Последний шанс

      Тёмный коридор неприятно отдавался гулким эхом шагов. Всё громче и громче, в придачу, ещё и свет периодически мигал, всё не решив, хватает ему аварийного электричества или нет.       Солдаты действительно спали, а проснувшись, долго с подозрением косились на капитана, решая для себя, не свихнулся ли он. Не свихнулся. И это всё ещё он. А тварь… она пока безобидна, она пока с ними, а потом? Потом их будет больше, если основной отряд действительно уцелел. Джеймс не давал гарантий, но утверждал, что Тиа считала их живыми. А вот от вопросов про разбитый нос он отмахивался, что очень не нравилось Раульфу. Он помог стереть кровь, насколько это было возможно, и пошли. Куда? Туда, куда их повела эта неведомая зверюга. Проводник жаловался, что она его не понимает, однако, объясниться с ней как-то сумел. Она нехотя встала, всё такая же неестественно белёсая, ярко контрастирующая с окружением, какая-то действительно растерянная, неуверенная и напряжённо поцокала вперёд. А ведь капитан поклясться готов был, что до этого она ходила бесшумно. Совсем. Он ещё удивился, как это возможно. Правильно, невозможно! Но тогда казалось, что она не издаёт звуков. И ведь всё дело в этих чёртовых отростках, так? В тех, что сначала сияли и танцевали только им известную партию, а теперь безжизненным плащом обхватывают плотно бока, уходят под живот и прячутся под задними лапами. Именно они превращали всех в кукол одним своим касанием. И тогда он знает её слабое место. В проекте «Адам» говорилось, что они не восстанавливаются. А без них – она обычный зверь, со всеми вытекающими.       Очень быстро оказалось, что цокот – это ещё не самое страшное. Помимо него она ещё и хвостом об стену била. Одним блюдцем-кончиком вела по стене, а вторым била. Громко, гулко, от души. И на вопрос, так ли обязательно им идти под барабанный грохот, Джеймс виновато сказал, что ей так спокойнее. Что она привыкла, что волны, что-то там видит, моделирует, прощупывает, и мы заранее будем знать, что ждёт нас впереди, и сзади, и в закрытых комнатах, и вообще. Угу. И все остальные тоже будут прекрасно знать, где они – не глухие же! Но чёрт с ними, если этому ходячему эхолокатору нужно долбить в стену для успокоения – пусть долбит. Капитану вполне хватает взвинченного и нервного проводника. Нервную зверюгу он под боком не желает держать. И как-то слово за словом, ничего особо полезного. Да и чего Даниэль ожидал? Джеймс с ней одновременно с ним познакомился, и сам такую впервые видит, нет, он, конечно, знал, что она какая-то вот, но видит впервые. А потому и рассказать может немного и то, больше про ощущения и восприятия, которые у них так разнятся. Но на этот диалог капитан всё же отвлёкся, зараза, отвернулся ведь всего на секундочку и пропустил тот момент, когда их бледная проводница неожиданно слилась с окружением, припадая на брюхо.       - Чёрт, - убито пискнул Джеймс, подтверждая непоправимость этой ошибки.       И пальцы уже спешили выдернуть верный нож, когда удар хвоста откинул обоих мужчин в стену.       В этот раз пасть клацнула достаточно далеко, но приятнее от этого не стало. Парень так и вовсе чуть на стену не залез, перепугавшись, и Раульф рефлекторно закрыл его рукой. Когти тут же заскреблись по рукаву, желая подтянуть добычу ближе, или самой подтянуться к ней. Вырваться. Но челюсти держали крепко. И хищник обиженно поскуливал, рычал, извивался, брызгал слюной, болтаясь в воздухе, пока Альфа примеряла силы. Чуть мотнула головой, и хруст. Хруст-визг. Хруст-вой. Слабый спинной панцирь не спасает от чужой мощи. И лапы мертвенно обвисают, вываливается