никуда не торопимся. А сверху уже вовсю доносятся автоматные очереди. И ведь не только, если судить по звуку. О да, пулеметы. Рабочие, заправленные. Жрите, сволочи!
И стая поистине громадна. Невообразимо. Такое количество визжащих, мельтешащих, оскаленных туш наводит оторопь, и на границе сознания страх панически орёт: "Мы все здесь умрём!". Но строчат автоматы, отказываясь сдаваться. Выстоим! Прорвёмся!
- Перезарядка!
- Заклинил гад! Ну же!
- Граната!
- Я пуст!
- Да проваливайте уже!
И боль, злость, негодование - все они осколками стекла впиваются в сознание. "Будь здесь", - приносит временное облегчение легким бризом. Но волна за волной они возвращаются, заставляя морщиться, хвататься за голову, как-то метаться, словно птица, пойманная в силки. И вздрогнуть, когда сзади обняли чьи-то руки, прижимая к себе, когда голос зашептал на ухо:
- Джеймс... ты здесь, они там... оставайся здесь... со мной.
- Я здесь, - повторил он, отвлекаясь на ту, что рядом.
Безумный, совсем потерянный, ему здесь не место.
- Уведи его! Внутрь. В комнаты, - принимает решение Раульф, стремительно перезаряжая пулемет и тут же выцеливая новую жертву.
Ещё один хриплый вой разлетелся в кровавые ошметки на песке, взорвавшись отголосками боли в мозгу.
- Идём, Джеймс, давай. Осторожно.
Тёплые нежные руки манили за собой, они звали, уводили. Единственный клочок света в этом хаосе мраке. Единственный уголок спокойствия в этом бушующем кровавом месиве. Ему так хотелось провалиться в него, утонуть в этих объятиях.
- Сюда, давай, вот так. Присаживайся. Никогда не понимала, как вы живёте в подобных клетках. Хотя, понять могу, но вы ведь их ещё и комфортными считаете. Ужас.
- Тебе не нравится? - с трудом озвучил вопрос парень, окидывая вялым взором комнату.
Вполне стандартная, казарменная. Не маленькая, не большая. У них в научном отделе приятнее было, но всяко лучше, чем жить в палатке. К тому же комната одиночная, личная - вообще сокровище!
- Стены давят, словно я действительно в клетке, - она тоже окинула пространство взглядом, задержавшись на двери, и вздохнула.
- Вы с Тимом... - Джеймс сглотнул и продолжил, - жили вместе?
- Да, но у нас было места побольше и две кровати, - она присела рядом.
И вот уже пальчики зарываются в как всегда взъерошенные волосы, гладят, ласкают, и губы вновь шепчут на ухо:
- Джеееймс, будь здесь, будь со мной. Джеймс, ты же позволишь мне остаться тут.
- Я, - он в очередной раз сглотнул, и сам не понял, на каком моменте, как так вообще вышло.
Но эти глаза, смотрящие прямо на него, эти шепчущие губы, совсем рядом, слегка обветрившиеся и покрасневшие. Пальцы сами скользнули по шершавой щеке, стирая пыль, и... поцелуй вышел нелепым, нерешительным, легким и пьянящим. Но она не отстранилась, не оттолкнула, он замер после, тяжело дыша, осознавая, как сильно желает её, продолжая пальцами едва касаться щеки. Второй поцелуй вышел напористей, осознанней, и плети чужой воли вновь потянулись к нему, прощупывая, проникая внутрь. И он не хотел делиться тем, что сейчас творилось в его одурманенном сознание, он не хотел показывать, что он сейчас представлял, чего желал, но и оттолкнуть не был в состоянии.
- Прости, - только и смог сказать он, когда она всё же уцепилась за искомое, когда она поняла его намерения. - Ты позволишь?
- Да, - еле слышно выдохнула она.
Третьим поцелуем он повалил её на кровать, вкладывая в него всю свою страсть. От неё пахло солнцем и раскалённым песком, он глотал этот аромат, не имея возможности утолить жажду. Зарываясь пальцами в шелковистые волосы, лаская тонкую шею, расстёгивая стандартный костюм и выпуская на волю холмики груди. Она сама прогнулась в спине, подставляясь под ласку, словно просясь в руки. Такая теплая, мягкая, желанная. И эти шрамы от когтей на ребрах ничуть не портили её, она была прекрасна, великолепна, пьянительно-будоражащая! Она лакала его страсть, как кошка молоко, и от этого распалялась только сильнее. И ногти скользили по спине, оставляя белые полосы, призывая не останавливаться, и дыхание замирало, когда она прижималась к нему, когда она вздрагивала в его руках. Такая нежная, хрупкая, маленькая. Он просто не мог насытиться, покрывая поцелуями всё. От шершавых кончиков пальцев и тонкой нити пульса на запястье, до солоноватых ключиц и сладостных сосочков. Мягкой податливой груди и упругого подтянутого животика. Млея от её прикосновений, стремясь навстречу, ближе, как можно ближе, насколько вообще это только возможно.
