Сага о дрейфующем солнце. Песнь вторая. Ночь

Россия, Кронштадт. Конец апреля, 2005 год. …Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид…

Сквозь стекла парадной на лестничные ступени ложились лучи ласкового утреннего солнца. В подъезде еще пахло зимней сыростью, но за окнами, по карнизам, ритмично и весело звенела весенняя капель. Улица дышала новизной. Дышала свежестью и радостным волненьем. Только это еще ничего не значило. Холодные морские ветра проникали сюда даже сквозь двойные рамы окон, лишь иногда сбивая запах сырости. Всю эту землю, еще голую и оттого убогую, робкое апрельское солнце никак не согревало. Где-то там, с берега острова Котлин, можно было наблюдать как на горизонте залива ярко искрятся ленивые волны. Раскованные весенним теплом, они уже прибивали к берегу талую кашу, выставляя острые осколки многочисленных льдинок под вопящие ветра. Одетый в черное шерстяное пальто черноволосый молодой мужчина, стоя на лестничной площадке, открыл ключом тяжелую деревянную дверь, легко потянув ее на себя. Мягко закрыв дверь за собой, он прошел внутрь стильно и дорого обставленной квартиры. Высокие потолки старого дома позволяли этому пространству дышать, сейчас полноценно принимая все нотки мелодии весны: от пьянящих солнечных лучей, до безумия запаха талого снега. Дома было тепло. Северус Снейп с удовольствием осмотрел длинный коридор. Чары магической этрасской сферы, стоящей здесь, будто причудливый элемент декора, надёжно и безопасно согревали все комнаты. К сожалению, в этом доме их квартира была единственной способной на такой необременительный обогрев, вопреки действиям местного ЖКХ, пускающего воду по батареям температурой на три градуса ниже положенной. Не говоря об предприимчивых жильцах, бессознательно понижающих эту температуру своими нововведениями еще на семь. Аккуратно повесив пальто на вешалку в шкаф, маг снял с шеи свой любимый длинный шарф. Скинул с ног тяжелые черные ботинки из нубука… Только идиот мог придумать обувь из нубука! Летом, впитывающий в себя всю пыль дорог, зимой и осенью — легко намокающий без специальных пропиток. Северус активно фыркал первое время, перепрыгивая между луж и продираясь сквозь снежную кашу на тротуарах, желая дойти до места работы хотя бы в приличном виде. Но затем решил это проблему, как и подобает хорошему зельевару. Его гардероб — прихоть жены. Изучая современные журналы, она привела его образ в соответствие с положением и ролью в этом маггловском обществе. И ради чего? «Чтобы не выделяться из толпы, Северус» — ответила она, с удовольствием рассматривая только что купленные ботинки на его ногах, — «Славяне обожают наряжаться и следовать всем веяньям моды. Даже больше, чем любые самые модные модники Европы». Тогда Снейп отнесся к ее словам скептично. И зря. Здесь действительно мало кто хотел быть серым и невзрачным. Старушки с рыжими и фиолетовыми волосами под яркими всесезонными пушистыми беретами, катящие по переходам метро пестрые тележки на скрипучих колесах; мужчины, следующие стилю и духу милитари, в многокарманных жилетках, всем своим видом и поведением выживающие в этой стране; женщины в хищных расцветках даже самых необычных предметов одежды и ярким макияжем в любое время суток; сочные девушки в джинсах с низкой посадкой и коротких топах, будто пышные кексики в бумажных формочках; сухоточные парни, болтающиеся в огромных майках и свободных джинсах-трубах — каждый был по-своему уникален и колоритен. Мода у славян была, а чувства стиля не было. И поэтому, со своей истинно англо-саксонской сдержанностью, Северус умудрился все равно быть в этой толпе хоть и не модным, но стильным. Или, по мнению этой самой толпы — серым. Сделав пару шагов в коридор, маг взыскательно осмотрел себя в большое зеркало. Потрогал застаревшие длинные шрамы на шее — с годами они становятся все менее заметными. Всегда есть шрамы, которые никогда не изгладить с поверхности души. Когда он педантично и вовлечено работал, он забывал о них, но они никак не зарастали. Знакомые интонации чужих голосов, запахи окружающего мира, печальные картины уже почти забытой прошлой жизни и совсем яркие вспышки горя в новой — все это преследовало его, так или иначе, и он почти смирился с тем, что неотделим от этих болезненных воспоминаний. Может быть имело смысл воспользоваться своими личными достижениями в зельеварении, но он и не хотел ничего забывать. Помнить о прошлом. Помнить о смерти. Помнить для того, чтобы достойно жить сегодня. Разумеется, на свой манер и со своей правдой. Северус прошел в большую ванную комнату. Перламутровый кафель рефлексом отражал его тёмную фигуру. Маг вымыл руки, тщательно выскребая по новой привычке каждый изгиб длинных белых пальцев. На этих пальцах сегодня была кровь. Много крови. Там, в больничных стенах, эти пальцы были облачены в нитриловые перчатки, но все же. Чужая кровь, словно просачивалась теплом и осклизлостью, оставляя незримую память о себе, от которой он сейчас и пытался методично и брезгливо избавиться с помощью щетки. И дело было не только в самой крови. Магглы… Вот уже несколько месяцев Снейпу приходилось жить обычной жизнью, добираясь до работы общественным транспортом, работая в обычной городской многопрофильной больнице и отовариваясь только в обычных магазинах. Бок о бок с обычными среднестатистическими магглами. Благодаря пронырливому Ланнету, легенда для магглов гласила, что они здесь уже два года. Это позволило получить работу, которую было необходимо получить, по правилам здешнего министерства магии. Но это был даже не выбор. На самом деле, маг и дриада просто ждали: документы о гражданстве, русские лицензии на магию, другую жизнь. По русскому законодательству любой всплеск магии без лицензии или разрешения мог быть в лучшем случае оштрафован, а доступ в специализированные места, такие как магические магазины и точки порталов по городу — невозможен. С лицензиями можно будет уже рассчитывать на другую работу. Настоящую. Более советующую их магическому профилю. Без магии в этой жизни было тяжело. Магическая сфера этрасски была хороша тем, что на самом деле не являлась магическим предметом — так пояснила Лейла, назвав ее техническим артефактом. Но это была единственная магия сейчас доступная им. И поэтому, Снейп сейчас так тщательно стирал с рук всю эту мерзкую жизнь, прожитую им сегодня за дверями этой квартиры. Не его жизнь. Он сразу дальновидно позиционировал себя как рядового терапевта, легко получив эту должность в терапевтическом, но нехватка персонала иногда перемещала его на дежурство в приемное, где требовались хирургические навыки. В Германии он был хорошим управленцем и пару раз участвовал в каких-то отдельных, лично ему любопытных, операциях, но настоящим хирургом не был. Он тогда многое добирал теорией, и Лейла была рядом, чтобы учить непосредственно. Но сейчас требовалось больше, чем просто несколько уроков. Страх оплошности заставлял его чувствовать, что когда-нибудь настанет такой случай, поступит такой пациент, когда всем вокруг станет ясно, что медицинский диплом Севастьяна Айнера — пустышка. Это был бы больше удар по самолюбию, чем переживание за чьи-то жизни. Конечно, его бы оправдали на заседании комиссии Русской гвардии чародеев в случае экстренного применения магии, ведь он спасал человеческую жизнь. Но только честолюбие заставляло его втихаря отрабатывать теорию на различных медицинских тренажерах. И может быть в этом не было практического смысла для будущего короля эльфов, но здесь и сейчас, непосредственно сама деятельность приносила ему странное, почти мазохистское, удовольствие. Лейла была почти рядом. Продолжила свою работу как детский хирург, в соседнем здании больницы. Чтобы увидеться, когда их смены совпадали, им всего лишь нужно было пересечь небольшой сквер. Эта эпатажная пара стала причиной пересудов за чаем между медсестрами, санитарками и даже врачами — всегда хмурый чопорный немец и улыбающаяся девушка с заостренными ушами, согласно девичей фамилии, немецко-еврейского происхождения. И что он, холеный и сдержанный, только нашел в этой бойкой изнеженной еврейке? Сердца санитарок и медсестер разбивались изгибом черной брови над холодным взором черных глаз таинственного Севастьяна Айнера, а санитаров и врачей — хрупкостью тонких девичьих плеч и приветливой улыбкой Елены Левитской. И как женская часть больницы считала Елену Левитскую — фриком, так и мужская Севастьяна Айнера — мрачным занудой. Все недостатки иностранцев тщательно выискивались и преувеличивались в этих многочисленных разговорах, порождая сплетни и домыслы не всегда хорошего наполнения. Елена Левитская — натуральная еврейская стерва, что у них в крови, безусловно, вышла замуж по расчету, бесплодна, фригидна и не прочь гульнуть на сторону. А Севастьян Айнер — разорившийся немец, определенно сидел или связан с криминалом, о чем свидетельствует его крупная татуировка, по-тихому пьет, незаметно бьет жену и гуляет от нее налево, будучи вовсе импотентом или латентным геем. «Вся их любовь — ширма! В хороших правильных семьях полно детей. А эти, гляньте-ка, живут в свое удовольствие! Мало ли всех этих красивых историй брака со страшной правдой за кулисами? Надо просто подождать и правда всплывет» — потирали руки завистники. Как хорошо, что таких судачащих в любом коллективе не так уж и много, и по большей части такие взаимоотношения ограничиваются лишь работой. Устало минуя коридор с абстрактными картинами на стенах, мужчина прошел в спальню. Огромное светлое пространство, полное весны, любви и нежности, открылось перед ним. Легкие голубовато-белые тона свежеокрашенных стен, добавляли свободы и безграничности. Бóльшую часть комнаты занимала двухметровая кровать с полупрозрачными тканями голубоватого, собранного прихватами, балдахина. Пуховые одеяла возвышались всклокоченными пиками гор на этом плато Морфея, ласково призывая в свои объятья. Отточенным за пару месяцев движением Снейп снял с себя черный свитер. Скинул на стул зеленую майку. Туда же сложил джинсы. Сел на кровать. Снял носки. Виртуозно выстрелил ими в стул. Голые пальцы ног приятно утопли в длинном ворсе светло-сизого ковра. Северус блаженно закатил глаза. Есть в этих шелковисто-шерстяных коврах что-то волшебно расслабляющее — стоит только встать на них босиком. Снял резинку с отросших волос — смоляно-черные волны рассыпались по плечам. С видимым и нескрываемым удовольствием заполз под огромную перину белоснежного облака одеяла… Там. Пробираясь через многочисленные бельевые складки и жадно протянув руки вперед, он нашел там спящее женское тело и весь прильнул к нему. — Бррр… Сев, — потянулась девушка, просыпаясь, и лениво развернулась к нему лицом, закидывая руки на шею, прижимаясь к нему теплым голым животом и грудью, обвивая ногами. Снейп прильнул к ее губам, прижимая обеими руками к себе сильно и аккуратно. Тяжело дыша от нетерпения, убирая с лица жены каштановые пряди волос, он осторожно погладил ее по спине. — Ты холодный… брр…— капризным, едва проснувшимся голосом сказала Лейла и заерзала от прикосновения все еще холодных с улицы рук. Ухмыльнувшись, мужчина продолжил методично целовать ее лицо, спускаясь все ниже: шея, ключицы, грудь…весь уползая туда, под одеяло. Пока она еще такая заторможенная и не проснувшаяся. Свыкаясь с внезапным вторжением, принцесса медленно открыла глаза. — Как прошла ночная смена? — пролепетала она. — Нормально… Это ведь приемное отделение: пара ссадин, один бытовой ожог… одно колотое ранение… Не то что дневные смены в терапии, — он не хотел отвлекаться на всякую ерунду, продолжая целовать ее грудь и спускаясь все ниже. Внезапно замерев в районе пупка, спросил, — Когда твоя смена? — Мне к трём, — она закопалась пальцами в его волосы. — Полно времени, — вынырнув из-под одеяла, счастливый он подтянулся к ее лицу, чтобы утопать в этих синих океанах глаз… — Не так уж и много, — кокетливо улыбнулась она и ловко выскользнула. Недовольно хлопнув по пустующему теперь рядом с ним месту, Северус проводил взглядом уходящую в сторону ванны фигуру жены. Она отдалялась. Секс был все реже, молчаливых пауз между ними все больше. Скрытые мысли в ней ему попадались все чаще… Он погладил белоснежную гладь простыни ладонью, распрямляя случайные бельевые складки и откинулся спиной на подушки. По белому потолку мелькали тени веток стоящего рядом с пятиэтажкой дерева. Где-то за окном мартовские кошки отчаянно звали все никак не приходящую весну. Через закрытые окна огромной четырехкомнатной квартиры на четвертом этаже их было прекрасно слышно. Помимо кровати и ковра, комнату повсеместно заполонили стопки книг на полу. Все вперемешку: томики русских поэтов серебряного века, учебники органической химии и микробиологии, справочники физиологии и медицины, методички по неврологии и хирургии, журналы и брошюры, романы и справочники. На прикроватном столике лежал роман Пастернака «Доктор Живаго», заложенный красной атласной лентой, потому что нормальных закладок на всё уже не хватало. Лейла жадно кидалась от романа к роману, от поэта к поэту, будто этот город неведомым проклятьем заставлял ее поглощать всю когда-либо написанную русскую литературу. Когда она зачитывала вслух какие-то особенные мысли, Северус закусывал губу почти до крови, чтобы не разразиться справедливо циничным комментарием или опровергающим замечанием. Молчаливо сносил все эти ужасные, до пошлости избитые и очевидные мысли: о любви и страданиях, жизни и смерти; все эти тошнотворно величавые мысли русских кокаиновых философов серебряного века. Принцесса пряталась от мужа за этими страницами по вечерам, ночам, и даже утрам. Пряталась за улыбкой и бытовой повседневностью. Он пока еще понимал. Поглощенный своими собственными книгами, не давил, не настаивал, не просил. Но здесь, на этих ста четырех квадратных метрах, вдвоем было одиноко. Ситуацию даже не исправляло наличие собаки. Так одиноко им двоим не было ни в одном месте, где они были до этого: ни в огромном замке Хогвартса, ни в грандиозной крепости Каэр Морхен, ни в их уютных отдельных домах. Пропасть, образованная между