из открытой пасти окровавленный язык. И откинутая тушка отлетает в стену. Вторая тварь уже подбирается сбоку, прыгает и тоже отлетает в стену, получив по рёбрам удар вторым хвостом. Она хрюкает обиженно, трясёт лобастой головой, покачиваясь на кривоватых лапах, но всё же поднимается, готовая повторить попытку. Третья застыла в раздумьях. И Альфа поднимается на задние, опираясь на хвосты, и бьёт передними по железу, заставляя хищников пригнуться, припасть опасливо. Она сильнее, несравнимо сильнее, но их больше, и отступать они не собираются. Рычат, трусливо обходя по кругу. Примеряясь. Прицеливаясь.       Лапы же расставлены широко, гордо вздёрнула голова, мечутся хвосты, подлетая вверх на всю длину, лёгкие надувают грудную клетку – ещё больше, ещё страшнее. И из раскрытой пасти начинают доноситься какие-то звуки, странные, не правильные. Она тоже пытается рычать, подражая им, но никак не может понять, как это сделать. Подобрать нужный звук, нужную тональность, выудить нужные вибрации из глотки. Нелепо, несерьёзно, пока совсем не уходит в высокие тона и всё это не превращается в какой-то плач касатки. И ухватившись за этот звук, он единственный кажется верным и правильным, она поёт свою песню, переливисто, отчаянно, вновь вставая на задние лапы, закрывая глаза, и вытягивая морду к потолку, единой вибрирующей струной, и распустившиеся отростки мелко подрагивают. И волосы встают дыбом от этих звуков, внутри всё сжимается и в то же время, как-то… странное очень ощущение. А ещё Джеймс неожиданно видит, чувствует. Их, базу, комнаты, переплетения связей, разверзнувшуюся содрогающуюся брызгами бездну, взывающую о помощи. Он одновременно проваливается в неё и парит невесомым пёрышком. И дух перехватывает, а ноги подкашиваются, отказываясь держать. Но плач замолкает, и лишь эхо-ответ вторит ему какое-то время. А после твари кидаются. Вцепляются в шею, виснут на спине, и Альфа заваливается набок, желая их сбить, вертится, крутится, раздирает лапами и молотит хвостами, отгоняя остальных. Отбрасывает, отпрыгивает, но их слишком много, чтобы она справилась в одиночку.       - Стоять, куда собрался?! - и держит Раульф так, что и не вырвешься.       - Она... они же... - Джеймс сбивался, боясь не успеть.       - Ну, ты-то ей точно ничем не поможешь сейчас, не лезь, - вынес вердикт капитан, присматриваясь, прицеливаясь, зараза, она крупнее, в неё попасть проще, даже он не рискует стрелять.       Ничем? Не может быть! Не должно! И если не пускают так, то он ведь и по-другому может. Глубоко вздохнув, обычно ощущения приходили сами, подхватывали, уносили, но сейчас - он ринулся им навстречу, сосредоточился, прощупывая окружения. Страх, страх, боль, боль со страхом, любопытство, страх. Стоп! И он дёрнулся туда, откуда доносилось нечто иное, неправильное. Там, в стороне. Он полетел туда, подобно мотыльку на пламя. Оно же его и встретило. Лизнуло с интересом пятки и хлестнуло жаром по щекам, застыв в едином шаге. К любопытству добавился интерес. Жаль, что не его. Ему захотелось бежать, но он подавил этот порыв. "Не страшно, это совершенно не страшно, мне нечего бояться, как и с Тией, это просто образы", - успокаивал сам себя проводник, преодолевая этот шаг на пепелище. Вот оно, совсем рядом, ластилось к ногам, кусало пальцы, присматривалось, не решаясь на большее.       - Помоги! Помоги ей! Ты же можешь! - взмолился Джеймс словами, пытаясь передать это иначе.       - Интересные образы, - отозвалось пламя, разгораясь сильнее.       