- Ты позволишь? - всё же повторяет он, изнывая в нетерпении, вожделея.
- А ты? - томно шепчут исцелованные губы.
Смысл вопроса не сразу доходит до затуманенного разума, пока он не понимает, насколько глубоко зашёл в своем желание быть ближе. Слияние - это страшно, услужливо подсказывает память.
- Да, конечно, - соглашается он.
Специально она это сделала, или так просто получилось, но моменты слияния совпали. И вслед за будоражащим, пылким, распалённым ощущением проникновения, таким желанным и невыносимо приятным, налетела холодная волна чужого сознания, пронзая, пропитывая каждую клеточку. Теперь он не боялся, теперь он отдался этому процессу целиком и полностью. Он овладевал её телом, она его разумом, сплетаясь единым клубком. И как же ему было сейчас хорошо, как невообразимо приятно было ощущать его внутри. Само вторжение, настойчивое проникновение, и как плоть скользит по плоти, заставляя раскрываться. Само это чувство наполненности, стоп... это уже нравилось не ему... безумие какое, но как же приятно, чёрт побери, как приятно, как хочется ещё, глубже, дальше, отдаться целиком и полностью. Взять и овладевать раз за разом. Как же это заводит, когда тебя так желают. И дыхания не хватает на все эти эмоции, этот шквал похоти и страсти двух сознаний разом, когда даже сложно различить, где твоё, а где чужое. Невообразимо!
И за первым разом следует второй. Она приподнимается на нём томно, неспешно, виляя бедрами. Вверх и медленно вниз, снова вверх и вниз. Красуясь, соблазняя. Обрисовывая ладонями силуэт, сминая грудь, закусывая губы, запрокидывая голову и проводя пальцами по шее. Призывая прикоснуться, приласкать, и оставаясь недостижимой. Нечестно. Нечестно считывать чужие желания и воплощать их в жизнь. А она смеётся, склонившись над ним. И волосы спадают на лицо, щекочут шею. Дразнится, и, прильнув вплотную, трется грудью об кожу, покусывая за плечо. Он не выдерживает, и одним рывком переворачивает её на спину, подмяв под себя. Одной руки хватает, чтобы зажать изящные запястья над головой. И чуть не потерять голову от того, как её ножка скользит по боку, призывая к дальнейшему действию. Призывая вновь доставить им обоим удовольствие. Она приподнимает бедра, стремясь ему навстречу. Она так неприлично ластится и трётся, умоляя взять её. Призывая вернуть его обратно, туда, внутрь, где ему самое место. Там влажно и тепло, ему там понравится, давай же!
Он овладевает ею стремительно, быстрыми размашистыми движениями. Словно безумный. Не имея возможности сдержаться. Хватая ртом воздух и капельки пота, не останавливаясь, пока не приходит разрядка.
Был ещё и третий раз, совсем личный, нежный и неспешный. Она сидела у него на коленях, прислоняясь лбом, задевая ресницами ресницы, воруя с губ вздохи. Он сжимал её ягодицы в ладонях, помогая, приподнимая. А она ласкала его, гладила, и шептала на ухо такое желанное имя. "Джеймс" - и уст касается воздушный, еле ощутимый поцелуй. "Джеймс" - и пальцы скользят по спине, перескакивая с одного ребра на другое. "Джеймс" - и губы слегка прихватывают мочку уха, шаловливо, игриво. "Джеймс" - и очередной толчок лавиной блаженства проносится по позвонкам. "Джееееймс".
"Я люблю тебя" - шепчет он в конце, уставший и счастливый, переполненный эмоциями. Эти слова сами срываются с губ. И она улыбается ему в ответ, поправляя упавшую на глаза прядь волос, и нежно целуют.
Для неё эти слова ничего не значат.
***
- Они опасны, - вторили сотни голосов.
Они переплетались, сливались, меркли и сияли ярче, будто пульсируя. Накатывая волнами и отступая. На разный лад, вторя одно и то же. Многогранный хор сразу отовсюду и ниоткуда разом.