ними смертью общего ребенка, не становилась больше, но и не сокращалась. Не хватало какой-то искры, чтобы вновь жарко разгореться и дышать друг другом, как раньше. Принцесса не отпустила те события, и здесь, в этой стране, тоски и печали, искала себя заново, выстраивая вновь по кирпичику. Парадоксально, что иногда утешение приходит в тех местах, где обычно люди, склонные к суициду, быстро заканчивают свой жизненный путь. Это была страна, ставящая Снейпа в течение всех двух месяцев в логический тупик своими традиционными особенностями менталитета, не поддающимися никакому продуктивному анализу. Страна, живущая на интуиции, альтруизме и энтузиазме. Выживающая только за счет них. Ни один прагматический разум не способен понять все то, что легко понимает в этой стране любой ее ребенок одной только своей врожденной интуицией. Все это именовалось в Европе загадочной русской душой. А здесь — было нормой жизни. Но не нормой для Северуса. Наблюдая за положительной динамикой в состоянии жены, он все же надеялся, что его страдания в этом городе и в этой стране будут вознаграждены. Проснувшись через пару часов, Северус, не ожидавший от себя такого глубокого сна, нервно огляделся. Она была рядом. Читала какой-то журнал, лежа поверх белья, ногами в его сторону, уже определенно после душа — голая и вобравшая вдобавок к своему личному, цветочному, еще и запахи фруктовых эфирных масел. Полушария женских ягодиц, ярко освещенные сквозь полупрозрачный белоснежный тюль весенним солнцем, аппетитно поманили его, и он не смог себе отказать в том, чтобы быстро метнуться к ним, сразу же слегка прикусив упругую половинку. — Ай! — вяло вскрикнула Лейла, попытавшись увернуться. Ее тело мягко качнулось вбок и вернулось в свое изначальное положение. Она продолжала читать. Она, даже не повернула к мужу своей головы, расценивая подобную игривость, как обыденность. Голая спина и тонкие плечи скрывали собой ее лицо, а эмоции — прятались за беглыми строчками какой-то не очень интересной, но вероятно важной статьи. Погрустнев от неполученного внимания, Северус лег подбородком на ее ягодицу, сосредоточенно всматриваясь в круглый шрам на женской спине. Тут, слева от выпирающих позвонков, он осторожно начал выводить пальцем по шраму невидимые спирали. Чуть правее виднелся второй, оставшись запечатлённым в виде четырехконечной слегка закрученной звезды. Третий шрам был длинной полосой, пролегающей параллельно ребрам. По бокам от него еще были видны точки от хирургической иглы, словно пунктир подчеркивающий эту полосу. Ранее нежная, персикового цвета, кожа принцессы в этих местах еще оставалась лилово-темной. — Надо будет убрать эти шрамы, — в итоге заключил он, прерывая нынче ненавистную ему тишину. — Нет. Пусть останутся, — она вновь не удостоила его и поворота головы. — Зачем? — Пусть напоминают мне о моей глупости… — Хммм. Он не считал их памятником ее глупости. Эти шрамы напоминали ему о его промахе. Видеть их ежедневно было пыткой. — Можно сделать татуировку, — нашелся он, словно не вынашивал эту идею уже пару недель. — Ты свои шрамы не торопишься убирать, — перевернулась Лейла к нему лицом, садясь перед ним по-турецки с журналом в руках. Северус обрадованно весь подтянулся к ней выше: — Я мужчина. Это другое, — заметил он ей, убедившись, что она подняла на него свой взгляд и скептично изогнув в ответ черную бровь. Отложив модный журнал «Vogue» в сторону и вглядываясь в черную бездну глаз мужа, она, проводя пальцами по его шее, кокетливо констатировала: — Они тебе не нравятся. — Да, знаешь ли, сложно ими восхищаться, — ехидничал он, — Я хотел бы знать, сколько ты собираешься их еще вынашивать на себе. Мои шрамы — памятник битве. Твои шрамы — памятник потере. За наигранным ехидством, мужской взгляд заметно погрустнел. Принцесса знала, что разговор идет вовсе не о шрамах. Это было о детях, о совместном будущем, о жизни. Но она была не готова ответить. Она была не готова ответить даже самой себе. Почувствовав на себе дыхание злого рока, она теперь панически боялась: терять их, вновь и вновь, еще нерождённых, но уже обречённых. Этот иррациональный страх поселился в ней, где-то там, за этой скорбью. — Хм… памятник потере, — задумчиво повторила она за ним, — Думаешь, я держусь за эти шрамы? Думаешь, уже пора забыть? — увидев, как его щека неуверенно дернулась в подтверждение, она фыркнула, — Мне нужно время… Еще время. Понимаешь?! — Да, — едва слышно прошептал он, и от этого внезапного нападения даже опустил взгляд, — Я с тобой. Всегда и во всем. Невольно вызвав в нем это чувство вины, Лейла ощутила себя стервой. Желая как-то исправить положение, она нежно погладила мужа по щеке. Он прижал ее кисть к своему плечу скулой, ластясь. — Возможно, я и набью себе какой-нибудь цветочек, раз уж хозяин разрешил, — отшутилась она, игриво глядя на него. Мгновенно ощерившись, Северус быстро повалил ее на спину, на подушки, и влез сверху, рассматривая ее улыбающееся лицо. — Какая же ты язва, — покачал он головой, но уже был куда довольнее происходящим. — Есть у кого поучиться, — она погладила по его татуировке, и изумрудный змей под ее рукой радужно перелился чешуей, — И глупо отрицать, что ты не образец для подражания. Твоя мать гордилась бы тобой, узнав, как многого ты добился. — Толку от этого? — посетовал он и вздохнув пояснил, — Я не знаю кто я. Я сам себе не принадлежу… Хочу свое имя и положение. Свои гражданские права на родине. Я хочу быть самим собой. Быть готовым к… Он запнулся, едва не проговорившись. — К чему? — она удивленно взглянула на мужа. — К нашей победе, разумеется, — он откатился на спину, сделав вид, что мысль завершена. Северус желал большей силы, чем имел сегодня. И Ворон опять шептал ему. Шептал, что пока не пройден обряд очищения, тело мага еще неспособно на полную силу высших этрасски. Но скоро все изменится: через страдания, боль и жертвы… Опять какие-то жертвы! Корвус обещал, что это больше не коснется Лейлы, а значит ей и не нужно об этом знать. Северус видел какими были фаэты до гибели своего мира. Гордые, мудрые, сильные — и поэтому бесстрашные, способные на великую магию покорения пространства и времени. Но даже они не смогли спасти собственную планету, потому что спасением планеты была бы гибель риморы, а всякая жизнь бесценна. Если римора внутри Земли так слаб и безнадежен, то может есть сила или способ спасти планету… спасти многие народы и расы? Трудные время потребуют сложных решений. Но сначала надо победить в предстоящей гражданской войне, занять трон, получить свою власть. Именно эти мысли и планы блуждали в голове мага, спасая его душу от бесконечной скорби, пока в их квартире поселилось это странное одиночество. — Не всякая сила благо, — перебила жена его мысли. — Но приятно быть самым-самым, — ухмыльнувшись, он сладко потянулся, откинув все размышления, — Кто-то ведь должен навести порядок на этой планете? — Охо-хо, — скептично вздохнув, Лейла манерно закатила глаза и вернулась к чтению журнала, — И откуда в тебе столько амбиций? Вопрос был риторическим, провокационным, и Снейп не стал ничего отвечать. Это все слишком предсказуемо: он заспорит — она на что-нибудь обидится и будет иметь повод дуться, а значит он опять будет необоснованно виноват без желания извиняться. Пара дней молчанки будет обеспеченно — так она спасает себя от их близости. Он ощущал ее любовь, но в ней совсем не было желания. Они словно друзья. Близкие, родные, но друзья. — Вчера днем звонил Миллер, — удрученно обвел взглядом комнату зельевар, желая перевести тему разговора, — Он вполне ответственно воспринял мое указание следить за немецким кланом. Обещал высылать с совой подробные отчеты и о клане, и об институте, и, в целом, о компании. На следующей неделе он переправит сюда мою машину, и кое-какие вещи из лаборатории… Я разрешил ему пожить в коттедже. Так даже лучше, чем оставить этот отличный дом простаивать. — Ты так прикипел к этому дому? — удивилась принцесса, оторвавшись от журнала. — Знаешь, да, — Северус встал и прошел по комнате до окна. Отодвинув занавеску, посмотрел во двор: на детской площадке уже гуляли женщины с детьми, — Я скучаю по своему коттеджу. Это первый дом, где мне хотелось бы быть. Куда мне хотелось возвращаться… Да, и в Тоскане все стало слишком родным. — Тут, разумеется, всё не так? — ее ехидный голосок поддразнивал его опиравшуюся на подоконник нагую фигуру. — Квартира — это не дом, — недовольно заключил он, с необъяснимым трепетом и тоской, наблюдая как какой-то ловкий мальчуган на площадке взбирается по снаряду-паутинке. «Конечно! Консерватор… Ему претят прыжки с места на место. В ближайшее время брюзжания от него по этому поводу не избежать», — Лейла с грустью рассматривала его крепкую спину и упругие ягодицы… Нет, она по-прежнему испытывала к нему нежность, просто весь этот стресс. Ей не хотелось секса. Ей казалось, что траур не должен включать в себя такие радости жизни. После каждого случайного раза, она ощущала себя виноватой и не имеющей право на такие удовольствия. Необъяснимо, но факт. — Зато возле моря, — робко пролепетала она, понимая, что эти аргументы для него ни разу не аргументы, — Кронштадт — красивый и старый город. Древние форты и парки, волшебный заповедник… На этом острове много магических существ, волшебников, привидений, и почти не осталось обычных магглов… — А еще здесь чрезвычайно сложно найти привычные ингредиенты, — фыркнул он и нервно разразился, — Спорыш и крапива в изобилии, но лаванда и омела очень редки, зубастую герань вообще не найти! Невозможно сделать запасы! Я даже подумываю организовать зимний сад в одной из комнат. Под редкие растения оборудую одну из кладовок. Их все равно две. — Одна из них гардеробная! — возмутилась дриада. — Не нужно заставлять своими склянками шкафы! — Когда у тебя опять будет сильная мигрень или понадобится животворящий эликсир с утра, ты пожалеешь о своей жадности, — прищурился он, прошипев словно змея. — Хорошо! — сдавшись, вскрикнула она и вскинула в его сторону указательный перст, — Одну! Только одну кладовку! Не представляю, как ты собираешься это все организовать в квартире, но пусть это будет только одна комната под зимний сад и одна кладовка. Бери комнату с балконом, там и кладовка есть. — Вот поэтому квартира — ужасное решение, — вздернул он губу в раздражении, — Будь у нас дом нам бы не пришлось делить шкафы… Гидропоника и ультрафиолет. Небольшое солнце и расширительные чары для кладовки. Я уже прикинул примерный план посадок… — он вновь взглянул в окно, уже раздраженно осматривая всех этих, чужих детей, — Надеюсь, что ты когда-нибудь передумаешь, и мы уберемся с этого мерзкого острова на материк. В миленький одинокий лесной коттедж. — Коттедж в лесу пришлось бы охранять, а значит пришлось бы доставить сюда Когти Ворона нелегально. Ведьмакам не рады в этой стране. — Зачем? — кисло скривился маг, взглянув на жену, — Тут только Рамирски нам не хватало с его вечным ворчанием и умными советами. Я прекрасно могу защитить дом печатями и даже энергетическим куполом. — Ты ревнуешь меня к Анджи? — Пффф…— он закатил глаза, — Нет. Я просто ему не доверяю. И все чаще думаю, что, если возникнет какой-то удобный момент, он точно предаст меня. — Ты ошибаешься. Анджи порядочный и честный. — Какая честь у ведьмака, Лей? — недоверчиво косился он на жену, — Я бы на его месте не упустил случая избавиться от соперника. Я вижу, как он на тебя смотрит. Ты ему важнее, чем я. — Но он все же не ты, — она сердито уткнулась в журнал, — И я думаю ты преувеличиваешь его чувства ко мне — они скорее дружеские, чем романтические. — Мне намного проще, когда эта, ваша дружба, происходит на расстоянии, — ядовито произнес он. — Ты ревнуешь… — Нет! Рявкнув, он прошелся по комнате, взмахом руки отправляя давно уже нетронутые стопки книг обратно на полки стеллажей. Давно пора было уже разгрести эти завалы. Подошел к полкам. Провел пальцем по волшебной палочке на подставке. Поправил фоторамку с портретом матери. — Ты думаешь, у тебя нет других поводов ревновать меня? — подначила она откуда-то оттуда, с кровати. — Здесь они не такие очевидные. Стоп! — он подскочил к ней, присев рядом, всматриваясь в ее лицо, — а что, разве есть поводы? Это кто-то из врачей? — ее издевающееся выражение, опровергло этот вопрос, — Ты! Ты меня подловила… — Мне смешно слышать, что ты вообще видишь в Анджи какую-то конкуренцию, — она снисходительно погладила по его щеке. — Ничего подобного, — оскалившись, он резко схватил ее пальцы возле своей щеки, — Что между вами может быть общего? Он — ведьмак, ты — дриада. — Ну да… — засмеялась она, все же немного испугавшись, — Между мной и тобой куда больше общего. — Ты просто меня дразнишь…— остывая, покачал он головой. — Ну, не без этого… — тихо подтвердила она. — Я твой муж, — уверенно проговорил маг, словно успокаивая себя, — Он мне вообще не конкурент. — Мне нужно как-то на практике сравнить вас, чтобы в этом убедиться? — съзвила она. — Ты ужасна, Милори, — собирая волю в кулак, он искал в этом исчадье ада хоть какую-то милость, — Зачем ты треплешь мои чувства? — Мне нравится, когда ты меня ревнуешь, — игриво улыбнувшись, засмущалась она и кончики ее ушек покраснели, — Это значит, что ты все еще не бесчувственен. Он мгновенно растаял и протянув к ней руки, подтянул к себе ближе. — Почему ты думаешь, что я бесчувственен? — прижался он лбом к ее лбу. — Да… Это все такая ерунда, — ее глаза растерянно забегали, а внутри — дикая смесь вины и любви, — Мои капризы… Я … Я знаю, чего тебе это все стоит. Тебе наверняка пришлось отказаться от своих глобальных планов… — Ты мне важнее всего… — кратко улыбнулся он, закрыв глаза и ощущая такую редкую теперь для них духовную близость. Он подтянулся к ее губам. Его язык проник внутрь ее горячего рта, в поиске того самого взрыва страсти… Но нет. Это словно чиркать зажигалкой с испорченным кремнем — в ней никак не зажигается эта, так нужная ему искра, чтобы разгорелось согревающее пламя. Лейла быстро завершила поцелуй. Она чувствовала себя виноватой… Но в чем? Северус растерянно рассматривал ее лицо, и