Взгляд. И он увидел парня на верхнем уровне, взирающий до этого на бой, теперь он смотрел на проводника. А после за ним вспыхнул такой же зверь, наливаясь оттенками, переливаясь. Он закинул передние лапы на перила, примерился и спрыгнул, перетекая лавой и мягко приземляясь. И отростки колыхались, подражая огню, создавая впечатление, что зверь действительно горел. И первый же влетевший в него хищник взвыл от боли, точно обжёгся. Второго он подкинул в воздух, высоко подкинул, сам же поймал, вставая на задние лапы, и с высоты своего немало роста, склонив голову набок, со всей силой ударил об пол. Со страшным грохотом, с противным хрустом сминаемых костей и трескающейся брони. Тварь так и замерла, не издав ни звука. Третьей повезло и того меньше. Её он порвал на части. Буквально. Зажал мощными передними лапами и рвал. Упиваясь силой, познавая свои возможности, ему нравился бой. Азарт кормил его пламя, раздувая сильнее. И рык у него вышел убедительнее, глубокий, гортанный. Погнавший мурашки по спине. И стая замерла, выдерживая дистанцию, приглядываясь к новому противнику. Не решаясь нападать. А он просто кинулся на них. Гнал до самых дверей, не столько желая продолжить бой, сколько нагоняя страху. В конце пути он заскочил на стену, отпрыгнул на другую и приземлился на пол, облизываясь и тряся головой. Он был крупнее, мощнее, внушительней. Он смотрел на людей.       - Это из-за вас всё так? - равнодушно спросил спустившийся тем временем вниз парень, глядя исключительно на проводника.       И страхом промелькнула мысль, что теперь он и их может так же порвать. Весело и играючи.       - Что? - уточнил Джеймс, не зная как ответить.       - Из-за неё? - и оба посмотрели на притаившуюся Альфу, а после он вновь обратился к Джеймсу: - Почему она это сделала?       Проводник всё так же не совсем понимал, о чём его спрашивают, оттого и спросил о другом:       - Вы... не понимаете друг друга?       - А ты нет? - склонил незнакомец голову набок, продолжая напрочь игнорировать остальных. - Ты больше такой, как они. Хм. Она хочет сначала вернуть утерянное, потом разговаривать. Ладно. Идём. И да, бояться есть чего. Аккуратней.       Альфа сразу двинулась вперёд, продолжая прокладывать путь, меняя его на ходу и всё так же отбивая ритм хвостом, всё ещё не способная положиться на своё чутьё. Второй же растянулся на полу, раскидав хвосты и позёвывая.       - А если стая вернётся? - неуверенно поинтересовался проводник.       - Пусть возвращаются, - равнодушно пожал парень плечами, он готов был ещё поиграть с ними.       Настаивать не стали. Самим было спокойнее.       - Кто вы? - спросил Раульф, пользуясь моментом.       - А кто мы? - прилетело в ответ.       Капитан недовольно нахмурился, но Джеймс так привычно вмешался:       - Он... ты правда не знаешь кто ты?       - Я... - парень задумался, подбирая слова, но остановился на таком привычном, - это я. Теперь Я.       - И много здесь таких, как ты и она? - продолжил Раульф допрос.       - Ещё двое. И один.       - Трое значит, - вздохнул мужчина, оценивая перспективы.       - Нет, - возразил незнакомец и повторил, - двое и один.       - И один? - заинтересовался Джеймс.       - Один. Не такой. Неправильный. Должен был умереть. Но выжил. Предпочёл их стае. Они закрылись в одном из блоков. Надёжно. Нет другого входа. Не смогли никого позвать, чтобы открыли. Он забрал их себе. Всех. Скрыл. Скрылся сам.       Попутчик говорил рублено, натянуто, сосредоточенно, старательно вспоминая и вытягивая образы из памяти. И не сказать, чтобы Раульф много понял из этого эпоса, но по тому, как загорелись глаза у проводника и как участилось дыхание, Джеймс, как обычно, не испытывал подобных проблем.       - А сейчас, что с ними сейчас?       - Не знаю, - пожал плечами незнакомец.       - Джеймс?       - Я не совсем уверен, боюсь ошибиться, пусть лучше Тиа точно скажет. Ей проще.       - Ладно, - согласился подождать Раульф.       - Пришли, - тем временем странный попутчик замер перед дверью медицинского отсека, выдавая свою сводку: - Много особей. Страх. Растерянность. Намерение обороняться. Могут быть опасны.       Альфа тихо застыла у стенки, старательно сливаясь с нею цветом, а Джеймс, было потянувшийся к двери, вдруг отдёрнул руку и боязливо отступил, косясь на неё.       - Всё хорошо?       - Да. Просто, - он повёл плечом и шмыгнул разбитым носом.       Ладно. Допустим. И не сводя с проводника глаз, Раульф постучал в дверь пару раз костяшкой пальца:       - Отряд?       - Капитан? - не смогли поверить в услышанное за дверью.       Раульф же улыбнулся - выжил-таки! - и расслабленно продолжил:       - Лейтенант Рик Андерсон, откроете или так и заставите вышестоящего по званию топтаться в коридоре?       За дверью зашебуршались, что-то щёлкнуло, что-то упало, и она распахнулась, явив миру одного из бойцов, весьма удивлённого, а после и вовсе бессовестно повисшего на шее.       - Капитан! Вы живы! Да как Вы! Кларк! Роджер! Вы тоже не пострадали, - радовался он, затаскивая своих соратников внутрь.       Под шумок всеобщего ликования Альфа тихо проскользнула внутрь, устремляясь к медицинской капсуле. Тенью за ней следовал Джеймс. Попутчик же просто застыл у двери, прислонившись к стене.       - А это кто? - заметили неожиданных гостей.       - Это... - Раульф на мгновение задумался, но решил ответить честно, - это всё с ним. Потом. Сначала расскажите, что у вас произошло.       Лейтенант честно подчинился приказу и стал подробно докладывать. Как добрались до базы, как взламывали отмычкой замок, подбирая новый пароль, как бежали, стреляли, как пытались связаться с базой. Раульф внимательно слушал и невзначай следил за проводниками.       Крышка капсулы плавно поднялась с тихим шипением и вот она лежала. Такая бледная, но всё ещё живая. Кома, тонкая нить пульса - и что ему теперь делать? Ничего. И коснувшись холодной руки, он просто наблюдал, как тонкие отростки, так контрастирующие с кожей, оплетали оголённые участки, венцом укладываясь на волосы. И альфа пристроила свою голову рядом, закрывая глаза, закрываясь вместе с тем от мира, погружаясь в себя. Он потерял её и в тот же миг приборы отозвались радостным писком, извещая о нормализации пульса.       - Тиа! - тихо обрадовался Джеймс.       - Живая! – вторил ему не менее счастливый лейтенант.       Дёрнулись ресницы, медленно распахнулись, ударяя светом по глазам. Она попыталась присесть и закусила губу от боли в боку.       - Не страшно, ранение лёгкое, заживёт, - тараторил парень, быстро и профессионально обрабатывая повреждение.       Тело плохо слушалось, приходилось заново осваиваться, приживаться, привыкать к другой мускулатуре, другому восприятию. Наново учиться накладывать одно на другое.       - Тиа! Прости меня, пожалуйста, прости! –неожиданно припал он к руке.       - За что? - уточнила она и попробовала нащупать его, всё же глухая пустота её убивала, лучше уж его страх и сожаления, сквозь них прорывалось тепло столь непривычной заботы.       - Я... прости меня, - лишь промямлил в ответ.       А она тем временем нашла. Вот он! И поначалу дёрнулся, отступил, воспользовавшись её слабостью, но после опомнился и сам ринулся навстречу, виноватый. Переживающий, что струсил, убежал, бросил её одну. Разве бросил? Прощаю, раз тебе это нужно. Но ты должен был убежать! Ты поступил верно. Ты спас и себя и её.       