- Опасны, - глупо было отрицать очевидное и вступать в пустые споры.
- Их нужно уничтожить, - убеждали голоса.
Алыми вспышками, заставляющими мурашки проноситься по хребту, лёгким покалыванием в конечностях, опавшими хлопьями кровавого тумана в голове. Запахами, вкусами. Бой - это всегда прекрасно. Это суть жизни. Это её ликующее начало, это её величественный конец. Сладостный и горький одновременно.
- В этом мире всё может быть опасным. Будем мир уничтожать? - сами собой слетели слова, вырывая из наваждения.
- Ты подменяешь значения, - вознегодовали голоса яркой вспышкой опаляющего света.
- Ты искажаешь суть вопроса, - возмутились они морозным ветром, выстужающим тепло.
- Разве не в этом моя цель? Искажать и подменять? - любопытство взяло вверх, заставляя окунуться с головой в этот коктейль.
- Цель - заботится о стае, защищать, направлять, - воспротивились голоса.
Нитями сплетались они, паутиной устилая дорогу. Липли, обвивали, подобравшись слишком близко.
- Я защищаю, - согласие принесло понимание.
- Дааа, - возликовали голоса.
Единая дрожь пронеслась по всему телу, булькающей землей, топкой и засасывающей. Налипающей сверху, маркой и въедливой. В такой очень легко увязнуть.
- Я буду оберегать мою стаю, - за пониманием пришло решение.
- Правильно. Стая важнее всего, - одобряли голоса.
Совсем рядом, совсем близко, они практически ластились, утягивая за собой. Сотнями лиан сковывая движения, пробиваясь внутрь и сворачиваясь гнёздами чужой воли.
- Стая важнее всего, - решение принесло смирение.
- Они несут опасность для стаи, они должны быть уничтожены, - прозвучал вердикт.
И сотня алчущих ртов разинулась в один миг, затмевая собой всё остальное, словно будь то в их власти и солнце бы пожрали.
- Я уничтожу то, что угрожает моей стае, - смирение подарило цель и позволило видеть сквозь окутавший сумрак.
***
- Знаешь, Даниэль, я никогда не думал, что могу ненавидеть своего брата. Но вот сейчас, кажется, я, как минимум, на него очень зол.
- О как! Неожиданный поворот событий, - согласился капитан, присаживаясь рядом. - Подробнее расскажешь?
- Я... Чёрт, кажется, я влюбился, - ещё неожиданнее ответил Джеймс, по-идиотски улыбаясь и ероша волосы на голове.
- Бывает, - согласился капитан, умиляясь этой искренности, открытости, этой неопытности молодости, - но я пока не улавливаю, при чём тут твой брат?
- Тим, - тут же как-то погрустнел Джеймс, - да как сказать. Она же для него... за ним... как ты мог заметить, спасать, кого бы то ни было, желанием она не горит. Этого хотел он. И во всех этих дурацких экспериментах она соглашалась участвовать только потому, что он убеждал. Улыбался, говорил как любит, и убеждал. Не все они были приятными, ей не нравилось, но она всё равно соглашалась, чтобы быть рядом с ним.
- Ревнуешь? - бросил догадку Раульф.
- Да не то чтобы. Скорее завидую... не, ты не подумай, я рад за брата, и, как бы оно не было, я всё равно его люблю...
- Но?
- Но он ей врал. Всегда, во всём. Каждый раз, когда улыбался и протягивал руку, приглашая с собой, - врал. В глаза. И самое противное, что она это знала. Прекрасно знала, но всё равно шла.
- С чего ты это решил? - нахмурился Раульф.
- Я не решил. Я знаю. От неё. При полном слиянии другой разум становится открытым, сложно объяснить, но... как в библиотеке - бери и читай, что хочешь. При первой встречи она же говорила, что знает всё, что и Тим. Это были не просто слова, его разум был открыт для неё. Он как-то упоминал об этом однажды. Говорил, что слияние - это очень страшно, но быстро свернул эту тему, так толком ничего и не объяснив, а я не настаивал. А правда в том, что он в принципе очень её боялся. Но они убедили его. Важный проект, уникальный случай, нельзя упускать такую возможность. Она ведь не шла ни с кем на контакт, других людей словно и не замечала, только его. Они пытались, но безуспешно. И меня хотели подключить, но тут уже Тим не позволил. Согласился сам. А поскольку ему велели быть милым и заботливым, чтобы она не дай боже не передумала, он и врал, для пользы дела, так сказать. Тошно.