она отвела взгляд. Во всяком случае, она не отстранилась и не сбежала, как обычно, что уже хорошо. Он нежно погладил ее по спине, продвигаясь к плечам и выше по шее, осторожно собрав ее волосы, перекинул всю эту мягкую копну на одну сторону, чтобы лучше видеть ее грустные глаза. Ее синие радужки казались еще темнее, чем обычно, а полноватые губы — еще чувственнее. Эта печаль была ей к лицу, хотя, разумеется, улыбка была бы куда лучше. Он вновь сделал попытку поцелуя, но не получил ответа. — Пришли наши документы из министерства, — прошептала она рядом с его губами, чуть сбоку, — Вчера вечером получила посылку. Хочешь посмотреть? — Давай, — огорченно выдохнул он. Все равно момент близости был упущен. Сев рядом с ним, она подтянула крепкую картонную коробку откуда-то из-за стопок книг. Внутри было много бумаг и два каких-то маленьких синих флакончика. — Вот они, наши лицензии и гражданство, — жадно рассматривая бумаги, она протянула одну Северусу, — Это, кажется, твоя. — Севастьян…что? — пробежавшись по тексту, глаза мага стали с чайное блюдце. — Где? — Лейла перегнулась к нему, — Ох… Ха-ха-ха! — слезы брызнули из ее глаз, сопровождая смех, — А что ты указал в графе отец? — Альбус, — наивно и твердо проговорил маг, — Моя австрийская легенда была такой. И анкету я заполнял той информацией, которую может подтвердить немецкое министерство. — Ну, вот и пожалуйста, — хихикала дриада, — Севастьян Альбусович Айнер. Дамблдор был бы весьма польщен! — Мерлинова борода! Это звучит ужасно … — напыжился он и заглянул в коробку, рассматривая остальное содержимое, — Смотри, здесь сопроводительное письмо, — схватив очередную бумагу, он начал читать, — Дорогие Севастьян и Елена Айнер, бла-бла-бла, — ерничал он, пропуская всякие расшаркивания, —… сообщаем вам, что официально вы значитесь иностранными агентами на территории…бла-бла-бла… Как профессору зельеварения предлагаем Вам, заменить сегодняшнюю должность, на место на кафедре биохимии медицинского университета… Я ведь могу отказаться? — скривился маг, — Учить магглов… эээ биохимии? Увольте. Я не переживу! — Это всего лишь видимость для маггловских инстанций. Думаю, тебе предложат место зельевара в какой-нибудь из чародейских школ, а в этом институте ты даже не появишься. — А их что, много?! — Да, — она хитро улыбнулась, — Колдовстворец самый известный, потому что старейший. Но есть колледжи, частные школы, большая питерская школа экстрасенсорики. Московский институт эзотерики и чародейства в конце концов! В России любят учиться, — она пробежалась взглядом по строчкам письма и закивала, — Это хорошее предложение, чтобы закрепиться в русском магическом сообществе. Мастера чародейства имеют хороший статус. Наверняка сможешь выбрать место получше, а по официальным документам для маггловской налоговой будешь значиться как какой-нибудь профессор биохимии. Возможно паре сотрудников института создадут ложные воспоминания о тебе, чтобы никто не смог раскопать правду. — Бюрократы, — покачал головой Снейп, выуживая и открывая небольшой конверт, — Смотри-ка, это приглашение на официальный шабаш в июле, место встречи Ленинградская область, Кингисеппский район и тут координаты… С собой зелья от комаров и клещей. Это лес? Какая доисторическая дикость! — фыркнул он. — В Великобритании мы уже собираемся на светские рауты с фуршетом, а не прыгаем по лесам вокруг костров! — Этот праздник называется Иван Купала, — напомнила ему Лейла, — Он посвящён летнему солнцестоянию и силам природы. Сложно провести такое мероприятие в каком-нибудь ресторане, даже если на столе будет всё самое натуральное и свежее. А традиционные гадания и купания уж подавно. — Ну, допустим, — хмыкнул он и протянул руку к оставшемуся содержимому, — Интересно, а что это за флакончики? — Здесь инструкция, — она начала читать, — «Слезы синекуры», рекомендуется полностью однократно закапать в оба глаза весь флакон капель, чтобы лицезреть магическую инфраструктуру города и получить доступ к ней. Побочные эффекты: часто — небольшое жжение и ощущение песка в глазах; редко — аллергия; очень редко — отторжение организмом глазных яблок. В случае возникновения редких побочных эффектов обратиться в Евангелическую больницу на Лиговском проспекте, в отделение специальной и традиционной медицины. Приятного использования!» Хм. Раньше такого не требовалось. Давно же меня здесь не было. — Синекура? Это ведь должность в католической церкви, — скривился Снейп. — Наверное, — пожала плечами принцесса. — Насколько я знаю, здесь, в России, синекура, или еще как ее называют гамаюн, это мистическая птица счастья и удачи. — Довести птицу до слез, наверное, непросто, — Северус оценил содержимое миниатюрного флакона на свет и открыв пробку, понюхал, — Надо быть настоящим извергом, чтоб до такого додуматься… Преклоняюсь. — У нее женское лицо и она безногая. Согласно легенде, вечно находится в полете, как стриж. Не шутка с такого расплакаться, — рассуждала дриада. — Меня больше интересует, как они собирали эти слезы. Резкий запах капель был скорее приятным, чем отталкивающим. Спирт там точно был, как любимый консервант всех зельеваров, но кроме него что-то напоминающее запах мокрой свежескошенной травы. Выглядело в целом безопасно. — Вероятное отторжение глазных яблок достаточный риск, чтобы перестать ездить с магглами на общественном транспорте в час пик? — Северус тревожно взглянул на жену. — Даже не знаю, — насторожилась она, давая понять, что точно не будет первой, — Тебе решать. — Думаю, вполне! — он решительно открыл флакончик и закапал поочередно в оба глаза.

7 июль 2005 г. Ленинградская область, Кингисеппский район, Где-то на берегу какой-то реки.

Солнце еще не зашло и пылало докрасна раскаленным шаром, искажая силуэты верхушек деревьев на горизонте. Вдоль кромки леса стояли палатки и шатры. На берегу неширокой, но глубокой реки суетились люди, собирая из валежника огромные костры. Летняя духота и повышенная влажность достигли своего апогея, заставляя тяжело дышать даже в эти вечерние часы. В черной льняной рубашке, выпущенной поверх легких черных штанов, Северус размеренно шел к берегу. Задумчиво пережевывая соломинку мятлика и слегка поворачивая колосок пальцами, другой рукой он крепко сжимал ладонь позади идущей жены. Тропинка едва наметилась в невысокой девственной траве, и сочные стебли цеплялись за штанины, с шорохом разрываясь под шагами мужчины. Духота заставляла потеть. Капли ручьями стекали по мужской груди в расстёгнутом вороте рубашки, оседая где-то на поясе брюк. — Прогулка так далеко за город несомненно познавательна, но стоит ли оно того? — едва слышно пробурчал он по-английски, — Не лучше ли было бы провести этот вечер в нашем парке. На берегу моря, под бризом… с бутылочкой прекрасного вина…вдали от шумных обществ? Вдвоем. — Не нуди, — осадила его Лейла, радостно щурясь на заходящее солнце, — Иногда полезно выбираться из дома. Праздник Летнего солнцестояния глобален для всех магических существ. Самая большая встреча года. Следующая будет только зимой. Портал сделали почти рядом с домом, даже не пришлось гонять твою машину по этим ужасным дорогам. — Ничего себе почти, — хмыкнул Снейп, — На другом краю Петербурга. Полдня убили, чтобы найти. Надо же было — голая статуя Венеры в заброшенном парке! Да, там не то что магглы не нашли бы, там вообще… К ней еще по кустам продираться пришлось, — почувствовав, что действительно нудит, он одернул себя, обернувшись на жену, — Почему ты так жаждешь быть здесь? — Ну, во-первых, это единственная ночь, когда цветет папоротник, — в белом льняном платье принцесса вышагивала следом за мужем. Подол цеплялся за гибкие травинки и дриада осторожно подобрала его свободной рукой, — Тот, кто найдет цветок папоротника обретет дар прорицания и способность находить клад — таково поверье. И я хочу в этом убедиться. Во-вторых, здесь много полезных нам людей, и стать частью этого общества, просто получив свои лицензии, нельзя. Нужно познакомиться. Здесь будут мои знакомые, из тех, кто еще жив. И, возможно, много новых лиц. Все кроме министра магии России. — Почему кроме него? — Никто не знает этого чародея в лицо, потому что борьба за власть в этой стране ведется так же жестко, как когда-то в средневековой Англии. Только особые персоны, через которых он являет управление магическим обществом, подтверждают его существование. С всеобщего немого согласия. — Ну, а ты, разумеется, с ним знакома, — подвел итог Северус убежденный многолетним опытом сюрпризов от жены. — Нееет, — елейно протянула Лейла, и хихикнув, взяла мужа под руку, — Даже я не такая везучая. А вот Голикова, вполне. Она здесь будет. И как раз ее связи, как и влияние, нам нужны. Осмотрев собрание людей на поляне ментальным взором и рассмотрев ауры, зельевар быстро расстроился. — Я пока тут вижу только обычных магглов, — процедил сквозь зубы Снейп, когда они были уже к толпе намного ближе. — Это ролевики, — дружелюбно сообщила Лейла. — Кто?! — возмущенный услышанным, он взглянул на ее улыбающееся лицо. — Идеальное прикрытие, — пояснила она, как само собой разумеющееся, — Они притворяются эльфами, магами и рыцарями, уходят в леса и играют по сценарию разнообразные сцены и сюжеты. Мы не влезаем в их игру. Они думают, что мы просто массовка. — Зачем?! — скривился брезгливо маг. — Всем хочется немного волшебства, — ее глаза таинственно заблестели, как и положено у ведьмы на шабаше, — Россия страна возможностей и самых смелых сочетаний. Можно открыто назваться экстрасенсом, белым магом или гадалкой и спокойно существовать среди обычных людей. Но нельзя использовать то, что можно увидеть глазами: трансфигурацию, левитацию, телекинез. Магглы плохо на такое реагируют. И, кстати, сегодня здесь тоже все это нельзя. Но вон там, видишь большой шатер? — она убедилась, что возлюбленный смог найти глазами огромный шатер из цветных плотных тканей, который сложно было бы пропустить на этой поляне, — Магглы его не замечают, хоть и видят. Им он просто неинтересен. Туда возможен вход только для особенных гостей по приглашениям. Вот там можно расслабиться. Там визуально видимая магия допустима. — Что ж, раз нам туда, предлагаю, не откладывать ни секунды, — устремился Снейп заданным курсом и Лейла еле поспевала за ним, все еще не отпуская мужского локтя. Предъявив на входе свое приглашение, они вошли в шатер, который оказался внутри ожидаемо больше. Под этими яркими тканями тента, под потолком украшенным пестрыми лентами и венками цветов, собралось не меньше тысячи представителей разнообразных магических видов и рас. Здесь многие мужчины были одеты по-старославянски. А большинство женщин — в традиционных для этого праздника, вышитых красной нитью белых платьях или длинных рубахах, подвязанных плетенными кушаками. Белое платье Лейлы, скорее в скандинавском стиле, отражало минимализм и свободу. Северусу это нравилось больше. Контраст белой льняной ткани и загорелой кожи, ничем не перебивался, придавая этому приталенному крою еще и скромную сексуальность. Наверное, все ведьмы Норвегии собираются на шабаш именно так. Если бы Лейла была чуть теплее, чуть активнее в отношении их близости, он бы незамедлительно отправился искать с ней цветок папоротника прямо сейчас. Зонирование зала было очевидным: столы с едой и выпивкой, площадка под танцы, небольшая зона отдыха — в виде множества удобных кресел и оттоманок с подушками; зона карточных и азартных игр, откуда, даже до входа, доносились визги дротиков волшебного дартса. Где-то в углу играли гитары, скрипка и даже фортепиано, аккомпанируя стройным голосам любительского хора. Что и говорить песни у русских были душевные. Не те популярные, что крутили по радио и повсеместно, а те, что пелись обычными людьми в жизни: романсы и народные. И в больнице это тоже встречалось — на ночных дежурствах, в столовой, в курилке, и даже в местах совсем не пригодных для такого, по мнению Снейпа: в морге и операционных. Акустика операционных определенно привлекала к себе бас старшего хирурга и заведующего первым хирургическим отделением, Александра Снегирёва. Будучи возрастом идеально за тридцать, имея высокий рост и широкие плечи; словно выточенные в мраморе, греческие черты лица, и, как многие хирурги — красивые сильные руки — со своим глубоким басом Снегирёв был весьма привлекателен для женского пола. А как потомственный аристократ и представитель династии врачей — с достоинством хамоват, интеллигентно нагл, самодовольно профессионален, чем знатно раздражал свое окружение, включая и Снейпа. Работая иногда в паре со старшим хирургом, Лейла находила его забавным, а Северус — навязчивым и бестактным. Предчувствуя некоторую угрозу своему шаткому браку, Северус желал бы видеть этого человека как можно реже, и уж тем более не ожидал увидеть его прямо сейчас, среди поющих, непосредственно за фортепьяно. Не менее пораженный Снегирев, встретившись глазами с профессором Айнером, встал из-за инструмента супружеской чете навстречу. — Неожиданно! Вы?! Здесь? — воскликнул хирург, и сразу же перевел взгляд на Лейлу, — Елена Алексеевна, я подозревал, что Вы относитесь к особому кругу, но честно верил в Вашу легенду о пластике ушей. И все же, Вы… здесь… Словами не передать как я рад. Не отрывая взгляда от нимфы, Снегирев дежурно протянул руку Снейпу, и тот вяло ответил, все еще растерянный встречей. Рука русского аристократа была сильной и теплой, удерживая в себе белые пальцы профессора дольше положенного и заявляя этим свое превосходство. — Да, но Вы же маггл, — насильно высвобождая пальцы, процедил Снейп, абсолютно уверенный в том, какого цвета энергетическое поле видит перед собой, — И почему-то Вы тоже здесь. — Верно. Я даже не сквиб, — белозубо ощерился Снегирев, наконец-то взглянув в черные глаза, — Я сочувствующий. Связующее звено между двумя мирами. Магистр ордена Андрея Первозванного. Мы ответственны за соблюдение баланса в разных конфликтах. Совместное проживание на одной территории магов, магглов, и других видов, может вызывать разного рода неприятные ситуации. Мы — сила для мирного урегулирования этих ситуаций. Наш