Через Джеймса она присматривалась ко второму. Он был потерян и напуган, как она когда-то. И остро тянулся хоть к чему-то знакомому. Она очень рассчитывала на это. На новую стаю. Её стаю.       - Я могу сказать тебе, куда идти, чтобы всё стало, как раньше. Пойдёшь? – обратилась она к нему и сама ответила: - Нет? Тогда зачем спрашивать о моих мотивах? Я подарила тебе и им свободу. Наслаждайся.       Вздохнул, подбираясь ближе, медленно, готовый сбежать, если прогонят. Милостиво подпустила, разрешая коснуться сознания:       «Останешься со мной?» - колыхнулась водная гладь.       - А мне скажешь? – спросил Раульф.       «А у меня есть выбор?» - отразилось в ней пламя.       «Конечно! Сомнительный, но есть же», - позволила она себе посмеяться над ним, и тут же обращая внимание на второго:       - Зачем Вам, капитан? Вас там убьют. Жалко.       Даниэль в ответ недовольно хмыкнул, продолжая рассматривать помятого Лейтенанта. Изменился. Сильно изменился. Всего несколько часов – и не узнать. Но всё так же готов идти следом. Прекрасно.       "Они опасны", - отметил он скорее по привычке, присматриваясь и решая для себя, что он со всеми справится. С лёгкостью.       "Опасны", - согласилась она, всё так же глупо было отрицать очевидное.       - Джеймс, глянешь? – обратился капитан, указывая на разбитую голову своего подчинённого.       - Я? – как-то замялся проводник, неуверенно косясь на Рика, и снова шмыгая своим разбитым носом. - Д-да, сейчас.       И ручки как-то неуверенно дрожат, собирая необходимые медикаменты с полки, перетаптывается и вообще не спешит ни разу, откровенно тянет время.       "Более не нужны".       - Что у Вас произошло? – хмуритсяРаульф. - Чем тебя так?       И перед глазами мелькает удар, быстрый, короткий, оглушающий и заставляющий повалиться на пол. Перепуганные и удивлённые голубые глаза, взирающие со страхом, кровавые подтёки. Автомат, пробитые щиток и пульт, гаснущий свет и всё тот же женский силуэт во всполохах выстрелов. Юркая дрянь... Нет! Лейтенант встряхивает головой, отгоняя наваждение, он не мог, не мог, не мог! Вздох тяжёлый, и ответ, с каждым словом всё более уверенный:       - Не знаю. Не помню. Я связался с базой, доложил обстановку, ждал дальнейших указаний и… - и ему ведь приказали, да, ограничить проводников, взять их под стражу, тогда почему выстрелы и драка, напали? – Дальше… не помню.       "Не нужны".       - Джеймс, а ты что скажешь? – взирая на то, как парень приближается к пострадавшему, словно в клетку с граком лезет.       - Я? Я… - медлил, что-то для себя решая под пристальным взглядом лейтенанта, и решил: - Темно было, выстрелы, я испугался. Не знаю. Мне велели уходить, я ушёл.       Угу. Ребята тоже руками разводят. Они в соседнем помещении были, знать не знают, что случилось, но выстрелы слышали, да, и свет гас, грохот ещё раздавался. А потом взламывали двери и вот этих двоих из комнаты вытаскивали, оба без сознания, парнишки и след простыл. Им капитан верил.       - Хм, а ты не помнишь или не знаешь? – обратился он к последней участнице событий.       Но его сначала проигнорировали. А потом как-то нехотя, вяло:       - Помню. Знаю. Джеймс считает, что это было недоразумение. Пусть будет оно.       Равнодушно и отрешённо, возвращаясь к прежнему занятию. Она сидела на койке капсулы, болтала ножкой и была всецело увлечена созерцанием оной. Незнакомец всё так же подпирал дверь, тоже наблюдая за ножками. Альфа сливалась со стеной, прячась за капсулой. Морда на лапах, глаза закрыты, ну спит же, не иначе. Лишь вздрагивает периодически один из отростков. Слегка. Едва заметно. И вот сколько ей нужно времени, чтобы восстановиться окончательно?       - Недоразумение, значит, - и лейтенант виновато отводит глаза, всё так же отказываясь принимать действительность.       - Ты говорила, что заставить кого-то сложно. Как тогда?       И снова какая-то задержка, медленно и ленно:       - Да. Но зачем заставлять, если можно лишь подтолкнуть в нужном направлении? Это легко. Задаётся намерение, и если оно находит отклик, то и реализуется как-нибудь.       - Угу, - кивнул капитан, обдумывая новые перспективы возможного тихого и незаметного сумасшествия.       А ещё подумалось, что, наверное, этим двоим и не обязательно вслух говорить, да? Оттого и молчит, не привлекая к себе внимания. Оттого и такая.       - Джеймс, - приглушённо, но внушительно говорит Раульф, - Что они обсуждают?       - Они? – проводник озирается недоумённо, переводя растерянный взгляд. - Обсуждают?       Голова всё ещё болела, и восприятие возвращалось вспышками, резкими, неожиданными и такими же мимолётными. Страх, растерянность, боль, снова страх, недоумение, злоба, тоска, любопытство и опять страх – по отдельности и всё сразу, словно свора брехливых собак, покусывали исподтишка и разбегались. И терний, этот колючий терний. Он взялся из неоткуда, как-то сразу, вот его не было, а вот он уже есть. И в следующий миг снова пропадал. Растаивал лёгким маревом. Но когда был, оплетал стены, стелился под ногами, подбираясь ближе. Его прикосновения были на удивление легки и безболезненны. Джеймс сам не заметил, как оказался им опутан. Ещё один образ. Знать бы, что он обозначает? Впрочем, не о том сейчас надо думать. «Не о тооом». Они общаются? Водная бездна и живое пламя? И если попробовать, то он ведь сможет послушать или поучаствовать. Но как? И терний колышется, будто смеётся над ним, глупым и наивным. Он сплетается невесомой короной, зарываясь в волосы и едва покалывая. Хочешь послушать? Слушай!       - Нет! - пугает Джеймс всех неожиданным вскриком. - Ты обещала!       - Обещания что-то значат для тебя? - неспешно переводит она взгляд, словно просыпаясь ото сна.       - Ты не можешь! Не можешь! - отмахнувшись от капитана, вывернувшись, он буквально падает к её ногам, хватает за руки и просто не находит нужных слов. Он не хочет. Он против. Он категорически не согласен.       - Могу. И ты можешь. Тебя никто не прогоняет. Но это будет неправильно, - и тонкие пальцы гладят по голове, призывая успокоиться и не напрягать остальных.       Ему плевать на остальных. То есть нет, так, конечно, нехорошо, но сейчас плевать. И неправильно будет именно бросить его. Оставить одного и уйти. Он не даст ей уйти! Не позволит! Он ведь любит! Искренне, всем сердцем. И этого, сам понимает, мало, а потому он... он...              - Я... - неуверенно говорит Джеймс.       - Ты? - до обидного сомневается она.       - Я! - куда увереннее, убеждённее.       Да! Он! Он защитит её. Не даст в обиду, не позволит. Никому! Он понимает, осознаёт, соглашается и сам готов пойти за ней на край света.Туда, куда она поведёт свою стаю, о которой мечтала. И будет пытаться выживать.Так долго, насколько хватит сил. Но он ведь знает и другой путь. Можно сделать всё иначе.       - Джеймс? – в мысли втекает настороженный голос капитана.       - Я не вернусь. Назад не вернусь. Мне просто нечего там делать.       Нехорошо идти против своей стаи, но у него никогда и не было стаи. А сейчас? После того разговора с доком - смешно! Ему уже просто больше некуда возвращаться! И всё, что было и осталось - это она! И ради неё он готов, нет, не на всё. На всё способны только безумцы, а он пока в своём уме, что бы о нём не думали. Но он готов очень на многое.       - Джеймс…       - Вы ведь и сами это понимаете! Они меня до смерти затаскают со своими тестами, вопросами. Они ведь мне не поверят. Никогда не поверят. Я для них навсегда чужим останусь.       - Ты преувеличиваешь, - настаивает на своём мужчина.       - Даниэль, но ведь даже Вы не очень-то мне и верите, - грустно улыбается Джеймс.       - Тебе я верю. Я не верю ей.       Да. Ещё у него есть Даниэль, заменивший разом и старшего брата и отца, которого никогда и не было. Всего за несколько дней он стал ему так близок, как никто за всю недолгую жизнь. И капитан, он замечательный человек, очень хороший. Если ему всё объяснить, спокойно, обстоятельно, честно и открыто - он поймёт. Поймёт и поможет. Джеймс искренне в это верит, а потому хочет попытаться.       Хороший и замечательный был напряжён до предела. Он жадно ловил каждое оброненное слово. Следил за каждым жестом. Но к чести его пока ничего не предпринимал. Затаился. И бойцы его, недоумевающие, но подчиняющиеся молчаливым командам, рассредоточились, заняли незримые позиции. И она улыбнулась этой готовности драться, принимая для себя решение:       - Не стоит тянуть время, надо уходить.       - Что? – удивляется Джеймс.       - Терний, - взгляд на второго, но тот лишь головой отрицательно машет. – И я его не чувствую. Но он есть. Надо уходить.       - Какой терний? – хмурится ничего не понимающий Раульф.       - Что было основным заданием? Данных больше нет, и центр навсегда потерян, - говорит она словно сама с собой, - остаются ресурсы и техника. Уходить лучше прямо сейчас, значит лётная недоступна. Ангар Б-16 подойдёт. Мы проводим вас туда. Берите по максимуму и лучше не возвращайтесь сюда. Это место более не ваше.       И капитан уже хочет возразить, но Джеймс успевает первым.       - Флейм говорил... - и мысли опять путаются, перескакивают, взволнованные. Да и не Флейм он, просто Джеймс его так для себя окрестил, впрочем, у него и имени-то нет, а пламенем ему быть понравилось, потому теперь будет. Но он опять отвлекается, так вот, он говорил, что тот другой, что с ним были люди. И терний соглашается, что люди были и есть. Достаточно много людей.       - Они могут более не быть людьми, - тихо и неуверенно отвечает Тиа, и с трудом признаётся: - Твой брат знал, чего боялся.       И терний царапает кожу, подтверждая, что бояться есть чего. И Джеймс начинает понимать, что означает этот образ. Повисшие растерянность, напряжённость. Он ведь далеко, очень далеко, но способен дотянуться до них, подкрасться незаметно и послушать. Искалеченный нескончаемыми опытами, брошенный на произвол судьбы, но не желающий помирать. Он выгрыз свою жизнь, он дождался удачного момента. И сейчас он готов слушать, позволить себе эту маленькую слабость, он слишком истосковался по призраку чужого сознания. Настолько, что пока придержит свою злость. И ненависть. Проводник явно ощутил, что его ненавидят, люто, яростно, почти безумно,изо всех желая впиться в глотку. Сомкнуть на шее плети, окуная их в кровь. Но если слушает, то, может, и поговорить согласиться. И терний вновь содрогается, предлагая рискнуть и попробовать.       