- Если она знала, то почему соглашалась?
- Хм, Дан, скажи честно, вот ты как оцениваешь поступок моего брата с моральной точки зрения?
- Нуууу, - капитан чуть поморщился, - я понимаю мотивы, но такое себе, конечно.
- Вот и я не в восторге. А она это всё просто не понимает. Другое восприятие. Для нас - некрасивый поступок, хоть и продиктованный необходимостью, а для неё - сухой набор фактов, как в протоколе. Ха. Он боялся, что она узнает о его лжи, а ей было плевать на ложь.
- Постой, я чутка не понял. Ты сказал, что слияние - как библиотека и она всё знала. И ты всё так узнал. А он тогда почему не знал?
- Нууу... в библиотеке тоже можно пару книг под стол попрятать. Она не понимала сути его страха, но не хотела пугать сильнее, она скрыла от него эту информацию. Она бы, наверное, и от меня скрыла, если бы знала, как я её восприму. Но, как я уже сказал, она не понимает, а я теперь гружусь тем, что брат - сволочь.
- Да ну брось, не такая уж он и сволочь! - попытался поддержать Раульф.
- Угу, - вяло откликнулся проводник.
- Ты просто сам себя сейчас накручиваешь. Тебе очень понравилась девушка, понимаю, и тебе обидно, что дорогой тебе человек, на которого ты всегда равнялся, так с ней поступил. Но ведь ничего такого не случилось. Если она не понимала сути, то и не думаю, что она сильно переживала из-за этого. Ей ведь было хорошо с твоим братом.
- Было, - уже угрюмо буркнул Джеймс.
- Кажется, я тебя не в ту сторону утешаю, - заметил это Раульф и засмеялся. - Давай честно, тебя что именно гложет?
- Не знаю, может и ревную, может и обидно, может и разочарован, может всё и сразу. А ещё... мы же близнецы, она смотрит на меня, а видит его.
На этом моменте Раульф не выдержал и слегка заржал. Как же чудесны были все эти муки молодости. Эх, ему бы вернуть эти годы! Был в них свой шарм!
- Рад, что повеселил Вас, капитан, - тут же надулся Джеймс.
- Прости, малыш. Не обижайся на меня, у меня просто настроение такое, радостное, но я честно хотел бы тебе помочь, поэтому продолжай.
- Надеетесь, ещё чем повеселю, - продолжил парень.
- Ну, Джеймс. Не надо.
Парень поднял взгляд, глубоко вздохнул и перестал обижаться.
- Ладно, так вот, мы же с братом одно лицо. И дело в том... Что бы я ей не сказал - он уже говорил это. Заглядывал в глаза, гладил по щеке, или не знаю как ещё, и говорил. Только он врал, а я... А я - это я! И я ведь серьезно, - Джеймс обреченно вздохнул, взъерошил волосы рукой. - Думаете, всё это глупость и я дурью маюсь?
- Нет, Джеймс, конечно нет. Я думаю, что она не видит в тебе твоего брата. Она видит именно тебя, и пришла сюда именно за тобой. И брат твой был замечательным человеком, который очень о тебе заботился. Он ошибался, как и любой нормальный человек, но он старался. Гордись им. И ты ничем его не хуже. И вместо того, чтобы рефлексировать - иди лучше спать! Не хорошо даму одну в кровати бросать.
Джеймс тут же как-то смутился и смешно покраснел:
- С чего Вы это решили?
- Ха-ха-ха, а то я не знаю, отчего молодые бойцы неожиданно влюбляются по самые уши.
- Осуждаете?
- За что? - искренне удивился Раульф.
- Ну как, у нас тут важное задание, а я... - парень виновато потупился в пол.
- Ну, до тех пор, пока ты помнишь, что у нас важное задание, не вижу никаких препятствий. Наслаждайся жизнью, пока можешь, Джеймс!
- Спасибо, - улыбнулся проводник, - Приятной ночи, кэп!
И отсалютовав, он действительно пошёл спать, надеясь, что его отсутствия не заметили.
- Приятной, - посмеялся ему в спину капитан.
А после тяжело вздохнул. Паршиво, как же паршиво всё складывалось. Вот ему только влюбленности для полного счастья не хватало. И как теперь? Надеяться, что при случае какой-либо фигни, чувство долга и личная ответственность его проводника окажутся сильнее? Дааааа... это именно то, чем сильны молодые горячие головы! Фигня, одним словом! И что с этим делать - даже хрен не знает.