орден включает в себя как магов и сквибов, так и посвященных магглов — членов ордена. Аристократия в России всегда потворствовала магии. Однако… — после ответа профессору, аристократ взял руку дриады и, поцеловав тыльную сторону ладони, лукаво сверкнул синевой глаз, — Приятно видеть Вас и Вашу жену среди нашего общества. Как минимум половина слухов больницы подтвердилась. Хотя многие считают, что Вы, профессор… Ха-ха-ха. Вампир! — довольный напряженным лицом мага русский пояснил, — Потому что только упыри так ревностно оберегают границы своих владений. Осторожно забрав свою ладошку из рук ведущего хирурга, Лейла мимолетом оценила позеленевшее лицо мужа. Истинно британские манеры не давали вылиться всей мгновенно вскипевшей внутри зельевара злости на дерзкого русского. Сдержав смешок от увиденного, принцесса все же вознамерилась вывести беседу из столь взрывоопасного направления: — Вас здесь видеть тоже неожиданно, Александр Андреевич. Вы здесь один? В нашей больнице есть еще кто-то? — Вы их вряд ли встречали, — вновь пожирая глазами нимфу, Снегирев, сделал жест рукой, предложив Лейле свой локоть, те самым разбивая ее пару с мужем, — Пара фельдшеров на скорой, да больничный гомеопат. Слегка покраснев, Лейла взяла все же под локоть мужа, и Снегирев не стал настаивать, легко ретировавшись и очередным жестом предлагая чете вместе пройти в глубь зала. Шагая чуть позади за хирургом, Снейп покровительственно накрыл своей левой рукой пальцы жены, повисшей у него на правом локте, словно действительно оберегая свои владения перед этим хамоватым захватчиком. — Больничный гомеопат?! — брови мага скептично изогнулись, — Мы неоднократно вместе работали в терапии. Да, он весьма осведомлен и хорошо разбирается не только в ядах и опасных веществах, но еще и в травологии. И все же… он лишен магических сил. — Дааа, — тоскливо протянув, Александр посмотрел на профессора, давая всем видом понять, что скепсис мага скучен, — Он сквиб, и он травник. Знаете ли, чтобы стать травником и получить магическую лицензию в России не нужно обладать магическими способностями. Как всем известно, плох только тот травник, что не может заварить ромашку. Многие сквибы становятся травниками, охотниками, гадалками на таро, монстроведами. Это низшие ступени магического образования, доступные талантливым, но лишенным магических сил. Я вот по специализации — охотник, хотя не обладаю никакими магическими силами. Вот уже семнадцать лет… Я видел ваше личное дело в больнице и наблюдал за вами. Терапия Вам намного ближе хирургии. Вы ведь еще и биохимик? Значит, Вы зельевар. — Верно, — сдержанно подтвердил маг, недовольный таким подробным логическим анализом. — У нас нет специализации «зельевар», профессор, — резко очертив, снисходительно улыбнулся Снегирев, — Если магия и способности есть, то алхимия раскрывает свои объятья, как высшее искусство и высшее магическое образование. И алхимик, разумеется, не только сможет заварить ромашку, но и наполнить отвар силой природы, многократно увеличив возможности этого простого, но очень полезного растения. Поэтому в нашем понимании «зельевар» это нечто усредненное. — В Вашем? — сердито буркнул Снейп. — В русском, — вежливо уточнил Александр, и оправил воротничок своей белой льняной рубашки, выпущенной поверх черных джинс, — Иногда я читаю лекции в частных магических заведениях по оказанию первой помощи и о поведении при встрече с дикими монстрами наших лесов. Я осведомлён об уровне подобного образования. Я бы на Вашем месте рассчитывал на статус алхимика, если Вы, конечно, действительно профессор зельеварения. — Как я понимаю, Вы бы на моем месте вообще на многое рассчитывали, — съязвил маг. — Ха-ха, — остановившись недалеко от столов и отсмеявшись, Александр повернулся к Снейпу так, чтобы видеть гнев мага и наслаждаться им, — Ну, орден и звание магистра передается в нашей семье по наследству, так что свой кусок этого волшебного пирога я уже урвал. К несчастью передать мне это звание пока некому, а значит Ордену придется довольствоваться тем, что есть, — Александр улыбнулся дриаде и его глаза вновь лукаво заискрились, — Пока какая-нибудь из прекраснейших женщин не подарит мне сына… У вас есть дети, Севастьян? — Нет, — раздраженно вздохнул Северус, прекрасно видя все эти заигрывания, — И Вы знаете об этом. — Ну, мало ли. В жизни всякое бывает, — едко намекнул русский аристократ, — У меня две дочери от разных браков. К сожалению, дочерям орден и знания я передать никак не смогу. Правила есть правила. Но у меня есть еще время… А что будете делать Вы, если Ваш ребенок родится сквибом? — Любить его таким каков он есть, — не очень уверенно выдал Снейп, и по ликующему лицу Снегирева осознал, что все же это не самый сильный ответ. Хотя эмоциональная поддержка Лейлы в данную секунду ощущалась вполне явственно, что немного взбодрило зельевара. — Да-да-да, — пробасив, Александр скучающее обвел глазами пространство шатра, — И это все, что вы сможете ему дать там, в этой вашей толерантной Европе. Однако, передать дело всей вашей жизни будет некому. В Германии сквибы могут рассчитывать разве что на позицию обслуги для магов. Россия же использует всех своих детей на благо страны. У всех есть возможности реализоваться. — Странно, что это говорит представитель страны, в которой самыми ущемляемыми в правах являются дети, старики и инвалиды, — желчно пролился Снейп. — Предоставление возможностей и существование этих возможностей — не одно и то же, — нагло осклабился Снегирев, подводя всем своим видом черту, — Хочешь есть? Возьми сам. Нет ручек — нет конфетки. Ситуация накалялась. Снегирев был излишне самоуверен, Снейп — в шаге от того, чтобы как минимум изрыгнуть из себя что-то неприличное, и, как максимум, реально обратить соперника в пепел. Лейла искала глазами спасение извне. И оно пришло. — О, боже! — колоритный славянский маг лет пятидесяти, резво направлялся в их сторону от застолья, пересекая чуть ли не половину шатра, — Елена Левитская! Как давно я не видел тебя. Ты всё не меняешься! Увидев приближение еще одного собеседника, Александр Снегирев быстро и чеканно откланялся паре, поспешив вернуться в свой музыкальный закуток. Как отметил про себя Снейп, новый участник явно был неприятен этому зазнавшемуся магглу, а значит уже располагал к себе самого зельевара. — Знаешь, Алексей, нимфы вообще очень долгое время не меняются, — улыбаясь тихо заметила Лейла подошедшему. — О, Лена, просто прими уже этот бессмысленный комплимент и не делай из меня старого дурака, — вполголоса проговорил Алексей и радушно обнял девушку, тут же расцеловав ее руки, — Последний раз я видел тебя лет двадцать назад? — Двадцать шесть, — уточнила дриада, и вполоборота встав между мужчинами, сделала жест в сторону мужа, — Познакомься это… Лейла немного замешкалась, не зная каким именем представить Северуса, ибо делать тайну из его происхождения было бы бессмысленно: Бердников знал ее настоящее имя и историю, хоть и называл на людях согласно легенде. — Профессор Севастьян Айнер, — сухо ответил Северус, перехватывая инициативу разговора. — Да, — осторожно подтвердила Лейла, — мой муж, Севастьян Айнер… Как видишь, все-таки некоторые изменения у меня все же произошли. — Ооо, — Бердников радостно заулыбался, — Не думал я, что застану когда-нибудь такой момент твоей длинной жизни. Весьма рад, — решительно протянув руку в сторону Снейпа мужчина представился, — Алексей Александрович Бердников, директор самой молодой магической школы России. Школа экстрасенсорики и ментальных способностей Санкт-Петербурга приветствует Вас в России! Бердников был в старославянской одежде — вышитой белой рубахе, подпоясанной красным плетённым кушаком и темных портах. Едва рыжеватый за проседью мужчина был когда-то явно спортивен, и наверняка, обладал ранее отличной шевелюрой. Его добрые голубые глаза невольно вызывали доверие и симпатию. Взгляд зельевара остановился на крупном носе директора, покрытом россыпью веснушек. Что ж, все рыжие одинаковы? Закончив оценку, Северус ответил крепким рукопожатием. — Пройдем к столу? — приглашая, Бердников сделал широкий указующий жест в сторону столов. — Одну секунду, — увидела Лейла кого-то в толпе, и заторопилась в ту сторону. Похлопав мужа по груди, ладошкой она произнесла, — Вы идите, а я сейчас подойду. Убедившись, что объектом интереса жены стала троица каких-то зрелых женщин, Северус все же почувствовал себя брошенным рядом с этим рыжим магом. Это был один из тех неловких моментов, когда обоюдное молчание кажется ужасно неуместным. — Я заметил, что Снегирев Вас боится, — прервал неловкость Снейп, взяв на себя инициативу. — Кто?! Сашка? — рыжие с проседью брови удивленно вспрыгнули вверх, и Бердников покачал головой, — Нет, смею Вас уверить этот человек ничего не боится. Часто себе во вред. Но Вы правы: он меня избегает. У нас недавно вышел конфликт из-за использования соулкэтов в школе. Снегирев считает, что дикий зверь всегда дикий, вне зависимости от его интеллекта. Никто не ратует так за детей и их безопасность, как Снегирев. — А что Вы думаете по этому поводу? — Снейпу захотелось узнать личное отношение Бердникова к магглу. — Я думаю, Снегирев переживает из-за последнего развода. Вот и все, — мягко улыбнулся Алексей, — Потому и придирается к разного рода мелочам. Ну, пара инцидентов с поцарапанными детьми за лето. Такое бывает. Заигрались. Снегирев видит в этом опасность. Его последняя жена ветеринар. Обычный маггл ветеринар. Вот Саша и старается забыться, кидаясь в новые романы и на какие-то свои ветряные мельницы. Мы были когда-то дружны с его отцом. — Значит он свободен, — сделав вывод вслух, Северус недовольно поджал губы и осмотрелся по сторонам. Мысли жаром кинулись в его голову: все эти заигрывания с Лейлой. Вполне ясно куда навострил лыжи этот нахальный маггл, — И как он вообще оказался в мире магии? — По наследству, — потупив взор, скромно улыбнулся директор школы, — Его отец был магистром Ордена Андрея Первозванного. Знаменитый в узких кругах военный кардиохирург и дипломат в мире магии. Был старше жены на шестнадцать лет и умер, когда Саше было двадцать. Он успел рассказать сыну об Ордене, но не успел многому научить. Мать последовала за мужем через полтора года: стремительный рак. Алекс даже не успел ничего сделать, не знал куда и к кому сунуться. Будучи еще студентом медицинского, он не имел средств и успел только-только начать свой бизнес. Конечно, спасти ее не удалось. Еще и развод этот первый, скандальный… Впрочем, у него всегда так. Оставшись практически один, вместо посла доброй воли, он тогда больше напоминал инквизитора, карая всех провинившихся налево и направо. Многим существам досталось. Кто-то отделался штрафом, кто-то потерей лицензии, кто-то сроком ссылки на полярную станцию, в Антарктиду. А потом, еще через пару лет одиночества и успешной ординатуры, Сашка окончательно съехал с тормозов — уехал из города в лес. Лет семь жил отшельником в лесной сторожке, и все равно умудрился дважды жениться. Изучал там леших и водяниц. У него интересные публикации на этот счет. Почитайте. Доказал, что лешие не могут считаться разумными, хотя и обладают интеллектом. — Как же он выжил среди них, будучи обычным магглом? — последние слова Северус произнес с некоторым пренебрежением, на что не мог не обратить внимание Бердников. Директор школы крякнул: — Не любите магглов? — Не то чтобы…. — Снейп почувствовал свою ненависть неуместной. — Ничего. Это нормально, — Бердников по-отечески похлопал Снейпа по плечу, — Здесь в этом можно, признаться. Неприязнь одних категорий граждан к другим категориям граждан в социуме это нормально. Таковы установки данные нам природой свыше. Расизм и ксенофобия — это архаичные механизмы сохранения конкретного вида. Главное, чтобы эта неприязнь не перерастала в активную агрессию. — Нет, это скорее личная неприязнь, — стыдливо опустив взгляд, подтвердил Снейп, и схватился за другую тему, — Расскажите, пожалуйста, мне об этом Ордене подробнее. — Оооо, это занимательнейшая история, — разулыбался Алексей Александрович, почувствовав свою тему, — Кстати, я ведь историк по образованию. Так что Вы с этим вопросом точно по адресу. Андрей Первозванный, один из апостолов самого Иисуса, был распят на особом кресте в виде икса. По преданию обладал силой воскрешать мертвых. — Некромагией? — скривился Снейп от неожиданности услышанного. — Нет-нет, — мягко запротестовал Бердников, — Если это обстоит со стороны религии, то не стоит употреблять такие слова. Здесь за это могут наказать. Некромагия — это от дьявола. А чудеса воскрешения мертвых — это, разумеется, с разрешения Бога. — Шесть одного и полдюжины другого*, — фыркнул Снейп, — Это темная магия… Так за что его распяли? — Ну, по факту, за магию и призывы обратиться в христианство, — вдохновленно продолжил русский колдун, — По слухам, за защиту разнообразных нечеловеческих сущностей. Он был одним из первых учеников Христа и понял проповеди учителя, наверное, лучше всех. Ведь Иисус проповедовал любовь к ближнему своему. Вот Андрей и защищал всех своих ближних друзей. Ценой своей смерти, в том числе. Поэтому, когда спустя тысячелетия, был организован контроль над разного рода нечистью, Петр Первый учредил этот Орден для соблюдения баланса сил. Кавалеров, включая магистра, всего восемь как лучей звезды этого ордена. По восемь представителей каждого вида, в каждой части России. А значит в Петербурге, в Ордене всего восемь существ: маггл, чародей или шаман, упырь, оборотень, карлик, шайтан, потерянный, или как вы на Западе говорите — сквиб, и призрак. Главным в группе всегда является маггл, а главным подразделением считается наше петербуржское. Поэтому Снегирев так заинтересован в поиске других разумных существ. Ему хочется расширить влияние Ордена. Ему недоступна волшебная сила, но ведь есть амулеты, травки, и вполне стандартные правила поведения, пригодные для обычных людей. Знание — вот настоящая сила. Слава отца не дает Саше покоя ни в хирургии, ни в роли магистра… Я слышал краем уха, что Вы пока работаете в одной больнице. И каково