Он мог бы пойти вдоль него, глубже, дальше. Шаг, ещё одни. Ещё совсем чуть-чуть. За поворотом. Чтобы лучше понять, чтобы лучше услышать. Ближе, ещё самую малость. Пока колючая стена не смыкается за спиной, принося понимание, что зашёл слишком далеко и, если терний окончательно сомкнётся, вцепившись своими колючками, - обратно дороги не будет. "Не будет" - опаляет сознание страхом. Бежать, прочь, со всех ног. Пока ещё есть шанс, проскочить между, раздирая руку, пролезть, обагряя щёку кровью. Увернуться, нагнуться, перепрыгнуть. Терний хочет сомкнуться, но не может. Не выходит. Всегда остаются дыры, щели, слепые пятна - сквозь них и плевать на новые раны. Главное уйти, главное добраться. И со всех ног, спотыкаясь, на водную гладь упасть руками, чтобы осознать, что тут тоже уже живёт терний.       - Хватит! - холод сковывает, отрезвляя. - Не смей его трогать!       Альфа встаёт, нарочито медленно, вальяжно, не делая резких движений. Она не хочет пугать людей. Не людей. Встряхивается каждым позвонком, каждой мышцей, до самых кончиков отростков, в которых появляется привычное сияние. Она поняла, как восстановиться. Ей помогли понять.Рассказали. Объяснили, что написано в файлах по проекту «Адам» и как это делал он. И взмыв вверх, отростки исходят мелкой дрожью, настраиваясь на нужный ритм, а после хлёстко ударяют по воздуху, разбиваясь на два яруса и продолжая танцевать постоянно меняя темп. И мёртвая гладь в один миг встаёт на дыбы и окутывает таким привычным и родным омутом. Волны сносят терний, разбивая его о камни-стены, но не способные изгнать, они всё же мешают ему подобраться вплотную.       "Я сильнее тебя" - колышется он, подстраиваясь под ритм.       "Но я не одна" - бушует стихия, отказываясь сдаваться.       И Джеймс теперь не один. А потому, переступив через страх, он подходит ближе, к самой кромке, где огненный искры покусывают пальцы, готовые тоже встать на защиту новой стаи.       - Они живы? - спрашивает он у Адама.       И нехотя, Первому всё же любопытно послушать, что этот юркий человечек готов предложить той, которую окрестили Главной, терний соглашается. Живы. Здоровы. И тогда Акрос не имеет права командовать! Лишь предлагать помощь. А без Центральной им не выжить. Не так, как есть сейчас. Центральная очень важна. И, насколько понял Джеймс, в ней тоже будет небезопасно, ведь то, что так жаждало их уничтожить, не исчезло, ослаблено, но живо. И вряд ли откажется от своих навязчивых планов. Вернётся. Если только...       - Им нужна центральная, им нужны их данные. Это будет сильная стая.       - Сомнительно, - замечает Флейм, - уйти проще.       - Давайте хотя бы попробуем, - просит Джеймс и самонадеянно добавляет: - Уйти мы всегда успеем.       "И как, Альфа, попробуешь?" - колючим шаром нависает, неприятно потрескивая.       Молчит. Лишь тяжело вздыхает, размышляя, а после смотрит на Раульфа. И своими человечьими, и своими звериными, прямо в глаза, что-то для себя решая. Словно в мысли пытаясь проникнуть, но взгляд этот он выдерживает. Вызов? Готов принять. Она же вновь улыбается этой решительности и произносит:       - Капитан, кажется, Вы так и не отблагодарили меня за помощь. Тогда. Вы обещали, - и Джеймс глядит с такой необъятной надеждой, что даже неудобно становится.       - Обещал, - соглашается мужчина, кляня себя за неосторожность и чувствуя подвох.       - И за спасение, - склоняет она голову набок. - Оно Вам не понравилось, но всё-таки Вы живы.       - Угу, благодарю, - бурчит он, наблюдая, как хищница изящно потягивается, зевая всей клыкастой пастью.       - Помогите мне, Даниэль. Нам. Пожалуйста, - и все взгляды сходятся на нём, как будто от него сейчас всё и зависит.       - Чего ты хочешь? - передёргивает он затвор автомата, подмечая что тот, второй, уже тоже здесь, притаился в коридоре, выжидает.       - О, сущую глупость, - улыбается она куда шире. - Попробовать дать Вам всем шанс.       И что ему остаётся делать со всем этим?