Ваше мнение о нашем здравоохранении? — Русская медицина, как русский бунт — бессмысленна и беспощадна, — осклабился Снейп, — бессмысленна в своей практике и беспощадна в своей рецептуре. — Вот сразу видно — наш человек! — рассмеялся Алексей, — Честно и с пониманием сути. Выпьем за знакомство? — Водки? — насторожился маг, уже поимевший некоторый опыт знакомств на работе. — Зачем же водку?! Коньяк! — Алексей извлек из коробки под столом непочатую бутылку Хеннеси, отвернул с хрустом обертку и, вынув пробку, начал наполнять два пластиковых стаканчика. Северус грустно смотрел, как пятилетний бренди перетекает ласковой искрящейся жидкостью в пластиковый стаканчик. В этом была вся Россия. И это при всех их возможностях! И магических, и экономических. Быть проще. Быть проще настолько, что уважение к мелочам совсем теряется за этой простотой. Само человеческое достоинство принижается, когда весьма неплохой бренди заполняет собой пространство пластикового стакана. Вся история этого благородного напитка, ошибочно называемого в России коньяком, история самого человечества со времен двенадцатого века, спускается в недра пластикового дерьма, словно в унитаз. И он сейчас, как истинный британец, соблюдая правила приличия, должен будет принять этот кубок позора, пригубив из него. Северус тяжко вздохнул. Протянув ему стаканчик, и указав на лимон в качестве закуски, как еще одну добрую русскую традицию, Алексей очень гостеприимно и широко улыбался. Маг принял кубок. — За знакомство! — чокнулся пластиковым стаканом со стаканчиком зельевара Бердников. В конце концов важно содержание, а не форма. Молчаливо кивнув, Северус отпил и закусывать по обыкновению не стал. Бердников это понял по-своему. — А?! Что я сказал?! Наш человек! — мужчина фамильярно хлопнул мага по плечу, и осмотрел присутствующих, занятых своими разговорами, но мгновенно затихших, — Прошу любить и жаловать, профессор Севастьян Айнер! Наш немецкий гость! Короткие аплодисменты, возгласы в качестве приветствия, и последующее повторное разлитие напитков, вернуло в этот застольный мирок Лейлу. — Не скучаешь, — возникла она за спиной мужа и ловко перехватила пластиковый стаканчик с новой порцией бренди из его рук. — Ну, ты меня бросила, — развернувшись к ней, сдавленно проговорил он, так чтобы слышала только она. — И ты решил сразу же напиться? — шепотом отчитала она его в ответ, стоя к нему вплотную и сердито глядя снизу-вверх в его равнодушные черные глаза. Он не знал, чего ему сейчас хотелось больше, поцеловать эти недовольно поджатые чувственные губы или укусить их, чтобы сделать ей больно. Он скрывал от нее свой эмоциональный фон, потому что находил свое желание, откровенной слабостью и зависимостью. Признаться, ей в том, что давно ненавидит себя и ее, за вынужденный целибат и потакание ее капризам, он не мог. Ведь он обещал дать ей время. Но, черт возьми, сколько это может еще продолжаться? — Перестань, — ответил он, уже нормальным и слегка саркастичным тоном, — Ты была права. Полезно выбираться из дома. Заводить новые знакомства. Здесь такое приятное общество: вампиры, маги, дварфы… И тут же, откуда-то сбоку, писклявым женским голосом кто-то возмутился: — Мы не гномы, не дварфы, и не карлики! Мы маленькие люди! — Извините, — вежливо расшаркался Снейп, даже не взглянув в сторону карлицы, и продолжая смотреть в синие глаза сердитой жены, — Все время забываю, что в России все так любят магглов, что даже стремятся быть с ними одного вида. — Хам! — донеслось до мага, и маленькие ножки куда-то удалились. Совершенно некстати сбоку опять нарисовалась плечистая фигура Снегирева: — Извините, что прерываю ваш уютный семейный разговор… Желваки на лице Снейпа перекатились и в черных глазах заискрились молнии. Он все еще не отрывал взгляда от жены, наблюдая за ее реакцией молча, словно Снегирева и не было. Маггл не получив никакого внимания, все же продолжил: — Елена Алексеевна, не откажите мне в любезности, — протянулась через немые боевые действия рука хирурга, и взгляд синих глаз с хитрецой взметнулся на лицо Северуса, — Севастьян, Вы же не против? — Он не против, — сверкнув глазами столь же гневно, как муж, обогнала его ответ Лейла, вложив пальцы в руку врача. Ноздри Снейпа гневно раздулись, но устроить сцену он не решился. Изредка поглядывая в сторону уходящей жены и статного русского аристократа, он повертел полупустой, возвращённый женой, стаканчик с бренди в руках. Северус ощутил себя беспомощным и одиноким. Залпом допив бренди, он расстроенно выдохнул, кинув еще один сокрушённый взгляд в сторону предательницы. Щедрая рука Бердникова наполнила пластиковый кубок вновь, проследив взгляд мага: — Да, магглы и маги в нашей стране пересекаются часто и открыто, — словно утешающе звучал голос, — Нетерпимость друг другу сглаживается. Объединяться выгоднее, чем разделяться на виды. Гомосапиенс, гомомагус, гомовампирус… Для выживания выгоднее договариваться. И магглы, разумеется, должны знать свое место в этой цепочке. Но Вы не переживайте. Снегирев известный противник межрасовых отношений и браков. Хотя поговаривают что у него это личное. Бердников соприкоснулся со стаканчиком зельевара без тоста и залпом выпил. Снейп же не отрывал взгляда от танцующей пары, которая о чем-то разговаривала. Эмоциональный фон жены был недоступен из-за огромного количества существ в помещении и расстоянии. Вглядываясь в ее мимику, Северус пытался угадать приятен ли ей собеседник или нет. Густые, темно-каштановые волосы соперника, стриженные средним сайд-партом, слегка вились и мерзко блестели в свете подвесных фонариков, напоминая Северусу хитин крупного черного таракана. Раздавить такого таракана непросто. Зельевар понимал, что выходка жены — провокация, или как она думает — проверка его выдержки и доверия. Легче от этого понимания не было. Ни в силах смотреть, как рука наглого маггла лежит на талии принцессы, Снейп отвернулся от танцплощадки к столу. — Я вытащил Вас из лап Вашего одичавшего мужа, теперь Вы моя должница, — мягким басом проговорил Снегирев, положив одну руку дриады к себе на плечо, и по всем правилам, взяв другую ее ладонь в свою. — Вы все неправильно поняли, — попыталась защитить Снейпа Лейла, позволяя партнеру вести танец. — Я пошутил, Елена, — он всячески заглядывал ей в глаза, словно искал там что-то, — Это просто шутка. Расслабьтесь. Я его хорошо понимаю. Сложно быть спокойным рядом с такой великолепной женщиной. Она промолчала. Лейле хотелось сказать, что Северус всегда был таким, но она удержалась. В конце концов, Снегирев посторонний человек, который действительно сейчас бестактно влез в их отношения. Согласившись на танец Лейле просто хотелось подразнить Северуса, но сейчас она уже почувствовала себя неловко. От Снегирёва пахло бренди, дорогим табаком, изысканным парфюмом, ментолом и казалось, самой смертью. Безусловно, с присущей ему наглостью, он покорил и эту капризную даму. Иначе как объяснить, что он все ещё жив с таким-то характером? Он был из тех холодных красивых мужчин, что привыкли, когда женщины сами бросаются на них, подогретые интригой и любопытством. Некоторые назвали бы этот природный магнетизм — харизмой. Что было бы неверным, поскольку жесткость характера хирурга скорее отпугивала людей. Самовлюбленно и прагматично он использовал все свои сильные стороны в достижении личных целей. Нимфа была для него очередным трофеем и не более того. Интересным. Заманчивым. Трофеем. Неважно чего именно он смог бы добиться в будущем. Важно было то, что сейчас дриада была в его руках, и это видели все те, кому это надо было видеть — кричащая лояльность магистра Ордена Андрея Первозванного к другим видам. Чуть позже Лейла ещё поймет, как важна была эта демонстрация: заслужив в далеком прошлом репутацию скрытого расиста, Снегирев у многих вызывал недоверие. В его руках было неуютно. Он прекрасно вёл, но с тем же успехом мог танцевать один. Сама партнерша была ему не важна. Были важны слухи, что он, Александр Снегирев, приударил за замужней нимфой. Лейла этого ещё не знала, не понимала и ощущала себя несуразно в этом внезапном безразличном молчании. Казалось, что магистр подобного не испытывал, а скорее молча наслаждался вниманием к их паре со стороны. — Вы хорошо танцуете, — решилась она прервать тишину и поймала глазами взгляд холодных тёмно-синих напротив. — Спасибо, — обворожительная улыбка безошибочно и расчетливо озарила его лицо, — Моя мать позаботилась о моем музыкальном образовании. В школе я даже ходил на бальные танцы. Отвратительное было время. Эта неискренность улыбки неприятно напомнила Лейле балы во дворце ее отца: там такого чванства было полно. — Наверное, своих дочерей Вы уберегли от этого? — продолжила она светскую беседу, стараясь попасть в тон собеседнику. — Отнюдь, — все так же флегматично отвечал он, — Музыкальное образование — это важная веха для развития. Музыка даёт возможность нам ощущать мир на другом, более чувственном языке. — Я с Вами согласна, — она приятно поразилась, — Удивительно слышать это от Вас, имеющего такие воспоминания о детстве. Что-то человеческое наконец-то промелькнуло в его мимике. — О, нет, — намного искреннее улыбнувшись, он посмотрел на партнершу теплее, — Отвратительным было время, а не занятия, — Александр ностальгично вздохнул, — Я рос слабым ребёнком. Болезненным. Мать оберегала меня от влияния двора, так легко сгубившего моего старшего брата. Костя был ее сыном от первого брака. А мне, как сыну знаменитого военного хирурга, потомственного врача, судьба была расписана с рождения. — Был? — насторожившись, уточнила принцесса. — Да, — погрустнев, Снегирев отвел глаза в сторону и кратко поджал чувственные губы, — Шесть лет назад его застрелили: наркотики, криминал. — Соболезную. — Это было к лучшему, — он будто отмахнулся от этой потери, закатив глаза, — Он был той ещё занозой. Мне досталось заботиться о двух его сыновьях, моих племянниках… Они намного лучше, чем их отец. У них есть шанс вырасти в приличных людей. Но и им я не смогу передать свои полномочия. Не та кровь. При разговоре о племянниках стало заметно, что он гордится и любит их. — Я замечала, что Вы часто навещаете своих маленьких пациентов после операций, — решила она покопать глубже. — Да, — он засмущался, — К сожалению, отделение детской хирургии мне пока не дали. Я слишком полезен для взрослых. Руководство больницы заманивает под мой скальпель именитых персон. Мне это неинтересно. С детьми работать куда приятнее и в моральном, и профессиональном плане: они ещё не испорчены, наивны и беззащитны. Их тела требуют тонкой работы и мастерства. — Любите детей? — В России мужчину так лучше не спрашивать, — рассмеялся он, опять смущенный, — Когда мужчина чрезмерно внимателен к детям, его могут заподозрить в педофилии. Таковы реалии этого общества. Но я Вас понял. Да. Наверное, я люблю детей или свои возможности их оберегать. Я близко сотрудничаю с органами опеки. Поэтому всегда выясняю как ребёнком получены те или иные травмы. Я частый гость в судах. — Только гость? — на этой веселой волне поинтересовалась Лейла. — Не будем об этом… — его черты лица резко стали вновь острыми, — Не самые приятные стороны моей жизни. А Вы? Почему у Вас нет детей? Трудности межрасового брака? — Уфф. Нет. Сложностей в этом нет… — она даже растерялась как быстро он перевел стрелки, — Мы потеряли нашего ребёнка почти год назад. Ещё до ее рождения. На седьмом месяце беременности. В конце фразы Лейла сдавленно сглотнула накативший в горло ком. Лицо Снегирева исказилось искренним сожалением. — Сочувствую, — он заглянул в ее глаза и ей стало спокойнее от того, сколько в них оказалось понимания, — Несчастный случай? Она быстро закивала, схватившись за это предположение: — Да-да. Автомобильная авария. — Боль потери, — он осторожно сжал ее ладошку чуть крепче, в знак поддержки, — Мне это знакомо. Моя первая жена сделала аборт. Вопреки мне и в тайне от меня. Конечно, вы можете мне сказать, что ее тело — это ее дело. Но это был и мой ребёнок. Глупо считать, что мужчина не переживает такие вещи. Вам, конечно, намного сложнее. В Вас эта жизнь была… Вы должны идти дальше. Времени для скорби всегда будет мало. Поверьте, мне, год это более чем достаточно. Вы остались с мужем вместе. Он Вас поддерживает. Он очень внимателен к Вам. — Оберегает границы своих владений, — уже с улыбкой процитировала она его недавнюю фразу. Снегирев рассмеялся: — Да. Ревность всегда должна немного присутствовать. Совсем чуть-чуть, — его лукавая улыбка, вернула легкость разговору, — Это чувство, нас мужчин, подстёгивает. Стряхивает рутинность брака. — У Вас, видимо, большой опыт, — повеселев, заметила принцесса. — О, дааа…— закатил он глаза, ухмыляясь, — Четыре брака, которыми я совсем не горжусь. Из всех, последний был самым удачным, но я все испортил. — Может есть шанс всё исправить? — Есть, — согласился он, — Но зачем? У меня тяжёлый характер, и я не в том возрасте, чтобы меняться. — Из-за чего вы расстались? — спросила она. — Давайте, не будем о грустном, — вновь ловко он ушел от темы, — Расскажите мне лучше о Вашем муже. С таким выражением лица он словно страдает от язвы желудка. — Это не так, — смутилась Лейла, — Он просто озабочен многими делами и вопросами. — Он боится Вас потерять, — совершенно неожиданно начал делиться своими наблюдениями Алекс, — Вы укротили и посадили в клетку зверя, который постоянно вынужден высматривать одобрение своего дрессировщика. Разрешение на любое мнение и подачек в виде… секса? — его глаза стали неприятно колкими, — Чем Вы им манипулируете? — Глупости, — опешила принцесса от правдивости наезда. — Да-да. Я прав. Какая банальность, — заключил он удовлетворенно, и скорбно закачал головой, — В нем большой профессиональный потенциал, внутренний огонь, стремление к власти и славе, но он будто скован цепями обещания. Это губительно для мужчины и не сможет длиться вечно. Ломки характера никогда бесследно не проходят. Это больно ударит в ответ: Вы его потеряете… — О, Вы так проницательны, — саркастично съязвила Лейла. — Я вижу это в нем, потому что сам прошёл через подобное, — с какой-то нахлынувшей злобой зашептал он, и прижал ее ближе к себе, — Вы напоминаете мне мою последнюю жену. Ваша сила в том, что он эмоционально зависит от Вас. Но эмоциям свойственно истощаться. — Вы его совсем не знаете. Ни его, ни меня, — вынужденно защищалась она, озираясь по сторонам. Все это становилось слишком неуместным. — Верно, — его быстрое дыхание охладило девичью щеку, и он, будто наслаждался ее вежливой растерянностью, — Каждый человек — книга. Даже за самой невзрачной обложкой может скрываться таинственная и захватывающая история. Страница за страницей, человек раскрывается и оказывается намного сложнее, чем казался в начале. А может быть и так, что кто-то в начале истории кажется несносным, а к концу любишь его больше, чем себя. Это ведь про вас? Про вашу пару? Или я опять ошибаюсь? Лучше бы я не ошибался… Главное, чтобы Вы знали его достаточно и не пережали, исправляя на свой лад. Лейла промолчала: спорить с пьяным человеком бесполезно. Но неожиданно магистр остановился и отпустил ее, резко, совсем по-офицерски, сделав поклон головой: — Прошу меня простить. Я уже очень пьян. Наговорил Вам ерунды. Не хотел, — покраснев, он потер лоб, — Давайте, вернем Вас Вашему мужу. Незадолго до этого, Северус опустошил уже пятый пластиковый стаканчик в кругу новых знакомых. И обида все сильнее нарастала в нем. Как? Как она могла променять компанию мужа, на этого выскочку маггла? Ну да, ростом он повыше. Плечами пошире. Улыбается чаще. Красивее? Может быть… Ну, и все? Что такого необычного в этом Снегиреве? — Что такого в том, чтобы быть кем-то особенным? — спросил Северус весьма громко в никуда, уже слегка заплетаясь языком, — Будь ты магом, дварфом, вампиром или эльфом… Разве самобытность не прекрасна? Почему нужно объединяться с этими…магглами. Хотеть быть похожими на них. Жить их культурой, традициями… Объясните мне кто-нибудь? — Потому что иначе люди нас даже за разумных перестают принимать, — подскочила девчонка-дварф, обвинившая недавно зельевара в хамстве, — Они не видят разницы даже внутри своего вида между дебилами и аутистами, психопатами и невротиками, социофобами и интровертами. Не говоря о том, что всех непохожих на себя считают заведомо хуже. А мы достойны равных прав! Мы такие же люди! Возгласы одобрения послышались со всех сторон стола. — И тем не менее, вы — дварфы. Даже генетически, — заметил ей Снейп ничуть не испугавшись этого свирепого миниатюрного личика, и указал на бледную парочку, — А они вампиры, хотя не были рождены вампирами. На мой взгляд, это повод для гордости, нежели причина для комплексов. Среди дварфов не бывает обделенных магией, в отличие от магов. Так кто сказал, что дварфы хуже людей? Зачем это убогое — маленькие люди? — Это все расизм чистой воды! — маленькие кулачки сжались, — Не нужно копаться в том, чего не понимаете! — Тише, Оля. Этот красавчик — гость в наших краях, а мы гостей не обижаем, — к ним подплыла рыжеволосая пышногрудая женщина невысокого роста, — Познакомь меня, Алексей, со своим новым другом. — Севастьян Айнер, — слащаво улыбнулся Бердников появившейся ведьме, — немецкий волшебник и супруг Елены Левитской. — «Или, как я уже знаю от вашего свояка, профессор Северус Снейп», — прозвучал голос рыжей колдуньи прямо в голове Снейпа, но вслух она наигранно возмутилась, — Вот так всегда! Все приличные мужчины оказываются уже заняты, — женщина протянула свою пухленькую ладошку удивленному зельевару, — Оксана Голикова. Заместитель министра магии России. На вид женщине было около сорока. Ее зеленые глаза на контрасте с темно-рыжими волосами во истину придавали ей прямую ассоциацию с ведьмой. Пусть и весьма красивой. Ее фигура и манера одеваться, явно намекала на темпераментную интимную жизнь. Возраст все же брал свое, и лицо не отличалось свежестью под тонной косметики. Уходящая красота подчеркивалась всеми возможными и невозможными способами. — «Я могу транслировать мысли, но не читать Ваши, так что не стоит так морщить лоб. Не стойте столбом», — Голикова изначально протянула ему руку под поцелуй так, что не сделать этого было невозможно. — Наслышан, — смущенный зельевар сухо поцеловал руку дамы. — Надеюсь, только хорошее, — улыбнулась Оксана и мысленно подсказала, — «Принца Милори здесь знают, как Николаса Стефанова». — Да, — быстро схватился маг за эту подсказку, — Мой друг, Николас Стефанов, многое рассказывал о Вас. — Да, мне он тоже поведал историю вашего отчуждения Родиной. Жаль, что Вам приходится быть здесь с нами, в то время как Ваша страна так бездарно забыла Ваши заслуги. Надеюсь, Ваше пребывание здесь приятно. Вы не разочарованы Россией? — Нет, — ее тон и манеры начинали раздражать мага, — В чем-то мне даже здесь уютнее, чем на Родине. — А мной? — кокетничала Голикова, — Мной Вы не разочарованы? — Нет, — невзрачно отвечал Снейп, как бы констатируя неопровержимый факт, — Восхищение Вами Николаса Стефанова вполне обоснованно. — Да, — удовлетворенно подвела итог Голикова, — Красота — это страшная сила. Красота требует жертв! Иногда и от окружающих тоже. — Да, но иногда красота немного теряется в районе талии, — фамильярно приобнял Алексей одними лишь ладонями заплывающую талию женщины, давая понять, что имеет некие притязания на этот сухофрукт. — Ты старый хам, Бердников! — покраснела Оксана. — От тебя ни одного нормального комплимента не дождешься! Талия — это самое узкое место у женщины между головой и бедрами. И не важно где она располагается. — Если это шея, то дай бог, чтобы все что ниже не оказалось полной задницей, — гоготнул пьяный Бердников, и стал нравиться зельевару еще чуть больше. — Бердников, исчезни, — тихо прошипела ведьма, — Или твоя школа не получит дотаций в этом году. Взяв Снейпа под руку, Голикова насильно повела его от столов к зоне отдыха. — Что ж, расскажите мне вот о чем, — уже тихо и серьезно заговорила она, когда они отошли от немного обиженного Бердникова, — Это правда, что Вы, будучи в прошлом магом, переродились с помощью Стефанова в эльфа? — Стефанов рассказал Вам слишком много, — вполголоса процедил недовольно Снейп. — Да-да-да. Я понимаю, — заговорщицки шептала она, внимательно отслеживая чужие уши по периметру, — Я знаю вашу историю на Вашей Родине. И о Вашей официальной смерти знаю. Знаю о трудностях, что Вас поджидают впереди. Я умею хранить тайны. Поверьте, мой интерес совсем личный. Сколько Вам лет? — Сорок пять. — А так и не скажешь, — она почти влюбленно осмотрела лицо мужчины, — Нет, если вы подумали, что мне нужна будет какая-то подобная услуга, то нет. Я не готова к таким переменам в жизни. Стефанов уже как-то подробно мне рассказывал, чем придется пожертвовать. Но это не значит, что моя помощь будет совсем бесплатной. — Я весь внимание, — максимально собрав всю оставшуюся вежливость, Снейп приготовился услышать условия Голиковой. — Я еще не решила, хочу ли я Вам помогать, — кокетливо улыбалась ведьма. В этот момент, к их паре, со спины, подошли Лейла и Снегирев. Северус облегченно выдохнул, потому что всем телом уже неприятно вспотел, почувствовав как его взяли в оборот. С одной стороны, лояльность Голиковой им была нужна, и он это знал. С другой стороны, то что их знакомство началось с откровенного флирта, уже говорило, что будет совсем непросто. — Оксана! Я рада тебя видеть, — обняла леди Милори Голикову, и та была не рада появлению принцессы, хоть это и едва лишь мелькнуло в мимике. — Елена, я даже представить себе не могла, что еще увижу тебя на своем веку, — улыбнулась Оксана с явной грустью в глазах, впрочем, это опять были лишь доли секунды. Неприкрытая зависть отозвалась в эмоциональном фоне ведьмы и Северус ее ощутил. Неудивительно. Если они виделись последний раз двадцать лет назад, то Голикова точно выглядела совсем иначе. А вот дриада осталась той же. Нормальная такая женская зависть, ничего необычного. Северус взглянул на жену и понял, что она все сама знает и понимает. Так ли сильно им нужна эта Голикова, чтобы лезть на рожон? — Оксана Дмитриевна, — кратко поздоровавшись, попытался отклоняться Снегирев и почти сбежал. — Эээ, Сашенька, — схватила она его ловко за руку, — Останьтесь, голубчик, пожалуйста с нами. Я хочу послушать вашу версию истории про конфликт с Алексеем Александровичем. — Право же, Оксана Дмитриевна, — затараторил Снегирев, будто школьник, — История пустая. Пара несчастных случаев за одно лето это, разумеется, еще не показатель. Но все-таки пострадали дети. — Я понимаю, — задумчиво произнесла она, — Вы хотите провести глобальное исследование баюнов в школе Бердникова? — Да. — Проводите. — Кто?! Я? — опешил Снегирев. — Вы! Вы подробно исследовали леших, тщательно щупали водяниц… Что ж Вам, с котами не справиться? — Ну, не так уж и щупал, — внезапно покраснел аристократ, — Пустые слухи. — Ну, да, — скептично констатировала Голикова, — Отдел инноваций в моем лице дает Вам добро на это исследование. В следующий понедельник получите официальное письмо. — Но как я могу? У меня совсем нет времени… — попытался соскочить он. — Снегирев, Вы меня поражаете, — она взглянула на него, как на что-то мелкое и несуразное, — Вы думаете у кого-то другого из министерства на это будет время? — Но больница… — Никуда не денется, — отсекла всякие возражения ведьма, — И потом, я знаю, что Елена Алексеевна отличный хирург, она возьмет на себя некоторых Ваших пациентов. И Вам, действительно, пора определиться с тем, какую жизнь Вы хотите прожить. — Я ведь не выбирал… — Александр Андреевич, мы все не выбираем. — Александр, не переживайте, — Лейла улыбнулась Снегирёву, — Я уверена, Вы сможете провести это исследование, а мы с мужем Вас прикроем. Правда, Сев? — Кхонешно, — поперхнувшись, буркнул Снейп. — Что ж, — умилялась Голикова, — Пойдемте выпьем за знакомство, — взяв Лейлу под руку она направилась с ней обратно к столам, — И Вы, Сашенька, идёте с нами. Нечего вам с Алексеем по разным углам друг от друга шарахаться. Осмотрев друг друга холодно, но с уже некоторым уважением и пониманием, Снейп и Снегирев пошли вслед за дамами молча, плечом к плечу. — Ты всегда умела выбирать мужчин, — сладко заметила Оксана, едва нашептывая на ухо старой подруге, зная, что та и так хорошо слышит, — Он весьма импозантен и пылок. В нем столько огня и животной агрессии… Как ты его приструнила? — Не думаю, что дело только во мне. Обстоятельства меняют людей, — вспомнив свою неприятную беседу со Снегиревым, Лейла не хотел опять на это спотыкаться, — А как твой роман, с тем магом и профессором психиатрии? — Осыпался прахом, — тихо ухмыльнулась Оксана, — Как-то быстро постарев, этот козел внезапно умер, даже не сделав мне предложения. А ведь мне на секундочку вот уже пятьдесят два… Оставил после себя целые кипы трудов о биоэнергетике и проявлениях ранней шизофрении у детей с подавленной магической силой. Внес значительный вклад в наше дело поиска необычных детей. Эх. Светлая была голова, — вернувшись к столу она развернулась и сказала уже достаточно громко, — С другой стороны, оно и к лучшему! К чему обременять себя? Брак — это самый великий обман. Мужчина думает, что теперь у него будет много секса, а женщина, что он весь остаток жизни будет влюбленно целовать песок, по которому она ходила. — От чего бы этому и не быть так? — нахмурился Северус и приобнял жену за талию, по-хозяйски подтянув к себе ближе. — Вы еще очень молоды, — заметила ему Голикова, не выдавая ни своего, ни его истинного возраста, — Вы не видели жизни. В двадцать шесть еще не думаешь о смерти, в сорок шесть не думаешь о ней все интенсивнее. Близость конца заставляет нас больше размышлять об оставленных в этом мире следах. Для творчества и успешной работы требуется свобода, а брак — это тюрьма. — Не стоит позволять стереотипам складывать мнения о людях и явлениях, — холодно осадил ее маг, давая понять ошибочность заявлений, — Молодость не признак глупости, как и старость не признак мудрости. Если брак Вам кажется тюрьмой, то Вы просто не способны на длительные отношения. Надо честно в этом себе признаться, и не пытаться всех остальных утянуть за собой. — Брак это чаще всего ошибки молодости. И эти ошибки мы несем с собой сквозь всю жизнь, — пылающим взглядом она смотрела в его черные глаза, — расплачиваясь за них уже кровавыми слезами и оплакивая безвременно ушедших, постигая таким образом мудрость. — Это субъективизм, — опять не удержавшись, язвил Северус, — Личный опыт не всегда приводит к мудрости. Зато прекрасно наполняет жизнь стереотипным мышлением в попытке рассортировать бедлам вокруг. Если бы я думал стереотипами на основе личного опыта, то считал бы, что все ведьмы мстительны и завистливы, как и многие женщины вообще. — Полностью поддерживаю, — встрял Снегирев. — Вот уж неверно, — уже вспылила Голикова, — Ведьма — это женщина исключительно благородной души, близкая к самой природе. Таков стереотип! — Как Вам угодно, лишь бы «души» не было глаголом, — заискрился взгляд зельевара. Ярко гоготнув, Снегирев определённо был на стороне Снейпа. Лейла держала нейтралитет, мысленно умоляя мужа остыть и не портить налаживание мостов. Северус ее чувствовал, но остановиться сейчас сам просто не мог. Искра внутри него уже горела огнем, и он был готов дать отпор на следующий выпад. — Ну, всё… Хватит вам, — добродушно, но зычно разлился пьяненький голос Бердникова, — Зачем портить такой отличный праздник ссорами и философскими пререканиями? Все посмотрели на директора школы, который икнув, уже открывал следующую бутылку бренди. Как ни странно, пыла у Голиковой поубавилось. Было заметно, что она все-таки уважает этого странного русского колдуна, хоть их и связывают весьма странные отношения. — Молодость, — начал свою речь Бердников, разливая по стаканчикам бренди, — единственный момент жизни, когда ты можешь полноценно ощущать и настоящую свободу, и собственную силу, и бесконечность времени впереди, — он раздал стаканы всем поблизости от себя, — Истинное понимание этого ощущения приходит тогда, когда уже нет ни свободы, ни сил. Когда находишься в состоянии вечного боя, стареешь намного быстрее. Однако бесконечность времени все еще впереди. За нашу вечную молодость душ! Ошарашенные речью директора лица окружающих задумчиво остекленели. Пластиковые стаканчики мирно качнулись в общий центр, и все тихо выпили. — Опять ты, Бердников, тоски нагнал, — грустно посмотрела Оксана Дмитриевна в уже опустошенный пластиковый бокал, — Александр Андреевич, расскажите лучше нам какую-нибудь историю. — Даже не знаю, чем Вас порадовать, Оксана Дмитриевна, — неловко улыбнулся Снегирев, совсем не обрадованный вниманию, — Ну, разве что опять про мавок рассказывать. Да, всем уже надоела, наверное, эта инцестная легенда о Костроме да Купале. Тем более, Кострому так никто и не встречал из ныне живущих исследователей. С глубоким внутренним одиночеством цепляясь взглядом за окружение, Голикова посмотрела на Снегирева и с небольшим упреком, произнесла: — Ну, расскажите про эту, Вашу водяницу. Опровергните слухи. Вытащив из серебристого портсигара белую сигарету, Снегирев, мягко постучал ее концом о блестящую поверхность коробочки, заметно нервничая. Всем своим видом он уже был одной ногой за пределами шатра, а сейчас пытался откреститься этим невербальным предлогом от рассказа. — Ничего особенного там не было, — он виновато взглянул на рядом стоящую Лейлу, а затем на Северуса, — Все тривиально. Можно даже сказать, скучно. — И все же, — настойчиво произнесла Голикова, — утолите наше любопытство, Александр Андреевич. Мое любопытство. После такого нажимного и начальственного тона, магистр Ордена Андрея Первозванного очевидно сдался. Резко спрятав сигарету обратно в портсигар, а портсигар в задний карман джинс, он жестом попросил наполнить стаканчик бренди, чуть отпил и лишь после этого начал: — Это было десять лет назад. Многое уже и не вспомнить сейчас… — Ничего страшного, Сашенька, мы переживем, — поспешила его успокоить Голикова, отпивая из своего стаканчика. — Немногие знают, что в те времена я жил отшельником в лесу, — не обращая внимания на ехидный тон ведьмы, продолжил маггл, — Это была весьма болотистая местность. Многообразие существ в тех местах зашкаливает: лешие, болотники, мавки и прочая шушера. Мне было откровенно скучно, и я прикармливал одного лешего на мед. Изучал его повадки и способы взаимодействия. В тот день, около полудня, я возвращался после непродолжительной, но очень бурной беседы с лешим, в ходе которой он меня оснастил парой поучительных ссадин. Так что я, несолоно хлебавши, неспешно хлюпал в сапогах по болоту домой. Иду. Правил не нарушаю. Гляжу — сидит. Водяницы ведь тем и отличаются от прочих русалок, что их и днем можно увидеть. Но я тогда про то не сразу вспомнил. Голая. Красивая. Волосы длинные. Причесывалась. Сначала я подумал, что может кто из ближайшего села заблудился, а ближе подошел, а у нее кожа тонкая-тонкая, белая-белая на солнце. Слегка лишь серебрится. А ноги в воде: совсем не видно. Прозрачные будто, — вспоминая, он искренне восхищался, но вдруг одернул себя, переходя на более сухое повествование, — Маскировка у них такая. Ультрафиолет на солнце отражает, а в воде — прозрачные. Ну, я подошел так, чтоб меня увидела. Улыбается. Хихикает. Зубки белые-белые, глазки задорные такие… Она в воду соскользнула и смотрит на меня оттуда. Глаза такие… Даже не описать… Большие и … как омуты. Показывает мне, мол садись на берегу. Думаю, про себя: Неслыханная удача — водяница. А ей говорю: Ты кто такая, будешь? Она хохочет и отвечает: А, кто тебе надо, та и буду. Не ожидал я тогда ответа, если честно. Леший он хоть и полуразумный, но совсем не говорит. Все знаками какими-то общается, да намеками: то мне дичи на порог кинет, то ворон от огорода отвадит. Вроде как по-соседски. А тут прям диалог наметился. — Дааа, — крякнул Бердников и рассмеялся, — А ты у нас известный мастак вести диалоги с барышнями. Ну, и как-диалог-то? Понравился? — Да, куда там… — огорченно делился Александр, — Причем в прямом смысле. Я ей говорю что-то, она мне загадками отвечает и к себе все ближе манит. Ну, в какой-то момент, она меня хвать за шею и давай целовать. А я чувствую руки сильные такие — в воду за собой тащат. Я медведя с одним только ножом валил, так что мне все это… Я ее хвать под руки за туловище и из воды потащил. Ну, она поупиралась, конечно, маленько. Но я ее вытянул на берег подальше. На траву бросил. Смотрю, а никаких технологических отверстий-то и нет. Хоть и ноги у нее, как у мавок. — Ну, так рот же есть, — распереживался Бердников. — Да. Я об этом потом, уже ночью, додумался, — Снегирев посмотрел на Лейлу и почему-то слегка покраснел, — Не судите строго, мне было двадцать шесть, я жил один многие месяцы, лишь изредка доезжая до поселка… — Как это нет? — очнувшись от размышлений и не услышав Бердникова, поинтересовался Снейп. — Ну, так. Совсем, — пожал плечами маггл, — Все формы есть, а отверстий нет. Я тогда расценил так, что раз отверстий нет, значит, жрать меня ей резона тоже нет. Я ее спросил зачем она меня утопить собралась. Сказала — скучно ей было. Красивый я, вот и решила оставить себе. Я ей говорю, мол, я ж помру, что ты с трупом делать будешь. А она — ой, я не подумала. Так я понял, что она хоть и разговаривает, да ума у нее немного. — Ты лучше про это рассказывай, — громко прошептал Бердников, выразительно вскинув брови, — Уломал? — Уломал, — кратко кивнул Снегирев, и спрятался взглядом в стаканчике, отпивая. — Как? — Снейп аж весь поддался вперед, в сторону заведующего хирургией, и Лейла нахмурила брови. — Трудно. Оказалось, что на следующий день она меня даже не вспомнила. Пришлось все сначала начинать. И так каждый день. Памяти у них, как потом выяснилось, вообще на один день. Имени своего, данного при жизни они не помнят. Живут на кратковременной памяти. Они потому и не могут никуда уйти оттуда, где утопли когда-то. Не помнят ничего. Но я, когда часто ходил к ней, она меня вроде узнавать даже начала. Как-то быстрее мы с ней до желаемого доходили. — Да, но как ты ее уломал?! — послышался чей-то нетерпеливый мужской возглас. — Шоколад и цветы, как вы уже поняли, ей были не нужны, — уже явно в своей теме развернулся Снегирев, — И я расценил, что, как и любая девушка, она заинтересуется украшениями. Так что пришлось сгонять в поселок, прикупить у местного населения всякого. А потом оказалось, что водяницы вообще наряжаться любят. Пошли в ход и шарфы, и шляпки… — И как оно? — казалось Бердников единственный забыл как пить, и весь рассказ держал стаканчик на пути ко рту. — Леш, я тебе так скажу, если тебе когда-нибудь отсасывала неопытная монашка или девственница, то это, примерно так же, — скромно заявил магистр, — Но мне особо выбирать не приходилось. В конце концов, хоть какое-то женское общество. Формы у нее были что надо. И пела она чудесно. — Снегирев, после такого, гусар обязан жениться, — едко вклинилась Оксана. Выпав из оцепенения, Бердников наконец-то выпил. Снегирев вновь выудил портсигар из заднего кармана и раскрыв, недолго задумавшись, все же ответил: — Не уверен, что она поняла бы мои намерения, — он вытащил сигарету, и закрыв коробочку, опять постучал по ней сигаретой, — И не уверен, что у них вообще есть какие-то высокие чувства. Со временем мне надоело. Я долгое время не появлялся в той части болот. Потом даже женился. И не один раз. А решив изучить ее более тщательно, понял, что водяница меня забыла. Так что вряд ли я нанес ей какую-то психологическую травму. Закинув сигарету за ухо, Снегирев убрал портсигар и быстро допил бренди. — Все равно это аморально, — едва прошептала стоящая сбоку от Снегирева Лейла, выпадая в осадок после услышанного. — Не спорю. И не горжусь этим эпизодом, — его голос пристыженно дрогнул в ответ, — Будучи в отношениях я, разумеется, только изучал водяниц. Так и появилась та статья, которую потом включили в большую энциклопедию волшебных существ средней полосы России. — М-дааа, история, — окончательно поплывший Бердников открыл новую бутылку бренди. Ловко переместив сигарету из-за уха в рот, магистр уже почти отошел от стола, как Голикова кинула в него громким вопросом: — Снегирев, а ты цветок папоротника находил? — Нет, Оксана Дмитриевна, не находил, — обернулся к ней хирург, сдвинув не прикуренную сигарету в угол рта, — Так он ведь является только тем, кому очень нужно что-то в жизни. Какое-то счастье. А я аскет. Мне от жизни много не нужно. — Ну да, — слабо улыбнулась Голикова задумавшись о чем-то своем, — Видимо, Сашенька, просто счастье у тебя и так всегда было: не девица, так водяница, — сама посмеялась своей шутке Оксана Дмитриевна и некоторые ей вторили. — И то верно, — вежливо рассмеялся Александр и, надев темно-синий блейзер, быстро направился к выходу. Проводив мужчину взглядом, пьяненькая Голикова столкнулась взглядом с зельеваром и сразу же прицепилась: — Севастьян, а Вы хотели бы найти цветок папоротника? — Это просто красивая сказка, — уверенно ответил Снейп, — Единственный способ, как растение может подарить мне счастье, так это в виде порошка, если обладает некими наркотическими или иного рода близкими свойствами. Лучше реально смотреть на такие легенды. — Ваша скептичность смешна, — надменно взглянула Голикова, — Вы мужчина и далеки от волшебства богини Природы. — Как Вам угодно, — устало и пьяно отбрыкался Снейп. — Пойдем, подышим, — вспомнив о своем желании найти цветок, потащила его к выходу Лейла, предчувствуя очередную битву, — Ночью река так прекрасна. Они вышли из шатра. На свежем воздухе опьянение показалось обоим намного сильнее. Ночной ветерок почти развеял жару и под черным небом все вокруг показалось резким и четким, слегка ударяя в голову разнообразием запахов. На поляне горели костры, заполнив воздух духом жженой древесины. Играла музыка и лились хороводные песни. Длинными цепочками, взявшись за руки, в пышных цветочных венках на головах, девушки и юноши, ходили по поляне. И не было видно этому хороводу ни конца, ни края. Все здесь были вперемешку: и магглы, и маги, и дварфы, и упыри. Веселье объединяло. На берегу реки сидели небольшими кружками девушки и гадали на венках, тихонько распевая народные песни. Сплетенные венки опускались в воду и течение уносило их. Гадание расшифровывалось так: венок пошел ко дну сразу же — увы, любимый разлюбил; венок пристал к берегу — в этом году свадьбе не бывать, ждать придется еще не меньше года; венок поплыл к другому берегу — жених будет из дальних стран; венок мотает из стороны в сторону — судьба будет несчастливая, парни будут морочить голову и бросать; венок плывет по течению — жди свадьбы с суженым. Ахи и вздохи разбитых сердец или взволнованные речи слышались то тут, то там. До полуночи еще было время и идти сразу в лес не имело смысла. Собирая травы и цветы по пути, Лейла расположилась на крутом, но невысоком берегу и начала плести венок. Место было уединенным. Удовлетворенно вздохнув долгожданному одиночеству, Северус присел рядом, созерцая течение черной реки и отблески костров на ее волнах. В ту секунду ему мимолетно вспомнилась битва за Хогвартс. Веселые крики празднующих, исказившись в сознании мага, напомнили те крики ужаса, что раздавались над озером в ту ночь сражения… На его голову мягко опустился венок из трав, и Снейп встрепенулся от неожиданности, взглянув в ласковые глаза жены. Она робко отвела глаза, начав плести второй венок. Ее эмоциональный фон был бесстрастным, но доброжелательным. Это всё больно царапало по сердцу. Северус откинулся на спину, в высокие заросли травы, всматриваясь в ночное небо. Холодная темная бездна безразлично смотрела сверху миллиардами звезд, как смотрела до рождения зельевара и будет смотреть после его смерти. Все это было невыносимо: и эта безучастная ночь, и равнодушная жена, и эта чертова страна. Он никогда не ощущал себя более одиноким, чем сейчас. — У этрасски нет разводов, — траурным и пьяным голосом начал Снейп, все ещё лёжа. — Но это не значит, что и не будет. Я ведь почти король. Просто потерпи меня еще немного. — Перестань, — дрогнул ее голос, хотя Лейла и понимала, что он просто пьян и сейчас все его наболевшее лезет наружу, — Ты нагнетаешь. Совершенно на пустом месте. — Да? Прошёл почти год… — он сел, поставив руки локтями на колени и сложив ладони шпилеобразно, тяжко вздохнул, — Лейла, к чему мы идём? Куда движемся? Она молча доплетала венок. Он покачал головой, принимая ее молчание за нежелание обсуждать что-либо. — Ты просила дать тебе время, но сколько мне ещё ждать? И я хочу узнать ответ, потому что я устал ждать, — исподлобья он посмотрел на нее, все-таки добиваясь ответа. —Ты же понимаешь, что по-прежнему уже ничего не будет, — она подняла на него глаза и вздохнув, выкинула венок в воду. — Да, и на надо, — он снял с головы свой венок и бросил туда же, в воду, — Пусть будет по-новому… Но ты реши: со мной ты или нет. — Конечно, я с тобой! — испугавшись его выводов, она села к нему ближе и схватилась за его локоть. Он внимательно осмотрел ее рядом с собой такую родную и одновременно чужую. — Ты флиртовала со Снегиревым, — пьяно процедил он сквозь зубы. — Я просто была вежлива. Ты что ревнуешь? — Да, — его глаза страшно округлились в этом вынужденном признании, — Черт возьми! Да! — Ты мне не доверяешь? — в ответ напала Лейла, сделав огромные удивленные глаза. Снейп вяло фыркнул. Он не мог на нее злиться, тем более, когда она смотрела на него такими вот большими глазами. Она даже, манипулируя, умудрялась быть желанной. — Почему, когда встает вопрос о ревности, то это сразу про какое-то недоверие? — уже вполголоса сетовал он, — Может быть я себе не доверяю. Своим силам… Тому, что все еще тебе интересен. — Ты мне интересен, — ластилась она к его плечу, но это не делало ситуацию понятнее. Он тяжело вздохнул и обвел взглядом чёрное небо, где звезды становились все ярче. — Лейла, прошло много времени, а отношения между нами не становятся теплее. Чего тебе не хватает? — Я не знаю, — она и правда не знала куда в ней делась вся та страсть, которую от нее ожидал муж, — Со Снегирёвым, признаюсь, мне хотелось тебя позлить. Хотелось, чтобы ты… Она внезапно замолчала. На самом деле, она сейчас поняла, что ей хотелось бы вновь пройти с ним тот период, когда он только ухаживал за ней. Ей и самой хотелось бы заново в него влюбиться, как когда-то. Почувствовать какую-то вспышку эмоций. Но как она может ему об этом сказать? Это такая глупость! Он просто не поймет. — Ну, что я? — схватился он за незаконченность фразы, — Поделись со мной. Что происходит? Я хочу понимать, что происходит. — Я не могу… — всплеснула она руками, — Я просто не могу тебе объяснить, потому что сама до конца не понимаю. — Ну, а мне-то что делать?! Я ведь не каменный! — взорвался он, и на его глазах отчетливо проступили слезы, — Ты меня ещё любишь? — Конечно! Конечно, Сев, — она испуганно начала его целовать, — Я тебя люблю. Как ты можешь думать иначе? Просто …я не знаю. Чувствуя и ее огорченную растерянность, он обнял ее обеими руками, отвечая на поцелуй. Но с ее стороны поцелуй был скорее дежурным. Внутри нее ничего не разгоралось. Может быть это что-то другое? Как знать куда привела ее организм та тяжелая депрессия, и те антидепрессанты. Может стоит попоить ее чаями? Зельями? Надо же что-то делать. — Все будет хорошо, — убеждая себя, прошептал он рядом с ее губами, закрыв глаза, словно загадывая желание. Так ему хотелось верить в это, — У нас все будет хорошо. — Конечно, — захмелевши шептала она и гладила пальцами его щеки, — Конечно, все будет хорошо. Пойдем купаться? — Нет, — скривился он, представив, как противно вылезать на берег мокрым, — Хочешь, иди. Я здесь посмотрю. — Ну, пожалуйста, — она так посмотрела, зарываясь нежными пальцами в прихваченные резинкой волосы, что он сдался. Скинув рубашку и штаны, он шагнул следом за ней, оставшейся в платье, в воду. Берег был обрывистым. Первый же шаг на глинисто-песчаное дно определил линию воды по бедро. Вода была теплой. Про такую говорят: парное молоко. Лейла была рядом, чуть ниже в воде. Ткань ее платья мягко щекотала его ноги, и намокнув облепила голую грудь дриады. Соски четко обозначились соблазнительным барельефом на полушариях. Северус притянул жену к себе, и ее горячая кожа под намокшим платьем вызвала приятную возбужденную дрожь в его теле. Он припал к губам дриады. Казалось, она страстно отвечала на его поцелуй, позволяя проникать в свой рот так, как ему это нравилось. И ее рука соскользнула под водой на его член, уже достаточно напряженный под тканью боксеров, поглаживая. Ловко вползла под резинку, обхватывая пальчиками горячий пульсирующий пенис. Волна возбуждения накатила на Северуса, перекрывая пьяный мозг, и он начал лихорадочно целовать шею жены. Но сама она… Нет. Она это делала, потому что она — хорошая девочка, и она его действительно любила. Но она его не хотела. Это осознание свалилось на мага невероятной тяжестью. Брать ее такую он тоже не хотел. Если бы он не знал, как сейчас отзывается внутри нее, может быть все было иначе. Она теперь не светилась под ним в те случайные моменты, когда секс все-таки случался. Это сильно било по самолюбию. Унижало. Морально давно уже было проще мастурбировать в душе. Он резко отодвинулся от нее. А затем вдобавок отодвинул ее от себя, делая расстояние достаточным, чтобы окончательно взять себя в руки. Быстро развернулся к берегу и нервными движениями вылез. Подхватив ботинки и одежду, очень шустро пошел прочь, не отвечая на оклики жены. Все это вышло обидно. Пьяный или не пьяный, он все-таки не имел право на подобное поведение, по мнению Лейлы. Как минимум, она хотела получить объяснения. С трудом поднявшись на берег, она пошла за ним. Мокрое платье тянуло к земле, и мерзко прилипало, сбиваясь комком между ног. Она шла так быстро, что, совсем не заметив в сумерках мужскую фигуру, влетела прямо носом в грудь Снегирева. — Ах, это Вы, — осторожно схватил он ее за плечи, отодвигая от себя. В свете костров ему было видно, что платье на ней мокрое и липнет к груди. Под его кочующим по ее телу взглядом, дриада шустро закрылась руками, скрестив их. — А где ваш муж? — сдержанно поинтересовался магистр. — Хотела бы я знать, — дриада попыталась сдуть нависшую с носа каплю воды. Осмотревшись по сторонам, видимо в поиске этого самого мужа, Снегирев конструктивно внес предложение: — Пойдемте к костру, Вам следует согреться. — Я должна найти мужа, — упрямо заявила принцесса. — В мокром платье? Ночью? — он не удивлялся, он скорее насмехался над ее упрямством, — Одна, среди множества пьяных и веселых мужчин? Не самая лучшая идея… Если хотите, помогу Вам с поисками, когда Вы обсохнете хотя бы немного. — Думаете, с Вами мне безопаснее? — Уверен, — он снял свой блейзер и накинул на ее плечи, беспрекословно заставляя идти в нужном ему направлении. Возле костра было намного теплее. Лейла инстинктивно вытянула руки к пламени. Ей не было холодно, но алкоголь, уже перебродив в ее теле, вызвал в ней похмельный озноб. — Скажите, почему нимф так мало в России? — поинтересовался Александр, видимо для поддержания светской беседы. — У вас очень суровые условия для жизни, — без тени насмешки ответила Лейла. — Нет, серьезно, — усмехнулся мужчина. — Серьезно, — ей сейчас было совсем не до шуток, — Ваше законодательство и условия проживания сложны для нас. На каждое правило у вас целый список исключений и особых случаев. Севастьяну это все тоже очень не нравится. Западному уму тяжело в таких условиях. Хотя многое у вас устроено намного лучше. В то время как магический мир Европы чаще скрывается, у вас вполне нормально услышать рассказ о какой-нибудь нечисти из уст совершенно обычного маггла. И все ему верят. Или хотя бы делают вид, что верят. В вашей стране отсутствуют границы дозволенного и все возможно. Многое определяется лишь суммой денежных средств. Мы такое не любим. Эльфы моральны в своем мировоззрении, и поэтому неожиданная вседозволенность быстро сносит нам крышу. Среда влияет на мировоззрение. — Слишком маргинальное общество, — констатировал Снегирев. — Пожалуй, — кивнула принцесса, глядя на пламя, — Резкое определение, но вполне подходит. Рассматривая ее, Александр как-то странно вздохнул, как решаясь на что-то, а потом заговорил: — Я Вам не всё рассказал про ту водяницу. Есть кое-что очень…личное. — Ах, перестаньте, мне не интересны все эти истории о мужских подвигах, — дриада всплеснула рукой и вместе с этим движением незаметно скинула с себя часть воды на землю. Он не обратил внимание на ее возражения: — Как я уже говорил, мне было тогда двадцать шесть. Один неудачный брак за плечами и много месяцев одиночества. Не знаю даст мне это хоть какое-то оправдание в Ваших глазах, но я был в нее влюблен. Честно и очень сильно, — выкинув это всё на одном дыхании и убедившись в заинтересованности дриады, Снегирев сбавил обороты, — Она, действительно, жила одним днем и каждый, раз несмотря на то, что она меня не помнила, я влюблялся в нее все сильнее. Ее голос, ее песни, ее смех, ее волосы, ее нежные руки… Мне хотелось думать, что она меня вспоминала с каждым разом быстрее. Я проводил с ней там, на болотах, целые дни. Неделями и месяцами пропадал рядом с ней. Она была там и летом, и зимой. И, все то, что было между нами, на самом деле было ужасно, потому что, расставаясь с ней по вечерам, полный ощущения взаимного чувства, я точно знал, что утром, с восходом солнца, она вновь начнет свой день заново, не вспомнив меня. Я оставался с ней на ночь, но ровно в три часа ночи она пропадала, появляясь вновь там же, ровно через час, опять обновленная. Я пытался вынести ее с того места, но она обращалась в воду, а утром вновь была там. И я уверен, что она и сейчас там. Я потратил на все это целый год, полностью осознавая безвыходность нашего положения. У нас не было ничего, кроме этого болота. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы переступить через себя и пойти жить дальше. Я смог ее забыть лишь женившись в четвертый раз. — Зачем Вы мне это рассказали? — растерялась девушка. — Я хотел Вам всего лишь сказать, что по-настоящему любить человека или существо, с которым у тебя нет общего прошлого и будущего это ад, — магистр тяжело вздохнул, — Поэтому я против романтических межрасовых и межвидовых отношений. Но вы. Ваш брак можно спасти. Ваше будущее возможно. У вас могут быть дети и нормальные семейные отношения. Но если Вы в этом сомневаетесь, то не мучайте хотя бы его. Он Вас очень сильно любит. — Неужели проблемы нашего брака настолько очевидны? — мгновенно расстроившись, спросила она. — Увы, — подтвердил Снегирев, — Со стороны всегда видно чуть больше. Я бы не лез, если бы ваша пара не откликнулась во мне этим болезненным воспоминанием. Ваши глаза такие же большие и затягивающие… Я не знаю, как у нимф с чувствами и ощущениями, но мне кажется, что Вы его любите по привычке. А это начало конца. — Я подумаю над Вашим советом и наблюдением, — почувствовав жар чувства вины в районе затылка, она сняла со своих плеч мужской пиджак и быстро вернула владельцу, — А теперь извините, мне нужно разыскать мужа. И не нужно мне помогать. — Не обижайтесь, — он поймал ее за руку, и тут же вытянул к ней мизинец другой руки, — Мои побуждения самые светлые… Я хочу вашей паре счастья. Останемся друзьями? Наскоро обдумав, она кивнула и взялась за его мизинец своим. Их пальцы скрепились в дружеском союзе, и Снегирев спешно поблагодарил: — Спасибо. Мне это было сегодня важно. Ваше понимание важно. — Как зовут Вашу четвертую жену? — Анжелика, — он тепло улыбнулся, и дриада поняла, что у него еще есть чувства к жене. Он пристыженно опустил взгляд на угли в подножье костра, — Она, действительно, ангел во плоти. А я настоящий дурак. Кто боится смерти, тот торопится жить. — Может быть, между вами тоже не так уж все потеряно? — Может, — закивал он, не поднимая на дриаду глаз, — Я тоже обещаю над этим серьезно подумать. Еще раз молча кивнув, Лейла направилась в сторону хороводов и веселья, вскоре скрывшись из виду и совсем затерявшись в толпе. Северус в эти минуты шел по лесной тропинке, пошатываясь из стороны в сторону, будучи очень пьяным. Ранее спрятавшись между празднующих, и даже ненадолго став частью какого-то хоровода, он совсем не протрезвел, потому что попутно умудрился набраться еще и водки. Он совсем не думал: куда его может привести эта ночь и где сейчас его жена. Единственным желанием было не думать еще и о своей сегодняшней жизни и вообще самом себе, что он почти уже смог реализовать. Сюда он пришел за весьма конкретным делом, и его рука, все еще ловко и умело, извлекла страдающий орган из ширинки. Опираясь на ствол какого-то дерева, маг пытался сфокусироваться на процессе и сделать все аккуратно, на намочив ботинок. Закончив, его взгляд упал чуть дальше в кусты, и вполне явственно рассмотрел среди зарослей какое-то яркое красное пятно. Застегнув ширинку, Снейп шатаясь шагнул туда ведомый любопытством, и чуть ближе уже смог различить в стеблях крупного папоротника объемный цветок. Красноватые лепестки светились в темноте леса и звали к себе. Цветок пах ванилью и жасмином. Нет! Он пах, как цветок селеницереуса! Да! Снейп прильнул всем носом к цветку, схватившись за венчик, и не удержавшись на ногах потянул растение на себя. С звонким щелчком цветок отделился от стебля. Из глубины, раскрывшись из еще одних внутренних лепестков, появилась цветочная фея с крыльями как у бабочки-стеклокрылки. Ее маленькое остроугольное личико улыбалось. Снейп только и успел подумать, что о таких цветочных феях ему до этого момента доводилось только читать. Хотя обычных цветочных было полно и в Хогвартсе. — Я хранитель папоротника, — залепетало маленькое существо, поднимаясь в воздух на своих прозрачных крыльях. — Хм… Ик! — собирал свои мысли зельевар. — Назови, какое знание облегчит тебе жизнь, и ты получишь его, — продолжало существо, — Что ты хочешь узнать о своей судьбе и жизни? Какое знание принесет тебе счастье? У тебя только один вопрос. Используй его с умом. Пьяные мысли зельевара совсем лихорадочно запрыгали. Если ему это все не снится алкогольным бредом под каким-нибудь кустом, значит легенды все-таки не врут и такой шанс выпадает один раз в жизни. Но что? Что спросить? Как получить денег? Глупо. Он и так уже богат. Как завоевать мир? Зачем ему мир? Он с одной расой, вверенной ему судьбой, не знает, что делать. Что важно в его жизни? Она! Безусловно. Она самая важная часть его жизни… — Я хочу знать, навсегда ли мы с Лейлой вместе? — Вы будете неразлучны до самого вашего конца. — И когда он будет? — Это второй вопрос. Извини. «Чпок!» — с этим звонким звуком фея пропала в воздухе, оставив Снейпа с быстро увядающим цветком в руках. — Ах, вот Вы где, — раздалось шуршание веток кустов за спиной Снейпа, и оттуда появилась Голикова. Осмотрев его, и цветок в его руках, она заулыбалась, — Вы смогли отыскать цветок папоротника? Редкая удача! — А Вы здесь будто бы случайно оказались? — ехидно отметил Снейп, — Или тоже своего рода удача? — Не случайно, — кокетничала Оксана, — Лейла Вас ищет. И я обладающая соответствующими способностями находить утерянное, нашла Вас. — Не могу сказать, что так уж хотел быть найденным. — Я к вам приглядывалась весь вечер…. Иии… Что ж, я приняла решение, мы действительно можем оказаться друг другу полезны. — Даже не представляю, чем мог бы быть вам полезен, — процедил сквозь зубы маг. — Приходите ко мне в кабинет в Психиатрической больнице Св. Николая Чудотворца. Знаете, где это? — Хм… Не знаю. Но узнаю, — заплетающимся языком огласил Снейп. — Приходите. Я Вам расскажу о своих условиях. И вернитесь уже к своей жене, она начинает серьёзно беспокоиться об Вашем исчезновении, — с этими словами рыжая ведьма неспешно удалилась, пропадая в зарослях кустов. Северус посмотрел на цветок в своих руках. Высохшая и желтая масса уже вовсе не напоминала растение. Маг откинул все это подальше в кусты и, пьяно шатаясь, пошел в сторону поляны. Он еще не осознал полученного от цветка ответа, но ему уже стало намного легче. Лейла будет с ним. И в горе, и в радости. Навсегда. Она не уйдет. Они будут счастливы. Вопреки всему. Над рекой полыхало зарево огромных костров. Тихие волны несли по течению два венка, бок о бок скрепившиеся и проникшие друг в друга травами и цветами.